Между собой мальчики обменивались этими «грехами», боясь выдумывать чт
о-то новое, так как никто не знал, какое за этим может последовать наказани
е. Только самые отчаянные пополняли эту копилку «гре
хов», Лытка, например. И Лешек снова вздыхал в восхищении, и тоже хотел ста
ть таким же отчаянным, но так ни разу и не решился.
Дамиан, сам в прошлом из приютских, хорошо знал эту пр
актику, и смеялся над духовниками, иногда в открытую, прямо при воспитанн
иках. Лешек часто замечал, что Полкан с пренебрежение
м относиться к иеромонахам, и это
укрепляло его в мыслях о том, будто
тот состоит на службе у дьявола, поэтому и не боится бога.
М елкие грешки приютских мальчиков
Дамиана не волновали, он ставил во главу угла только т
е проступки, которые выходили за пределы приюта и могли вызвать недоволь
ство со стороны Благочинного или самого аввы. Впроче
м, если какой-нибудь воспитатель притаскивал к нему мальчишку, сам факт т
ого, что его потревожили из-за пустяка, мог спровоцировать гнев Полкана.

Однажды вечером, после ужина, к мальчикам заглянул от
ец Леонтий, что само по себе показалось
странн ым Ц Леонтий лю
бил поспать, и если вечерн юю служб
у не служили
, уходил в свою келью как можно раньше.
- Лешек, - ласково позвал он прямо от двери, и голос его был так сладок, что Ле
шек сразу почувствовал неладное, - пойдем со мной, тебя зовет отец Паисий.

Однако привел его Леонтий не в келью к иеромонаху, а в
трапезную братии , где Лешек до это
го ни разу не был. Огромная зала с длинным широким стол
ом оставалась почти пуст
ой , только во главе стола сидели трое: с
ам Паисий, Благочинный и Дамиан. Лешек так испугался, что не сумел как след
ует осмотреться. Леонтий провел его через всю трапез
ную, но он, памятуя о наставлениях Лытки, опустил голову как можно ниже и с
мотрел только на свои босые ноги.
- Лешек, не бойся, - улыбнулся ему Паисий и
поставил так, чтобы все трое могли его хорошо видеть, - этот разг
овор никаких последствий для тебя иметь не будет. Мы ведем богословскую
беседу, и хотели бы, чтобы ты послужил примером для некоторых наших измыш
лений, только и всего.
Лешек не особенно понял смысл его
слов, но ему стало еще тревожней.
- Да, малыш, мы знаем, что все вы опасаетесь гнева
брата Дамиана, - Благочинный погладил е
го по голове, - но сейчас можешь чувствовать себя совершенно свободно Ц
брат Дамиан пообещал нам, что не бу
дет тебя наказывать, даже если тебе придется признаться в чем-нибудь, зас
луживающем кары.
Лешек совсем струсил Ц он вовсе н
е собирался ни в чем сознаваться. Он бросил короткий в
згляд на Дамиана, и понял, что и Благочинный, и Паисий заблуждаются на этот
счет Ц на губах Полкана поигрывала легкая улыбка, а в глазах прятался по
дозрительный злой огонек.
Они расспрашивали его, что он думает о боге, о грехе, о м
олитве, и Лешек сначала отвечал односложно, или пытался пересказывать то
, чему его учили . О т
е ц Паиси й
не скрывал разочарования, стараясь его ра
сшевелить, и Лешек внезапно пожалел его: ему показалось, что он делает иер
омонаху больно тем, что не хочет сказать правды, разрушает какие-то его на
дежды. Он разрывался между страхом и жалостью, и
, в конце концов, позволил себе высказат
ь некоторые собственные мысли.

- Обратите внимание, - Паисий повернулся к Благочинном
у, - ребенок, несомненно, понимает божий страх, но не может разобраться, что
есть хорошо, а что Ц плохо. Он верит, искренне верит, но вера его не имеет по
д собой любви. И, я думаю, любой приютский мальчик, если
вообще умеет выражать словами свои ощущения, скажет нам то же самое.
А это означает, что в воспитании отрок
ов мы делаем упор на дисциплину и на страх, но не даем им настоящей, глубок
ой веры, которая может поднимать человека над собой, которая
зажигает сердце…
Благочинный кивнул:
- Вы что-нибудь можете предложить?
- Да! Ц воскликнул Паисий, - я думаю, что с детьми должны работать не простые
монахи, а только имеющие духовный сан, чтобы воспитат
ель был ребенку одновременно и духовником, и учителем.

Дамиан презрительно скривился и обвел трапезную гла
зами. Ему не нравился этот разговор
: все , не исключая приют
ских детей , знали,
что авва отказал ему в рукоположении.
Лешек имел на этот счет собственное мнение, но и ему п
онравилась идея заменить всех воспитателей на духовников
: те, по крайней мере, хот
я бы делали вид, что их интересуют проблемы мальчиков
, а еще не были такими крикливыми и
не имели привычки чуть что хватать за уши или бить по за
т ылку.
- Лешек, - обратился к нему Благочинный, - ты бы хотел, что
бы вместо брата Леонтия твоим воспитателем стал
отец Нифонт?
Лешек посмотрел на Леонтия, и очень быстро понял, что о
тца Нифонта назначат воспитателем еще не скоро, а брат Леонтий через нес
колько минут поведет его обратно в приют.
- Я очень люблю брата Леонтия, и отца Ни
фонта тоже люблю… - пробормотал он.
Паисий сжал губы и запрокинул
лицо вверх, закатывая глаза. Лешек пос
мотрел на него виновато, и Паисий слабо ему улыбнулся.

- Дети забиты, они боятся своих воспитателей, вместо то
го, чтобы их любить ,
Ц гневно произнес он и
поднялся, - п опробуйте протянуть руку, чтобы погладит
ь ребенка по голове Ц он втянет голову в плечи, потому что не ждет от взро
слых ничего, кроме подзатыльника!
С этим Лешек был согласен, еще больше полюбил иеромон
аха, и решил, что сочинит про него песню.
- Наказания не вредят детям, - парировал Благочинный, - о
ни лишь усмиряют их гордыню, приближают к Господу
через телесные муки, помогают почувст
вовать божье величие по сравнению с собственной ничтожностью.

- Я буду говорить об этом с аввой, - закончил отец Паисий
и вышел из тра пезной широким уверенным шагом, и это бы
ло немного смешно, потому что ростом он не вышел, и широкий шаг совсем не с
оответствовал его внешнему облику.
- Я полагаю, разговор окончен ? - разв
ел руками Благочинный.
Как только Паисий покинул трапезную, Лешек почувство
вал себя очень неуютно Ц ему показалось, что Благочинный не разделяет т
очку зрения Паисия , и вовсе не хотел приближаться к Го
споду путем телесных мук, а Полкан
между тем посмотрел на него так выразительно, что у Лешека задрожали кол
ени. Взгляд этот не ускользнул от Благочинного.

- Оставь ребенка, брат Дамиан. Ты
обещал. Отец Паисий близок к авве, он
тебе этого не простит.
Все трое поднялись, Леонтий взял Лешека за руку и сжал
ее так сильно, что ему захотелось запищать. Однако по глазам воспитателя
было понятно, что делать этого не следует. И тут до Лешека дошло, что он над
елал: он, по сути, подтверждая слова Паисия, тем самым рыл яму Дамиану, он до
казывал правоту иеромонаха, но одновременно подтвер
ждал неправоту Полкана! Причем именно в том, в чем тот был наиболее уязвим
Ц в вопросах веры! Эта мысль поразила его как громом,
он понял, что ни Дамиан, ни Леонтий, никогда ему этого н
е простят, и их обещание Ц пустые слова, они всегда на
йдут повод придраться, так что Паисий не сможет уличить их в обмане. И Лытк
а его не спасет, и ничто теперь его не спасет…
Благочинный свернул к лестнице, и Лешек остался наеди
не с Полканом и Леонтием, беспомощно глядя Благочинному вслед
. Ноги не хотели передвигаться, и, если бы Ле
онтий не тащил его за собой, Лешек бы точно упал.

- Ну что, значит, бога ты не любишь? Ц хмыкнул Леонтий, к
огда они вышли во двор.
- Люблю, - немедленно ответил Лешек,
ощущая как слезы наворачиваются на глаза, - очень любл
ю, честное слово!
Дамиан шел вперед и не оглядывался, но спина его, напр
яженная , натянутая, говорила о том, что он в гневе, и гне
в этот сдерживается могучим усилием воли.
- Плохо любишь, если отец Паисий этой любви в тебе не на
шел.
Лешек молча ра
сплакался и не сумел ответить.
Он не винил Паисия, ведь иеромонах хотел, как лучше.
Он хотел убрать воспитателей и Полкана, и, наверное, ра
ди этого стоило помучиться, но Лешек к венцу мученика готов не был,
и напряженная спина Дамиана приводила его в трепет.

Полкан распахнул двери в приютский коридор, по стена
м которого горели лампы, и, наконец, обернулся. Лешек о
становился и уперся ногами в порог, впрочем, сопротив
ляясь не очень сильно, Леонтий легко втащил его в коридор и подтолкнул к Д
амиану. Лешек дрожал и плакал, и от страха не мог вымол
вить ни слова, когда Полкан, одн у р
ук у положив на рукоять сво
ей страшн ой
плет и ,
взял Лешека за трясущи
йся подбородок и нагнулся к самому его лицу.

- Я тебя запомнил, - он кивнул и легко усмехнулся.

Противная тошнота подкатила к горлу, и без того распл
ывчатое от слез лицо Дамиана закр
ужилось перед глазами, ватные ноги подогнулись, и Лешек рухнул на пол, как
подкошенный.
Через неделю Полкан был рукоположен в
иеро диаконы и именовался теперь отц
ом Дамиан ом
.


* * *

Лешек шел вперед медленно, но все же шел.
Он оказался прав Ц за следующим поворотом реки ее
па трулировали еще двое всадников
. Усталость и бессонница брали свое: каждый раз, зарываясь в снег, он боялс
я, что не сможет подняться, такой соблазнительной была неподвижность.
Стужа высасывала из него силы, он чувствовал, как тепл
о уходит из его тела с каждой остановкой, он привык к непрекращающейся др
ожи, и, только падая в снег, замечал, как затекли непроизвольно приподняты
е плечи.
Он не позволял рукам потерять чувствительность, хот
я было заманчиво оставить все как есть Ц через полча
са боль бы прошла сама собой, но Лешек упорно растирал их снегом, сжимал и
разжимал кулаки, заставляя кровь добегать до кончиков пальцев.
Замерзнуть на краю леса он позволить себе
не мог, тут его тело нашли бы легко и быстро, и тогда Ц все напрасно.

Наверное, стоило уйти поглубже в лес и развести костер, чтобы хоть немног
о погреться, но Лешек боялся заблудиться, и не хотел терять времени даром
Ц днем он так идти не сможет. Сколько еще он продержится без сна? Сутки? Ст
оит только задремать, и ему придет конец.
Воспоминание о теплой печке в доме колдуна кольнуло
острой болью. Подогретый мед, горячие камни
, к которым так приятно прижаться спиной, и неторопливая бесед
а после морозного дня Ц что может быть лучше? Лешек от
бросил эти мысли Ц думать о тепле нельзя, нельзя! От одних
лишь фантазий голова клонится вниз
, и закрываются глаза.
И… от этих
воспоминаний сильно хочется плакать , пото
му что такого не будет больше нико
гда.
Нет. Думать надо не об этом. Он ушел
, он ушел, и за сутки им не удалось его изловить. Губы разъехались в стороны
сами собой, и Лешек почувствовал, как горячий комок сжимается где-то за гр
удиной, и тепло от него расползается по всему телу.


* * *

Дамиан придвинул мягкий
пуф поближе к печке
и прижал ся спиной к теплым камням
Ц слишком сильный мороз, давно такого не бывало. Подогретое вино не весе
лило, а приводило в еще большее раздражение, мясо казалось пережаренным,
и чадящая лампа грозила вот-вот погаснуть. Он вскочил
на ноги и прошелся по келье . Ну где
же Авда? Монахи спят, за окном воет ветер,
давно перевалило за полночь, а его все нет!

Неужели так трудно изловить щенка? Пятьдесят челове
к только из обители, и еще столько же на заставах и в скитах? И сотня хорошо
обученных воинов за целые сутки не в состоянии найти ни одного следа!
Парень замерз. Если бы он двигалс
я, его бы давно заметили. Скорей всего, он просто замерз, и лежит сейчас где-
нибудь на краю леса, и его потихоньку заносит снегом.
Стук в дверь заставил Дамиана вздрогнуть. Это не Авда
Ц его тяжелые шаги можно услышать издалека. Дверь приоткрылась - пришед
ший не стал дожидаться ответа. Авва. Так может входить только авва. Дамиан
скрипнул зубами и стиснул кружку в руке, так что она чу
ть не лопнула.
- Ай-я-яй, Дамиан… - авва покачал головой, - вкушать пищу в
келье строго запрещено уставом.
Дамиан хотел сказать, что плевал на устав, но придержал язык.
Авва присел на край скамьи, придвинутой к печке:

- Морозно сегодня. Не обращай вним
ания, я понимаю, что в заботе об обители тебе некогда было поесть днем.

Дамиан кивнул, не ожидая ничего хорошего. Авва умен, о
чень умен.
- Скажи мне, почему бегство какого-
то жалкого певчего заставляет те
бя не есть, не спать и гонять твоих людей по морозу ночь напролет?

Дамиан был готов к этому вопросу:

- Он смущал послушников богохульными речами, он сорва
л крест, проклял Бога Ц это ли не повод?
- Не надо, Дамиан! Тебе нет никакого дела до Бога, - авва перекрестился и возн
ес очи горе, - и настроения послушников в компетенции Благочинного, разве
нет?
- Я пекусь о благе обители, - пожал плечами Дамиан, - а пар
ень мог бы принести ей много пользы своим пением для паломников. И в его во
звращении есть резон. А кроме того, его поступок разру
шает незыблемость наших устоев. Он должен быть наказ
ан.
- Само собой. Давай говорить откровенно Ц я ведь не вр
аг тебе Ц он унес кристалл?
Дамиан скрипнул зубами : авва просто сложил два и два. О
н кивнул и отвел глаза.
- Ты мо г бы сразу сказать мне об это
м. Или ты считаешь, что я ничем не могу тебе помочь?
- Этого я не знаю, - Дамиан вздохнул и сел, - мальчишка ско
рей всего замерз в лесу, и отыскать его тело будет не так-то легко. Чем ты мо
жешь в этом помочь?
- Ну, я могу дать тебе людей, например. Но я бы не стал пол
агаться на этот случай, а рассмотрел другую возможность: предположим, он
не замерз. Что тогда? Ты знаешь, куда он пойдет?

- Понятия не имею! Ц фыркнул Дамиан, - он настолько глуп
, что не потрудился закрыть крышку сундучка с кристаллом, он кричал о свое
м уходе перед двадцатью послушниками, вместо того, чтобы тихо выскользну
ть за ворота. Он… Я не могу предсказать поведение глупца!
- Вот видишь. Ты, такой тонкий политик, не можешь понять поступков юноши, а м
ежду тем, они лежат на поверхности: он хотел, чтобы ты понял, кто унес крист
алл. Он бросил тебе вызов, лично тебе. Он хотел, чтобы ты
скрипел зубами и ходил по келье из угла в угол, без еды и без сна. И он своего
добился. Я смотрю, мясо тебя не радует, заснуть ты не мо
жешь, а вино не приносит тебе удовольствия, разве нет?

- Да! Ц рявкнул Дамиан, - да, все это так! Но он слишком тру
слив для того, чтобы бросить вызов МНЕ
!
- Тебе стоило понять это раньше, до того, как он ушел. Ты слишком полагаешьс
я на страх, а это не самое сильное человеческое чувство.
Иногда авва раздражал Дамиана до
зубной боли, и ему стоило немалых усилий не ответить е
му грубостью.
- Неужели? Для кого-то Ц может быть, но не для этого жалк
ого певчего. Я помню его еще ребенком.
- Еще бы ты его не помнил!
И, однако, он ушел и унес кристалл, а ты Ц скрипишь зубами и не мо
жешь спать. Подумай, куда он пойдет? Он, может быть и глу
пец, но и поведение глупцов иногда бывает вполне логичным.

- Я не знаю! Ц завыл Дамиан и швырнул кружку на пол. Но о
на не разбилась, чем взбесила его еще сильней.
- Успокойся. Он добивался именно этого, он лишил тебя возможности думать. Я
тебе скажу, куда он пойдет Ц он пойдет к Невзору
, ему больше некуда идти. Он отлично понимает, что от
кристалла ему надо избавляться, он не может всю жизнь бега
ть от тебя, как заяц от гончей. И он пойдет к волхву, пот
ому что ему доверяет.
- А почему не к князю? Там он точно окажется в безопасно
сти.
- Потому что цель его высока и гуманна, неужели ты еще н
е понял? Он хочет отдать кристалл в хорошие руки, тому, кто, по его мнению, не
воспользуется им во зло. А князь к числу таких людей не относится.

- Варианта с князем я бы тоже отметать не стал… - провор
чал Дамиан. Высокие и гуманные цели не были ему
понятны.
- Не отметай, - просто согласился авва, - но
и волхва не упускай из виду.

Он поднялся и подошел к двери:
- Если что-нибудь узнаешь Ц докладывай мне. Я не буду бесполезным в этих т
воих поисках.
Дамиан кивнул.
1 2 3 4 5 6 7