Моральный, духовный и физический террор постоянно окружал
его в сновидениях, а центром переживаемого ужаса было
гнетущее чувство дурной бесконечности. "...Я просыпался с
усилием и громко кричал, что никогда больше не буду спать".
Очевидно, что это совсем не те перемены, которые мы хотели
бы ввести в наши сновидения. Большинство страданий,
перенесенных де Куинси во сне, были непосредственно связаны
с употреблением наркотиков. Но он мог бы противостоять их
воздействию, если бы умел контролировать свои сновидения.
Ночные ужасы могут быть устранены, если вы научитесь
контролировать свои сновидения.
Как сенои (глава пятая), так и йоги (глава седьмая) доводят
искусство изменять содержание снов до высокого уровня. Их
методы помогли бы де Куинси справиться с его ужасными
сновидениями. Они могут помочь и вам справиться со
снами-кошмарами.
Люди, занимающиеся творческим трудом, могут заимствовать
настроения и основное содержание своих произведений из снов,
как это делал де Куинси. Иногда эти люди именно в сновидении
получают повеление творить. Так, Сократ (470-399 до н.э.)
утверждал, что видел сны, побуждающие его "сочинять и
культивировать музыку". Он интерпретировал эти сны как
поощрение к продолжению его занятий философией.
Многие авторы писали свои работы под влиянием
преднамеренных творческих сновидений. Другой грек, Синез
(373-414 гг. н.э.), епископ греческой колонии Кирена в
Северной Африке, оставил автобиографический отчет о том, как
сны помогали ему писать и решать свои проблемы. Эдгара
Аллана По видел сюжеты и фабулы своих историй в сновидениях,
а английский эссеист А.Бенсон был вдохновлен своим
сновидением на написание поэмы "Феникс". Сиамский писатель
Люонгвичиватлен никогда не собирался становиться писателем
до тех пор, пока ему не явился во сне его умерший учитель,
вручив ему пару очков и предложив использовать их для
написания книг. Другие английские писатели пережили нечто
подобное де Куинси, когда стали прибегать к наркотикам. Так,
Джордж Крабб (1754-1832) рассказывал, что его мучили сны
"несчастий и деградации", когда он стал применять наркотики.
Считают, что эти сновидения сильно повлияли на поэмы "Сэр
Юстас Грей" и "Мир сновидений". Франс Томпсон (1859-1907),
английский поэт, видел обычно опиумные сны и, согласно его
письмам, "...сновидения были частью худшей реальности моей
жизни". Так же, как в случае с де Куинси, Крабб и Томпсон
отмечали, что их сны, связанные с употреблением опиума, были
отмечены неограниченным простиранием времени и пространства.
Во время сновидений они испытывали страдания, параноидальные
состояния тревоги и одиночества. Имеется и множество других
примеров.
Творческие сновидения, без сомнения, ни в коем случае не
являются прерогативой литературных деятелей. Вильям Блейк
(1757-1827) - художник, гравер, поэт - многие свои работы
создавал с качеством, подобным сновидению. Он рассказывал,
что занимаясь поисками наиболее дешевого способа
гравирования для своих иллюстрированных песен он однажды
увидел сон, в котором его покойный брат Роберт обратился к
нему и подсказал способ гравирования по меди. Проснувшись,
Вильям немедленно проверил этот способ и убедился, что его
можно использовать. Одни интерпретаторы предполагают
возможность реального посещения умершим Робертом своего
брата во время сна. Другие предпочитают объяснение,
основанное на работе подсознания. Каким бы ни было
объяснение, основной факт заключается в том, что Блейку
удалось найти уникальное решение проблемы именно в
сновидении. Обратите внимание на то, что он был сознательно
занят поиском решения, когда оно само пришло к нему во сне.
В сфере музыки некоторые знаменитые произведения также
связаны с непреднамеренными творческими сновидениями.
Джузеппе Тартини (1692-1770) - итальянский скрипач и
композитор, рассказал, как в возрасте двадцати одного года
ему приснился сон, что он продал душу дьяволу. Во сне он
отдал дьяволу свою скрипку, но каково же было его удивление,
когда он услышал, как скрипка заиграла неизвестную ему
сонату, изысканно красивую и превосходящую самые смелые
взлеты его фантазии. Джузеппе был восхищен, приведен в
восторг, очарован, его дыхание остановилось... и он
проснулся. "...Схватив скрипку, я старался вернуть звуки,
которые только что слышал. Но они исчезли. Я потом сочинил
"Сонату дьявола", это была моя лучшая вещь, но как далеко
было ей до того, что слышал я во сне...". В сновидении
Тартини был явлен творческий результат, но он не смог
схватить его в той степени, которая бы его удовлетворила.
Обратите внимание на немедленную попытку Тартини удержать
этот результат - это действие мы будем наблюдать во многих
других случаях. Если вы постараетесь вернуться ко сну,
думая, что вам удастся зафиксировать ваш сон утром, вы
можете потерпеть неудачу.
Удивительное открытие во сне было сделано Германом
В.Гилпрехтом, профессором-ассирологом Университета штата
Пенсильвании, в 1893 году. Работая поздно вечером, он
старался расшифровать клинописные надписи на двух небольших
фрагментах агата, найденных в руинах вавилонского храма.
Один фрагмент он уверенно относил к конкретному периоду
(1700 год до н.э.), но никак не мог классифицировать и
датировать второй. Он прилег на постель около полуночи,
сомневаясь в своих выводах, и затем увидел сон:
"Священнослужитель старого дохристианского Ниппура, высокий
и изящный, около сорока лет от роду, одетый как простой
аббат, провел меня в палату-хранилище Храма, расположенную в
его юго-восточной части. Вслед за мной он вошел в небольшую
комнату без окон, с низким потолком, в которой находился
огромный деревянный сундук, а по полу были разбросаны куски
агата и ляпис-лазури. Здесь он обратился ко мне следующими
словами: "Два фрагмента, которые ты публикуешь раздельно на
страницах 22 и 26, должны быть вместе, это не указатели, как
ты думал. История их такова: Царь Куригалзу (1300 г до н.э.)
однажды послал среди разных кусков агата и ляпис-лазури
исполненный по обету агатовый цилиндр с надписью. Некоторое
время спустя жрецам было приказано изготовить серьги из
агата для изображения бога Ниниба. Жрецы были в
растерянности, так как среди имевшегося необработанного
материала не нашлось агата. Но приказ надо было выполнять, и
нам ничего не оставалось делать, как распилить подаренный
цилиндр на три части, тем самым получив три диска, на каждом
из которых сохранилась часть изначальной надписи. Два диска
долго служили серьгами бога: два фрагмента, которые
причинили вам столько неприятностей, - это части, оставшиеся
от этих серег. И если вы сложите их вместе, то найдете
подтверждение моим словам. Но третью часть вы в ходе ваших
раскопок не нашли и уже никогда ее не найдете". После этих
слов жрец исчез...
Я тут же проснулся и немедленно рассказал своей жене
сновидение, которое мне не хотелось забыть ни в коем случае.
На следующее утро - это было воскресенье - я обследовал
фрагменты в свете узнанных мной во сне фактов и к своему
огромному удивлению увидел, что все полностью подтвердилось.
Изначальная надпись на цилиндре читалась так: "Богу Нинибу,
сын Бэла и его господин Куригалзу, первосвященник Бэла, это
преподнес".
Как только Гилпрехту представилась возможность, он
отправился в музей в Константинополе, где экспонировались
подлинники этих фрагментов. Они находились в разных витринах
до тех пор, пока не появилось доказательство, что они должны
быть вместе. Гилпрехт вполне определенно показал, что они
соответствуют друг другу. Доказательство он нашел в
информации, полученной им во сне. Ясновидение? Магия? Или же
блестящий каскад выводов замечательного разума, погруженного
в древние загадки, в театре сна?
Это необычное сновидение было впервые предано гласности в
1896 году в трудах Общества психических исследований, в
связи с вопросом о точности деталей, полученных в
сновидениях. В данном случае были возможны разные
заключения. Но, какое бы из них не являлось истинным, важно,
что комбинация, которая открыла секрет трехтысячелетней
давности, возникла в состоянии сна. И тот, кто увидел этот
сон, был глубоко погружен в объект своих раздумий еще за
минуту до того, как уснул. Ниже мы еще раз увидим в действии
принцип погружения в объект в творческих сновидениях,
которые послужили мощным импульсом в решении задач двумя
учеными. Немецкий химик Фридрих А.Кекуле много лет пытался
найти молекулярную структуру бензола. Впоследствии он
описывал сновидение, которое увидел, задремав у
потрескивающего огня камина, холодной ночью 1865 года:
"Опять атомы прыгали перед моими глазами, и мой взгляд,
завороженный повторяющимися образами, сходными друг с
другом, уже не мог различить более крупные структуры
различной формы, построенные в длинные цепочки, многие их
которых замыкались друг на друге. Все двигалось в
змеевидной, танцующей манере. Неожиданно что-то произошло.
Одна из змей отделилась от своего собственного хвоста и
новая структура дразняще затанцевала перед моими глазами.
Как будто пронзенный молнией, я проснулся..." .
Это сновидение помогло Кекуле понять, что структура бензола
представляет из себя замкнутое карбонное кольцо. Это
открытие было переворотом для современной химии. Когда
Кекуле рассказывал эту историю своим коллегам на научном
съезде в 1890 году, он завершил свой рассказ так: "Давайте
изучать сны, джентельмены, и тогда мы, возможно, придем к
истине". Предположите, что бы случилось, если бы Кекуле
"отогнал" свой "змеиный" сон, усмотрев в нем фрейдовский
символизм. Стоит обратить внимание и на намеки Кекуле, что
он уже видел подобные сновидения до того, как понимание их
значения пронзило его.
Несколько десятилетий спустя, Отто Леви, немецкий психолог,
переселившийся в Соединенные Штаты, описал сновиденческую
инспирацию, посетившую его и принесшую ему в 1936 году
Нобелевскую премию за исследования в области медицины и
психологии. До этого времени считалось, что нервные импульсы
в организме передаются электрической волной. Леви в беседе с
коллегами в 1903 году предположил, что возможна химическая
трансмиссия нервного импульса, но он не увидел способа
доказать свое предположения, и в его сознании эта идея ушла
на второй план. Она возникла вновь в 1920 году:
"...В ночь накануне Пасхального Воскресенья этого года я
проснулся, повернулся к свету и сделал несколько заметок на
обрывке тонкой бумаги. Затем я снова уснул. В шесть часов
утра у меня возникло ощущение, что я этой ночью записал
что-то очень важное, но я не смог расшифровать каракули.
Следующей ночью, в три часа идея возвратилась ко мне. Это
был замысел эксперимента, который помог бы определить,
правомочна ли гипотеза химической трансмиссии, которую я
высказал семнадцать лет назад. Я немедленно поднялся, пошел
в лабораторию и на лягушачьем сердце поставил эксперимент,
который представился мне во сне... Результаты этого
эксперимента стали основой теории химической трансмиссии
нервного импульса".
Тот факт, что Леви видел идею этого эксперимента две ночи
подряд, может послужить источником для новых исследований
явления, известного как "соответствие второй степени".
Имеется в виду то, что определенное сновидение имеет
тенденцию возникать и появляться снова в определенное время.
Обратите внимание на то, что в первый раз Леви потерял свое
сновидение, записав его неотчетливо. При втором появлении
этого сюжета Леви не дал себе забыть его и, подобно Тартини,
который схватил свою скрипку, он встал с постели и
отправился в лабораторию, чтобы проверить там свою ночную
идею. Мой метод фиксации сновидений, который описывается в
главе 8, поможет вам удержать важные идеи, пришедшие к вам
во сне.
Замечено, что Леви поставил сходный эксперимент, но совсем
для другой цели за два года до своего сновидения. Этот
эксперимент, очевидно, обеспечил его сознанию существенный
элемент, который позже комбинировался в состоянии сна с
предположением, которое он за семнадцать лет до этого
высказал. Особо же примечательна в этих открытиях, сделанных
во сне, специфическая способность сновиденческого сознания
комбинировать мысли или события, разделенные географией и
временем, с получением уникального результата.
Вы убедились в том, что элемент субъективного погружения
предшествует непредвиденному творческому сновидению; при
запланированном творческом сновидении это погружение
практикуется намеренно.
Давайте теперь оставим "случайные" сновидения, творческий
результат которых возник спонтанно, и обратимся к людям,
которые преднамеренно вызывают сновидения с творческими
результатами. Вы обнаружите, что эти процедуры могут
применяться и по отношению к вашим собственным снам.
Вспомните переход от сновидений-удовольствий к снам-ужасам,
происшедший с Томасом де Куинси, на которого воздействовал
опиум. Сновидения английского писателя Роберта Льюиса
Стивенсона (1850-1894) развивались в обратном направлении:
когда он был ребенком, он страдал от сновидений-кошмаров, а
став взрослым, он, напротив, получал удовольствие от
пленительных снов. Эта счастливая перемена была прямо
связана с тем, что ему удалось обрести контроль над своими
сновидениями.
Стивенсон прослеживает в мемуарах эволюцию своих
сновидений. Он рассказывал о своей детской борьбе с ужасными
сновидениями. Он просыпался в страхе после таких снов, как
"приклеивание к карнизу коленями и подбородком". Когда он
подрос, его сны стали менее страшными, но по-прежнему
оставались дискомфортными. Позднее, будучи уже студентом
Эдинбургского университета, он мучился ночными кошмарами
настолько, что ему пришлось консультироваться у врача, после
чего его сны приобрели более банальный характер. В конечном
счете, Стивенсон оказался способен внести существенную
перемену в свои сновидения. Он завел привычку на ночь
сочинять сказки исключительно для собственного удовольствия,
прекращая или изменяя истории по собственной прихоти. Когда
же он превратил свое домашнее занятие в профессию, он
сознательно создавал приятные и счастливые сказки. И
обнаружил, что его ночные страдания окончились. Был ли он
бодрствующим или же дремал, те, кого он называл "маленьким
народом" своих сновидений, были заняты созданием историй,
которые пользовались спросом у читателей. Стивенсон заметил,
что именно период, когда он нуждался в деньгах, "...весь
маленький народ начинал стараться в поисках того же самого и
трудился всю ночь напролет. Теперь не надо было опасаться
снов-кошмаров; летающее сердце и снятый скальп; - в прошлом,
аплодисменты, нарастающие аплодисменты, огромный интерес,
растущее ликование, удивление собственной фантазии и, под
конец, ликующий скачок в бодрствование с криком: "У меня
есть это, этого достаточно".
Насколько же разнится крик Стивенсона по пробуждению от
крика де Куинси: "Я никогда больше не засну"!
Стивенсон рассказывает, что иногда во сне он бывал
разочарован новой историей, и когда, уже проснувшись,
прослеживал ее опять, то находил ее непримечательной. Однако
часто его маленькие "домовые" дарили ему сказки, которые
оказывались лучше тех, которые он мог себе вообразить:
"...они могли рассказывать историю и все время держать меня
в неведении относительно ее конца. Они могли рассказывать
историю часть за частью, подобно сериалу...". Домовые
Стивенсона сконцентрировали в себе самое лучшее в его
сновидениях.
"Странная история доктора Джекила и мистера Хайда" -
знаменитый пример сказки, частично написанной "домовыми"
Стивенсона. Стивенсон объясняет:
"Я долго пытался написать историю на этот сюжет, найти
средство выражения для этого сильного чувства раздвоенности,
которое время от времени приходит и заполняет любое думающее
создание". Он написал небольшой рукописный набросок на эту
тему, но это его не удовлетворило, и он его разорвал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45