Настолько ясным, что Литот сразу заметил над горизонтом темную точку, которая приближалась.
Уже через несколько секунд можно было без труда определить марку истребителя, идущего на посадку. Это был «Фенимор» – редкая в наших краях атлантическая модель морского стратосферного интерцептора со спиральным взлетом. Истребитель покачал крыльями, выравниваясь над альпийской лужайкой, и, выпустив когти, упал на траву.
В ту же секунду Литот краем глаза уловил какое-то оранжевое движение – сбоку, за рядом цветущих деревьев. Какая встреча! Подобная сгустку оживленной плазмы, легкая и прекрасная в своем оранжевом сари, пылая разметавшейся рдеющей прической и энергично размахивая сумочкой – сбоку, по диагональной тропинке к присевшему серо-коричневому истребителю бежала… она. Капитан, а точнее, уже семиквестор Присцилла Харибда, главная полицейская ведьма столицы.
И что бы вы думали? С противоположной стороны, красиво блестя вздувшимися мышцами под черной кожей изящного мундира, похожий одновременно на карнавального бэтмена и грозного демона Справедливости, гудя и поскрипывая шарнирами, спешил, сопровождаемый сразу двумя орденскими адъютантами, неподражаемый, волшебный, гениальный… черный дексацентурион Когицио Эрго.
И бедный Порфирий погрустнел. Маэстро Гилльома вызвал всех троих сразу. «Ой не к добру это», – подумал Литот, наблюдая, как подъезжает к заиндевевшему истребителю лесенка на колесиках, как вылезает из пилотской кабины удивительный летчик в темно-сереньком полосатом пиджачке и огромном серебристом шлеме.
Что тут началось! Отовсюду налетели, набежали оруженосцы в белых туниках с шахматным орнаментом по подолу, какие-то старцы в серых хламидах, восточные дервиши, музыканты с артистическими локонами – в черных фраках, круглых шляпах и с тросточками, даже костюмированные девицы с ворохами подкрашенных орхидей – будто не чиновник, а кинозвезда первой величины спускалась по узкому трапу, на ходу стаскивая с лысеющей головы неказистый пилотский шлем…
Однако буквально через несколько секунд рыцари, льдистыми глыбами белеющие в пестрой толпе, образовали вокруг прибывшего пиджачного человечка подвижное полукольцо… Вежливо улыбаясь, пожимая руки девицам, и похлопывая дервишей по плечам, оттеснили пестрый сброд встречающих. Спешащий человечек в костюме, оживленно блестя очками и лысиной, прыгающей походкой направлялся по тщательно подстриженной лужайке туда, где навстречу ему торжественно двигались, стараясь не обмениваться неприязненными взглядами, три высокопоставленных полицейских чина – главный силовик, главный параэнергетик, и – главный специалист по нетипичным преступлениям.
Вот он подходит. Очки в толстой оправе, аккуратная лысина, седовато-черные волосы над ушами слегка курчавятся. Литот жадно вглядывался в лицо Маэстро Гилльома, будто старался расшифровать некий многозначительный код в сочетании узкого, хищного носа – и мягкой, этикетной улыбки, скошенного бледно-желтого лба – и немного смазанного, иронически подрагивающего подбородка. Что-то ускользающее, очень типическое и потому сложно запоминаемое было в этом лице, похожем на тысячи других подобных физиономий, мелькающих в коридорах старой, весьма благополучной и тяжеловесной, медлительной и мелочно-щепетильной европейской политики.
Это было лицо классического европейского просветителя – из тех, что целуют ручки секретаршам, дремлют на всемирных конференциях, рассеянно улыбаются в камеры и подписывают приказы о начале хирургических бомбардировок с выражением гуманистической жалости и сострадания к бомбардируемым.
Один из оруженосцев что-то поспешно говорил ему на ходу, склонившись и кивая черным шлемом. Маэстро быстро вскинул очки на Черного Эрго, перевел на Харибду, почти не глянул на Литота, – и замахал ручкой куда-то в сторону – Порфирий только теперь заметил, что возле фонтана, скрытое от глаз цветущей яблоневой пеной, таилось небольшое пирамидальное строение из белого камня и черного стекла.
– За ним, скорее! – прозвучал над ухом визгливый шепот одного из рыцарей сопровождения. Больно толкнувшись плечом о бронированный локоть адъютанта, Литот поспешил вслед за Маэстро к павильону. Рядом, часто дыша и жадно затягивая воздух дрожащими ноздрями, бежала Медиа Харибда – острый уголок сумочки пару раз царапнул Порфирия по бедру.
Дверцы павильона растаяли, пропуская уставшего Маэстро и его будущих собеседников в просторную, чуть затемненную комнату с полукруглым кожаным диваном в центре. Под потолком на цепях висели кадки с растениями, дивные хвосты лиан свешивались так низко, что вошедшие поневоле склонили головы.
– Ох, как хорошо, как здесь приятно! – заквохтал человек в старомодном сером пиджаке, на бегу стягивая невзрачный галстук и отбрасывая его в кучу адъютантов. – И еще более приятно видеть вас, таких молодых, таких энергичных. Давно хотелось встретиться вот именно с вами троими, душевно поговорить, заглянуть, так сказать, друг другу в глаза…
Маэстро сразу пробежал куда-то в дальний угол, на ходу сбрасывая пиджак. Подскочил к письменному столу в темном углу павильона, повернулся горбатой узенькой спиной в белой помятой рубашке – и принялся стаскивать с маленьких ног запыленные ботинки, потом носки.
– Вы очень красивые молодые люди, очень талантливые. Немножко не хватает опыта, но это поправимо, – не оборачиваясь, Маэстро жестом подозвал адъютанта, принял у него пару чистых носков. В этот миг пол под ногами едва заметно качнулся, и Порфирий понял, что весь павильон – это не просто комната отдыха. Это кабина лифта.
Они начали спуск по гигантской шахте, с самого верхнего уровня – вниз, в подземную часть небоскреба.
– Так вот, господа гуманисты и защитники демократии, мы тут подвергли ваши московские правоохранительные структуры небольшой проверке, – Маэстро закончил шнуровать ботинки и радостно обернулся к публике, потирая хрупкие белые ручки. – Так вот: много неладного нашли! Департаменты действуют вразнобой, существует нездоровая конкуренция различных спецслужб. Так нельзя! Мы будем создавать, как говорится, новое руководство. Централизованное. Вся полицейская власть в городе будет сосредоточена в руках одного чиновника.
Порфирий едва не икнул от неожиданности. Это что же… протекторат решили ввести? В Москве?!
Он невольно поглядел на Медию Харибду и увидел вытаращенные желтые глаза. Только Черный Эрго сохранял незыблемое спокойствие: даже лампочки, казалось, перестали помигивать на виске.
Между тем, воспользовавшись паузой, к Маэстро подскочил оруженосец. «Срочно нужно ваше решение, телеканалы ждут», – вполголоса пояснил он. Вежливо пригибаясь, передал записку на пластиковой карточке. «Это что? Число жертв вчерашней авиакатастрофы? – негромко и быстро спросил Маэстро, потом почесал нос и добавил: – Увеличить до пятисот».
В темном углу два раза пробили старинные часы.
– Итак, Орден предложил столичной Претуре объединить все правоохранительные структуры города в единый кулак, – продолжал Маэстро, вновь оборачиваясь к полицейским чинам. – Руководить будет один человек. Остальные – у него в подчинении.
При этих словах даже Черный Эрго не выдержал, чуть качнулся вперед, скрипнув тугой кожей мундира. «Протекторат, ну в чистом виде протекторат!» – в ужасе думал Порфирий. Он боялся даже предположить, с какой стати в Москве решено ввести чрезвычайное положение. Неужели что-то серьезное угрожает любимому городу? Но что?
– Пропал мальчик, как говорится, подросток, – будто отвечая на его мысленный вопрос, не спеша и как-то раздумчиво произнес Маэстро Гилльома; он прилаживал бриллиантовые запонки к мятым рукавам рубашки. – Обычный ученик колледжа, ничем не примечательный будущий гражданин. Поехал на юг к родственнику и – пропал без вести, так сказать. Тот, кто найдет мальчика, станет Протектором города.
Эрго чуть пошатнулся, рыжая Харибда прикрыла веки – видимо, у ведьмы закружилась голова от приступа амбициозной мечтательности. А Литоту показалось, что в воздухе запахло острым и жареным. «Да ведь эти двое больше всего на свете хотят получить статус Протектора всей огромной Москвы! Они же мне теперь… глотку перегрызут, лишь бы я под ногами не путался», – отчетливо осознал он.
– Да-да, скажите понтифику, что батальон инфильтруперов и четыреста танкеров с жидким азотом уже ждут своего часа в порту Касабланки, – бросил Маэстро адъютанту, вновь подскочившему с каким-то срочным документом. Начальник бегло прочитал текст на гербовом бланке, потом закрепил свое согласие отпечатком пальца, – и вернул документ оруженосцу, который немедленно откланялся.
– Итак, – продолжал Маэстро, – поиск мальчика станет для вас, как говорится, конкурсным заданием. Нашедший мальчика возглавит новую, усиленную правоохранительную систему московского протектората, а двое других станут его подчиненными, каждый по своей специализации.
Сказав сие, Маэстро сделал шаг и коснулся рукой черного мускулистого плеча дексацентуриона Когицио Эрго:
– У вас, конечно, самые серьезные шансы на победу, сэр Когицио, – ласково сказал он, снизу вверх заглядывая в лицо черного рыцаря, замершего, как древняя статуя в Парке героев. – Однако помните: это не простой мальчик. Скорее всего понадобятся нестандартные полицейские мероприятия.
Нежно потрепав Эрго по ледяной щеке, Маэстро приблизился к рыжей ведьме.
– Мы найдем его, обязательно спасем этого несчастного мальчугана! – вдруг затараторила Харибда, стискивая в побелевших пальцах сумочку. – Вы можете не сомневаться, мы оправдаем доверие, которое…
– Вам не слишком идет такой голос, – тихо улыбнулся Маэстро, и ведьма осеклась. – Закажите новый, более мягкий тембр. Послушайтесь моего совета, я ведь старый, опытный… А что касается мальчика… дерзайте. Я вижу, очаровательная семиквестор Харибда, у вас выдающийся параэнергетический потенциал. Вы просто обязаны реализовать его на благо, как говорится, общества. Тем более что прогнозы аналитиков Ордена предсказывают вам блестящее, весьма необычное будущее.
Он отошел от ведьмы, та сразу обмякла, просела на стальных каблучках, едва сумочку не выронила.
– Очень жаль, профессор Литот, что у вас так слабо развита личность, – покачивая головой и ласково улыбаясь, Маэстро не спеша тронулся в сторону Порфирия. – Второй градус Независимости – это непозволительно мало для центуриона! Между тем… – Гилльома заглянул черными буравчиками прямо в голову Порфирия, и тот окаменел от липкого ужаса. – Из вас мог бы получиться неплохой рыцарь Ордена… Думаю, вашу персону тоже не стоит сбрасывать со счетов.
Наконец, Маэстро отвел жгучие глаза, сверлившие Порфирия сквозь лупы старомодных очков.
– Резюмирую сказанное. Нашедший мальчика получает повышение до ранга Протектора. Остальные понижаются в звании до квесторов и становятся рядовыми заместителями. Каждый из вас получит все необходимое для расследования этого дела. Средства, доступы, пароли. И самое главное. Текст личного дневника похищенного мальчика, в котором, возможно, содержится ключ к разгадке тайны его исчезновения.
Лицо Маэстро вдруг сделалось невыразимо скучным. Он рассеянно обвел троих офицеров стеклянным очковым взглядом и подытожил:
– Ступайте и найдите, так сказать, мальчика. Или его голову, это неважно.
Двери лифтового павильона раскрылись, и Маэстро Гилльома вышел на самом нижнем, засекреченном этаже в подземной части многоэтажной штаб-квартиры Ордена. Как утверждали пронырливые газетчики, здесь находилась то ли станция правительственного турбосабвея, то ли точная копия соломонова Храма, то ли библиотека Иоанна Грозного – никто не смел утверждать наверное.
МАЛЬЧИК
Центурион осторожно понюхал красноватую жидкость в грубом бокале из настоящего стекла.
– Не брезгуйте, босс. Это отличное паленое мукузани столетней выдержки, настоящий мытищинский розлив! – сказало широкое лицо Братэллы, сдержанно улыбаясь златозубой, в стиле «ретро», улыбкой. Майор Департамента нетипичных и социально опасных преступлений Казус Братэлла Комбайн коллекционировал все, что было связано с блестящей эпохой рубежа тысячелетий (или, как ее часто называют, эпохой «чубайщины»). Он даже на работу ходил в костюме «а ля московский гангстер». Вот и сегодня, когда начальник Братэллы, центурион Литот, разбудил его среди бела дня судорожными воплями и приказом срочно проснуться, заказать столик в любом из центральных ресторанов, вызвать туда еще двоих наиболее талантливых сыщиков Департамента, явиться во всеоружии и ждать дополнительных приказаний, стопятидесятикиллограммовое сонное тело майора Казуса Комбайна явилось в нелепом шелковом костюме древней фирмы «Отверсаче», в белой рубашке с увесистой золотой цепью под стоячим воротником, со смешной сумочкой-барсеткой в руке.
– Такие сумочки носили наши деды в эпоху великого передела собственности! – гордо объяснял майор Казус Комбайн сослуживцам. И неизменно добавлял следующее: – Это было красивое время жестоких разборок, блестящих авантюр и настоящего гангстерского благородства.
Он даже имя себе изменил – раньше был Казус Альтруизм Комбайн, а после того как увлекся ретрокультурой, перерегистрировался и стал именоваться Казусом Братэлла Комбайном. «Братэлла» – это значит, верный друг, – пояснял он коллегам. – Так называли себя благородные мафиози в Москве и Путинбурге в те далекие, романтические времена».
Ну насмотрелся человек старых необъемных гангстерских фильмов про Петербург начала XXI века, ну и что? Имеет право на хобби.
Майор Братэлла, помимо живого ума и замечательных пробивных способностей, обладал еще одним удобным качеством: он неплохо преуспел на почве служения Юпитеру (совсем недавно получил 12-й градус). А поэтому майор уже не питался в обычных популярных ресторанах, а имел законное право заказать бокс с эксклюзивными декорациями и авторской кухней в любом столичном симпозитарии. Причем – в любое время суток.
Последнее обстоятельство оказалось особенно ценным для его начальника, центуриона Порфирия Литота. Когда центурион покинул Даун Даун, время было еще глухое – час дня. Между тем ему срочно надо было провести брифинг для своих ближайших подчиненных: рассказать о конкурсном задании, выработать стратегию расследования. Однако в это время суток в спящем дневном городе были открыты только элитные симпозитарии, колизеи, публичные дома, казино и прочие объекты для удовлетворения эксклюзивных потребностей тех, кто достиг высокой степени развития натуры и теперь имел право на утонченные удовольствия.
Квестор не был служителем Юпитера, не имел права заказывать бокс в симпозитарии. Поэтому он заранее (еще до встречи с Маэстро, по дороге с Воробьевых гор на Моховую) разбудил Братэллу и приказал срочно подготовить условия для брифинга где-нибудь неподалеку от Даун Дауна – желательно на Тверской.
Пока Литот выслушивал указания планетарного волшебника в роговых очках, сонный и порядком перепуганный Казус Братэлла Комбайн позвонил в престижный, почти культовый в юпитерианских кругах Старый Маяковский симпозиторий имени Пантагрюэля и заказал пиршество в любимом гангстерском стиле для четырех человек с диковинными, полузабытыми национальными забавами: баней, бильярдом и дракой a la courage cossaque.
Потом Братэлла связался со своим крллегой и конкурентом Фениксом Бруно, начальником Отдела культовых злодеяний Департамента социально опасных и нетипичных преступлений – Бруно мгновенно проснулся, твердым голосом переспросил адрес симпозитория, поинтересовался темой брифинга и, получив от Братэллы ответ, что «стряслось нечто срочное и ужасное», сообщил, что будет через четверть часа.
Помимо талантливого и очень юного семиквестора Феникса Бруно, Порфирий Литот приказал Братэлле вызвать другого ведущего детектива из их Департамента – квестора Конскрипцию Кеггль по прозвищу «бензопила». Мадам Конскрипция была ровесницей демократии – она помнила еще президента Киркорова – однако, несмотря на седые волосы и зрелый возраст, рассудок у нее был ясный и холодный, как у средневекового чекиста.
Итак, поднятые по тревоге помощники Литота – семиквестор Феникс Бруно, квестор Конскрипция Кеггль и майор Братэлла Комбайн – при полном параде, в форменных пончо, с «сундуками» и электрическими запястьями – собрались в вестибюле роскошного Старого Маяковского симпозитория «Пантагрюэль».
В это самое время комфортабельная лифтовая комната с диваном уже бесшумно опустила Маэстро Гилльома и его собеседников с цветущей крыши небоскреба Даун Даун на самый нижний этаж – выслушав напутственные слова этого удивительного лысого человека в старомодных очках, Порфирий Литот церемонно простился с двумя другими конкурсантами (а отныне – заклятыми его соперниками в борьбе за место Протектора Москвы).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Уже через несколько секунд можно было без труда определить марку истребителя, идущего на посадку. Это был «Фенимор» – редкая в наших краях атлантическая модель морского стратосферного интерцептора со спиральным взлетом. Истребитель покачал крыльями, выравниваясь над альпийской лужайкой, и, выпустив когти, упал на траву.
В ту же секунду Литот краем глаза уловил какое-то оранжевое движение – сбоку, за рядом цветущих деревьев. Какая встреча! Подобная сгустку оживленной плазмы, легкая и прекрасная в своем оранжевом сари, пылая разметавшейся рдеющей прической и энергично размахивая сумочкой – сбоку, по диагональной тропинке к присевшему серо-коричневому истребителю бежала… она. Капитан, а точнее, уже семиквестор Присцилла Харибда, главная полицейская ведьма столицы.
И что бы вы думали? С противоположной стороны, красиво блестя вздувшимися мышцами под черной кожей изящного мундира, похожий одновременно на карнавального бэтмена и грозного демона Справедливости, гудя и поскрипывая шарнирами, спешил, сопровождаемый сразу двумя орденскими адъютантами, неподражаемый, волшебный, гениальный… черный дексацентурион Когицио Эрго.
И бедный Порфирий погрустнел. Маэстро Гилльома вызвал всех троих сразу. «Ой не к добру это», – подумал Литот, наблюдая, как подъезжает к заиндевевшему истребителю лесенка на колесиках, как вылезает из пилотской кабины удивительный летчик в темно-сереньком полосатом пиджачке и огромном серебристом шлеме.
Что тут началось! Отовсюду налетели, набежали оруженосцы в белых туниках с шахматным орнаментом по подолу, какие-то старцы в серых хламидах, восточные дервиши, музыканты с артистическими локонами – в черных фраках, круглых шляпах и с тросточками, даже костюмированные девицы с ворохами подкрашенных орхидей – будто не чиновник, а кинозвезда первой величины спускалась по узкому трапу, на ходу стаскивая с лысеющей головы неказистый пилотский шлем…
Однако буквально через несколько секунд рыцари, льдистыми глыбами белеющие в пестрой толпе, образовали вокруг прибывшего пиджачного человечка подвижное полукольцо… Вежливо улыбаясь, пожимая руки девицам, и похлопывая дервишей по плечам, оттеснили пестрый сброд встречающих. Спешащий человечек в костюме, оживленно блестя очками и лысиной, прыгающей походкой направлялся по тщательно подстриженной лужайке туда, где навстречу ему торжественно двигались, стараясь не обмениваться неприязненными взглядами, три высокопоставленных полицейских чина – главный силовик, главный параэнергетик, и – главный специалист по нетипичным преступлениям.
Вот он подходит. Очки в толстой оправе, аккуратная лысина, седовато-черные волосы над ушами слегка курчавятся. Литот жадно вглядывался в лицо Маэстро Гилльома, будто старался расшифровать некий многозначительный код в сочетании узкого, хищного носа – и мягкой, этикетной улыбки, скошенного бледно-желтого лба – и немного смазанного, иронически подрагивающего подбородка. Что-то ускользающее, очень типическое и потому сложно запоминаемое было в этом лице, похожем на тысячи других подобных физиономий, мелькающих в коридорах старой, весьма благополучной и тяжеловесной, медлительной и мелочно-щепетильной европейской политики.
Это было лицо классического европейского просветителя – из тех, что целуют ручки секретаршам, дремлют на всемирных конференциях, рассеянно улыбаются в камеры и подписывают приказы о начале хирургических бомбардировок с выражением гуманистической жалости и сострадания к бомбардируемым.
Один из оруженосцев что-то поспешно говорил ему на ходу, склонившись и кивая черным шлемом. Маэстро быстро вскинул очки на Черного Эрго, перевел на Харибду, почти не глянул на Литота, – и замахал ручкой куда-то в сторону – Порфирий только теперь заметил, что возле фонтана, скрытое от глаз цветущей яблоневой пеной, таилось небольшое пирамидальное строение из белого камня и черного стекла.
– За ним, скорее! – прозвучал над ухом визгливый шепот одного из рыцарей сопровождения. Больно толкнувшись плечом о бронированный локоть адъютанта, Литот поспешил вслед за Маэстро к павильону. Рядом, часто дыша и жадно затягивая воздух дрожащими ноздрями, бежала Медиа Харибда – острый уголок сумочки пару раз царапнул Порфирия по бедру.
Дверцы павильона растаяли, пропуская уставшего Маэстро и его будущих собеседников в просторную, чуть затемненную комнату с полукруглым кожаным диваном в центре. Под потолком на цепях висели кадки с растениями, дивные хвосты лиан свешивались так низко, что вошедшие поневоле склонили головы.
– Ох, как хорошо, как здесь приятно! – заквохтал человек в старомодном сером пиджаке, на бегу стягивая невзрачный галстук и отбрасывая его в кучу адъютантов. – И еще более приятно видеть вас, таких молодых, таких энергичных. Давно хотелось встретиться вот именно с вами троими, душевно поговорить, заглянуть, так сказать, друг другу в глаза…
Маэстро сразу пробежал куда-то в дальний угол, на ходу сбрасывая пиджак. Подскочил к письменному столу в темном углу павильона, повернулся горбатой узенькой спиной в белой помятой рубашке – и принялся стаскивать с маленьких ног запыленные ботинки, потом носки.
– Вы очень красивые молодые люди, очень талантливые. Немножко не хватает опыта, но это поправимо, – не оборачиваясь, Маэстро жестом подозвал адъютанта, принял у него пару чистых носков. В этот миг пол под ногами едва заметно качнулся, и Порфирий понял, что весь павильон – это не просто комната отдыха. Это кабина лифта.
Они начали спуск по гигантской шахте, с самого верхнего уровня – вниз, в подземную часть небоскреба.
– Так вот, господа гуманисты и защитники демократии, мы тут подвергли ваши московские правоохранительные структуры небольшой проверке, – Маэстро закончил шнуровать ботинки и радостно обернулся к публике, потирая хрупкие белые ручки. – Так вот: много неладного нашли! Департаменты действуют вразнобой, существует нездоровая конкуренция различных спецслужб. Так нельзя! Мы будем создавать, как говорится, новое руководство. Централизованное. Вся полицейская власть в городе будет сосредоточена в руках одного чиновника.
Порфирий едва не икнул от неожиданности. Это что же… протекторат решили ввести? В Москве?!
Он невольно поглядел на Медию Харибду и увидел вытаращенные желтые глаза. Только Черный Эрго сохранял незыблемое спокойствие: даже лампочки, казалось, перестали помигивать на виске.
Между тем, воспользовавшись паузой, к Маэстро подскочил оруженосец. «Срочно нужно ваше решение, телеканалы ждут», – вполголоса пояснил он. Вежливо пригибаясь, передал записку на пластиковой карточке. «Это что? Число жертв вчерашней авиакатастрофы? – негромко и быстро спросил Маэстро, потом почесал нос и добавил: – Увеличить до пятисот».
В темном углу два раза пробили старинные часы.
– Итак, Орден предложил столичной Претуре объединить все правоохранительные структуры города в единый кулак, – продолжал Маэстро, вновь оборачиваясь к полицейским чинам. – Руководить будет один человек. Остальные – у него в подчинении.
При этих словах даже Черный Эрго не выдержал, чуть качнулся вперед, скрипнув тугой кожей мундира. «Протекторат, ну в чистом виде протекторат!» – в ужасе думал Порфирий. Он боялся даже предположить, с какой стати в Москве решено ввести чрезвычайное положение. Неужели что-то серьезное угрожает любимому городу? Но что?
– Пропал мальчик, как говорится, подросток, – будто отвечая на его мысленный вопрос, не спеша и как-то раздумчиво произнес Маэстро Гилльома; он прилаживал бриллиантовые запонки к мятым рукавам рубашки. – Обычный ученик колледжа, ничем не примечательный будущий гражданин. Поехал на юг к родственнику и – пропал без вести, так сказать. Тот, кто найдет мальчика, станет Протектором города.
Эрго чуть пошатнулся, рыжая Харибда прикрыла веки – видимо, у ведьмы закружилась голова от приступа амбициозной мечтательности. А Литоту показалось, что в воздухе запахло острым и жареным. «Да ведь эти двое больше всего на свете хотят получить статус Протектора всей огромной Москвы! Они же мне теперь… глотку перегрызут, лишь бы я под ногами не путался», – отчетливо осознал он.
– Да-да, скажите понтифику, что батальон инфильтруперов и четыреста танкеров с жидким азотом уже ждут своего часа в порту Касабланки, – бросил Маэстро адъютанту, вновь подскочившему с каким-то срочным документом. Начальник бегло прочитал текст на гербовом бланке, потом закрепил свое согласие отпечатком пальца, – и вернул документ оруженосцу, который немедленно откланялся.
– Итак, – продолжал Маэстро, – поиск мальчика станет для вас, как говорится, конкурсным заданием. Нашедший мальчика возглавит новую, усиленную правоохранительную систему московского протектората, а двое других станут его подчиненными, каждый по своей специализации.
Сказав сие, Маэстро сделал шаг и коснулся рукой черного мускулистого плеча дексацентуриона Когицио Эрго:
– У вас, конечно, самые серьезные шансы на победу, сэр Когицио, – ласково сказал он, снизу вверх заглядывая в лицо черного рыцаря, замершего, как древняя статуя в Парке героев. – Однако помните: это не простой мальчик. Скорее всего понадобятся нестандартные полицейские мероприятия.
Нежно потрепав Эрго по ледяной щеке, Маэстро приблизился к рыжей ведьме.
– Мы найдем его, обязательно спасем этого несчастного мальчугана! – вдруг затараторила Харибда, стискивая в побелевших пальцах сумочку. – Вы можете не сомневаться, мы оправдаем доверие, которое…
– Вам не слишком идет такой голос, – тихо улыбнулся Маэстро, и ведьма осеклась. – Закажите новый, более мягкий тембр. Послушайтесь моего совета, я ведь старый, опытный… А что касается мальчика… дерзайте. Я вижу, очаровательная семиквестор Харибда, у вас выдающийся параэнергетический потенциал. Вы просто обязаны реализовать его на благо, как говорится, общества. Тем более что прогнозы аналитиков Ордена предсказывают вам блестящее, весьма необычное будущее.
Он отошел от ведьмы, та сразу обмякла, просела на стальных каблучках, едва сумочку не выронила.
– Очень жаль, профессор Литот, что у вас так слабо развита личность, – покачивая головой и ласково улыбаясь, Маэстро не спеша тронулся в сторону Порфирия. – Второй градус Независимости – это непозволительно мало для центуриона! Между тем… – Гилльома заглянул черными буравчиками прямо в голову Порфирия, и тот окаменел от липкого ужаса. – Из вас мог бы получиться неплохой рыцарь Ордена… Думаю, вашу персону тоже не стоит сбрасывать со счетов.
Наконец, Маэстро отвел жгучие глаза, сверлившие Порфирия сквозь лупы старомодных очков.
– Резюмирую сказанное. Нашедший мальчика получает повышение до ранга Протектора. Остальные понижаются в звании до квесторов и становятся рядовыми заместителями. Каждый из вас получит все необходимое для расследования этого дела. Средства, доступы, пароли. И самое главное. Текст личного дневника похищенного мальчика, в котором, возможно, содержится ключ к разгадке тайны его исчезновения.
Лицо Маэстро вдруг сделалось невыразимо скучным. Он рассеянно обвел троих офицеров стеклянным очковым взглядом и подытожил:
– Ступайте и найдите, так сказать, мальчика. Или его голову, это неважно.
Двери лифтового павильона раскрылись, и Маэстро Гилльома вышел на самом нижнем, засекреченном этаже в подземной части многоэтажной штаб-квартиры Ордена. Как утверждали пронырливые газетчики, здесь находилась то ли станция правительственного турбосабвея, то ли точная копия соломонова Храма, то ли библиотека Иоанна Грозного – никто не смел утверждать наверное.
МАЛЬЧИК
Центурион осторожно понюхал красноватую жидкость в грубом бокале из настоящего стекла.
– Не брезгуйте, босс. Это отличное паленое мукузани столетней выдержки, настоящий мытищинский розлив! – сказало широкое лицо Братэллы, сдержанно улыбаясь златозубой, в стиле «ретро», улыбкой. Майор Департамента нетипичных и социально опасных преступлений Казус Братэлла Комбайн коллекционировал все, что было связано с блестящей эпохой рубежа тысячелетий (или, как ее часто называют, эпохой «чубайщины»). Он даже на работу ходил в костюме «а ля московский гангстер». Вот и сегодня, когда начальник Братэллы, центурион Литот, разбудил его среди бела дня судорожными воплями и приказом срочно проснуться, заказать столик в любом из центральных ресторанов, вызвать туда еще двоих наиболее талантливых сыщиков Департамента, явиться во всеоружии и ждать дополнительных приказаний, стопятидесятикиллограммовое сонное тело майора Казуса Комбайна явилось в нелепом шелковом костюме древней фирмы «Отверсаче», в белой рубашке с увесистой золотой цепью под стоячим воротником, со смешной сумочкой-барсеткой в руке.
– Такие сумочки носили наши деды в эпоху великого передела собственности! – гордо объяснял майор Казус Комбайн сослуживцам. И неизменно добавлял следующее: – Это было красивое время жестоких разборок, блестящих авантюр и настоящего гангстерского благородства.
Он даже имя себе изменил – раньше был Казус Альтруизм Комбайн, а после того как увлекся ретрокультурой, перерегистрировался и стал именоваться Казусом Братэлла Комбайном. «Братэлла» – это значит, верный друг, – пояснял он коллегам. – Так называли себя благородные мафиози в Москве и Путинбурге в те далекие, романтические времена».
Ну насмотрелся человек старых необъемных гангстерских фильмов про Петербург начала XXI века, ну и что? Имеет право на хобби.
Майор Братэлла, помимо живого ума и замечательных пробивных способностей, обладал еще одним удобным качеством: он неплохо преуспел на почве служения Юпитеру (совсем недавно получил 12-й градус). А поэтому майор уже не питался в обычных популярных ресторанах, а имел законное право заказать бокс с эксклюзивными декорациями и авторской кухней в любом столичном симпозитарии. Причем – в любое время суток.
Последнее обстоятельство оказалось особенно ценным для его начальника, центуриона Порфирия Литота. Когда центурион покинул Даун Даун, время было еще глухое – час дня. Между тем ему срочно надо было провести брифинг для своих ближайших подчиненных: рассказать о конкурсном задании, выработать стратегию расследования. Однако в это время суток в спящем дневном городе были открыты только элитные симпозитарии, колизеи, публичные дома, казино и прочие объекты для удовлетворения эксклюзивных потребностей тех, кто достиг высокой степени развития натуры и теперь имел право на утонченные удовольствия.
Квестор не был служителем Юпитера, не имел права заказывать бокс в симпозитарии. Поэтому он заранее (еще до встречи с Маэстро, по дороге с Воробьевых гор на Моховую) разбудил Братэллу и приказал срочно подготовить условия для брифинга где-нибудь неподалеку от Даун Дауна – желательно на Тверской.
Пока Литот выслушивал указания планетарного волшебника в роговых очках, сонный и порядком перепуганный Казус Братэлла Комбайн позвонил в престижный, почти культовый в юпитерианских кругах Старый Маяковский симпозиторий имени Пантагрюэля и заказал пиршество в любимом гангстерском стиле для четырех человек с диковинными, полузабытыми национальными забавами: баней, бильярдом и дракой a la courage cossaque.
Потом Братэлла связался со своим крллегой и конкурентом Фениксом Бруно, начальником Отдела культовых злодеяний Департамента социально опасных и нетипичных преступлений – Бруно мгновенно проснулся, твердым голосом переспросил адрес симпозитория, поинтересовался темой брифинга и, получив от Братэллы ответ, что «стряслось нечто срочное и ужасное», сообщил, что будет через четверть часа.
Помимо талантливого и очень юного семиквестора Феникса Бруно, Порфирий Литот приказал Братэлле вызвать другого ведущего детектива из их Департамента – квестора Конскрипцию Кеггль по прозвищу «бензопила». Мадам Конскрипция была ровесницей демократии – она помнила еще президента Киркорова – однако, несмотря на седые волосы и зрелый возраст, рассудок у нее был ясный и холодный, как у средневекового чекиста.
Итак, поднятые по тревоге помощники Литота – семиквестор Феникс Бруно, квестор Конскрипция Кеггль и майор Братэлла Комбайн – при полном параде, в форменных пончо, с «сундуками» и электрическими запястьями – собрались в вестибюле роскошного Старого Маяковского симпозитория «Пантагрюэль».
В это самое время комфортабельная лифтовая комната с диваном уже бесшумно опустила Маэстро Гилльома и его собеседников с цветущей крыши небоскреба Даун Даун на самый нижний этаж – выслушав напутственные слова этого удивительного лысого человека в старомодных очках, Порфирий Литот церемонно простился с двумя другими конкурсантами (а отныне – заклятыми его соперниками в борьбе за место Протектора Москвы).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40