От боли так кружилась голова, что она еле держалась на ногах. Она вложила все оставшиеся у нее силы в мысленный призыв. Бран, помоги мне… Цепляясь за соседнее дерево и пытаясь остановить липкую зеленую кровь, Лиланте глотала запоздалые слезы боли и ужаса. Почему на нее так вероломно напали? Кому настолько понадобилась коса Изабо? Кто бы это ни был, он знал, что древяница собиралась покинуть дворец на следующее утро и выехать с отрядом солдат Ри в Эслинн и, возможно, к Летнему Дереву.Последние несколько недель Лиланте провела в спорах с самой собой. Даже если она и сможет найти в Эслинне каких-нибудь древяников, они скорее всего отвергнут ее, считая полукровкой, думала она. Даже если они и примут ее, то все равно не послушают. Почему волшебные существа из леса должны доверять представителю ненавистных людей, которые рубят деревья и пашут землю, грабительски лишают ее всех металлов и минералов?И все же Лиланте хотела встретиться с сородичами своей матери и втайне надеялась, что они примут ее, пусть даже отвергнутую сородичами отца. Поэтому Лиланте пришла в этот дальний угол парка, чтобы в последний раз пустить корни в его жирную почву, потому что это, возможно, будет очень нелегко сделать во время путешествия по враждебному краю. Она спрятала рыжую косу глубоко в свои плакучие ветви, понимая, что очень важно, чтобы она была в безопасности. И все же коса исчезла, а Лиланте получила жестокие раны. Она прижала руки к зияющему порезу, и мука сжала ей горло так сильно, что перехватило дыхание. Увидев маленького клюрикона, со всех ног бегущего ей на помощь, древяница печально подумала, что чем скорее она покинет человеческое общество, тем будет лучше. Люди никогда не приносили ей ничего, кроме боли и горя. ОСНОВА И УТОК БИТВА ПРИ БЛЭЙРГОУРИ Ри стоял на помосте, возвышаясь над толпой, с гордо распростертыми крыльями. Рядом с ним стояла Изолт, одетая в простое белое платье, с волосами, упрятанными в льняную сетку. По обеим сторонам расположились прионнсы, все до единого одетые в фамильные тартаны и распахнутые пледы, из-под которых виднелись кирасы из дубленой кожи. За спинами у них были массивные палаши, а из-за поясов и голенищ высовывались кинжалы. Сбоку сгрудился совет колдунов с угрюмыми морщинистыми лицами. Диллон, Аннтуан, Эртер и Парлен гордо стояли с другой стороны, держа квадратные стяги, изображающие эмблему Мак-Кьюиннов, белого оленя в прыжке на оливково-зеленом фоне с золотой короной на ветвистых рогах.На огромном дворе собрались восемь тысяч мужчин и женщин, выстроившихся шеренгами и каре. Примерно тысяча была вооружена длинными алебардами или пиками из ясеня с острыми наконечниками, сделанными специально для того, чтобы прокалывать тяжелые латы тирсолерских всадников. С другой стороны расположились ряды лучников, часть из которых держала изогнутые луки в собственный рост, а другая опиралась на арбалеты. Сзади выстроились мечники, над их головами виднелись двуручные рукоятки огромных палашей. Всадники стояли рядом со своими скакунами, и ряды кавалерии щетинились деревянными копьями, точно молодой лесок.Несмотря на то, что с ясного неба светило солнце, батальоны не сверкали, как можно было ожидать. Не было ни пластинчатых лат, ни кольчуг, которые блестели бы в ярких солнечных лучах, ни надраенных шлемов или металлических копий, ни даже стальных мундштуков или удил на конской упряжи. Огромная толпа мужчин и женщин, стоявшая навытяжку перед Ри, была одета в собственную груботканую одежду из некрашеной шерсти и плащи цвета камней, диких трав и серой колючки, трудноразличимые в горах. Туариса Швея и ее помощницы-ткачихи вплели в каждый плащ скрывающие и маскирующие заклинания, так что даже в ярком свете дня войска, казалось, сливались с серыми камнями дворца. Это была идея Изолт. Она никогда не понимала, зачем Красные Стражи носят такую яркую форму, которая превращает их в мишень для стрельбы. На Хребте Мира все Шрамолицые Воины одевались в белое, хотя это и обрекало на смерть множество раненых, которые терялись в ослепительной белизне вечных снегов, пропадая в них навсегда.— Шрамолицый Воин движется стремительно и бесшумно, как ветер, появляется и исчезает так же непостижимо, как облака, и обрушивается на свою жертву так же внезапно и смертоносно, как молния, — сказала она. — Когда идешь в бой, не стоит одеваться, как болван на ярмарку.И, что более важно, было решено не тратить металл на декоративные детали и тяжелые пластинчатые латы, которые лишь замедляли передвижение солдат в походе, когда следовало как можно более полно использовать эффект внезапности и мобильности. Вместо этого латы и гетры солдат были сделаны из дубленой кожи, а все оружие было легким и удобным. Хотя многие считали армию Лахлана серой и унылой, дразня солдат Серыми Плащами, в результате этих новшеств войска могли двигаться и быстро, и бесшумно.С Луком Оуэна в одной руке и сверкающим Лодестаром в другой, с эмблемой Мак-Кьюиннов, скрепляющей зеленые складки пледа, Лахлан выглядел как Ри с головы до пят. Он гордо стоял на помосте, расправив крылья, и звонким голосом обращался к своим солдатам. Достигнув пика своей речи, он поднял Лодестар так, что тот засиял, точно звезда, ослепив зрителей своим блеском. Он кивнул головой, подавая знак Изолт выйти вперед, она повернулась и, взяв из рук Сьюки маленького сына, высоко подняли его.Войско приветственно зашумело, и солдаты застучали своими кинжалами по кожаным щитам, пока не загремел, казалось, весь двор. Малыш, испугавшись грохота, взмахнул ручонками, и его золотистые крылышки раскрылись. Толпа снова взревела, и Лахлан обнял жену и сына. Изолт положила голову ему на плечо, но он вдруг с криком шарахнулся от нее.— Что с тобой? — спросила она. — Что случилось?— Какая-то внезапная боль, — ответил Лахлан, недоуменно нахмурившись и потирая небольшое пятнышко на крыле. — Наверное, пчела ужалила.— Это недобрый знак, — сказала Мегэн. — Пчелы очень мудрые существа и очень верные. Они почитают свою собственную королеву и не стали бы просто так кусать ри всей страны. Хотела бы я знать, что это значит.Он пожал плечами и сказал:— Это значит, что меня укусила пчела, Мегэн. Такое случается сплошь и рядом, и незачем искать в этом что-то большее.— Надеюсь, что ты прав, — сказала она, а Лахлан отдал войскам приказ выступать.
Вздымающееся и опускающееся зеленое море лугов отступило, открыв взорам серые стены Блэйргоури, построенного на крутом холме, откуда вся местность просматривалась на многие мили окрест. За толстыми городскими стенами сгрудилось множество остроконечных крыш. В каждом углу возвышалась величественная башня, возведенная на массивном выступающем основании, чтобы свести на нет любые попытки подорвать фундамент крепости. На зубчатых стенах развевались сотни малиновых флагов и знамен, на каждом из которых виднелось изображение золотого кларзаха. Это зрелище заставило Лахлана в ярости заскрежетать зубами.— В демонстрации своей преданности они не стесняются, — заметил Дункан Железный Кулак, погоняя коня по извилистой дороге, ведущей к городу. Скудный свет ранней весны золотил вспаханные и только что засеянные поля по обеим ее сторонам, хотя на юге небо над невысокими холмами было обложено тяжелыми облаками. — Интересно, где они отыскали такую уйму знамен Майи Колдуньи? Здесь их, наверное, три или четыре сотни.— Если слухи не врут, все бывшие Красные Стражи в стране примкнули к Реншо, чтоб им пусто было, — сказал Гамиш Горячий, один из наиболее способных офицеров Лахлана. Прозвище это он получил за свой вспыльчивый характер и готовность спорить по любому поводу, в отличие от Гамиша Холодного, известного своим спокойным нравом и хладнокровием. Оба уже несколько лет боролись на стороне Лахлана, хотя все это время за исключением нескольких последних месяцев знали его как Бачи Горбуна.Лахлан с Дунканом назначили генеральный штаб из двенадцати офицеров Телохранителей, вознаградив наиболее преданных и способных из тех, кто помог Ри взойти на престол. Кроме двух Гамишей, в него вошли Айен Эрранский, Дайд Жонглер, Мердок Секира, Катмор Шустрый, Бирн Смельчак, Шейн Мор, Диглен Плешивый, Ниалл Медведь, Финли Бесстрашный и Бернард Орел. Все, кроме Дайда, Катмора и Ниалла, участвовали вместе с Лахланом и его батальоном в походе по северному Блессему, тогда как двое первых отправились в Дан-Горм, а последний сопровождал с Лиланте в Эслинн.На пути к Блэйргоури войско Лахлана встретило лишь несколько отрядов Ярких Солдат, которых они ошеломили стремительными атаками и столь же стремительными отступлениями, так что тирсолерцы так и не поняли, сколько было нападающих и с какой стороны они налетели.Тем временем Мак-Танах с четырьмя тысячами человек выступил прямо на юг, двигаясь вдоль русла Риллстера, как будто направляясь прямиком на Дан-Горм и дворец. В обозе у них было несколько длинных повозок, запряженных шестерками ломовых лошадей и нагруженных каркасами осадных машин и башен, которые были построены в безопасных стенах Лукерсирея. Офицеры разведки Лахлана уже доложили, что Яркие Солдаты уходят из окружающей сельской местности, чтобы защищать Дан-Горм и гавань и усилить свои войска, стоящие у Риссмадилла. Мак-Танаху было приказано лишь в самый последний момент изменить направление и двинуться в противоположную от моря сторону до того, как с весенним приливом побережье заполонят Фэйрги.Лахлан осадил своего вороного жеребца и оглядел неприступные серые стены Блэйргоури, возвышающиеся прямо над ним. Он различил несколько фигурок, спешивших по крутому склону, и мрачно улыбнулся. Даже если часовые не заметили длинные колонны приближающихся солдат, местные фермеры наверняка позаботились о том, чтобы предупредить город о приближении Серых Плащей.В город вело всего двое ворот, каждые из которых защищали массивная навесная башня, длинный проход и опускающаяся решетка. Даже с расстояния было видно, что ворота усиленно охраняются, а всех, кто пытается войти, останавливают и тщательно допрашивают, прежде чем пропустить внутрь. Войско Лахлана, растянувшееся на значительное расстояние, остановилось, увидев, как массивные, обитые железом двери захлопнулись за последней группой крестьян. В Блэйргоури знали, что они здесь.— Разбить лагерь, ребята, и на этот раз попытайтесь без лишних разговоров! — прокричал Дункан. — Позаботьтесь о том, чтобы окружить весь город — у нас не должно оставаться ни одного слабого места. Вы меня слышали?Ряды солдат рассыпались — одни побежали в обоз за палатками, другие стали привязывать коней, а большинство просто бродило вокруг, не зная, чем заняться.Лахлан спешился, ожидая, что кто-нибудь примет его коня, но оруженосцы, раскрыв рты, уставились на толстые стены, зловеще темневшие на фоне клубящихся облаков. Он прикрикнул на Диллона, тот схватил уздечку и повел жеребца прочь, все еще ошеломленный городскими укреплениями. Лахлан оглянулся, но его палатку еще не поставили. Не было даже кресла, в которое можно было бы сесть. Остро ощущая многочисленные взгляды, устремленные на него со стен, он сердито закричал, требуя внимания. В конце концов молодому Ри принесли бревно, на которое он опустился, дожидаясь, когда его оруженосцы поставят королевский шатер.Солнце уже почти село, а в лагере все еще царила полная неразбериха. Успели поставить только половину палаток, и офицеры, багровые от гнева, расхаживали вокруг, выкрикивая приказы. Лахлан строго наблюдал за всем происходящим от входа своего шатра, потом взял подзорную трубу, которую нашел в обсерватории у Пруда Двух Лун. На городской стене четко виднелись темные фигуры, наблюдающие за ними. Он зажал трубу под мышкой и зашагал вперед, намереваясь выбранить Дункана, у которого был совершенно задерганный вид. Некоторое время они спорили, потом Лахлан бросился в свой шатер, велев Аннтуану принести ему вина. К тому времени, когда стало совсем темно, город окружило кольцо мигающих костров, но многие люди заснули, растянувшись прямо на своих плащах, а повозки так и остались неразгруженными.Через несколько дней, когда лагерь наконец разбили по-настоящему и укрепили наспех вырытыми рвами, Лахлан со своими офицерами по дороге, петляющей по крутому склону, подъехали к городским воротам. Диллон гордо нес знамя Ри, а мохнатый пес скакал по пятам за его пони. На Лахлане был тартан Мак-Кьюиннов с зеленой бархатной курткой и шапочкой, в руке он нес Лук Оуэна, а колчан со стрелами висел у него между крыльев. Выпрямив спину, он сидел на своем вороном жеребце, а Гамиш Холодный кричал, обращаясь к собравшимся на городских стенах, в то время как остальные офицеры обступили его, чтобы защитить от выстрелов сверху. Их приближение было встречено взрывами презрительного хохота. Нимало не смутившись, Гамиш вытащил длинный свиток пергамента и стал читать во все горло.— «Вы, жители Блэйргоури, не подчинились приказам Лахлана Оуэна Мак-Кьюинна, Ри всего Эйлианана и Дальних Островов, и тем самым превратились в бунтовщиков и преступников. Мы требуем, чтобы вы немедленно сдались Его Монаршему Высочеству. Если это требование будет выполнено, против города не будет предпринято никаких действий, при условии, что предатели и бунтовщики, скрывающиеся внутри, будут взяты под стражу и подчинятся законной власти Ри. Все желающие могут поступить на службу к Ри и бороться против захватчиков из Тирсолера; те же, кто предпочтет не служить Ри и своей стране, могут быть свободны при условии, что они больше не поднимут оружия против Его Монаршего Высочества. Предводители этого гнусного восстания будут отданы на суд Его Монаршего Высочества, вершителя всей справедливости в стране, и понесут то наказание, которое он сочтет необходимым».Пока он говорил, солдаты, перевешивающиеся через крепостные стены и выглядывающие из узких бойниц, постоянно насмехались над ним. Гамиш не обращал на них никакого внимания, продолжая зачитывать условия и требования Лахлана, и закончил, словами:— Вы должны сдаться до рассвета завтрашнего дня, иначе мы сровняем этот город с землей.— Чем? — закричал один из защитников. — Ногтями?— Вы, наверно, шутите! — выкрикнул другой. — У вас что, нет глаз? Отправляйтесь домой, болваны! Вам не взять Блэйргоури!— Поглядите только на этого милашку с луком и стрелами! Думаешь, ты далеко с этим уйдешь, сладенький? Чтобы напугать нас, нужно побольше оружия.Командир гарнизона свесился со стены, крича так же громко, как и его люди.— Никак это Самозванец собственной персоной! Можешь уже сейчас катиться домой, недомерок, а не то мы выйдем и так тебя отделаем, что до самой смерти не забудешь. Его Преосвященство Главный Искатель Оула милосерден и дает вам сроку до завтрашнего рассвета, чтобы собрать свои манатки и убраться отсюда. В противном случае он выступит от имени законной Банри, Бронвин Ник-Кьюинн, и когда мы притащим вас в город как вероломных собак, каковыми вы и являетесь, мы повесим вас на городских стенах.— Я законный ри! — голос Лахлана задрожал от гнева, и солдаты немедленно разразились насмешками.— Вы гляньте, наш малыш сейчас заплачет, бедняжечка!Лахлан сжал кулаки и воскликнул во весь голос:— Я владею Лодестаром, а по древнему закону, тот, кто владеет Лодестаром, правит и страной. Я — Ри!— А что если Лодестар похищен? — спросил сверху бархатный голос.Лахлан поднял глаза и увидел стоящую на стене высокую фигуру, одетую в длинное малиновое одеяние.— Бронвин Ник-Кьюинн была названа наследницей престола ее отцом на смертном одре, а ты заполучил Лодестар и трон лишь хитростью и гнусным колдовством. Джаспер Благородный разоблачил тебя и назвал дьяволом и ули-бистом…— Нет, это неправда! — воскликнул Лахлан, и голос у него сорвался. — Я получил Лодестар в честной борьбе, и законный ри я, а не это фэйргийское отродье! Это она ули-бист, а не я!Реншо поднял руки, и они увидели, что он держит маленькую девочку, примерно шести месяцев от роду, одетую в великолепный красный бархат с золотой вышивкой. В кудрявых черных волосах змеилась белая прядь.— Вот она, Бронвин Ник-Кьюинн, законная Банри всего Эйлианана и Дальних Островов! — закричал он, и из-за городских стен донеслись приветственные возгласы и звон кинжалов о щиты. — Она не ули-бист, это прелестное дитя. Разве у нее есть крылья, как у какого-нибудь демона из старинных сказаний? Разве глаза у нее желты, точно у стервятника? Нет, глаза у нее голубые, как и подобает всем нормальным младенцам, и у нее белый локон, который показывает, что она держала в руках Лодестар, что под силу лишь истинному Мак-Кьюинну. Ты украл его у беззащитной малютки и попытался умертвить ее…— Это ложь!Лахлан был вне себя от гнева и погнал бы своего жеребца к воротам, если бы Дункан Железный Кулак не ухватил его уздечку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Вздымающееся и опускающееся зеленое море лугов отступило, открыв взорам серые стены Блэйргоури, построенного на крутом холме, откуда вся местность просматривалась на многие мили окрест. За толстыми городскими стенами сгрудилось множество остроконечных крыш. В каждом углу возвышалась величественная башня, возведенная на массивном выступающем основании, чтобы свести на нет любые попытки подорвать фундамент крепости. На зубчатых стенах развевались сотни малиновых флагов и знамен, на каждом из которых виднелось изображение золотого кларзаха. Это зрелище заставило Лахлана в ярости заскрежетать зубами.— В демонстрации своей преданности они не стесняются, — заметил Дункан Железный Кулак, погоняя коня по извилистой дороге, ведущей к городу. Скудный свет ранней весны золотил вспаханные и только что засеянные поля по обеим ее сторонам, хотя на юге небо над невысокими холмами было обложено тяжелыми облаками. — Интересно, где они отыскали такую уйму знамен Майи Колдуньи? Здесь их, наверное, три или четыре сотни.— Если слухи не врут, все бывшие Красные Стражи в стране примкнули к Реншо, чтоб им пусто было, — сказал Гамиш Горячий, один из наиболее способных офицеров Лахлана. Прозвище это он получил за свой вспыльчивый характер и готовность спорить по любому поводу, в отличие от Гамиша Холодного, известного своим спокойным нравом и хладнокровием. Оба уже несколько лет боролись на стороне Лахлана, хотя все это время за исключением нескольких последних месяцев знали его как Бачи Горбуна.Лахлан с Дунканом назначили генеральный штаб из двенадцати офицеров Телохранителей, вознаградив наиболее преданных и способных из тех, кто помог Ри взойти на престол. Кроме двух Гамишей, в него вошли Айен Эрранский, Дайд Жонглер, Мердок Секира, Катмор Шустрый, Бирн Смельчак, Шейн Мор, Диглен Плешивый, Ниалл Медведь, Финли Бесстрашный и Бернард Орел. Все, кроме Дайда, Катмора и Ниалла, участвовали вместе с Лахланом и его батальоном в походе по северному Блессему, тогда как двое первых отправились в Дан-Горм, а последний сопровождал с Лиланте в Эслинн.На пути к Блэйргоури войско Лахлана встретило лишь несколько отрядов Ярких Солдат, которых они ошеломили стремительными атаками и столь же стремительными отступлениями, так что тирсолерцы так и не поняли, сколько было нападающих и с какой стороны они налетели.Тем временем Мак-Танах с четырьмя тысячами человек выступил прямо на юг, двигаясь вдоль русла Риллстера, как будто направляясь прямиком на Дан-Горм и дворец. В обозе у них было несколько длинных повозок, запряженных шестерками ломовых лошадей и нагруженных каркасами осадных машин и башен, которые были построены в безопасных стенах Лукерсирея. Офицеры разведки Лахлана уже доложили, что Яркие Солдаты уходят из окружающей сельской местности, чтобы защищать Дан-Горм и гавань и усилить свои войска, стоящие у Риссмадилла. Мак-Танаху было приказано лишь в самый последний момент изменить направление и двинуться в противоположную от моря сторону до того, как с весенним приливом побережье заполонят Фэйрги.Лахлан осадил своего вороного жеребца и оглядел неприступные серые стены Блэйргоури, возвышающиеся прямо над ним. Он различил несколько фигурок, спешивших по крутому склону, и мрачно улыбнулся. Даже если часовые не заметили длинные колонны приближающихся солдат, местные фермеры наверняка позаботились о том, чтобы предупредить город о приближении Серых Плащей.В город вело всего двое ворот, каждые из которых защищали массивная навесная башня, длинный проход и опускающаяся решетка. Даже с расстояния было видно, что ворота усиленно охраняются, а всех, кто пытается войти, останавливают и тщательно допрашивают, прежде чем пропустить внутрь. Войско Лахлана, растянувшееся на значительное расстояние, остановилось, увидев, как массивные, обитые железом двери захлопнулись за последней группой крестьян. В Блэйргоури знали, что они здесь.— Разбить лагерь, ребята, и на этот раз попытайтесь без лишних разговоров! — прокричал Дункан. — Позаботьтесь о том, чтобы окружить весь город — у нас не должно оставаться ни одного слабого места. Вы меня слышали?Ряды солдат рассыпались — одни побежали в обоз за палатками, другие стали привязывать коней, а большинство просто бродило вокруг, не зная, чем заняться.Лахлан спешился, ожидая, что кто-нибудь примет его коня, но оруженосцы, раскрыв рты, уставились на толстые стены, зловеще темневшие на фоне клубящихся облаков. Он прикрикнул на Диллона, тот схватил уздечку и повел жеребца прочь, все еще ошеломленный городскими укреплениями. Лахлан оглянулся, но его палатку еще не поставили. Не было даже кресла, в которое можно было бы сесть. Остро ощущая многочисленные взгляды, устремленные на него со стен, он сердито закричал, требуя внимания. В конце концов молодому Ри принесли бревно, на которое он опустился, дожидаясь, когда его оруженосцы поставят королевский шатер.Солнце уже почти село, а в лагере все еще царила полная неразбериха. Успели поставить только половину палаток, и офицеры, багровые от гнева, расхаживали вокруг, выкрикивая приказы. Лахлан строго наблюдал за всем происходящим от входа своего шатра, потом взял подзорную трубу, которую нашел в обсерватории у Пруда Двух Лун. На городской стене четко виднелись темные фигуры, наблюдающие за ними. Он зажал трубу под мышкой и зашагал вперед, намереваясь выбранить Дункана, у которого был совершенно задерганный вид. Некоторое время они спорили, потом Лахлан бросился в свой шатер, велев Аннтуану принести ему вина. К тому времени, когда стало совсем темно, город окружило кольцо мигающих костров, но многие люди заснули, растянувшись прямо на своих плащах, а повозки так и остались неразгруженными.Через несколько дней, когда лагерь наконец разбили по-настоящему и укрепили наспех вырытыми рвами, Лахлан со своими офицерами по дороге, петляющей по крутому склону, подъехали к городским воротам. Диллон гордо нес знамя Ри, а мохнатый пес скакал по пятам за его пони. На Лахлане был тартан Мак-Кьюиннов с зеленой бархатной курткой и шапочкой, в руке он нес Лук Оуэна, а колчан со стрелами висел у него между крыльев. Выпрямив спину, он сидел на своем вороном жеребце, а Гамиш Холодный кричал, обращаясь к собравшимся на городских стенах, в то время как остальные офицеры обступили его, чтобы защитить от выстрелов сверху. Их приближение было встречено взрывами презрительного хохота. Нимало не смутившись, Гамиш вытащил длинный свиток пергамента и стал читать во все горло.— «Вы, жители Блэйргоури, не подчинились приказам Лахлана Оуэна Мак-Кьюинна, Ри всего Эйлианана и Дальних Островов, и тем самым превратились в бунтовщиков и преступников. Мы требуем, чтобы вы немедленно сдались Его Монаршему Высочеству. Если это требование будет выполнено, против города не будет предпринято никаких действий, при условии, что предатели и бунтовщики, скрывающиеся внутри, будут взяты под стражу и подчинятся законной власти Ри. Все желающие могут поступить на службу к Ри и бороться против захватчиков из Тирсолера; те же, кто предпочтет не служить Ри и своей стране, могут быть свободны при условии, что они больше не поднимут оружия против Его Монаршего Высочества. Предводители этого гнусного восстания будут отданы на суд Его Монаршего Высочества, вершителя всей справедливости в стране, и понесут то наказание, которое он сочтет необходимым».Пока он говорил, солдаты, перевешивающиеся через крепостные стены и выглядывающие из узких бойниц, постоянно насмехались над ним. Гамиш не обращал на них никакого внимания, продолжая зачитывать условия и требования Лахлана, и закончил, словами:— Вы должны сдаться до рассвета завтрашнего дня, иначе мы сровняем этот город с землей.— Чем? — закричал один из защитников. — Ногтями?— Вы, наверно, шутите! — выкрикнул другой. — У вас что, нет глаз? Отправляйтесь домой, болваны! Вам не взять Блэйргоури!— Поглядите только на этого милашку с луком и стрелами! Думаешь, ты далеко с этим уйдешь, сладенький? Чтобы напугать нас, нужно побольше оружия.Командир гарнизона свесился со стены, крича так же громко, как и его люди.— Никак это Самозванец собственной персоной! Можешь уже сейчас катиться домой, недомерок, а не то мы выйдем и так тебя отделаем, что до самой смерти не забудешь. Его Преосвященство Главный Искатель Оула милосерден и дает вам сроку до завтрашнего рассвета, чтобы собрать свои манатки и убраться отсюда. В противном случае он выступит от имени законной Банри, Бронвин Ник-Кьюинн, и когда мы притащим вас в город как вероломных собак, каковыми вы и являетесь, мы повесим вас на городских стенах.— Я законный ри! — голос Лахлана задрожал от гнева, и солдаты немедленно разразились насмешками.— Вы гляньте, наш малыш сейчас заплачет, бедняжечка!Лахлан сжал кулаки и воскликнул во весь голос:— Я владею Лодестаром, а по древнему закону, тот, кто владеет Лодестаром, правит и страной. Я — Ри!— А что если Лодестар похищен? — спросил сверху бархатный голос.Лахлан поднял глаза и увидел стоящую на стене высокую фигуру, одетую в длинное малиновое одеяние.— Бронвин Ник-Кьюинн была названа наследницей престола ее отцом на смертном одре, а ты заполучил Лодестар и трон лишь хитростью и гнусным колдовством. Джаспер Благородный разоблачил тебя и назвал дьяволом и ули-бистом…— Нет, это неправда! — воскликнул Лахлан, и голос у него сорвался. — Я получил Лодестар в честной борьбе, и законный ри я, а не это фэйргийское отродье! Это она ули-бист, а не я!Реншо поднял руки, и они увидели, что он держит маленькую девочку, примерно шести месяцев от роду, одетую в великолепный красный бархат с золотой вышивкой. В кудрявых черных волосах змеилась белая прядь.— Вот она, Бронвин Ник-Кьюинн, законная Банри всего Эйлианана и Дальних Островов! — закричал он, и из-за городских стен донеслись приветственные возгласы и звон кинжалов о щиты. — Она не ули-бист, это прелестное дитя. Разве у нее есть крылья, как у какого-нибудь демона из старинных сказаний? Разве глаза у нее желты, точно у стервятника? Нет, глаза у нее голубые, как и подобает всем нормальным младенцам, и у нее белый локон, который показывает, что она держала в руках Лодестар, что под силу лишь истинному Мак-Кьюинну. Ты украл его у беззащитной малютки и попытался умертвить ее…— Это ложь!Лахлан был вне себя от гнева и погнал бы своего жеребца к воротам, если бы Дункан Железный Кулак не ухватил его уздечку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62