Что за артефакт, способный погубить мир? Понятие «дар смерти» — совершенно непонятное, его можно применить к чему угодно. Что здесь к чему? И я-то совсем ничего не пойму, да и наши «первопроходцы», наверное, вряд ли понимали, что именно попало к ним в руки. Нда-а-а, объяснил немой глухому…
Вечером того же дня мы наконец выбрались из-под земли. Пещера открывалась в узкое, зажатое скалами и сплошь заросшее терновником, барбарисом и акациями ущелье. Колючие кусты стояли непроходимой стеной — Таниус, отважно попытавшись продраться сквозь них, наглухо застрял уже на третьем шагу, и вытащить капитана удалось только с помощью веревки и ручной тяги.
Определенно, после наших диверсантов в эти дебри никто не хаживал, но искать ту тропу, которую они когда-то прорубили, не было никакого смысла — с той поры прошло немало времени, и та дорожка уже давно заросла. Были, конечно, здесь и звериные тропы, однако передвигаться по ним можно было только на четвереньках или ползком. Штырь попробовал пролезть этим путем, но вскоре вернулся в самом дурном расположении духа, весь исколотый и перемазанный глиной,
— Отсель мы не меньше недели брюхом по грязи проелозим, — хмуро заявил он. — Так не пойдет. Только прорубаться! Райен, расчехляй храмовую газонокосилку!
Какое жестокое оскорбление для боевого меча. Хотя что ему, железо есть железо, знай себе руби, и нет никакой разницы, что подвернется под лезвие.
Так оно и получилось — разницы не оказалось совсем никакой. Вытаскивая Серебристую Луну, я одним неловким движением ухитрился напрочь распороть ножны и прорезать носок своего башмака. Был бы это обычный клинок, я бы сейчас калекой стал. Но, с другой стороны, обычный меч и не разрезал бы стальные кольца стяжек ножен, как заточенный кухонный нож — свежие бублики.
Ну что ж, возьмемся за дело… Примерившись, я рубанул по ближайшему пучку акации, и клинок не встретил совершенно никакого сопротивления. А поскольку я еще и замахивался, аки дровосек топором, да и силушки в удар вложил прилично, меч пролетел намного дальше, походя рассек подвернувшуюся каменную глыбу и ушел в землю чуть ли не по рукоять. Пару секунд спустя мне на спину упала срезанная акация.
Хорошо еще, что это не дерево, а то бы тут и закончились мои приключения… Но какая невероятная сила, какая сокрушительная мощь заключена в тонкой полоске серебристой полированной стали! Пожалуй, с этой штуковиной надо обращаться поосторожнее — так ведь и окружающим невзначай можно руки-ноги поотсечь.
— Поутру двинемся дальше, — тяжело вздохнул я, окинув взглядом ущелье и прикинув, какая титаническая работа мне завтра предстоит. И ведь больше некому — этот клыкастый тесак в чужие руки не вложишь, враз оттяпает. — Отдохнуть надо как следует — день нынче был тяжелый.
«Не просто тяжелый — последний. Странно, что мы вообще живы. Да и живы ли? — думал я, отрешенно смотря, как на фоне алого безоблачного неба зловещий багровый диск с черной короной скрывается за горой. — А если светопреставление уже случилось и во всем мире мертвые восстали, а живые — вознеслись? Вдруг на всем белом свете в живых только мы и остались, и то по воле случая, поскольку при окончательном наступлении Конца Света оказались там, где дозволено быть лишь мертвым? А может?.. Нет, хватит себя накручивать, за сегодняшний день уже столько испытал, что иным и за всю жизнь не претерпеть. Вот же — бегают жучки, скачут кузнечики, какое им дело до „траурного солнца“? Вон — над горами орел парит, а там, в кустах, лиса мышей промышляет. И все — вполне живые. Так что и мы поживем пока, а там видно будет».
Тем временем неразлучная парочка обустраивала лагерь. Впрочем, теперь от лагеря осталось одно название, поскольку из походного снаряжения уцелели только одеяла, топор да котелок, все остальное мы порастеряли в пустыне или бросили в мертвом городе, набив заплечные мешки оставшимися у храмовников флягами с водой и провизией.
Что оказалось очень кстати: раздобыть и то, и другое в этом бесплодном ущелье было весьма проблематично. Одну лисицу мы все же подстрелили, но ее мясо даже в поджаренном виде оказалось настолько вонючим и отвратительным на вкус, что мы, не сговариваясь, выплюнули его и забросили тушку в кусты, где его с удовольствием доели сородичи.
А нам пришлось утолять голод все тем же опостылевшим лежалым армейским пайком и последними горстями горелых семечек. Святые писания Храма утверждают, что священники в древности, стремясь познать сущность бытия, уходили на месяц в горы и питались одними тыквенными семечками. Может, те писания и не врут, только в наше время таких героев-подвижников отчего-то не встречается — наверное, познавать уже больше нечего. Посмотрел бы я на нынешних святош — продержать бы их на этой оскомине эдак с недельку и посмотреть, как они потом взвоют от снизошедшей на них благодати…
Но это как-нибудь в другой раз, а пока что мы вернемся к делам сугубо мирским. Когда люди сыты, отдыхают, расслабились телом и мозгами, наступает самое подходящее время для их тактичного допроса. Медленно потягивая травяной отвар, изготовленный Штырем, я решил, что называется, сразу «взять щенка за шкирку»:
— Ну-с-с, молодой человек, выкладывайте, как, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с магессой Беллианой?
Малек явно не ожидал настолько прямого и бескомпромиссного вопроса и уж точно не был готов на него ответить и тем более с ходу придумать какую-нибудь внятную отговорку. А я продолжал безжалостно «добивать» его.
— И не надо делать изумленные глазки, я прекрасно понял, с кем ты разговаривал сегодня, держа шар в руках. Привет, дружок, Белли на связи… Но ведь волшебные сферы есть только у Небесных магов, не так ли? Вот теперь мне стало ясно, для чего они нужны. А ту, что лежит у тебя в сундучке, ты наверняка стащил из разоренной чародейской башни Аргхаша. Интересно, как ты сумел снять защиту, сам догадался или Белли научила? Впрочем, не важно. Однако если ты хочешь, чтобы следствие шло в правильном направлении и чтобы наши отношения не основывались на подозрениях, то в твоих же интересах рассказать мне все. Как ты понимаешь, я многое про тебя знаю, а по части дознания я даже не собаку съел — медведя цельного, так что настоятельно советую не дурить меня — вранье чую за версту.
Наш развенчанный «шпион» помялся, почесал в затылке, затем осторожно покосился на Таниуса. Но тот после трагичной гибели Регисты словно бы отстал от нас во времени на несколько секунд, а теперь тихо сидел, смотря в никуда, и не обращал на наш разговор совершенно никакого внимания. Откреститься от всего разом Штырь уже не мог — слишком много неоспоримых фактов я вывалил на его маленький измученный разум. С другой стороны, его схемы-отговоркирухнули все разом — я начал дознание «с изнанки», и теперь Штырь просто не знал, что же такое мне известно помимо уже сказанного. Набитый желудок и полусонное состояние тоже не способствовали работе его уставшего мозга. В результате я добился своего — прикинув и так и сяк и ничего не придумав, малек решился-таки облегчить душу:
— С помощью Сферы я действительно разговаривал с архимагессой Чессинии Беллианой Огненной. Но это еще не значит, что я служу ей. — За свою недолгую, но изобилующую приключениями жизнь я сменил немало хозяев, но всегда работал только на фаценский Синдикат, сделавший меня тем, кто я есть, и давший мне возможность жить так, как я живу сейчас. Отделения Синдиката есть во всех крупных городах Южной Земли, где говорят на фаценском и родственных ему языках. Есть такое отделение и в столице Чессинии — Гелленополисе, и мне в свое время довелось там побывать. Мы провернули немало скользких делишек, сотрудничая со многими местными и иноземными магами, в том числе и с самой чессинской архимагессой. И до чего же эти колдуны наивная порода! Мы помогали господам кудесникам возвыситься и утереть нос конкурентам, а они взамен щедро расплачивались с нами результатами собственного производства. Хотите Сферы мысленной связи? Пожалуйста, получите наборчик! Зачарованное оружие? Сколько угодно, причем все новенькое и прямо со склада! Магические кристаллы? Да хоть телегами отгружайте! Вот мы и отгружали, готовясь к предстоящей войне, пока чародеи нашими руками друг друга за бороды дергали. Правда, сама Беллиана никому козни не строила, да и против нее никто не отважился пакость учинить. Побаивались изрядно — как-никак, а она из Тайной Седмицы, видит все и всех насквозь, с духами стихий на короткой ноге, и по части огненных заклинаний равных ей вряд ли сыщется. Выполняя приказ Синдиката, желавшего заполучить себе в союзники самых могущественных магов Южной Земли, мне удалось внедриться в ближайшее окружение Белли и войти к ней в полное доверие, а уж потом с ее помощью подбить клинья к чересчур подозрительному Аргхашу.
— Ой-ой, сдается мне, доверие было не просто полным. Белли, ах, Белли! Иной за подобную фамильярность удостоился бы файербола промеж глаз. А у меня прямо так и стоит перед глазами: великая волшебница по первому же призыву звучно выпадает из астрала на пол, в порыве страсти отбрасывает ставший вдруг ненужным магический жезл и, мгновенно забыв про все свои колдовские дела, длинными скачками несется к заветной Сфере и сбивчиво, задыхаясь, шепчет нежные слова…
— Райен, я ведь за такие слова кому угодно пасть порву на крестоносный флаг! Так что не искушай меня, любому терпению есть граница.
— Ладно уж, какие там меж вами отношения, про то мне знать необязательно. Как Синдикат стал тем, чем он стал, — долгая история, и ты по этой части вряд ли многое знаешь. Да и твои похождения интересуют меня как расследователя лишь их общим смыслом и причиной. Но кто же вынудил вашу тайную организацию, по сути дела, предназначенную для того, чтобы облегчать кошельки сограждан, выйти на тропу войны? Светская власть куплена вами на корню, а церковники делают вид, что вас вообще не существует. Неужели Контрразведка? Так эти-то как раз и предпочитают использовать людей вашего сословия в своих целях. Какая же сила заставила воровской альянс сплотиться в боевой порядок задолго до того, как начались все эти небесные заморочки?
— Райен, ты меня разочаровываешь. На этот вопрос нет определенного ответа, потому что в ответе на него как раз и заключается суть нашего расследования. Я лишь могу предположить, что это — та самая сила, что стоит за действиями Контрразведки Коалиции, та самая, что сокрушила Империю на Южной Земле и, по-видимому, за океаном, а теперь катит мир прямиком в Бездну. Многие годы мы пытались выйти на этого невидимого врага, но все впустую, даже колдуны-всезнайки оказались не в состоянии помочь нам. Иногда действия противника оказываются продуманными и изощренными планами, иногда — грубы и прямолинейны. Иногда они затрагивают судьбы народов, иногда — жизни конкретных людей. Увы, Синдикат не смог подобрать отмычку к этой потайной двери, с досады побился о нее лбом, после чего расписался в собственном бессилии — до сих пор мы не знаем, что это или кто это. Может быть, это безликая Тьма, может — воплощенное Зло, а может — дурная блажь какого-то свихнувшегося бога. Но мы ведь тебя и наняли для того, чтобы ты размотал этот запутанный клубок и добрался до катушки-сердцевины, не так ли?
— Ну да, уж который месяц мотаю, а конца все не видать. И хоть бы помог кто…
— Вот доберешься до Беллианы, она тебе многое порасскажет. А мы — люди маленькие, посему и знаем немного. И вообще давай-ка укладываться на боковую — поздно уже…
Сон наступил внезапно — словно бесплотная занавеска продернулась по сознанию. Черное звездное небо рассекает тонкий и ослепительный луч света, а по нему идет человек в белых ниспадающих одеждах, с длинными вьющимися волосами, которые стягивает венок из колючей стальной проволоки. Еще мгновение назад он был где-то там, в невообразимой дали, а сейчас он уже стоит передо мной и смотрит прямо в душу. На его светозарных серо-карих глазах — печать упрека, печали и безмерной усталости. Его тонкие бледные губы недвижимы, но я отчетливо слышу мягкую, льющуюся речь, и каждое слово отпечатывается светящимся оттиском в моем сознании. Девяносто девять ударов пульса — девяносто девять слов, что запомнятся навсегда:
«Дитя мира. В час скорби Небеса обращаются к тебе. Черное Солнце Горя опалило душу нашей планиды, и теперь она умирает. Крылья Тьмы опускаются на землю. Близится светопреставление, начат последний отсчет. Дитя мира. Спасение человечества — в твоих руках. Если ты стоек духом и способен держать в руках оружие — следуй на север. Там, в роковой битве армий Света и Тьмы, решится судьба мира и твоя судьба. Помни: если ты дрогнешь, погибнут все. Дитя мира. Если ты слаб духом и телом — денно и нощно молись за тех, кому предстоит выйти на смертельный бой против Тьмы. Пламенем Солнца и именем Света, проснись!»
Луч света хлестнул по глазам, и звездное небо вновь раскинулось передо мной. Вдруг я понял, что не сплю. Что это было? Может быть, это как-то связано с событиями минувшего дня? Специальное послание храмовникам от их непосредственного начальства на Небесах? Действительно, вчера я был посвящен в рыцари Храма, и Серебристая Луна теперь у меня. Поэтому со стороны высших сил мне теперь уделяется особое внимание — даже во сне на последнюю битву призывают.
С другой стороны, в словах белого посланника не было ни единого упоминания не только о Гранселинге и его воинах, но и вообще о Храме. Более того, создавалось такое ощущение, что, говоря лично с тобой, он обращался ко всем сразу. И еще мне показалось, что я хорошо знаю этого человека, раньше его видел, но почему-то забыл. Имя, мне бы только вспомнить его имя…
— Мастер Фрай, вы спите? — раздался откуда-то сбоку тихий шепот Штыря. — Мне сейчас такой сон странный приснился. Вроде бы и сон, и не сон…
— Белый Странник, идущий по лучу света? Чудно, я это же видел. А сказал он следующее…
Вот это да! Оказывается, все мы видели одно и то же, причем сны совпадали вплоть до малейших деталей! А я-то себе возомнил… И ведь сразу же ясно было, что это — послание всему человечеству. По крайней мере лучшим его представителям.
И что нам теперь делать? Идти на север? Но если долго-долго идти на север — Южная Земля кончится, уткнешься в океан. Где-то далеко за океаном находится Северная Земля — там Империя. Еще севернее — холодные моря и полярные льды. Насколько далеко нужно идти на север? В послании этого сказано не было. Так, может быть, следует подождать уточнения? В любом случае в ближайшие несколько дней у нас одна дорога—к выходу из ущелья. Надо бы еще поспать — сегодня мне придется натуральным трелевщиком поработать.
И почему ночи в конце июня такие короткие? Еще глаз сомкнуть не успел, ан вот уже и утро. Завтрак, конечно, никто не приготовил, а вот работа — ждет… «С первым отблеском зари вышли в поле косари. С их нелегкого труда начинается страда», — всплыли в памяти детские стихи.
Когда-то и мне приходилось участвовать в сем занимательном, но уж больно утомительном процессе. Да и то — куда ж денешься, если вся родная деревня, наточив косы и клинки, к первому дню июля-косаря спешно выходит походом на сенокос в изобилующие высокими и сочными травами поймы речной долины, чтобы запастись на зиму едой для скотины.
И медлить было нельзя — таких, как наша, деревень в горах было немало, и охотников за сеном в долину стекалось предостаточно. А пойма была маленькая, места на всех не хватало, так что, как говорится, кто не успел — тот опоздал. И про клинки я не зря упомянул — горцы, как известно, народ горячий и упертый, потому время от времени случались стычки за лучший травостой. В таком случае приходилось, отложив косу, браться за меч.
Как и мне сейчас, только совсем по другому назначению. Сначала я, наивный, попробовал сообразить световую волну и проложить всю дорогу одним махом. Сотоварищи потом долго потешались над моими прыжками и уханьями — столь же усердными, сколь и безрезультатными. Потом я и сам понял — для того, чтобы заставить лунный меч хотя бы засветиться, нужно иметь высокий душевный подъем. То есть, простыми словами говоря, нужно накрутить себя до такой степени, чтоб от благородной ярости пар из ноздрей повалил и искры из глаз посыпались.
А подобную благородную ярость сложно обеспечить без достойного противника — противостоящие мне кусты, увы, таковым не являлись. Поэтому мне на время пришлось забыть про все прелести небесной поддержки и вспомнить про былые подвиги на ниве косьбы.
Засучив рукава и надвинув шляпу на глаза, я с молодецким гаком врубился в заросли. Серебристая дуга просто-таки летала, не находя серьезной преграды. Проблема заключалась лишь в том, что поверху кусты сплелись между собой, и мне приходилось вырубать их «кусками».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56