Этим приспособлением можно было открыть любой, даже самый надежный, замок.
Они толкнули дверь, и она без скрипа открылась. Музыка слышалась громче. Но никаких следов присутствия людей. Они осторожно направились вперед. Мэт по-прежнему держал в руке оружие. Маленький коридор, в котором висела какая-то одежда, вел в большую комнату, несомненно единственную в холостяцкой квартире, служившую одновременно спальней, столовой и гостиной. Настоящее жилище холостяка, довольного таким положением вещей, судя по тому, как комната была меблирована и украшена: пышный светлый ковер, широкая низкая кровать, глубокие кресла, мягкий свет, плотные шторы и фотографии обнаженных женщин почти в натуральную величину. Снимки на стенах странно выглядели рядом с предметами, обычными для бывшего студента: фуражкой с витым шнуром, гербовым щитом студенческого общества, скрещенными рапирами и белыми перчатками с раструбами. Ни души, но тем не менее горящая ночная лампа, запах сигареты, которую только что курили, и звучащая музыка говорили о том, что кто-то в квартире есть.
В коридоре были две двери из красивого дерева. Одна должна была вести в кухню, другая – в ванную комнату.
Бесшумно ступая по ковру, они заглянули на кухню, и, ничего там не увидев, Мэт дулом пистолета толкнул дверь в ванную.
В наполовину наполненной водой ванне лежал совершенно голый человек, торс выступал над кромкой воды, глаза и рот были открыты, мокрые длинные темные волосы прилипли к щекам, одна из которых была пересечена широким шрамом. Он был мертв. Рядом с ванной на мокром коврике стоял столик на колесах, на котором были бутылка виски, полурастаявший лед, два стакана, пепельница и включенный транзисторный приемник, откуда и слышалась музыка.
Мэт выключил его и опустил кончик пальца в ванну. Вода была еще теплой. Фрэд по профессиональной привычке вернулся к входной двери и защелкнул замок. Не хватало, чтобы их застали врасплох!
Имевшиеся детали были красноречивы и легко поддавались объяснению. Мюллер – если предположить, что в ванне лежал именно он, а в этом они были почти уверены – принимал ванну, когда у него в квартире находился посетитель. Очевидно, визитер был ему человеком близким, раз пилот стал купаться в его присутствии. Скорее всего, это был гость, а не гостья. В части туалета мужчины обычно стыдятся женщин, даже горячо любимых подруг, но не друзей. Потом пилота утопили в ванне, а его гость ушел. Видимо, все произошло незадолго до их появления, поскольку вода не успела остыть. Может быть, за несколько минут.
– Вряд ли он ответит на наши вопросы, – буркнул вернувшийся Фрэд.
– Смотри, куда ты наступаешь, – сказал ему Мэт. Тот остановился.
Повернувшись к Фрэду, Мэт увидел следы ног, четко отпечатавшиеся на мокром коврике и дальше, в комнате. Еще одно доказательство недавнего ухода гостя.
– Странные следы, – заметил Мэт.
Оба нагнулись, изучая следы. Сейчас они напоминали индейцев на тропе войны.
– Да, странные, – согласился Фрэд, живший в деревне до поступления на службу. – Так может ходить человек с грузом или хромой. У него что-нибудь вроде искривления ступни.
– Я тоже считаю, что здесь был хромой.
– Как бы то ни было, парень из ванны не сможет подтвердить правильность наших умозаключений.
– Нет. Некто счел лучшим не рисковать и не дать ему такого шанса.
– Ты считаешь, что его?.. Ты смеешься, Фрэнки. Как можно утопить человека в ванне, чтобы он даже не пытался защищаться? Ведь не похоже, чтобы он сопротивлялся. Его вряд ли оглушили. И следов крови тоже нет.
– Как? Ты не знаешь? В твоей стране это не практикуется? А я слышал, что ванна часто используется в ваших психиатрических больницах против противников режима.
– Чтобы вернуть их на путь истинный, а не отправить на небеса.
– Смотри.
Фрэнки Мэттьюс снял пиджак, закатал рукава рубашки, схватил утопленника за лодыжки и легко потянул его. Тело скользнуло и полностью скрылось под водой.
– Когда человека хватают таким образом, – объяснил Мэт, – он погиб. Края ванны гладкие, ему не за что зацепиться, не на что опереться. Он сразу глотает воду и больше не сопротивляется.
Мэт вытащил из воды ноги трупа: на лодыжках были ясно видны царапины и кровоподтеки.
– Тот сжал очень сильно, а Мюллер все-таки потрепыхался, чем и объясняется происхождение царапин. И бултыхался довольно сильно, потому что весь коврик залит водой.
Фрэнк опустил ноги в воду, подтолкнул тело, и над водой появился обнаженный торс.
– Еще бы знать, почему его ликвидировали и кто? – сказал Фрэд.
– Не знаю, но могу предположить. В любом случае, этот нам уже не нужен. Мы пришли его допросить, но он больше не заговорит. Надо обыскать комнату. Может быть, что-нибудь отыщем. Постараемся прежде всего найти фотографию или документы, доказывающие, что речь идет именно о пилоте Герберте Мюллере.
Они вернулись в комнату, еще раз обратив внимание на влажные следы хромого и стараясь не наступать на них. Мэт вытер руки и надел пиджак.
– Я выпью глоточек перед началом работы, – сказал Фрэд.
Он подошел к бару, выбрал бутылку водки и сделал прямо из горлышка два больших глотка.
– Хорошая штука, – одобрительно отозвался он о крепком напитке.
Они начали с изучения больших эротических фотографий, украшавших стены. На четырех из шести была изображена одна и та же девушка. Очень красивая девушка в похотливых позах.
На столе стоял фотопортрет женщины, той самой, что позировала обнаженной для больших фото. Разумеется, это была подружка хозяина дома, иначе на обратной стороне фотографии не было бы надписи: «Герберту, на всю жизнь». Подпись разобрать не удалось – какое-то имя, начинающееся на X.
Первой их находкой оказалось удостоверение личности с фотографией и отпечатками пальцев Герберта Мюллера. В ванне лежал именно он. Судя по бумагам, ему было тридцать восемь лет, но даже мертвый он выглядел моложе. Потом они обнаружили целую стопку рекламных буклетов эротических кабаре различных городов Германии. Многие прославляли шарм и коронные номера «Эротик-Клаб-Кабаре» из Карсау, называвшегося «Цур Блауен Бок». И еще ворох бесполезных для них бумаг.
Мэт работал быстро. Он явно торопился покинуть это место, нервничал из-за того, что цепочка, по которой шел, оборвалась в очередной раз. А Герберт Мюллер был важным звеном, с помощью которого он надеялся выйти на руководителя организации.
И вдруг он наткнулся на нечто интересное в ящике ночного столика. Маленькая тетрадь в черной обложке, на треть исписанная мелким почерком, представляла собой что-то вроде расчетной книжки с номерами, датами, суммами и иногда именами. На последней странице он увидел десяток номеров, напротив них были проставлены суммы и различные числа текущего и прошедшего месяцев. В конце – черта и под ней еще одна строчка: «Заплатить 18 Хельге 2000 фунтов стерлингов».
Между последней страницей и обложкой тетради лежал желтый конверт с надписью «Хельге», содержавший две тысячи фунтов стерлингов мелкими купюрами. Довольно толстый конверт.
Они продолжали обыск, забирая то, что казалось им интересным.
– Взгляни-ка, – неожиданно сказал Мэттьюс. За рядом книг он обнаружил фотоальбом.
– Жизнь Герберта Мюллера в картинках, – добавил он, перелистывая страницы.
– Что-нибудь интересное для нас есть?
Мэт не ответил, внимательно вглядываясь в снимки, тогда как Фрэда заинтересовала родинка на плече красотки Мюллера. Вдруг Мэт замер, увидев фотографию, занимающую целую страницу альбома.
– Хотел бы я знать... – прошептал он.
– Что? – спросил Фрэд.
– Мюллер входил в студенческое общество, а ты знаешь, что это значит в Германии. В них до сих пор почитается дуэль и нужно получить шрам, чтобы тебя стали уважать. Кстати, я уверен, что шрам на его щеке – память о годах учебы. Он бережно сохранил все атрибуты образцового студента: фуражку, рапиру, в общем, всю экипировку. А вот и групповое фото общества. Называется оно «Роден-штейн». Так вот, насчет ванны...
– Что?
– Я тебе уже говорил. Мужчина испытывает некоторую стыдливость в том, что касается его туалета. Чтобы он залез в ванну в присутствии кого-либо, этот «кто-либо» должен быть его близким другом. И не просто близким другом. Я бы сказал: другом по армейской службе, занятиям спортом или учебе.
– Ты считаешь, что убийца может оказаться среди парней на этой фотографии?
– Не знаю, Фрэд. Только мне кажутся взаимосвязанными эти рапиры на стене, шрам Мюллера, его студенческая жизнь и степень близости, существовавшая между ним и тем, кто его убил.
Фрэд тоже взглянул на фото. Герберта Мюллера было легко узнать.
– Слушай, – прошептал он, – посмотри-ка повнимательнее на типа, что стоит рядом с Мюллером, слева от него... Нет, смотри не на лицо, а на ногу.
– Черт возьми! – присвистнул Фрэнк.
На правой ноге стоявшего рядом с Гербертом Мюллером человека был обут ортопедический ботинок с толстой подошвой. Казалось, что одна его нога была короче другой и он выравнивал их, нося специальную обувь.
Судя по отпечаткам ног, у убийцы Мюллера одна нога была короче другой.
– Это ничего не доказывает.
– Разумеется, нет, но раз уж ты стал устанавливать связи с прошлым...
Фрэнк вынул снимок из альбома и присоединил его к тем заинтересовавшим его документам, что он собирался взять с собой.
Они продолжили методический обыск квартиры, но больше ничего не нашли.
– Знаешь, о чем я сейчас подумал? – спросил Фрэд. – Тот, кто убрал Мюллера, должен был выходить из дома именно в тот момент, когда мы входили в него.
– Да, разумеется. Даже вероятно, что, если бы мы не задержались по дороге, чтобы позвонить, мы бы застали его в квартире. Почему ты спросил об этом?
– Из-за хромого. Помнишь, кто-то вышел из лифта, когда мы изучали почтовые ящики?
– Да.
– Ты случайно не помнишь, он не хромал?
– Нет, я на него едва взглянул.
– Я тоже почти не обратил на него внимания. А теперь мне кажется, что у него была трость.
– Над этим стоит поразмыслить, – заметил Мэт.
– Что ты собираешься делать?
– Прежде всего уйти отсюда. Потом будем думать, как опять нащупать цепочку, разорванную прямо у нас перед носом. Я должен связаться с Вашингтоном. Возвращайся к себе в отель, Фрэд. Я, может быть, тоже сниму там номер. Как бы то ни было, я приду туда сразу после разговора с Вашингтоном.
* * *
Было раннее утро, и служащие консульства США наотрез отказались удовлетворить настоятельную просьбу Мэта встретиться с консулом. После их отказа Фрэнки пришлось предъявить им бумаги, выданные для подобных случаев. В этих документах сообщалось, что важность выполняемого им задания позволяет ему требовать помощи от любых должностных лиц США. Консул, вытащенный из постели, принял Мэта в халате.
– У вас должен быть радиопередатчик, – сказал Мэт, извинившись за столь ранний визит. – Я должен связаться с Вашингтоном. Координаты и позывные у меня есть, с аппаратом обращаться я умею. Так что не стоит тревожить вашего специалиста. Просто покажите мне, где находится передатчик.
Уже через пять минут он связался по радио со службой полковника Карлсона, но потребовалось еще двадцать, чтобы найти самого полковника и пригласить его к микрофону.
– Рад вас слышать, Мэт, – заявил Карлсон. – Вы хотите мне сообщить об окончании операции?
– Нет, господин полковник. Я проследил цепочку до Гамбурга и почти добрался до ее конца, но последнее звено устранили, и цепь снова оказалась разорванной. У меня есть с чем продолжать поиски: два корабля, документы, труп. Но для проверки потребуется подключить к делу новых людей. Поэтому я и связался с вами. Не могли бы вы обеспечить мне помощь немецких властей и полиции, а также американских спецслужб в Германии?
– Сожалею, Мэт, но это абсолютно исключено. В Германии, как и в Англии. Никто, кроме нас и русских, не должен ничего знать об этом деле. И никто не должен знать, что мы сотрудничаем с русскими. Единственное, чем я могу вам помочь, – это технические средства с нашей базы во Франкфурте, если в них возникнет необходимость. Людей дать не могу.
– Тогда мне придется начинать все с самого начала. Без официальной помощи я только зря потеряю время.
– Делайте как хотите, Мэт, но, повторяю, в одиночку. Кстати, о потерянном времени. Думаю, будет нелишне еще раз посоветовать вам ускорить поиски. В Анголе вновь были использованы атомные снаряды. Это в конце концов станет известно, и мелкие государства кинутся искать поставщиков. Это будет катастрофа. На меня самого жмут, Мэт, и, клянусь вам, советские не упускают случая посмеяться надо мной. Операцию надо завершить за неделю, Мэт, иначе мне придется уйти в отставку. Вы понимаете, что такова будет цена за провал наших спецслужб?
– Я понимаю. Хорошо, я обойдусь без помощников и сделаю все возможное, чтобы закончить на следующей неделе.
– Я рассчитываю на вас. Как я могу связаться с вами?
– Не знаю. Возможно, в течение нескольких дней у меня не будет постоянного адреса. В любом случае из Гамбурга я уезжаю. Спасибо, что хоть выслушали меня, раз не хотите помочь. Конец связи.
– Конец связи, Мэт.
* * *
– Все прошло нормально? – спросил Фрэд, когда Мэт пришел к нему в отель «Альстер».
Они встретились в холле. Несмотря на ранний час, Фрэнк заказал себе водку.
– Не совсем. Разбудить ранним утром консула и побеспокоить во внеслужебное время полковника – такие ситуации не способствуют успеху дела. Нет, не то чтобы меня встретили плохо. Мое появление не было желанным, скажем так. И главное, работать будем, как и раньше, вдвоем, без помощников. Я все-таки надеялся, что нам кого-нибудь пришлют, но мне отказали. Да еще велели закончить на следующей неделе, иначе нас вышибут со службы пинком под зад.
– Хорошенькая перспектива. Так что мы решим?
– Я возвращаюсь в Англию.
– Зачем?
– Пройду заново по цепочке и попытаюсь обнаружить ее слабые места. Мне кажется, что и он вернется в Англию.
– Он?
– Тот, кого мы ищем. Тот, кого бы мы уже схватили, если бы Герберт Мюллер пожил еще немного. Шеф.
– Хромой?
– Если тебе так больше нравится, можешь звать его для простоты Хромой. Понимаешь, я стараюсь поставить себя на его место. Если бы я был он, то вернулся бы в Англию. Там узел проблемы.
– Почему?
– Давай порассуждаем и повоображаем, Фрэд. Это единственное, что мы можем сейчас делать. Иногда это приносит полезные результаты. За основу я беру реальный факт: во время погони за «Рамзесом» пилот нас заметил. Так нам сказал матрос Мюллер. Мы можем предположить, что пилот немедленно сообщил об этом шефу, Хромому. Что может делать шеф? Прийти в порт, лично убедиться в происшедшем. Согласен?
– Согласен. Я бы поступил так же.
– Можно предположить, что шеф видел, как мы обрабатывали матроса. Тогда, рассуждая логически, он должен был заключить, что мы разговорим этого парня и узнаем о трюке с двумя кораблями, а это выведет нас на Герберта Мюллера, пилота, который, возможно, единственный в организации человек, знающий шефа лично. Если мы займемся пилотом, шеф может оказаться в опасности. Он видел нас в деле и, думаю, оценил по достоинству. Чтобы отвести опасность, он просто-напросто обрывает нить – ликвидирует Герберта Мюллера. Теперь никто не может вывести на него. Ты согласен?
– Твои рассуждения выглядят вполне убедительно. Может, все происходит иначе, но твоя версия кажется логичной.
– Тогда ему приходится признать, что если мы дошли до пилота, то знаем всю английскую цепочку. Он больше не может использовать этих людей. Они засветились. Ему придется или бросить дело, или создать новую организацию. Как правило, такие прибыльные дела не бросают. Значит, он вынужден выехать в Англию. И как можно скорее. Он должен сделать это лично, раз его доверенный человек мертв. Я хочу быть там, когда он появится.
– Хорошо, Фрэнки. А чем я буду заниматься?
– Ты останешься здесь. Меня заинтересовала история со студентами и с Хромым. Возможно, это простое совпадение, но его стоит проверить. Ты должен узнать в университете, когда была сделана фотография и кто на ней изображен. Постарайся выяснить имя Хромого. Может быть, это нас ни к чему не приведет, но в нашем положении нельзя пренебрегать даже мельчайшими деталями.
– О'кей! Когда ты уезжаешь?
– Сегодня же. Завтра воскресенье. У меня есть шанс застать их дома.
– С кого ты думаешь начать?
– С Парнела, шофера грузовика.
ГЛАВА 9
Было одно из тех прекрасных воскресений, которые иногда выпадают на долю Англии по особой милости неба: тихое, светлое, теплое.
На взятом напрокат «форде-зодиак» Фрэнки Мэттьюс выехал из отеля в Оксфорде, где он сохранил за собой номер, в Харуэл. Он оставил машину в парке и, словно совершая обычную воскресную прогулку, направился к коттеджу Джошуа Парнела. Он заранее узнал, где он находится. Это был красивый одноэтажный дом с большими стеклянными дверями, расположенный немного в стороне от городка, на краю небольшого леса, окруженный широкой, тщательно ухоженной лужайкой, укрытый от любопытных взглядов высокой плотной живой изгородью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Они толкнули дверь, и она без скрипа открылась. Музыка слышалась громче. Но никаких следов присутствия людей. Они осторожно направились вперед. Мэт по-прежнему держал в руке оружие. Маленький коридор, в котором висела какая-то одежда, вел в большую комнату, несомненно единственную в холостяцкой квартире, служившую одновременно спальней, столовой и гостиной. Настоящее жилище холостяка, довольного таким положением вещей, судя по тому, как комната была меблирована и украшена: пышный светлый ковер, широкая низкая кровать, глубокие кресла, мягкий свет, плотные шторы и фотографии обнаженных женщин почти в натуральную величину. Снимки на стенах странно выглядели рядом с предметами, обычными для бывшего студента: фуражкой с витым шнуром, гербовым щитом студенческого общества, скрещенными рапирами и белыми перчатками с раструбами. Ни души, но тем не менее горящая ночная лампа, запах сигареты, которую только что курили, и звучащая музыка говорили о том, что кто-то в квартире есть.
В коридоре были две двери из красивого дерева. Одна должна была вести в кухню, другая – в ванную комнату.
Бесшумно ступая по ковру, они заглянули на кухню, и, ничего там не увидев, Мэт дулом пистолета толкнул дверь в ванную.
В наполовину наполненной водой ванне лежал совершенно голый человек, торс выступал над кромкой воды, глаза и рот были открыты, мокрые длинные темные волосы прилипли к щекам, одна из которых была пересечена широким шрамом. Он был мертв. Рядом с ванной на мокром коврике стоял столик на колесах, на котором были бутылка виски, полурастаявший лед, два стакана, пепельница и включенный транзисторный приемник, откуда и слышалась музыка.
Мэт выключил его и опустил кончик пальца в ванну. Вода была еще теплой. Фрэд по профессиональной привычке вернулся к входной двери и защелкнул замок. Не хватало, чтобы их застали врасплох!
Имевшиеся детали были красноречивы и легко поддавались объяснению. Мюллер – если предположить, что в ванне лежал именно он, а в этом они были почти уверены – принимал ванну, когда у него в квартире находился посетитель. Очевидно, визитер был ему человеком близким, раз пилот стал купаться в его присутствии. Скорее всего, это был гость, а не гостья. В части туалета мужчины обычно стыдятся женщин, даже горячо любимых подруг, но не друзей. Потом пилота утопили в ванне, а его гость ушел. Видимо, все произошло незадолго до их появления, поскольку вода не успела остыть. Может быть, за несколько минут.
– Вряд ли он ответит на наши вопросы, – буркнул вернувшийся Фрэд.
– Смотри, куда ты наступаешь, – сказал ему Мэт. Тот остановился.
Повернувшись к Фрэду, Мэт увидел следы ног, четко отпечатавшиеся на мокром коврике и дальше, в комнате. Еще одно доказательство недавнего ухода гостя.
– Странные следы, – заметил Мэт.
Оба нагнулись, изучая следы. Сейчас они напоминали индейцев на тропе войны.
– Да, странные, – согласился Фрэд, живший в деревне до поступления на службу. – Так может ходить человек с грузом или хромой. У него что-нибудь вроде искривления ступни.
– Я тоже считаю, что здесь был хромой.
– Как бы то ни было, парень из ванны не сможет подтвердить правильность наших умозаключений.
– Нет. Некто счел лучшим не рисковать и не дать ему такого шанса.
– Ты считаешь, что его?.. Ты смеешься, Фрэнки. Как можно утопить человека в ванне, чтобы он даже не пытался защищаться? Ведь не похоже, чтобы он сопротивлялся. Его вряд ли оглушили. И следов крови тоже нет.
– Как? Ты не знаешь? В твоей стране это не практикуется? А я слышал, что ванна часто используется в ваших психиатрических больницах против противников режима.
– Чтобы вернуть их на путь истинный, а не отправить на небеса.
– Смотри.
Фрэнки Мэттьюс снял пиджак, закатал рукава рубашки, схватил утопленника за лодыжки и легко потянул его. Тело скользнуло и полностью скрылось под водой.
– Когда человека хватают таким образом, – объяснил Мэт, – он погиб. Края ванны гладкие, ему не за что зацепиться, не на что опереться. Он сразу глотает воду и больше не сопротивляется.
Мэт вытащил из воды ноги трупа: на лодыжках были ясно видны царапины и кровоподтеки.
– Тот сжал очень сильно, а Мюллер все-таки потрепыхался, чем и объясняется происхождение царапин. И бултыхался довольно сильно, потому что весь коврик залит водой.
Фрэнк опустил ноги в воду, подтолкнул тело, и над водой появился обнаженный торс.
– Еще бы знать, почему его ликвидировали и кто? – сказал Фрэд.
– Не знаю, но могу предположить. В любом случае, этот нам уже не нужен. Мы пришли его допросить, но он больше не заговорит. Надо обыскать комнату. Может быть, что-нибудь отыщем. Постараемся прежде всего найти фотографию или документы, доказывающие, что речь идет именно о пилоте Герберте Мюллере.
Они вернулись в комнату, еще раз обратив внимание на влажные следы хромого и стараясь не наступать на них. Мэт вытер руки и надел пиджак.
– Я выпью глоточек перед началом работы, – сказал Фрэд.
Он подошел к бару, выбрал бутылку водки и сделал прямо из горлышка два больших глотка.
– Хорошая штука, – одобрительно отозвался он о крепком напитке.
Они начали с изучения больших эротических фотографий, украшавших стены. На четырех из шести была изображена одна и та же девушка. Очень красивая девушка в похотливых позах.
На столе стоял фотопортрет женщины, той самой, что позировала обнаженной для больших фото. Разумеется, это была подружка хозяина дома, иначе на обратной стороне фотографии не было бы надписи: «Герберту, на всю жизнь». Подпись разобрать не удалось – какое-то имя, начинающееся на X.
Первой их находкой оказалось удостоверение личности с фотографией и отпечатками пальцев Герберта Мюллера. В ванне лежал именно он. Судя по бумагам, ему было тридцать восемь лет, но даже мертвый он выглядел моложе. Потом они обнаружили целую стопку рекламных буклетов эротических кабаре различных городов Германии. Многие прославляли шарм и коронные номера «Эротик-Клаб-Кабаре» из Карсау, называвшегося «Цур Блауен Бок». И еще ворох бесполезных для них бумаг.
Мэт работал быстро. Он явно торопился покинуть это место, нервничал из-за того, что цепочка, по которой шел, оборвалась в очередной раз. А Герберт Мюллер был важным звеном, с помощью которого он надеялся выйти на руководителя организации.
И вдруг он наткнулся на нечто интересное в ящике ночного столика. Маленькая тетрадь в черной обложке, на треть исписанная мелким почерком, представляла собой что-то вроде расчетной книжки с номерами, датами, суммами и иногда именами. На последней странице он увидел десяток номеров, напротив них были проставлены суммы и различные числа текущего и прошедшего месяцев. В конце – черта и под ней еще одна строчка: «Заплатить 18 Хельге 2000 фунтов стерлингов».
Между последней страницей и обложкой тетради лежал желтый конверт с надписью «Хельге», содержавший две тысячи фунтов стерлингов мелкими купюрами. Довольно толстый конверт.
Они продолжали обыск, забирая то, что казалось им интересным.
– Взгляни-ка, – неожиданно сказал Мэттьюс. За рядом книг он обнаружил фотоальбом.
– Жизнь Герберта Мюллера в картинках, – добавил он, перелистывая страницы.
– Что-нибудь интересное для нас есть?
Мэт не ответил, внимательно вглядываясь в снимки, тогда как Фрэда заинтересовала родинка на плече красотки Мюллера. Вдруг Мэт замер, увидев фотографию, занимающую целую страницу альбома.
– Хотел бы я знать... – прошептал он.
– Что? – спросил Фрэд.
– Мюллер входил в студенческое общество, а ты знаешь, что это значит в Германии. В них до сих пор почитается дуэль и нужно получить шрам, чтобы тебя стали уважать. Кстати, я уверен, что шрам на его щеке – память о годах учебы. Он бережно сохранил все атрибуты образцового студента: фуражку, рапиру, в общем, всю экипировку. А вот и групповое фото общества. Называется оно «Роден-штейн». Так вот, насчет ванны...
– Что?
– Я тебе уже говорил. Мужчина испытывает некоторую стыдливость в том, что касается его туалета. Чтобы он залез в ванну в присутствии кого-либо, этот «кто-либо» должен быть его близким другом. И не просто близким другом. Я бы сказал: другом по армейской службе, занятиям спортом или учебе.
– Ты считаешь, что убийца может оказаться среди парней на этой фотографии?
– Не знаю, Фрэд. Только мне кажутся взаимосвязанными эти рапиры на стене, шрам Мюллера, его студенческая жизнь и степень близости, существовавшая между ним и тем, кто его убил.
Фрэд тоже взглянул на фото. Герберта Мюллера было легко узнать.
– Слушай, – прошептал он, – посмотри-ка повнимательнее на типа, что стоит рядом с Мюллером, слева от него... Нет, смотри не на лицо, а на ногу.
– Черт возьми! – присвистнул Фрэнк.
На правой ноге стоявшего рядом с Гербертом Мюллером человека был обут ортопедический ботинок с толстой подошвой. Казалось, что одна его нога была короче другой и он выравнивал их, нося специальную обувь.
Судя по отпечаткам ног, у убийцы Мюллера одна нога была короче другой.
– Это ничего не доказывает.
– Разумеется, нет, но раз уж ты стал устанавливать связи с прошлым...
Фрэнк вынул снимок из альбома и присоединил его к тем заинтересовавшим его документам, что он собирался взять с собой.
Они продолжили методический обыск квартиры, но больше ничего не нашли.
– Знаешь, о чем я сейчас подумал? – спросил Фрэд. – Тот, кто убрал Мюллера, должен был выходить из дома именно в тот момент, когда мы входили в него.
– Да, разумеется. Даже вероятно, что, если бы мы не задержались по дороге, чтобы позвонить, мы бы застали его в квартире. Почему ты спросил об этом?
– Из-за хромого. Помнишь, кто-то вышел из лифта, когда мы изучали почтовые ящики?
– Да.
– Ты случайно не помнишь, он не хромал?
– Нет, я на него едва взглянул.
– Я тоже почти не обратил на него внимания. А теперь мне кажется, что у него была трость.
– Над этим стоит поразмыслить, – заметил Мэт.
– Что ты собираешься делать?
– Прежде всего уйти отсюда. Потом будем думать, как опять нащупать цепочку, разорванную прямо у нас перед носом. Я должен связаться с Вашингтоном. Возвращайся к себе в отель, Фрэд. Я, может быть, тоже сниму там номер. Как бы то ни было, я приду туда сразу после разговора с Вашингтоном.
* * *
Было раннее утро, и служащие консульства США наотрез отказались удовлетворить настоятельную просьбу Мэта встретиться с консулом. После их отказа Фрэнки пришлось предъявить им бумаги, выданные для подобных случаев. В этих документах сообщалось, что важность выполняемого им задания позволяет ему требовать помощи от любых должностных лиц США. Консул, вытащенный из постели, принял Мэта в халате.
– У вас должен быть радиопередатчик, – сказал Мэт, извинившись за столь ранний визит. – Я должен связаться с Вашингтоном. Координаты и позывные у меня есть, с аппаратом обращаться я умею. Так что не стоит тревожить вашего специалиста. Просто покажите мне, где находится передатчик.
Уже через пять минут он связался по радио со службой полковника Карлсона, но потребовалось еще двадцать, чтобы найти самого полковника и пригласить его к микрофону.
– Рад вас слышать, Мэт, – заявил Карлсон. – Вы хотите мне сообщить об окончании операции?
– Нет, господин полковник. Я проследил цепочку до Гамбурга и почти добрался до ее конца, но последнее звено устранили, и цепь снова оказалась разорванной. У меня есть с чем продолжать поиски: два корабля, документы, труп. Но для проверки потребуется подключить к делу новых людей. Поэтому я и связался с вами. Не могли бы вы обеспечить мне помощь немецких властей и полиции, а также американских спецслужб в Германии?
– Сожалею, Мэт, но это абсолютно исключено. В Германии, как и в Англии. Никто, кроме нас и русских, не должен ничего знать об этом деле. И никто не должен знать, что мы сотрудничаем с русскими. Единственное, чем я могу вам помочь, – это технические средства с нашей базы во Франкфурте, если в них возникнет необходимость. Людей дать не могу.
– Тогда мне придется начинать все с самого начала. Без официальной помощи я только зря потеряю время.
– Делайте как хотите, Мэт, но, повторяю, в одиночку. Кстати, о потерянном времени. Думаю, будет нелишне еще раз посоветовать вам ускорить поиски. В Анголе вновь были использованы атомные снаряды. Это в конце концов станет известно, и мелкие государства кинутся искать поставщиков. Это будет катастрофа. На меня самого жмут, Мэт, и, клянусь вам, советские не упускают случая посмеяться надо мной. Операцию надо завершить за неделю, Мэт, иначе мне придется уйти в отставку. Вы понимаете, что такова будет цена за провал наших спецслужб?
– Я понимаю. Хорошо, я обойдусь без помощников и сделаю все возможное, чтобы закончить на следующей неделе.
– Я рассчитываю на вас. Как я могу связаться с вами?
– Не знаю. Возможно, в течение нескольких дней у меня не будет постоянного адреса. В любом случае из Гамбурга я уезжаю. Спасибо, что хоть выслушали меня, раз не хотите помочь. Конец связи.
– Конец связи, Мэт.
* * *
– Все прошло нормально? – спросил Фрэд, когда Мэт пришел к нему в отель «Альстер».
Они встретились в холле. Несмотря на ранний час, Фрэнк заказал себе водку.
– Не совсем. Разбудить ранним утром консула и побеспокоить во внеслужебное время полковника – такие ситуации не способствуют успеху дела. Нет, не то чтобы меня встретили плохо. Мое появление не было желанным, скажем так. И главное, работать будем, как и раньше, вдвоем, без помощников. Я все-таки надеялся, что нам кого-нибудь пришлют, но мне отказали. Да еще велели закончить на следующей неделе, иначе нас вышибут со службы пинком под зад.
– Хорошенькая перспектива. Так что мы решим?
– Я возвращаюсь в Англию.
– Зачем?
– Пройду заново по цепочке и попытаюсь обнаружить ее слабые места. Мне кажется, что и он вернется в Англию.
– Он?
– Тот, кого мы ищем. Тот, кого бы мы уже схватили, если бы Герберт Мюллер пожил еще немного. Шеф.
– Хромой?
– Если тебе так больше нравится, можешь звать его для простоты Хромой. Понимаешь, я стараюсь поставить себя на его место. Если бы я был он, то вернулся бы в Англию. Там узел проблемы.
– Почему?
– Давай порассуждаем и повоображаем, Фрэд. Это единственное, что мы можем сейчас делать. Иногда это приносит полезные результаты. За основу я беру реальный факт: во время погони за «Рамзесом» пилот нас заметил. Так нам сказал матрос Мюллер. Мы можем предположить, что пилот немедленно сообщил об этом шефу, Хромому. Что может делать шеф? Прийти в порт, лично убедиться в происшедшем. Согласен?
– Согласен. Я бы поступил так же.
– Можно предположить, что шеф видел, как мы обрабатывали матроса. Тогда, рассуждая логически, он должен был заключить, что мы разговорим этого парня и узнаем о трюке с двумя кораблями, а это выведет нас на Герберта Мюллера, пилота, который, возможно, единственный в организации человек, знающий шефа лично. Если мы займемся пилотом, шеф может оказаться в опасности. Он видел нас в деле и, думаю, оценил по достоинству. Чтобы отвести опасность, он просто-напросто обрывает нить – ликвидирует Герберта Мюллера. Теперь никто не может вывести на него. Ты согласен?
– Твои рассуждения выглядят вполне убедительно. Может, все происходит иначе, но твоя версия кажется логичной.
– Тогда ему приходится признать, что если мы дошли до пилота, то знаем всю английскую цепочку. Он больше не может использовать этих людей. Они засветились. Ему придется или бросить дело, или создать новую организацию. Как правило, такие прибыльные дела не бросают. Значит, он вынужден выехать в Англию. И как можно скорее. Он должен сделать это лично, раз его доверенный человек мертв. Я хочу быть там, когда он появится.
– Хорошо, Фрэнки. А чем я буду заниматься?
– Ты останешься здесь. Меня заинтересовала история со студентами и с Хромым. Возможно, это простое совпадение, но его стоит проверить. Ты должен узнать в университете, когда была сделана фотография и кто на ней изображен. Постарайся выяснить имя Хромого. Может быть, это нас ни к чему не приведет, но в нашем положении нельзя пренебрегать даже мельчайшими деталями.
– О'кей! Когда ты уезжаешь?
– Сегодня же. Завтра воскресенье. У меня есть шанс застать их дома.
– С кого ты думаешь начать?
– С Парнела, шофера грузовика.
ГЛАВА 9
Было одно из тех прекрасных воскресений, которые иногда выпадают на долю Англии по особой милости неба: тихое, светлое, теплое.
На взятом напрокат «форде-зодиак» Фрэнки Мэттьюс выехал из отеля в Оксфорде, где он сохранил за собой номер, в Харуэл. Он оставил машину в парке и, словно совершая обычную воскресную прогулку, направился к коттеджу Джошуа Парнела. Он заранее узнал, где он находится. Это был красивый одноэтажный дом с большими стеклянными дверями, расположенный немного в стороне от городка, на краю небольшого леса, окруженный широкой, тщательно ухоженной лужайкой, укрытый от любопытных взглядов высокой плотной живой изгородью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13