– Нет. – Он настороженно сдвинул брови. – Этот быстрый поцелуйчик? Он не считается.– Не такой уж быстрый.– Как ты можешь называть это…– Поцелуем?– Это не было поцелуем.– О, а мне показалось, очень даже было. Ты целовал меня, а теперь зачем-то хитришь…– Тысяча чертей! – Он грозно насупился. – Он был украденный. Поцелуй, который ты должна мне, должен быть добровольным.– Это не было частью сделки.Он вскочил на ноги, глаза опасно сузились, и она увидела, как грудь его вздымается и опускается с каждым раздраженным вдохом. Но они оба понимали, что она права. Этим вечером она ничего ему не должна.И все же, когда он вновь завязывал шнуровку штанов, дергая с такой силой, что один конец оторвался, она осознала, на какой бурный гнев он способен. Когда он резким движением просунул руки в рубашку, она увидела силу его ярости. Когда он захлопнул за собой дверь, сотрясая оружие на стене, она поняла, что существует предел его терпению. Однажды, она боялась, он возьмет свое, несмотря ни на какие клятвы.
Пэган пнул ногой стену конюшни, напугав лошадь. Та заржала, затем снова принялась мирно жевать овес. Но злость Пэгана успокоить было не так легко. Он ходил взад-вперед, пиная пучки соломы, поднимая в воздух пыль и мышиный помет.Он сыт по горло хитрыми уловками Дейрдре и пустыми соблазнами. Он больше не падет жертвой ее коварства, не позволит ей дразнить его своим роскошным телом, чтобы потом с презрением отвергнуть, когда в паху у него будет гореть как в аду. Пэган не дурак. Дейрдре, возможно; чувствует проблески желания, но своей неуступчивостью она скоро доведет его до умопомешательства. Он отказывается провести еще одну беспокойную ночь рядом со своей Богом данной женой, жаждая того, чего она ему не даст… Пока.Скоро она покорится ему.Он знает это. Он чувствовал жар ее тела, когда украл тот поцелуй. Не потребуется много времени, чтобы разжечь в ней ярко пылающий костер. Но пока что ее упрямство и данное им слово завели их в тупик.Их отношения превращаются в войну между ними. Ясно же, что Дейрдре решительно настроена выбирать поле битвы и устанавливать правила схватки. Но было бы роковой ошибкой позволить ей взять верх. Нет, Пэган должен крепко схватить поводья этой строптивой лошадки и направить ее на территорию, где он хозяин и властелин. Без ее ведома. Но как этого достичь?Он перестал мерить шагами конюшню и присел на корточки, чтобы соорудить себе постель из соломы в пустом углу. Холодная будет ночка. Было искушение схватить какую-нибудь служанку на пути к конюшне, чтоб согрела его, но он вспомнил, что случилось, когда он в последний раз пытался заняться любовью в кладовке. Поэтому он ограничился тем, что зарылся поглубже в солому для тепла, пока будет обдумывать свою военную стратегию.Первый ключ к победе – познать своего врага. Что он знает о Дейрдре?Кажется, наиболее благосклонно она отвечала ему на тренировочном поле, когда он обращался с ней как с равной – бросал вызов, дрался с ней на мечах, ожидая, что это изменит их отношения к лучшему. И по иронии судьбы, когда он начал обращаться с ней как с мужчиной, она стала для него еще соблазнительнее. Он безжалостно тренировал ее сегодня утром, рассчитывая выявить ее женскую слабость, но она поразила его, работая упорнее, чем его подчиненные.И все же под доспехами у Дейрдре имеются мягкие женские изгибы. В этом мужественном, не боящемся сражения на мечах теле бьется нежное девичье сердце. И он видел проблески этой нежности, когда она пожертвовала собой ради сестры, когда не позволила ему наказать мальчишек Лаханберн. Дейрдре может мыслить как мужчина, но ведь чувствует-то она как женщина. Ее можно обидеть, на нее можно произвести впечатление, причинить ей боль или доставить удовольствие как любой женщине. В этом-то и заключается его дилемма. Вот он ловит себя на том, что дружески хлопает ее по спине. А в следующий миг жаждет затащить ее под ближайшую лестницу, разорвать на ней платье и погрузиться глубоко в ее тело.Как можно бороться с противником, который представляет собой постоянно меняющуюся цель, чья тактика непредсказуема, как флюгер на ветру, который сначала выскакивает на поле, словно неустрашимый воин, и тут же краснеет, как маков цвет, когда ее застают врасплох за более приятным занятием! Как можно одолеть противника, которого ни силой, ни уговорами, ни соблазном не заставить сдаться?Он задавался этими вопросами до глубокой ночи, пока луна ярко светила с небес и звезды таинственно мерцали, предсказывая судьбу. Наконец он уснул, оставив вопросы на рассмотрение снам.
С первыми лучами рассвета ответ пришел. Он открыл глаза и обнаружил, что уже не один. Странная горничная Мириель, Сунь Ли, стояла и неодобрительно глядела на него.Он резко сел. Выражение ее лица скорее было насмешливым, а маленькие руки сложены в жесте терпеливого ожидания. Долго ли она простояла тут, наблюдая за ним спящим, Пэган не знал, но тот факт, что он не слышал, как она пришла, был крайне тревожащим.– Что такое? – ворчливо спросил он, вытаскивая солому из волос.Она поцокала языком.– Так ты никогда не произведешь на свет сыновей для Ривенлоха, – напрямик заявила она, – если будешь спать с лошадьми.Пэган хмуро уставился на нее:– Это не твое дело.Не испугавшись, старуха продолжила, покачав головой:– Глупый, глупый мужчина.Пэган разозлился.– Придержи свой язык, женщина, или я…– В этом твоя ошибка, – сказала она ему. – В тебе слишком много от воина. Ты всегда отвечаешь угрозой.У Пэгана чесались руки придушить нахалку. Разумеется, это лишь докажет явную правоту Сунь Ли. Он ограничился грозной миной.– Слушай или не слушай, – продолжала она, пожав плечами, – дело твое. Но у меня есть ответ, который ты ищешь.Он поднялся на ноги, возвышаясь над ней, чтобы она не забывала, кто ее хозяин.– Какой ответ?– Есть только один способ завладеть ее телом, – самодовольно заявила она.Пэган был поражен проницательностью старухи. Она обладает какой-то таинственной способностью проникать в его мысли, или он разговаривал во сне? Он задумчиво потер колючую от отросшей за ночь щетины щеку, затем вызывающе скрестил руки, прорычав:– И каков же он?Сунь Ли выпрямилась во весь свой не слишком внушительный рост и мудро произнесла:– Вначале ты должен завоевать ее сердце.Пэган закатил глаза. И это ее совет?– Ты наслушалась сказок Бонифация, – фыркнул он. Сунь Ли не обратила внимания на его насмешку.– Там, откуда ты пришел, существует древняя загадка. Возможно, ты не слышал. Чего женщина желает больше всего?Опять загадки. Он их терпеть не может. Чего женщина желает больше всего? Это зависит от нее. От кого же еще?– Ты знаешь ответ? – подначивала Сунь Ли.Он сдвинул брови.– Цветы. Сладости. Украшения… Да что угодно.Черные глаза Сунь Ли заблестели.– Нет, не что угодно. – Она огляделась, словно чтобы убедиться, что лошади не подслушивают, затем сообщила по секрету: – Больше всего женщина желает иметь свою волю.Глаза Пэгана сузились. Это глупый ответ. Слишком простой. Слишком обобщающий; Слишком туманный. И все же, если подумать… да, это, может быть, верно. Он пытается подчинить Дейрдре своей воле. Обольщением. Угрозами. Хитростью. И ни разу не подумал о том, чтобы подчиниться ее воле, ее желанию. Как воин, он приучен никогда не сдаваться, никогда не идти на компромисс. Но и Дейрдре тоже верит в победу любой ценой. Потому-то они и зашли в тупик.Если Пэган позволит Дейрдре выиграть, если позволит ей поступить по-своему…Он прошелся туда и обратно между стойлами конюшни. Это будет нелегко. В вопросах защиты крепости и управления он не может уступить, поскольку у него просто больше опыта. Но если он станет прислушиваться к ее мнению в других делах, как это было с мальчишками Лаханберн, если он станет советоваться с ней и подключать к выработке решений, возможно, ее сердце по отношению к нему смягчится.А как только сердце станет восприимчивым, осторожное обольщение сделает остальное, покуда она будет верить, что это ее воля.– Сунь Ли, полагаю, я был не прав…Он повернулся к служанке, но она словно растворилась в воздухе. Исчезла быстро, словно тень, без звука, без следа. Пэган почесал голову. Не женщина, а прямо какой-то загадочный призрак.
К тому времени, когда Пэган вышел из конюшни, отряхивая солому со штанов и щурясь от солнца, он уже улыбался, полный решимости. Как бы это ни шло вразрез со всеми теми принципами и понятиями, на которых он был воспитан, как ни противоречило его основным инстинктам, когда Дейрдре появится этим утром, как сверкающая Аврора, Пэган намерен набросить крепкую узду на свои желания и попытается приноровиться к желаниям жены. Если у него получится, то уже сегодня ночью они будут делить нечто гораздо более приятное, чем товарищество. Он точно знает, куда нацелит поцелуй, который она ему должна, и да поможет ей небо, когда он ворвется в эти ворота. Глава 20 Дейрдре не могла пошевелиться.Нельзя сказать, что она не пыталась. Но тело ее почему-то одеревенело за ночь, и даже тепло рассвета не смягчило суставы.Пэган так и не пришел в спальню, да это и неудивительно, учитывая, как зол он был. Но если он думает, что увильнет от тренировки с ней сегодня, то ошибается.Она медленно перевернулась на бок, но когда попыталась приподняться на руке, резкая боль, словно молния, пронзила ее от локтя до плеча.– О, черт! – охнула она.Усилием воли она осторожно спустила ноги с края кровати. Боже, они болели так, словно их несколько раз переехало телегой. А когда Дейрдре села прямо, каждая мышца в теле заныла.Она переусердствовала. В своем рвении продемонстрировать, из какого крепкого теста сделана, она вчера перетренировалась. Сегодня придется за это расплачиваться.Морщась и чертыхаясь, она с горем пополам подняла и надела тяжелую кольчугу через голову. Доспехи она надевать не стала, ограничившись тем, что застегнула портупею дрожащими руками. Прихрамывая, Дейрдре потащилась вниз по лестнице, и ноги у нее дрожали, как у новорожденного ягненка. Как скрыть свою слабость от Пэгана, она понятия не имела. Каждый шаг давался с трудом.Приблизившись к тренировочному полю, она попыталась идти настолько нормально, насколько это было возможно, но даже еж сейчас вполне мог бы обогнать ее.Она услышала Пэгана раньше, чем увидела.– Вы опоздали, миледи.Он расположился в тени, прислонившись к стене конюшни, небрежно вытянув перед собой длинные ноги, скрещенные в лодыжках, и улыбался, жуя соломинку. Наверное, подумала Дейрдре, он спал в конюшне.Когда она медленно подходила к нему, он склонил голову набок, разглядывая ее с этой своей раздражающей улыбкой. Она нахмурилась от досады. Несомненно, она похожа на ссутулившуюся старую каргу, еле передвигающую ноги.– Ну же, давай, пошевеливайся! – поддразнил он. – Не плетись. Или не хочешь тренироваться?Она стиснула зубы.– Хочу. И я не плетусь.– Я видел уток, ковыляющих быстрее.– Я… замерзла, – сказала она, ухватившись за первый пришедший на ум предлог. – Мне просто надо время, чтобы разогреться.Пэган выплюнул соломинку и поднялся на ноги; не сводя с нее взгляда. Через секунду он скрестил руки на груди и поцокал языком.– Ты не замерзла, – догадался он. – Бьюсь об заклад, ты подняла вчера слишком много ведер.– Это не имеет значения. Я все равно могу драться.Его усмешка стала шире.– Полагаю, даже если б у тебя не было обеих рук, женщина, ты бы считала, что можешь драться.– Обеих рук и обеих ног.Он от души рассмеялся на эту ее незатейливую шутку. Очевидно, ночь в конюшне охладила его гнев.– Если таково твое желание, что ж… давай посмотрим, что у тебя есть, – сказал он, дружески хлопнув ее по плечу.Она резко втянула воздух, когда боль пронзила руку.– Отлично.К ее удивлению, он был милосерден к ней, учитывая, что легко мог отомстить, пока она находится в таком беспомощном состоянии. Когда они вместе работали на тренировочном поле, он больше времени уделял обсуждению приемов, чем выполнению их, проводя с ней медленную разминку вместо упражнений на повышение выносливости. Она была благодарна ему за терпение и снисходительность, ибо когда попыталась вскинуть меч, то смогла поднять его лишь чуть выше пояса, ее клинок был не опаснее веточки ивы.А если он время от времени посмеивался над отсутствием у нее силы, это никогда не было злонамеренно, даже когда колени ее подгибались, а щит опускался все ниже и ниже.Дейрдре во второй раз привалилась спиной к плетню, когда он наконец предложил:– Давай закончим на сегодня.Исключительно из гордости она начала отказываться:– Я в порядке. Я могу…– Ты в порядке. Я устал. Давай прекратим ради меня. Она с сомнением вскинула бровь. Он даже не запыхался. Тем не менее она кивнула и прислонилась к заборному столбу.– Ты не устал.Он улыбнулся, опершись о забор с ней рядом, положил руки на ворота и устремил взгляд на крепость. Она взглянула на его мускулистые руки, широкие плечи, крепкую шею. Он даже не вспотел.– Ты никогда не устаешь? – спросила она. Пэган усмехнулся:– Я берегу силы. Готовиться к предстоящим битвам – настоящее искусство.Он продолжал задумчиво смотреть вдаль. И у Дейрдре сложилось отчетливое впечатление, что он говорит не только о поединках. Для такого командира, как Пэган, битвы – образ жизни. Может, поэтому он больше не злится на нее. Возможно, он решил, что эта битва ему ни к чему, что она не стоит его усилий.Ей бы следовало испытать облегчение. В конце концов, если он откажется от борьбы, если больше не станет настаивать на том, чтобы их брак стал настоящим, это будет идеальный союз, не так ли? Пусть у него больше опыта и знаний для того, чтобы командовать войском Ривенлоха, но пока Дейрдре будет держаться от него на расстоянии, он никогда не добьется полного господства над ней.Тогда почему же она ощутила пустоту в сердце, когда его люди начали подходить на тренировочное поле и Пэган отпустил ее, еще раз небрежно хлопнув по плечу?Это чувство усилилось несколько часов спустя, когда она проходила мимо кладовки с овсяным пирогом для полдника и услышала, как две подручные кухарки чешут языками.– Теперь уже недолго – день, самое большее два, – злорадно заявила одна. – Хозяин так и не пошел в свою спальню прошлой ночью.– Ну, и в твою он тоже не пришел, – съязвила другая.– Нет. Но он встречался со мной в кладовой два дня назад.– И он ублажил тебя или просто приходил за куском сыра?– Ты злая старая карга, вот ты кто. – Она оскорбленно фыркнула. – Я задирала для него юбки.– Значит, он вонзил в тебя свое копье, да?Последовала пауза.– Нет… не совсем.Первая служанка хмыкнула.– Но это скоро случится, – запротестовала вторая, – я почти уверена. В конце концов, он мужчина и не получает ничего от своей жены. – Она понизила голос до шепота. – Вообще-то некоторые даже поговаривают, что леди родилась без… кое-каких женских органов.– Тьфу, Люси! А некоторые говорят, что ты родилась без мозгов! Займись-ка лучше делом!После этого Дейрдре поспешила прочь, но слова женщины не шли у нее из головы, когда она зашла в кладовую, чтобы взять кусок сыра. Сплетни Люси ее не тронули. Она давно привыкла к подобным оскорблениям. Но суть разговора заставила Дейрдре задуматься, когда она оглядывала полки кладовой.То, что Пэган может ходить на сторону, раньше не приходило ей в голову.Она взяла головку зрелого сыра и понюхала, затем положила ее обратно на полку.Люси права. Пэган – мужчина. У него есть потребности. И он, разумеется, на многое готов ради их удовлетворения. А она вознамерилась держать оборону.Она выбрала кусок мягкого козьего сыра и вытащила свой кинжал. В любом случае Пэган будет не первым мужем, который станет искать удовольствий на стороне.Она с такой силой воткнула в сыр нож, словно собиралась убить его, потом отрезала щедрый кусок.Дейрдре не наивна. Несмотря на осуждение общественной морали, мужчины, она знает, считают себя вправе заниматься любовью с кем пожелают, даже с чужими женами, лишь бы их не поймали.Она раздраженно сунула сыр обратно на полку и начала размазывать свою порцию по лепешке ножом. Затем нахмурилась, глядя в темный угол кладовой. Это там Люси задирала свои юбки? Это то самое место, где Пэган испытывал искушение нарушить свои брачные обеты?Лепешка разломилась надвое.Чертыхнувшись, она спрятала нож в ножны, затем сунула месиво из лепешки и сыра в рот, мстительно жуя, и выскочила из кладовой, не желая провести ни секундой больше в месте любовного свидания Пэгана.Когда она появилась в большом зале с набитым едой ртом, то тут же налетела на Пэгана – потного, пыльного и запыхавшегося, явно только что с тренировочного поля. Да поможет ей Бог: когда он посмотрел на нее своими мерцающими зелеными глазами, даже то, что он неверный муж, не помешало ее сердцу неровно затрепыхаться.– Я искал тебя, – сказал он. Затем, заметив ее раздутые щеки, усмехнулся: – Проголодалась?Она даже не пыталась ответить из боязни подавиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Пэган пнул ногой стену конюшни, напугав лошадь. Та заржала, затем снова принялась мирно жевать овес. Но злость Пэгана успокоить было не так легко. Он ходил взад-вперед, пиная пучки соломы, поднимая в воздух пыль и мышиный помет.Он сыт по горло хитрыми уловками Дейрдре и пустыми соблазнами. Он больше не падет жертвой ее коварства, не позволит ей дразнить его своим роскошным телом, чтобы потом с презрением отвергнуть, когда в паху у него будет гореть как в аду. Пэган не дурак. Дейрдре, возможно; чувствует проблески желания, но своей неуступчивостью она скоро доведет его до умопомешательства. Он отказывается провести еще одну беспокойную ночь рядом со своей Богом данной женой, жаждая того, чего она ему не даст… Пока.Скоро она покорится ему.Он знает это. Он чувствовал жар ее тела, когда украл тот поцелуй. Не потребуется много времени, чтобы разжечь в ней ярко пылающий костер. Но пока что ее упрямство и данное им слово завели их в тупик.Их отношения превращаются в войну между ними. Ясно же, что Дейрдре решительно настроена выбирать поле битвы и устанавливать правила схватки. Но было бы роковой ошибкой позволить ей взять верх. Нет, Пэган должен крепко схватить поводья этой строптивой лошадки и направить ее на территорию, где он хозяин и властелин. Без ее ведома. Но как этого достичь?Он перестал мерить шагами конюшню и присел на корточки, чтобы соорудить себе постель из соломы в пустом углу. Холодная будет ночка. Было искушение схватить какую-нибудь служанку на пути к конюшне, чтоб согрела его, но он вспомнил, что случилось, когда он в последний раз пытался заняться любовью в кладовке. Поэтому он ограничился тем, что зарылся поглубже в солому для тепла, пока будет обдумывать свою военную стратегию.Первый ключ к победе – познать своего врага. Что он знает о Дейрдре?Кажется, наиболее благосклонно она отвечала ему на тренировочном поле, когда он обращался с ней как с равной – бросал вызов, дрался с ней на мечах, ожидая, что это изменит их отношения к лучшему. И по иронии судьбы, когда он начал обращаться с ней как с мужчиной, она стала для него еще соблазнительнее. Он безжалостно тренировал ее сегодня утром, рассчитывая выявить ее женскую слабость, но она поразила его, работая упорнее, чем его подчиненные.И все же под доспехами у Дейрдре имеются мягкие женские изгибы. В этом мужественном, не боящемся сражения на мечах теле бьется нежное девичье сердце. И он видел проблески этой нежности, когда она пожертвовала собой ради сестры, когда не позволила ему наказать мальчишек Лаханберн. Дейрдре может мыслить как мужчина, но ведь чувствует-то она как женщина. Ее можно обидеть, на нее можно произвести впечатление, причинить ей боль или доставить удовольствие как любой женщине. В этом-то и заключается его дилемма. Вот он ловит себя на том, что дружески хлопает ее по спине. А в следующий миг жаждет затащить ее под ближайшую лестницу, разорвать на ней платье и погрузиться глубоко в ее тело.Как можно бороться с противником, который представляет собой постоянно меняющуюся цель, чья тактика непредсказуема, как флюгер на ветру, который сначала выскакивает на поле, словно неустрашимый воин, и тут же краснеет, как маков цвет, когда ее застают врасплох за более приятным занятием! Как можно одолеть противника, которого ни силой, ни уговорами, ни соблазном не заставить сдаться?Он задавался этими вопросами до глубокой ночи, пока луна ярко светила с небес и звезды таинственно мерцали, предсказывая судьбу. Наконец он уснул, оставив вопросы на рассмотрение снам.
С первыми лучами рассвета ответ пришел. Он открыл глаза и обнаружил, что уже не один. Странная горничная Мириель, Сунь Ли, стояла и неодобрительно глядела на него.Он резко сел. Выражение ее лица скорее было насмешливым, а маленькие руки сложены в жесте терпеливого ожидания. Долго ли она простояла тут, наблюдая за ним спящим, Пэган не знал, но тот факт, что он не слышал, как она пришла, был крайне тревожащим.– Что такое? – ворчливо спросил он, вытаскивая солому из волос.Она поцокала языком.– Так ты никогда не произведешь на свет сыновей для Ривенлоха, – напрямик заявила она, – если будешь спать с лошадьми.Пэган хмуро уставился на нее:– Это не твое дело.Не испугавшись, старуха продолжила, покачав головой:– Глупый, глупый мужчина.Пэган разозлился.– Придержи свой язык, женщина, или я…– В этом твоя ошибка, – сказала она ему. – В тебе слишком много от воина. Ты всегда отвечаешь угрозой.У Пэгана чесались руки придушить нахалку. Разумеется, это лишь докажет явную правоту Сунь Ли. Он ограничился грозной миной.– Слушай или не слушай, – продолжала она, пожав плечами, – дело твое. Но у меня есть ответ, который ты ищешь.Он поднялся на ноги, возвышаясь над ней, чтобы она не забывала, кто ее хозяин.– Какой ответ?– Есть только один способ завладеть ее телом, – самодовольно заявила она.Пэган был поражен проницательностью старухи. Она обладает какой-то таинственной способностью проникать в его мысли, или он разговаривал во сне? Он задумчиво потер колючую от отросшей за ночь щетины щеку, затем вызывающе скрестил руки, прорычав:– И каков же он?Сунь Ли выпрямилась во весь свой не слишком внушительный рост и мудро произнесла:– Вначале ты должен завоевать ее сердце.Пэган закатил глаза. И это ее совет?– Ты наслушалась сказок Бонифация, – фыркнул он. Сунь Ли не обратила внимания на его насмешку.– Там, откуда ты пришел, существует древняя загадка. Возможно, ты не слышал. Чего женщина желает больше всего?Опять загадки. Он их терпеть не может. Чего женщина желает больше всего? Это зависит от нее. От кого же еще?– Ты знаешь ответ? – подначивала Сунь Ли.Он сдвинул брови.– Цветы. Сладости. Украшения… Да что угодно.Черные глаза Сунь Ли заблестели.– Нет, не что угодно. – Она огляделась, словно чтобы убедиться, что лошади не подслушивают, затем сообщила по секрету: – Больше всего женщина желает иметь свою волю.Глаза Пэгана сузились. Это глупый ответ. Слишком простой. Слишком обобщающий; Слишком туманный. И все же, если подумать… да, это, может быть, верно. Он пытается подчинить Дейрдре своей воле. Обольщением. Угрозами. Хитростью. И ни разу не подумал о том, чтобы подчиниться ее воле, ее желанию. Как воин, он приучен никогда не сдаваться, никогда не идти на компромисс. Но и Дейрдре тоже верит в победу любой ценой. Потому-то они и зашли в тупик.Если Пэган позволит Дейрдре выиграть, если позволит ей поступить по-своему…Он прошелся туда и обратно между стойлами конюшни. Это будет нелегко. В вопросах защиты крепости и управления он не может уступить, поскольку у него просто больше опыта. Но если он станет прислушиваться к ее мнению в других делах, как это было с мальчишками Лаханберн, если он станет советоваться с ней и подключать к выработке решений, возможно, ее сердце по отношению к нему смягчится.А как только сердце станет восприимчивым, осторожное обольщение сделает остальное, покуда она будет верить, что это ее воля.– Сунь Ли, полагаю, я был не прав…Он повернулся к служанке, но она словно растворилась в воздухе. Исчезла быстро, словно тень, без звука, без следа. Пэган почесал голову. Не женщина, а прямо какой-то загадочный призрак.
К тому времени, когда Пэган вышел из конюшни, отряхивая солому со штанов и щурясь от солнца, он уже улыбался, полный решимости. Как бы это ни шло вразрез со всеми теми принципами и понятиями, на которых он был воспитан, как ни противоречило его основным инстинктам, когда Дейрдре появится этим утром, как сверкающая Аврора, Пэган намерен набросить крепкую узду на свои желания и попытается приноровиться к желаниям жены. Если у него получится, то уже сегодня ночью они будут делить нечто гораздо более приятное, чем товарищество. Он точно знает, куда нацелит поцелуй, который она ему должна, и да поможет ей небо, когда он ворвется в эти ворота. Глава 20 Дейрдре не могла пошевелиться.Нельзя сказать, что она не пыталась. Но тело ее почему-то одеревенело за ночь, и даже тепло рассвета не смягчило суставы.Пэган так и не пришел в спальню, да это и неудивительно, учитывая, как зол он был. Но если он думает, что увильнет от тренировки с ней сегодня, то ошибается.Она медленно перевернулась на бок, но когда попыталась приподняться на руке, резкая боль, словно молния, пронзила ее от локтя до плеча.– О, черт! – охнула она.Усилием воли она осторожно спустила ноги с края кровати. Боже, они болели так, словно их несколько раз переехало телегой. А когда Дейрдре села прямо, каждая мышца в теле заныла.Она переусердствовала. В своем рвении продемонстрировать, из какого крепкого теста сделана, она вчера перетренировалась. Сегодня придется за это расплачиваться.Морщась и чертыхаясь, она с горем пополам подняла и надела тяжелую кольчугу через голову. Доспехи она надевать не стала, ограничившись тем, что застегнула портупею дрожащими руками. Прихрамывая, Дейрдре потащилась вниз по лестнице, и ноги у нее дрожали, как у новорожденного ягненка. Как скрыть свою слабость от Пэгана, она понятия не имела. Каждый шаг давался с трудом.Приблизившись к тренировочному полю, она попыталась идти настолько нормально, насколько это было возможно, но даже еж сейчас вполне мог бы обогнать ее.Она услышала Пэгана раньше, чем увидела.– Вы опоздали, миледи.Он расположился в тени, прислонившись к стене конюшни, небрежно вытянув перед собой длинные ноги, скрещенные в лодыжках, и улыбался, жуя соломинку. Наверное, подумала Дейрдре, он спал в конюшне.Когда она медленно подходила к нему, он склонил голову набок, разглядывая ее с этой своей раздражающей улыбкой. Она нахмурилась от досады. Несомненно, она похожа на ссутулившуюся старую каргу, еле передвигающую ноги.– Ну же, давай, пошевеливайся! – поддразнил он. – Не плетись. Или не хочешь тренироваться?Она стиснула зубы.– Хочу. И я не плетусь.– Я видел уток, ковыляющих быстрее.– Я… замерзла, – сказала она, ухватившись за первый пришедший на ум предлог. – Мне просто надо время, чтобы разогреться.Пэган выплюнул соломинку и поднялся на ноги; не сводя с нее взгляда. Через секунду он скрестил руки на груди и поцокал языком.– Ты не замерзла, – догадался он. – Бьюсь об заклад, ты подняла вчера слишком много ведер.– Это не имеет значения. Я все равно могу драться.Его усмешка стала шире.– Полагаю, даже если б у тебя не было обеих рук, женщина, ты бы считала, что можешь драться.– Обеих рук и обеих ног.Он от души рассмеялся на эту ее незатейливую шутку. Очевидно, ночь в конюшне охладила его гнев.– Если таково твое желание, что ж… давай посмотрим, что у тебя есть, – сказал он, дружески хлопнув ее по плечу.Она резко втянула воздух, когда боль пронзила руку.– Отлично.К ее удивлению, он был милосерден к ней, учитывая, что легко мог отомстить, пока она находится в таком беспомощном состоянии. Когда они вместе работали на тренировочном поле, он больше времени уделял обсуждению приемов, чем выполнению их, проводя с ней медленную разминку вместо упражнений на повышение выносливости. Она была благодарна ему за терпение и снисходительность, ибо когда попыталась вскинуть меч, то смогла поднять его лишь чуть выше пояса, ее клинок был не опаснее веточки ивы.А если он время от времени посмеивался над отсутствием у нее силы, это никогда не было злонамеренно, даже когда колени ее подгибались, а щит опускался все ниже и ниже.Дейрдре во второй раз привалилась спиной к плетню, когда он наконец предложил:– Давай закончим на сегодня.Исключительно из гордости она начала отказываться:– Я в порядке. Я могу…– Ты в порядке. Я устал. Давай прекратим ради меня. Она с сомнением вскинула бровь. Он даже не запыхался. Тем не менее она кивнула и прислонилась к заборному столбу.– Ты не устал.Он улыбнулся, опершись о забор с ней рядом, положил руки на ворота и устремил взгляд на крепость. Она взглянула на его мускулистые руки, широкие плечи, крепкую шею. Он даже не вспотел.– Ты никогда не устаешь? – спросила она. Пэган усмехнулся:– Я берегу силы. Готовиться к предстоящим битвам – настоящее искусство.Он продолжал задумчиво смотреть вдаль. И у Дейрдре сложилось отчетливое впечатление, что он говорит не только о поединках. Для такого командира, как Пэган, битвы – образ жизни. Может, поэтому он больше не злится на нее. Возможно, он решил, что эта битва ему ни к чему, что она не стоит его усилий.Ей бы следовало испытать облегчение. В конце концов, если он откажется от борьбы, если больше не станет настаивать на том, чтобы их брак стал настоящим, это будет идеальный союз, не так ли? Пусть у него больше опыта и знаний для того, чтобы командовать войском Ривенлоха, но пока Дейрдре будет держаться от него на расстоянии, он никогда не добьется полного господства над ней.Тогда почему же она ощутила пустоту в сердце, когда его люди начали подходить на тренировочное поле и Пэган отпустил ее, еще раз небрежно хлопнув по плечу?Это чувство усилилось несколько часов спустя, когда она проходила мимо кладовки с овсяным пирогом для полдника и услышала, как две подручные кухарки чешут языками.– Теперь уже недолго – день, самое большее два, – злорадно заявила одна. – Хозяин так и не пошел в свою спальню прошлой ночью.– Ну, и в твою он тоже не пришел, – съязвила другая.– Нет. Но он встречался со мной в кладовой два дня назад.– И он ублажил тебя или просто приходил за куском сыра?– Ты злая старая карга, вот ты кто. – Она оскорбленно фыркнула. – Я задирала для него юбки.– Значит, он вонзил в тебя свое копье, да?Последовала пауза.– Нет… не совсем.Первая служанка хмыкнула.– Но это скоро случится, – запротестовала вторая, – я почти уверена. В конце концов, он мужчина и не получает ничего от своей жены. – Она понизила голос до шепота. – Вообще-то некоторые даже поговаривают, что леди родилась без… кое-каких женских органов.– Тьфу, Люси! А некоторые говорят, что ты родилась без мозгов! Займись-ка лучше делом!После этого Дейрдре поспешила прочь, но слова женщины не шли у нее из головы, когда она зашла в кладовую, чтобы взять кусок сыра. Сплетни Люси ее не тронули. Она давно привыкла к подобным оскорблениям. Но суть разговора заставила Дейрдре задуматься, когда она оглядывала полки кладовой.То, что Пэган может ходить на сторону, раньше не приходило ей в голову.Она взяла головку зрелого сыра и понюхала, затем положила ее обратно на полку.Люси права. Пэган – мужчина. У него есть потребности. И он, разумеется, на многое готов ради их удовлетворения. А она вознамерилась держать оборону.Она выбрала кусок мягкого козьего сыра и вытащила свой кинжал. В любом случае Пэган будет не первым мужем, который станет искать удовольствий на стороне.Она с такой силой воткнула в сыр нож, словно собиралась убить его, потом отрезала щедрый кусок.Дейрдре не наивна. Несмотря на осуждение общественной морали, мужчины, она знает, считают себя вправе заниматься любовью с кем пожелают, даже с чужими женами, лишь бы их не поймали.Она раздраженно сунула сыр обратно на полку и начала размазывать свою порцию по лепешке ножом. Затем нахмурилась, глядя в темный угол кладовой. Это там Люси задирала свои юбки? Это то самое место, где Пэган испытывал искушение нарушить свои брачные обеты?Лепешка разломилась надвое.Чертыхнувшись, она спрятала нож в ножны, затем сунула месиво из лепешки и сыра в рот, мстительно жуя, и выскочила из кладовой, не желая провести ни секундой больше в месте любовного свидания Пэгана.Когда она появилась в большом зале с набитым едой ртом, то тут же налетела на Пэгана – потного, пыльного и запыхавшегося, явно только что с тренировочного поля. Да поможет ей Бог: когда он посмотрел на нее своими мерцающими зелеными глазами, даже то, что он неверный муж, не помешало ее сердцу неровно затрепыхаться.– Я искал тебя, – сказал он. Затем, заметив ее раздутые щеки, усмехнулся: – Проголодалась?Она даже не пыталась ответить из боязни подавиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28