Вили дал им разум, научил думать и двигаться. Ве вложил в них чувства и обучил говорить, чтобы они могли видеть и слышать, что происходит вокруг, и общаться друг с другом.
Таким образом Один, Вили и Ве, показав свое искусство, успокоились и помирились. Сообща они дали первым людям одежду и имена: женщину назвали Эмблой, мужчину Аском, и поселили их в том самом мире, где вы все сейчас живете, — в Мидгарде. Мидгард — это и есть ваш мир, — закончил Тор, указывая куда-то вниз под колеса колесницы. — Эти первые люди положили начало всему роду человеческому, живущему и по сей день.
— И ты во все это веришь? — спросил Эрик.
— Конечно, ведь это все правда. А тебе разве доводилось слышать что-нибудь другое?
Эрик покачал головой:
— Вот именно, другое. Я слышал, что люди произошли от обезьян.
— От животных?! — На этот раз уже Тор покачал головой.
— Да я даже фильм про это видел, — попытался было настаивать Эрик.
— Что такое «фильм»?
— Это… ну, это такие живые картинки.
— Живые картинки?
— Ну да, кино… м-м-м… ну, его снимают таким, потом проявляют пленку и показывают по телевизору или в кинотеатрах.
На лице Тора отразилось недоумение.
— Нет, все равно не понимаю. Что ж, действительно, я уже давненько не наведывался на Землю, — сказал он задумчиво. Смущенно покашляв, он поднялся на ноги и крикнул что-то неразборчивое козлам. Те уже успели сильно запыхаться и теперь немного сбавили темп.
Эрик отвернулся, встал на колени и перегнулся через борт колесницы. Они как раз въезжали на огромную радугу, подобно широкому и длинному мосту расстилавшуюся перед ними. Краски ее были настолько яркими, что ослепили мальчика. Он зажмурился, и прошло немало времени, прежде чем Эрик решился снова открыть глаза.
Тор, видимо, разволновался. Давая выход нахлынувшим чувствам, он взмахнул своим молотом, и золотые стрелы молний со свистом понеслись в разные стороны. Перекрывая грохот мчащейся колесницы и громкое фырканье козлов, ударили оглушительные раскаты грома. Эрик невольно зажал уши.
Между тем на земле многие обратили внимание на непонятный светящийся предмет, движущийся по небу. Некоторые любители-астрономы вообразили, что им посчастливилось открыть новую хвостатую комету, наподобие кометы Галлея. Другие сочли это спутником, догорающим в плотных слоях атмосферы. Были и такие, кто с уверенностью заявлял, что это НЛО.
Эрик еще раз окинул взглядом огромную фигуру Тора, возвышающуюся над бортами колесницы. Какой-то безумец из иного мира. «Хотелось бы знать, во что же я все-таки влип», — подумал мальчик.
Глава 3
— В Асгарде сейчас кое-что прогнило, разладилось, чуть погодя сказал Тор. К этому времени он уже немного успокоился. Оба они теперь сидели на дне колесницы, привалившись спинами к ее бортам.
«У нас на Земле тоже кое-что не в порядке», — подумал про себя Эрик, однако вслух этого не сказал, только неопределенно хмыкнул.
— Все прогнило, как тело Имира.
— Того, сосавшего молоко великана, у которого дети появлялись из-под мышек и из ног?
Однако Тору, видимо, было не до шуток.
— Да, вот именно, — сказал он, — Когда в свое время мы, асы, до конца отстроили Асгард и поселились каждый в своем доме, мы вдруг обнаружили, что совсем позабыли сделать что-нибудь с телом Имира. Ведь мы просто оставили его труп, считая, что он сам по себе постепенно превратится в землю. Но когда мы наконец взглянули на него, то оказалось, что весь он представляет собой сплошную гнилую массу, кишащую червями и личинками. Зрелище было не из приятных. Кроме того, вокруг невыносимо воняло тухлятиной.
Мы решили во что-нибудь превратить личинки: придали им форму людей и вложили в них разум, чтобы они могли думать. Правда, вышли они у нас маленькими. Так появилось племя карликов, живущих ныне под землей, среди камней и скал. Время от времени они оказывают нам разного рода услуги. Кстати, это — их работа, — сказал Тор, похлопав рукой по своему грозному молоту. — Но сейчас в Асгарде все пошло кувырком. И происходят это из-за одноглазого — он дряхлеет с каждым днем.
— О ком это ты? — спросил Эрик.
— Об Одине.
— Но разве не он глава богов?
— Он должен был бы быть им, да так оно и продолжалось долгое время, но, к сожалению, теперь положение изменилось. Когда он был очень умен, никто в мире не мог с ним сравниться мудростью. Со своего трона он видел весь свет. Он сочинял красивые висы <Песня или стих, исполняемые речитативом.> , прекрасно пел их и со своими двумя громадными волками и воронами был непобедим.
Но сейчас, кроме пустой болтовни, от него ничего не услышишь. Да вот, погоди, сам убедишься. Сплошные крики, вопли, шум, гам и скандалы. Полный развал и разброд. Вот во что превратилась теперь Вальгалла, да и большая часть Асгарда.
Эрику захотелось спросить, что такое Вальгалла и почему Один стал таким, однако он не решился. Тор насупился, встал в полный рост и надел свои железные рукавицы. Лицо его посерело от гнева, зубы были стиснуты. Лоб прорезали глубокие морщины, а нахмуренные брови почти полностью скрыли глаза.
Долгое время он молчал, потом приложил ладонь к уху, прислушался и спросил;
— Слышишь?
Эрик также поднялся и стал прислушиваться. Вскоре он различил глухие протяжные звуки, доносившиеся откуда-то издалека. Во внятную мелодию они не складывались. Просто какая-то какофония.
— Это Хеймдалль! — вскричал Тор. — Кроме него некому. Вероятно, случилось нечто ужасное!
— Кто такой Хеймдалль? — поинтересовался Эрик.
— Когда-то он был одним из самых могучих асов в Асгарде. Сейчас он страж Радужного моста — того самого моста, что ведет в Асгард. Он живет в неприступной крепости в местности, которую мы называем Химинбьерг, в полном одиночестве, если не считать Гулльтопа — его любимого красивого коня. Хеймдалль родился от девяти матерей.
— От девяти? — с сомнением в голосе переспросил Эрик.
— Да-да. К тому же все они были сестры! Не думай, что у нас в Асгарде все происходит так же, как в вашем мире. Не спрашивай меня, как им это удалось. Но что бы там ни было, а они его родили.
Эрик недоверчиво покачал головой, но Тор этого не заметил. Он продолжал:
— Хеймдалль — светлейший из асов, он настолько светлый, что от него как бы исходит сияние, так что лучшего стража и не придумаешь. Большинство великанов и карликов, живущих в Ётунхейме и в подземном мире, ненавидят свет, а в задачу Хеймдалля как раз и входит, чтобы никто из незваных гостей не смог проникнуть в Асгард. Зрение у него чрезвычайно острое — он сможет рассмотреть каждый волосок на голове человека, находящегося от него на расстоянии нескольких полетов стрелы. И ночью он видит также хорошо, как днем. Слух у него тоже прекрасный — он даже может слышать, как растет на овцах шерсть. Кроме того, Хеймдалль почти никогда не спит, а если и ложится, то сон его чуток, как у птицы. Так что никто — слышишь? — никто не может проскользнуть мимо него незамеченным!
«Враки!» — решил про себя Эрик.
— Если Хеймдалль увидит великанов, вторгающихся в пределы Асгарда, он должен сразу же трубить в свой рог — Гьяллархорн. Это будет знаком приближения Рагнарока — гибели богов. Тем самым он предупредит всех асов и эйнхериев.
— Эйнхериев?
— Древних викингов, живущих в Вальгалле, — пояснил Тор. — Хеймдалль могуч и добр, и ты сам сможешь в этом убедиться, — продолжал он, — однако, мне кажется, случилось нечто ужасное, раз он решился затрубить. — Тор был явно встревожен.
Чуть позже Эрик увидел большую крепость, стены которой были сложены из толстенных бревен. Она находилась у самого въезда на радужный мост. По-видимому, это и была крепость Хеймдалля. У стены стоял огромный старик. От него как бы исходило некое сияние. Длинные седые волосы его были всклочены и развевались на ветру. Одной рукой он обнимал красивую женщину, в другой сжимал причудливо изогнутый громадный рог, обвивавший его шею в оканчивавшийся мощным раструбом, возвышавшимся над головой старика наподобие головы гремучей змеи, сделавшей стойку и готовой к нападению.
Когда они подъехали поближе, Хеймдалль вытащил рог изо рта и грозно крикнул:
— Кто вы? Я, страж Асгарда, приказываю вам остановиться! Ик!
Козлы продолжали бег как ни в чем не бывало. Вероятно, они слушались только приказаний Тора.
Хеймдалль отпустил женщину, решительно отшвырнул свои рог и ухватил козлов за уздцы. Колесница остановилась, причем настолько неожиданно, что Эрик и Тор по инерции вылетели из нее и, описав широкую дугу через головы козлов, шлепнулись им под копыта прямо на Радужный мост. Хеймдалль удовлетворенно крякнул и захохотал. Зубы его блеснули на солнце золотом.
— Эй ты, идиот, это же я! — вскричал Тор, поднимаясь и отряхиваясь. Шлем его покатился по дороге, и Тор погнался за ним. Поймав его, он потуже затянул свой пояс силы, который, как потом выяснилось, увеличивал его силу в несколько раз, стиснул рукоятку своего страшного молота, да так, что железные рукавицы раскалились чуть ли не докрасна, и с угрожающим видом пошел обратно.
— Да ладно тебе, успокойся, — примирительно простонал хохочущий Хеймдалль. От смеха слезы выступили у него на глазах и побежали по щекам. От него так и разило пивом.
— Да ты в своем уме? Ты понимаешь, что делаешь? — наступал на него Тор, задыхаясь от ярости. На губах его выступила пена. Заметно было, что он не привык служить мишенью для шуток.
— А что такого? Просто я решил немного поиграть ради потехи своей маленькой девчонки, — сказал Хеймдалль и снова прижал к себе женщину. — К тому же я слышал, сюда идет сам Утгарда-Локи и другие великаны из Ётунхейма.
— А пока меня не было, кто-нибудь из них здесь уже показывался? — спросил Тор. — Ты поэтому трубил?
О да, их тут было множество, приходили один за другим, — ухмыляясь фыркнул Хеймдалль. — Кто-то из них и оставил мне эту — хи-хи — малышку.
— Хеймдалль ткнул женщину пальцем в живот, она улыбнулась и обвила руками его шею.
Тор сердито заворчал и бросил на нее грозный взгляд. Лишь нежелание ссориться с Хеймдаллем удерживало его оттого, чтобы пустить в ход свой молот.
— А тебе не кажется, что ты уже немного староват для этого? — спросил он.
— Ничуть! — возразил Хеймдалль и снова дунул в рог.
— Сейчас же прекрати, Хеймдалль! А ну-ка, возьми себя в руки, не то для всех нас это может плохо кончиться. Слышишь, я говорю вполне серьезно! Ты же знаешь, что должен трубить в Гьяллахорн, лишь когда увидишь, что на нас идут великаны!
— Вот потому-то я и трублю. Ик. Ведь все кругом тут кишмя кишит этими проклятыми великанами. Да вот, взгляни хотя бы на эти холмы, там их полно. А некоторые наверняка подобрались уже к самым стенам Асгарда! Ик!
— Но где же в таком случае асы? Почему они не приходят и не гонят этих негодяев взашей? Ведь ты трубишь в рог, а они что-то не спешат.
— Да все они наверняка упились медом Суттунга и спят где-нибудь в Вальгалле. Думаю, они воспользовались твоим отъездом, чтобы хорошенько промочить горло. Да и, кроме того, какой от них прок? Они все уже настолько постарели, что вряд ли годятся для битвы с великанами.
— Шли бы все они в Хель, — пробормотал, сверкая глазами, Тор. — А ты ступай к себе в Химинбьерг, да смотри, получше делай свое дело. И прекрати без причины трубить!
— Ну, что скажешь, малышка? Не пойти ли нам, действительно, слегка развлечься? — засмеялся Хеймдалль. Ворота за ними с грохотом захлопнулись. Кругом стало тихо.
Над гребнем одного из холмов внезапно показалась огромная голова, но при виде Тора вмиг исчезла. Эрик успел заметить громадную тень, метнувшуюся в сторону. Тор ничего этого не видел. Он подобрал с земли вожжи, влез в колесницу и сделал знак рукой козлам. Они снова тронулись.
— Ну вот, теперь ты видишь, что я имел в виду, — сказал Тор немного погодя. Лицо его было сумрачным. — Хеймдалль превратился в такую же старую, болтливую развалину, как и все остальные. Этого я и боялся, хотя, откровенно говоря, в глубине души уже давно подозревал, что так оно и будет. Стоит мне отлучиться, как они тут же пускаются в загул. Но я все же надеялся, что хоть на Хеймдалля можно положиться. Видишь, как ужасно обстоят дела в Асгарде.
Эрик не совсем понимал, что имеет в виду Тор. Он даже не подозревал, свидетелем какого страшного несчастья ему предстоит стать через некоторое время. А пока единственное, что он видел, был пьяный Хеймдалль, состояние которого напоминало ему собственного отца, когда он как-то раз вернулся с рождественской пирушки.
Неверно истолковав его мысли, Тор сказал:
— Ты нахмурился? Что ж, я вполне тебя понимаю. Верно, зрелище не из приятных. Да, в последнее время все у нас пошло вверх дном. Вот поэтому то мне и пришлось слетать за тобой. Мне думается, ты единственный, кто может спасти нас от надвигающегося Рагнарока. И боюсь, нам следует поторопиться!
Теперь уже Эрику пришлось действительно серьезно задуматься.
Глава 4
Они продолжали ехать по Бивресту, так называли Радужный мост по-другому. Он действительно переливался всеми цветами радуги.
— Помоги мне, предупреждай, если увидишь великанов, — попросил Тор. Он встал во весь рост на передке колесницы. Длинные рыжие волосы и борода его развевались на ветру. «Вот теперь, огромный, грозный, он и вправду похож на бога войны», — подумал Эрик.
— Ты что, действительно можешь перебить великанов этим своим молотом?
— К сожалению, нет, — ответил Тор. — Некоторых из них мне приходится побеждать при помощи хитрости, ибо они не уступают в ловкости нам, асам. Особенно один из них — мерзкий Утгарда-Локи. О нем ты еще не раз услышишь. Самого мудрого из их племени зовут Мимир — в мудрости ему нет равных. Одину, к примеру, пришлось даже отдать ему один свой глаз в обмен и а частицу его ума.
— А как выглядят великаны?
— По-разному, — отвечал Тор, — но большинство из них ужасно уродливы и глупы, в особенности мужчины. Некоторые из них необычайно огромны, выше самых высоких гор. Однажды я всю ночь проспал в рукавице такого великана. Кстати, это и был Утгарда-Локи. Я принял его рукавицу за нору или землянку.
Другие — маленькие, как гномы или карлики. Когда путешествуешь по Ётунхейму, никогда заранее нельзя сказать, что за существа попадутся тебе навстречу. Многие великаны умеют превращаться в разных животных, рыб и птиц. Так, например, великан Хресвельг, Пожиратель Трупов, выглядит как огромный орел. Он чудовищно велик — когда он взмахивает крыльями, повсюду поднимается ураганный ветер. Это удивительное создание по большей части остается невидимым. Но он так могуч, что одним взмахом своих крыльев может привести в движение волны океана и раздуть гигантский пожар из крохотного костерка.
Некоторых великанов приходится особо опасаться. Далеко на востоке в Ётунхейме есть огромный лес, его называют Железный Лес. Там живет одна великанша, у которой много детей. Все они — отвратительные волки, и мало кому удается выбраться живым и невредимым из этого страшного места. Великаны всегда были врагами асов. К счастью, с большинством из них мне под силу справиться. Стоит лишь как следует стукнуть их моей колотушкой — и кончено!
— сказал Тор, любовно похлопывая по своему молоту.
Эрик поднялся на ноги и встал рядом с Тором. Чтобы не упасть, он вцепился рукой в передок. Козлы мчались во весь опор; из-под копыт летели искры, в ушах седоков свистел ветер.
— Гляди, вон один! — крикнул внезапно Тор и с силой метнул свой молот в высокую сутулую фигуру длинноволосого великана, возникшую перед ними внезапно, будто из-под земли, прямо посреди Бивреста. Великан как раз обернулся к ним, и отвратительная физиономия его расплылась в безобразной ухмылке. В этот самый момент молот Тора угодил ему прямо в лоб. Лоб раскололся надвое, как гнилой орех, а молот тем временем молниеносно вернулся в руку хозяина, готовый снова лететь туда, куда его метнут.
Когда они проезжали мимо великана, ухмылка все еще была у него на губах, но теперь она застыла уже навеки.
Тор усмехнулся. Настроение у него явно улучшилось.
— А вот и еще один! — воскликнул он. — Ну, с божьей помощью! — И снова швырнул свой молот.
Еще один гориллообразный великан замертво грохнулся наземь.
— Йи-ха-а! — издал Тор торжествующий вопль, совсем как американский ковбой, только что усмиривший дикую лошадь.
Молот в третий раз сверкнул в воздухе и с громким чавкающим звуком врезался в безобразную рожу, мелькнувшую в придорожных кустах. Голова этого великана была огромная, больше их колесницы, но, вероятно, мощный удар сделал свое дело, поскольку она моментально исчезла.
— Йи-ха-а! — вновь завопил Тор и едва не подскочил от радости.
— А это тоже великан? — спросил Эрик, указывая на большого красивого вороного коня с лоснящимися боками.
— Нет, что ты! — Тор остановил своих козлов. — Это же Ховварпнир — конь Фригг!
— А что он здесь делает?
— Вероятно, сбежал из дому, постольку теперь некому его пасти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38