Между ним и мисс Клиффорд установились своеобразные полувраждебные-полудоверительные отношения. По существу они были воинственно настроены друг к другу, и Джесси делала все возможное, чтобы удержать эти отношения в таком состоянии. Но это доставляло ей немало трудностей, так как противник проявлял такое повиновение и любезность, что нельзя было хоть что-либо возразить против них. Очевидно, его отнюдь не испугала та, по правде сказать, не особенно лестная оценка его характера, которую услышал от Джесси при первом же знакомстве. Напротив, он был сама внимательность с ноткой учтивости члена семьи, и Джесси с ужасом заметила, что по-настоящему началось развитие сватовства, которого она решила во что бы то ни стало избежать.Прошла почти неделя со времени приезда Густава на виллу Клиффордов. Было еще утро, только что покончили с завтраком. Густав описывал Джесси какое-то приключение, случившееся с ним во время путешествия, и делал это с такой живостью и в таких блестящих красках, что Джесси, против своей воли, вся была захвачена рассказом. В отличие от нее, Франц Зандов, просматривая какие-то деловые заметки в своей записной книжке, слушал лишь вполуха и, когда брат закончил, насмешливо сказал:– Право, можно подумать, что все путешествие ты предпринял лишь ради того, чтобы собрать материал для своих милых статей по вопросам политики и искусства. Ландшафты, здания, жизнь народа – все ты изучил, а о деловых отношениях, которые должен был завязать, нет почти ни слова. Правда, побывал ты везде, куда я направил тебя, снабдив рекомендациями, но, по-видимому, ты занимался с нашими деловыми партнерами лишь обедами да разговорами о политике.– Да не говорить же за едой о делах! – воскликнул Густав. – Это удовольствие доставляешь своим гостям только ты! Я думаю, ты признал бы замечательным изобретением полную отмену сна и еды. Сколько деловых часов выиграло бы от этого несчастное человечество!Джесси с некоторым испугом взглянула на своего опекуна. Она знала, что тот слишком чувствителен к подобного рода вещам.Густаву это тоже было известно, но тем не менее он ежедневно говорил подобное в лицо брату. Он вообще великолепно умел парировать властное и подчас оскорбительное обращение Франца, так что никогда не казалось, что именно он лично получал выговор и нагоняй. Зандов, который не был силен в словесных боях, обычно быстро скрывался от его насмешек. Так вот и теперь он встал и, захлопывая записную книжку, саркастически произнес:– Ты, Густав, во всяком случае, не принадлежишь к категории «многострадальных», ты делаешь себе свою новую профессию очень легкой. Ах да, кстати, перед тем как ты возвратишься в контору, я хотел бы сперва поговорить с тобой в моем кабинете. Вопрос идет о деловых связях в Нью-Йорке.– Я сейчас приду, – заговорил Густав, однако после того, как его брат ушел из комнаты, остался сидеть и обратился к Джесси: – Мисс Клиффорд, видели ли вы когда-либо такую одержимость, какую проявляет мой брат? За завтраком он вносит деловые заметки в свою записную книжку, за обедом изучает биржевые курсы. И я убежден, что он даже во сне обдумывает сделки.
– Да, он неустанно работает, – ответила Джесси, – и требует того же от других. Не заставляйте его ждать вас, очевидно, речь идет о чем-то очень важном.Однако Густав не обратил решительно никакого внимания на этот достаточно прозрачный намек на то, чтобы он удалился, и спокойно произнес:– Речь идет о фирме «Дженкинс и Компания» в Нью-Йорке. Эта милая фирма буквально-таки осаждает нас письмами и телеграммами по поводу одной совместной сделки, которую она предлагает нам. Для меня обсуждение этого вопроса неспешно, а мой брат очень терпелив, раз знает, что я нахожусь в вашем обществе.Это была правда. Франц Зандов всеми способами поощрял общение Густава с Джесси, прощая ему даже неаккуратность. Однако это замечание было принято девушкой весьма неблагосклонно, и она сочла за лучшее в ответ промолчать.– Кроме того, я так желал бы хоть раз поговорить с вами наедине, – продолжал Густав. – Все последние дни мне не удавалось для этого найти случай.Единственным возражением, сорвавшимся с уст Джесси, было холодное, протяжное «Да-а?» Значит, все-таки! Едва прошла неделя с момента появления здесь этого человека, как он уже осмеливается выступить со своим предложением, несмотря на ее отрицательное отношение к нему и достаточно ясно выраженное нежелание продолжать разговор. Невзирая на все это он хочет попытаться реализовать тот «деловой договор», который обещает ему ее руку богатой наследницы, и делает это с таким невозмутимым спокойствием, как будто имеет на то полное право! Джесси возмутилась.Между тем Густав снова заговорил:– Я хочу обратиться к вам с просьбой, выполнив которую, вы бесконечно обяжете меня!Джесси сидела неподвижно, словно высеченная из камня, и весь ее вид не оставлял никакого сомнения в том, что она вовсе не расположена «бесконечно обязать» просителя. Она собрала всю свою энергию, чтобы с необходимой решительностью парировать предложение, которое неминуемо должно было последовать. Однако Густав, словно не обращая на это внимания, произнес с самой любезной улыбкой:– Речь идет об одной молодой соотечественнице.– О… соотечественнице? – повторила Джесси, до крайности пораженная этим неожиданным оборотом разговора.– Да, об одной молодой немке, с которой я познакомился во время переезда через океан. Мы путешествовали на одном и том же пароходе. Она совершенно одна ехала в Нью-Йорк к своему родственнику, пригласившего ее, сироту, пожить у него. На берегу же выяснилось, что этот ее родственник неделю тому назад скончался и бедняжка осталась одинокой, без помощи и защиты в чужой ей части света.– И вы приняли в ней участие? – с некоторой резкостью спросила Джесси.– Конечно! Я отвез ее в одну немецкую семью, где она на первое время нашла себе приют. Но долго оставаться там она не может; ей необходимо позаботиться о средствах к существованию. Однако девушке, едва достигшей шестнадцати лет, да к тому же не имеющей никаких рекомендаций, крайне трудно, вернее сказать, невозможно в переполненном безработными Нью-Йорке найти место воспитательницы или компаньонки. В вашем городе много легче добиться этого, в особенности, если рекомендацию даст ей такой уважаемый дом, как Клиффордов. Вот я и прошу вас оказать этой молодой девушке гостеприимство на несколько недель, пока она найдет себе место.Джесси обычно всегда была готова по мере своих сил оказывать помощь нуждающимся, и каждая соотечественница ее матери могла заранее рассчитывать на ее содействие, но обращение к ней Густава Зандова с подобной просьбой вызвало в ней недоверие. По ее мнению, он вовсе не был человеком, способным бескорыстно принимать участие в ближнем. Без сомнения, этот эгоист руководствовался еще и другими мотивами, а потому она сдержанно ответила ему:– Меня это очень поражает. Я должна принять в свой дом совершенно постороннюю особу, которая к тому же, как вы сами говорите, не имеет никаких рекомендаций?– Я беру на себя полную ответственность за нее… какой бы вы ни потребовали, – оживленно заговорил Густав.– Ах, вот как? – воскликнула Джесси. У нее мелькнула смутная надежда: столь страшное для нее предложение можно было бы оттянуть на неопределенное время; внезапно появился выход, которого она никак не предполагала. Поэтому она промолвила: – Кажется, вы очень хорошо знаете свою протеже и весьма интересуетесь ею?– Совершенно верно! По отношению к сироте это – долг христианина.– А я и не подозревала, что вы думаете столь по-христиански, мистер Зандов! – с иронией заметила Джесси.– Значит, вы опять ошибались во мне, мисс Клиффорд, как и во многих иных случаях, – торжественно заявил Густав. – Там, где речь идет о гуманности, я мыслю и поступаю в высшей степени по-христиански.При слове «гуманность» губы Джесси насмешливо дрогнули, но все же дело заинтересовало ее, а потому она спросила:– Так вы, значит, желаете, чтобы я пригласила в наш дом…– Мисс Фриду Пальм, так зовут эту девушку.– Хорошо, я поговорю с дядей, и если он будет согласен…– Нет, нет! Именно этого-то я и хотел бы избежать, – перебил ее Густав. – Я не желаю, чтобы брат узнал что-либо о моем участии в этом деле. Нельзя ли выдать мисс Фриду Пальм за вашу протеже, которую вам рекомендовала какая-нибудь нью-йоркская знакомая и которой именно вы оказываете приют? По вашему лицу я вижу, что подобное предложение довольно странно, но полагаюсь в данном случае на вашу благосклонность или немилость.По лицу Джесси было действительно заметно, как сильно она поражена. Она смерила Густава долгим, испытующим взглядом:– Конечно, это – крайне странное предложение! Вы открыто требуете, чтобы я перед своим опекуном разыграла настоящую комедию. Ради какой цели?– Во всяком случае не ради худой, хотя до поры до времени она должна оставаться тайной!– Вашу тайну нетрудно разгадать, – сказала Джесси насмешливо, но вместе с тем с чувством бесконечного облегчения от такого оборота дела. – Признайтесь откровенно, ваш интерес к этой барышне глубже и серьезнее, чем вы хотите это показать, и со вступлением ее в наш дом вы связываете совершенно определенные цели.Густав, видимо, в совершенном отчаянии поник головой и со вздохом произнес:– Сознаюсь в этом!– И вы, конечно, имеете основания опасаться, что ваш брат враждебно отнесется к этому интересу?– И в этом сознаюсь!– По всей вероятности, мисс Пальм должна инкогнито войти в наш дом, чтобы попытаться завоевать симпатию дяди, пока вы не рискуете открыть ему правду?– Мисс Клиффорд, вы удивительно прозорливы! – с чувством глубочайшего восхищения произнес Густав. – От вас невозможно ничего скрыть! Но раз вы настолько проницательны, что разгадали меня, смею ли я надеяться на вашу помощь?Джесси приняла полный достоинства вид.– Я никогда не снисходила до какой-либо лжи и ни теперь, ни когда-либо вообще не пошла бы на нее, если бы не…Тут она замолкла, и лицо ее залилось легкой краской.– Если бы не было известных планов моего брата, – докончил за нее Густав. – Вы с ним не согласны, это я заметил уже в первый день своего приезда сюда. Но именно поэтому вам нечего бояться того, что я заблуждаюсь относительно мотивов вашей помощи в этом деле. Правда, они не особенно лестны для меня, но в данном случае чрезвычайно выгодны.– «Выгодны»! – презрительно повторила Джесси. – Совершенно верно! Именно это и важно для вас. Вы опасаетесь разрыва с братом, если без его согласия остановите на ком-либо свой выбор, а в нынешней ситуации, насколько я знаю, это как раз и случится, так как ваша избранница – бедная, не имеющая никакого состояния сирота. Конечно, для вас предпочтительнее попытаться добиться своей цели окольными путями. Конечно, было бы мужественнее открыто выступить перед братом и, невзирая ни на какую «выгоду», признаться в своей любви к бедной сироте. Но на сей счет у нас совершенно различные точки зрения. Известите мисс Пальм, что я жду ее, она может выехать из Нью-Йорка сразу же после получения вашего письма.– Да это вовсе и не нужно, – спокойно заявил Густав, – я уже написал ей, она едет и прибудет сюда сегодня после полудня с курьерским поездом.Для Джесси это было уже чересчур. Она с ног до головы оглядела смельчака и воскликнула:– Так, значит, это было решено заранее? Однако вы слишком самоуверенны, мистер Зандов!– Я рассчитывал на ваше доброе сердце, – возразил он с низким поклоном.– Нет, скорее вы рассчитывали на тот план своего брата, который делает меня, почти вопреки моей воле, вашей соучастницей. Ну, хорошо, пусть так и будет! Я сделаю все возможное, чтобы сохранить для вас все выгоды вашего договора с братом. Как только ваша невеста приедет, проводите ее ко мне, до поры до времени она здесь, в доме, будет под моей защитой!Холодно кивнув ему головой, Джесси поднялась и вышла из комнаты.Зандов поглядел ей вслед.– В каждой частице ее существа презрение! Действительно, во всей этой истории я играю довольно жалкую роль, но ничего, главное – чтобы Фрида укрепилась в этом доме! ГЛАВА V Войдя в свою комнату, Джесси в сильном волнении начала шагать по ней взад и вперед. В сущности, она была очень рада: нежданный соискатель ее руки обезвредил себя таким способом, что сам предложил свою помощь для того, чтобы помешать исполниться ненавистному ей брачному плану, однако это не остудило ее горячего возмущения эгоизмом и алчностью этого человека, проявившимися опять во всей своей низости. Значит, он любит и, по-видимому, искренне! Как раз в то время, когда он был на пути к богатой, нелюбимой невесте, заботливо приготовленной ему братом, молодой и покинутой беспомощной девушке удалось вызвать в нем настоящее глубокое чувство. Но что же тогда мешает ему открыто ввести свою избранницу в дом и, если действительно его брат Франц выразит резкое несогласие на этот брак, вместе с невестой снова вернуться в Германию? Ведь он может там вернуть себе прежнее независимое положение и жениться на ней без чьего-либо согласия! Правда, в таком случае он рискует состоянием, наследством, а его он во что бы то ни стало хочет сохранить за собой. Ради этого-то его невеста должна довольствоваться ролью незнакомки, ради этого изобретены уловки и инсценируется настоящая интрига, чтобы только вынудить согласие богатого братца! А если, несмотря на все, Франц Зандов скажет свое суровое «нет»? (Джесси знала, что ее опекун, ценивший людей только по их состоянию, никогда не встретит благосклонно бедную свояченицу), то смелый защитник идеализма, без сомнения, отдаст предпочтение наследству и бросит свою невесту так же, как расстался со своей литературной профессией.Прямой, открытый характер Джесси протестовал против навязанной ей комедии, но все же она сознавала, что по мере своих сил должна способствовать этому браку Густава. Она во что бы то ни стало хотела избежать серьезной борьбы с опекуном и, соглашаясь на то, что предложил ей Густав, прибегла к своего рода самообороне. Ведь если действительно удастся таким образом переиграть Франца Зандова, ее лично буря может обойти стороной.Но странно – Джесси как раз больше всего не желала видеть того единственного, что говорило в пользу Густава, того, что он все же был способен к искренней любви. Она резко упрекала его за то, что он совершенно безвольно подчинялся материальным расчетам своего брата, а теперь, когда он нарушил их, она была настроена к нему еще более враждебно, убедив себя в том, что этот человек достоин лишь презрения, и решила во что бы то ни стало добиться своего.Между тем Густав поднялся на верхний этаж дома, где находились комнаты брата. Тот ждал его с нетерпением и бросил крайне резким тоном:– Я уже и не думал, что ты вообще соблаговолишь прийти ко мне!– Я разговаривал с мисс Клиффорд, – стал защищаться Густав, – я никак не мог прервать нашу интересную беседу на половине.Такое оправдание возымело действие. Предполагаемый брак был для Франца Зандова слишком выгоден, а негативное отношение Джесси к нему настолько хорошо известно, что он не мог не предоставить полной свободы мнимому сватовству Густава. Поэтому он несколько смягчился:– По всей вероятности, у вас опять был ваш любимый словесный турнир? Вам, очевидно, нравятся подобные постоянные стычки, но я все же не замечаю, что ты добился какого-нибудь успеха у Джесси. Она очень сдержанна по отношению к тебе.– Франц, не тебе судить о моих успехах, – оскорбленно ответил Густав. – Говорю тебе, они очень значительны!– Будем надеяться на это! А теперь перейдем к делу. Речь идет о предприятии, которое я хочу начать вместе с одним своим нью-йоркским деловым знакомым. Судя по его письму, он уже говорил с тобой, и я вчера встретил тебя с корреспонденцией, касающейся данного вопроса, таким образом, ты уже немного знаком с ним.– Совершенно верно!Густав вдруг стал серьезен, и тон его ответа ничем не напоминал тот веселый, беззаботный, которого он придерживался до сих пор. Однако его брат, не обратив на это внимания, продолжал:– Ты знаешь, что мы владеем на западе большими участками земли, до сих пор не обработанными. Учитывая огромное протяжение земель, Дженкинс не мог взяться за дело, располагая только своими средствами. Поэтому он обратился ко мне и сумел заинтересовать меня своим планом. Нам удалось по дешевой цене приобрести эти земли, а теперь речь идет о том, чтобы использовать их с максимальной выгодой. Это может произойти лишь в том случае, если открыть их для переселенцев – специально для переселенцев из Германии. Мы подготовили все необходимое и думаем теперь же приступить к делу.– Один вопрос, – прервал Густав сухое деловое разъяснение брата. – Ты сам видел эти свои владения?– Ну конечно, не стал бы я начинать подобное большое дело без предварительного личного осмотра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
– Да, он неустанно работает, – ответила Джесси, – и требует того же от других. Не заставляйте его ждать вас, очевидно, речь идет о чем-то очень важном.Однако Густав не обратил решительно никакого внимания на этот достаточно прозрачный намек на то, чтобы он удалился, и спокойно произнес:– Речь идет о фирме «Дженкинс и Компания» в Нью-Йорке. Эта милая фирма буквально-таки осаждает нас письмами и телеграммами по поводу одной совместной сделки, которую она предлагает нам. Для меня обсуждение этого вопроса неспешно, а мой брат очень терпелив, раз знает, что я нахожусь в вашем обществе.Это была правда. Франц Зандов всеми способами поощрял общение Густава с Джесси, прощая ему даже неаккуратность. Однако это замечание было принято девушкой весьма неблагосклонно, и она сочла за лучшее в ответ промолчать.– Кроме того, я так желал бы хоть раз поговорить с вами наедине, – продолжал Густав. – Все последние дни мне не удавалось для этого найти случай.Единственным возражением, сорвавшимся с уст Джесси, было холодное, протяжное «Да-а?» Значит, все-таки! Едва прошла неделя с момента появления здесь этого человека, как он уже осмеливается выступить со своим предложением, несмотря на ее отрицательное отношение к нему и достаточно ясно выраженное нежелание продолжать разговор. Невзирая на все это он хочет попытаться реализовать тот «деловой договор», который обещает ему ее руку богатой наследницы, и делает это с таким невозмутимым спокойствием, как будто имеет на то полное право! Джесси возмутилась.Между тем Густав снова заговорил:– Я хочу обратиться к вам с просьбой, выполнив которую, вы бесконечно обяжете меня!Джесси сидела неподвижно, словно высеченная из камня, и весь ее вид не оставлял никакого сомнения в том, что она вовсе не расположена «бесконечно обязать» просителя. Она собрала всю свою энергию, чтобы с необходимой решительностью парировать предложение, которое неминуемо должно было последовать. Однако Густав, словно не обращая на это внимания, произнес с самой любезной улыбкой:– Речь идет об одной молодой соотечественнице.– О… соотечественнице? – повторила Джесси, до крайности пораженная этим неожиданным оборотом разговора.– Да, об одной молодой немке, с которой я познакомился во время переезда через океан. Мы путешествовали на одном и том же пароходе. Она совершенно одна ехала в Нью-Йорк к своему родственнику, пригласившего ее, сироту, пожить у него. На берегу же выяснилось, что этот ее родственник неделю тому назад скончался и бедняжка осталась одинокой, без помощи и защиты в чужой ей части света.– И вы приняли в ней участие? – с некоторой резкостью спросила Джесси.– Конечно! Я отвез ее в одну немецкую семью, где она на первое время нашла себе приют. Но долго оставаться там она не может; ей необходимо позаботиться о средствах к существованию. Однако девушке, едва достигшей шестнадцати лет, да к тому же не имеющей никаких рекомендаций, крайне трудно, вернее сказать, невозможно в переполненном безработными Нью-Йорке найти место воспитательницы или компаньонки. В вашем городе много легче добиться этого, в особенности, если рекомендацию даст ей такой уважаемый дом, как Клиффордов. Вот я и прошу вас оказать этой молодой девушке гостеприимство на несколько недель, пока она найдет себе место.Джесси обычно всегда была готова по мере своих сил оказывать помощь нуждающимся, и каждая соотечественница ее матери могла заранее рассчитывать на ее содействие, но обращение к ней Густава Зандова с подобной просьбой вызвало в ней недоверие. По ее мнению, он вовсе не был человеком, способным бескорыстно принимать участие в ближнем. Без сомнения, этот эгоист руководствовался еще и другими мотивами, а потому она сдержанно ответила ему:– Меня это очень поражает. Я должна принять в свой дом совершенно постороннюю особу, которая к тому же, как вы сами говорите, не имеет никаких рекомендаций?– Я беру на себя полную ответственность за нее… какой бы вы ни потребовали, – оживленно заговорил Густав.– Ах, вот как? – воскликнула Джесси. У нее мелькнула смутная надежда: столь страшное для нее предложение можно было бы оттянуть на неопределенное время; внезапно появился выход, которого она никак не предполагала. Поэтому она промолвила: – Кажется, вы очень хорошо знаете свою протеже и весьма интересуетесь ею?– Совершенно верно! По отношению к сироте это – долг христианина.– А я и не подозревала, что вы думаете столь по-христиански, мистер Зандов! – с иронией заметила Джесси.– Значит, вы опять ошибались во мне, мисс Клиффорд, как и во многих иных случаях, – торжественно заявил Густав. – Там, где речь идет о гуманности, я мыслю и поступаю в высшей степени по-христиански.При слове «гуманность» губы Джесси насмешливо дрогнули, но все же дело заинтересовало ее, а потому она спросила:– Так вы, значит, желаете, чтобы я пригласила в наш дом…– Мисс Фриду Пальм, так зовут эту девушку.– Хорошо, я поговорю с дядей, и если он будет согласен…– Нет, нет! Именно этого-то я и хотел бы избежать, – перебил ее Густав. – Я не желаю, чтобы брат узнал что-либо о моем участии в этом деле. Нельзя ли выдать мисс Фриду Пальм за вашу протеже, которую вам рекомендовала какая-нибудь нью-йоркская знакомая и которой именно вы оказываете приют? По вашему лицу я вижу, что подобное предложение довольно странно, но полагаюсь в данном случае на вашу благосклонность или немилость.По лицу Джесси было действительно заметно, как сильно она поражена. Она смерила Густава долгим, испытующим взглядом:– Конечно, это – крайне странное предложение! Вы открыто требуете, чтобы я перед своим опекуном разыграла настоящую комедию. Ради какой цели?– Во всяком случае не ради худой, хотя до поры до времени она должна оставаться тайной!– Вашу тайну нетрудно разгадать, – сказала Джесси насмешливо, но вместе с тем с чувством бесконечного облегчения от такого оборота дела. – Признайтесь откровенно, ваш интерес к этой барышне глубже и серьезнее, чем вы хотите это показать, и со вступлением ее в наш дом вы связываете совершенно определенные цели.Густав, видимо, в совершенном отчаянии поник головой и со вздохом произнес:– Сознаюсь в этом!– И вы, конечно, имеете основания опасаться, что ваш брат враждебно отнесется к этому интересу?– И в этом сознаюсь!– По всей вероятности, мисс Пальм должна инкогнито войти в наш дом, чтобы попытаться завоевать симпатию дяди, пока вы не рискуете открыть ему правду?– Мисс Клиффорд, вы удивительно прозорливы! – с чувством глубочайшего восхищения произнес Густав. – От вас невозможно ничего скрыть! Но раз вы настолько проницательны, что разгадали меня, смею ли я надеяться на вашу помощь?Джесси приняла полный достоинства вид.– Я никогда не снисходила до какой-либо лжи и ни теперь, ни когда-либо вообще не пошла бы на нее, если бы не…Тут она замолкла, и лицо ее залилось легкой краской.– Если бы не было известных планов моего брата, – докончил за нее Густав. – Вы с ним не согласны, это я заметил уже в первый день своего приезда сюда. Но именно поэтому вам нечего бояться того, что я заблуждаюсь относительно мотивов вашей помощи в этом деле. Правда, они не особенно лестны для меня, но в данном случае чрезвычайно выгодны.– «Выгодны»! – презрительно повторила Джесси. – Совершенно верно! Именно это и важно для вас. Вы опасаетесь разрыва с братом, если без его согласия остановите на ком-либо свой выбор, а в нынешней ситуации, насколько я знаю, это как раз и случится, так как ваша избранница – бедная, не имеющая никакого состояния сирота. Конечно, для вас предпочтительнее попытаться добиться своей цели окольными путями. Конечно, было бы мужественнее открыто выступить перед братом и, невзирая ни на какую «выгоду», признаться в своей любви к бедной сироте. Но на сей счет у нас совершенно различные точки зрения. Известите мисс Пальм, что я жду ее, она может выехать из Нью-Йорка сразу же после получения вашего письма.– Да это вовсе и не нужно, – спокойно заявил Густав, – я уже написал ей, она едет и прибудет сюда сегодня после полудня с курьерским поездом.Для Джесси это было уже чересчур. Она с ног до головы оглядела смельчака и воскликнула:– Так, значит, это было решено заранее? Однако вы слишком самоуверенны, мистер Зандов!– Я рассчитывал на ваше доброе сердце, – возразил он с низким поклоном.– Нет, скорее вы рассчитывали на тот план своего брата, который делает меня, почти вопреки моей воле, вашей соучастницей. Ну, хорошо, пусть так и будет! Я сделаю все возможное, чтобы сохранить для вас все выгоды вашего договора с братом. Как только ваша невеста приедет, проводите ее ко мне, до поры до времени она здесь, в доме, будет под моей защитой!Холодно кивнув ему головой, Джесси поднялась и вышла из комнаты.Зандов поглядел ей вслед.– В каждой частице ее существа презрение! Действительно, во всей этой истории я играю довольно жалкую роль, но ничего, главное – чтобы Фрида укрепилась в этом доме! ГЛАВА V Войдя в свою комнату, Джесси в сильном волнении начала шагать по ней взад и вперед. В сущности, она была очень рада: нежданный соискатель ее руки обезвредил себя таким способом, что сам предложил свою помощь для того, чтобы помешать исполниться ненавистному ей брачному плану, однако это не остудило ее горячего возмущения эгоизмом и алчностью этого человека, проявившимися опять во всей своей низости. Значит, он любит и, по-видимому, искренне! Как раз в то время, когда он был на пути к богатой, нелюбимой невесте, заботливо приготовленной ему братом, молодой и покинутой беспомощной девушке удалось вызвать в нем настоящее глубокое чувство. Но что же тогда мешает ему открыто ввести свою избранницу в дом и, если действительно его брат Франц выразит резкое несогласие на этот брак, вместе с невестой снова вернуться в Германию? Ведь он может там вернуть себе прежнее независимое положение и жениться на ней без чьего-либо согласия! Правда, в таком случае он рискует состоянием, наследством, а его он во что бы то ни стало хочет сохранить за собой. Ради этого-то его невеста должна довольствоваться ролью незнакомки, ради этого изобретены уловки и инсценируется настоящая интрига, чтобы только вынудить согласие богатого братца! А если, несмотря на все, Франц Зандов скажет свое суровое «нет»? (Джесси знала, что ее опекун, ценивший людей только по их состоянию, никогда не встретит благосклонно бедную свояченицу), то смелый защитник идеализма, без сомнения, отдаст предпочтение наследству и бросит свою невесту так же, как расстался со своей литературной профессией.Прямой, открытый характер Джесси протестовал против навязанной ей комедии, но все же она сознавала, что по мере своих сил должна способствовать этому браку Густава. Она во что бы то ни стало хотела избежать серьезной борьбы с опекуном и, соглашаясь на то, что предложил ей Густав, прибегла к своего рода самообороне. Ведь если действительно удастся таким образом переиграть Франца Зандова, ее лично буря может обойти стороной.Но странно – Джесси как раз больше всего не желала видеть того единственного, что говорило в пользу Густава, того, что он все же был способен к искренней любви. Она резко упрекала его за то, что он совершенно безвольно подчинялся материальным расчетам своего брата, а теперь, когда он нарушил их, она была настроена к нему еще более враждебно, убедив себя в том, что этот человек достоин лишь презрения, и решила во что бы то ни стало добиться своего.Между тем Густав поднялся на верхний этаж дома, где находились комнаты брата. Тот ждал его с нетерпением и бросил крайне резким тоном:– Я уже и не думал, что ты вообще соблаговолишь прийти ко мне!– Я разговаривал с мисс Клиффорд, – стал защищаться Густав, – я никак не мог прервать нашу интересную беседу на половине.Такое оправдание возымело действие. Предполагаемый брак был для Франца Зандова слишком выгоден, а негативное отношение Джесси к нему настолько хорошо известно, что он не мог не предоставить полной свободы мнимому сватовству Густава. Поэтому он несколько смягчился:– По всей вероятности, у вас опять был ваш любимый словесный турнир? Вам, очевидно, нравятся подобные постоянные стычки, но я все же не замечаю, что ты добился какого-нибудь успеха у Джесси. Она очень сдержанна по отношению к тебе.– Франц, не тебе судить о моих успехах, – оскорбленно ответил Густав. – Говорю тебе, они очень значительны!– Будем надеяться на это! А теперь перейдем к делу. Речь идет о предприятии, которое я хочу начать вместе с одним своим нью-йоркским деловым знакомым. Судя по его письму, он уже говорил с тобой, и я вчера встретил тебя с корреспонденцией, касающейся данного вопроса, таким образом, ты уже немного знаком с ним.– Совершенно верно!Густав вдруг стал серьезен, и тон его ответа ничем не напоминал тот веселый, беззаботный, которого он придерживался до сих пор. Однако его брат, не обратив на это внимания, продолжал:– Ты знаешь, что мы владеем на западе большими участками земли, до сих пор не обработанными. Учитывая огромное протяжение земель, Дженкинс не мог взяться за дело, располагая только своими средствами. Поэтому он обратился ко мне и сумел заинтересовать меня своим планом. Нам удалось по дешевой цене приобрести эти земли, а теперь речь идет о том, чтобы использовать их с максимальной выгодой. Это может произойти лишь в том случае, если открыть их для переселенцев – специально для переселенцев из Германии. Мы подготовили все необходимое и думаем теперь же приступить к делу.– Один вопрос, – прервал Густав сухое деловое разъяснение брата. – Ты сам видел эти свои владения?– Ну конечно, не стал бы я начинать подобное большое дело без предварительного личного осмотра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12