плотный смертоносный дождь накроет нас тысячами разрыв-стрел… Возможно, потом о Лисее Вещем сложат героические баллады.
В июне темнеет поздно, и можно многое передумать перед смертью. Я сидел на гребне искореженной стены: смотрел туда, где в мутной дали на фоне догорающей Медовы копошились угловатые тени унгуннов. И размышлял… о чем может размышлять человек, попавший в тиски? Разумеется, о долгожданном слесаре, добром мастере-спасателе, который придет, и сломает тиски, и выпустит вас на свободу из застрявшего лифта истории. На этот раз в роли доброго спасателя мог выступить только мой друг Мстислав Бисеров.
Удивительно! Еще шесть часов назад я гневался на него. Злился, что Бисер совершенно позабыл про боевое задание.
Вместо того, чтобы лететь в Немогарду на поиски четвертого старца с золотой цепью, мой разболтанный и отмороженный приятель заехал по пути в веселый город Властов. И – накрепко осел там, среди шумных кабаков и белокурых горожанок. По слухам, Бисер освоил профессию скомороха и даже сделался вхож ко двору тамошнего посадника, всемогущего Катомы. Я уже собирался написать Бисеру гневное письмо с упреками, но вместо этого пришлось сочинять письмо просительное. Умолять, чтобы Бисер вызволил нас из тисков…
Около одиннадцати вечера начало всерьез темнеть. Почти сразу унгунны перестали поить алчущих копытных в озере и гоняться верхом за недобитыми медовскими девками – начали строиться в боевой порядок «три плюс два». Кумбал-хан не мог развернуть широкий фронт на тесном полуострове, ему пришлось группировать всадников в широкие зловещие каре. Первая линия слева направо: мрачный бунчук дивов, бунчук угадай-рыцарей и, наконец, суетливое каре песиголовцев. Во втором ряду – еще два полка: дивий и рыцарский. Монстры строились неторопливо: видно, как толкаются крупами, споря за почетные места в первом ряду…
Около полуночи поганые построения были успешно завершены. Грозные каре замерли, ожидая хриплого ханского приказа. Примерно в это же время – по закону подлости – очнулся и некстати оживился воевода Гнетич. Арбалетчики доложили, что славяне гасят бивачные костры и лезут в седла.
Ну, вот – с севера опять пропел задиристый славянский рожок. Неужели Гнетич и унгунны тронутся в атаку одновременно? Что ж… в этом есть некая трагическая красота! Жанфудр. Такого иронического невезения не выпадало даже на долю бедного Грибоеда. Я представил: во время штурма посольства персидскими фанатиками к Тегерану подступает русская армия генерала Паскевича и сдуру начинает бить артиллерийскими гранатами по собственной дипломатической миссии… А что? Очень похоже на мою ситуацию.
– Они идут. Они пойдут в атаку, – в смятении пробормотал я, глядя на стройные ряды властовских дружин. – Леванид… Ваше величество, дорогой… Давай-ка врежем валунами, а? Прямо по кострам, я думаю?
Его величество не удостоил меня ответом. Проклятие! Опять эти алыберские капризы… он не хочет бить по славянам?!
– Все равно гибель! – крикнул я в спину удаляющемуся царю. – Какая разница! Этот Гнетич – полный идиот! Надо бить, надо проучить его…
Леванид обернулся, усталым жестом приподнял личину. Посмотрел молча, потом блеснул глазами:
– Я уже говорил два раза. Мои катапульты – священное оружие мщения. Только против Чурилы. Все. Хочешь бить славян камнями – сначала убей меня.
Я сплюнул и отвернулся. Впервые я оскорбил царя Леванида подобным жестом. Плевать. Жанфудр! Я был разгневан. Гнетич доберется до нас даже раньше унгуннов, и мы позорно умрем на родных славянских копьях!
– Дружина-а! – рявкнул я во весь голос, закидывая к черному небу больную голову в зазвеневшем шлеме. – К обороне! против сумасшедшего воеводы Гнетича! го-о-отовьсь!
Парни закопошились, застучали деревянные щиты ратников… Десятник Неро подбежал, почти испуганно зашептал на ухо:
– Князь… высокий князь! Дозорные сообщают, что… Гнетич идет с опущенными стягами!
– Угу, – пробормотал я, потуже затягивая перевязь меча. – Не расслышал, повтори.
– Гнетич идет с опущенными стягами! Это не атака, высокий князь. Кажется, они… сдаются.
Я рассмеялся. Добрый дядя-слесарь все-таки успел меня выручить.
– Открыть северные ворота. Впустить дружину Гнетича и крепко обнять – каждого по очереди.
Я люблю тебя. Бисер! Моя армия увеличилась на пятьдесят дружинников! В крепости стало тесно: коренастые парни на светлых жеребцах попарно, бесконечным потоком втягивались внутрь, низко опуская копья. Весело, с любопытством поглядывают на моих запыленных катафрактов; с нескрываемым уважением косятся на страшные камнеметы, металлически мерцающие в крепнущей темноте.
– Добро пожаловать, добрый боярин! – расхохотался я, вышагивая навстречу смущенному гиганту в серебристой броне.
– Поклон тебе, вещий князюшка. – Гнетич сорвал с кудрей шлем, поклонился. – По твоей правде вышло. Получил от Катомы новую бересту… Посадник велит под твое начало поступить. Вместе с дружиной.
Ха-ха. Вот это по-бисеровски: широко, с крутым размахом. Я принял из рук Гнетича берестяной сверток – Неро приблизил факел, и теперь хорошо видны ровные строчки:
Посадника Катомы воеводе Гнетичу твердый указ.
Натиск твой на князя Лисея отменяю и запрещаю. Немедля поступай ко Лисею Вещему под начало вместе со дружиною твоей и Глыбозерски гриди такожде.
Зломыслительны наветы на князя Лисея ныне уж мною разоблачены, клеветники наказаны. Властию же данной мне от престольскаго нашего Великого Князя Ярополка отныне и навек насаждаю князя Лисея Вышградского прозвищем вещего и всех наследников его в законной власти над землями не толико Вышградскими и Опорьевскими, но и Глыбозерскими. Князя же глыбозерского Старомира велю ко мне прислать да поведает отчего вотчину свою от поганых оборонить не посмел. А князя Лисея Вещего жалую сотнею гривен сребряных и нарекаю великим воеводою супротив поганой армии мерзкого Кумбала еже себя ханом нарекает и земли наши корить задумал.
Подпись: Катома.
Ну вот, все становится на свои законные места. Теперь у меня – самое крупное удельное княжество в Залесье! Дружина в сто человек – как у самого Веледара Зорянского! Титул верховного воеводы по борьбе с нашествием Кумбал-хана! Отлично. Теперь развернусь…
– Вещий княже, погляди! – вежливо хохотнул воевода Гнетич, протягивая ворох каких-то дощечек. – Се прислали нам из Властова. Это про тебя, господине…
Я нехотя покосился: на тонких липовых дощечках пестро намалевано… Ах, да это лубки! Примитивные плакаты и комиксы древних славян. Любопытно… В Москве XX века такие картиночки продают с аукционов за десятки тысяч долларов… Приглядевшись, я хмыкнул: необычный сюжет! Лубок изображал статного господина с длинными усами и рыцарской бородкой, стоящего на речном берегу и беседующего с женским водяных духом (дух представал в обличье благообразной старушки в платочке и с рыбьим хвостом). Внизу красовалась размашистая подпись…
ВЕЩИЙ ЛИСЕЙ БЕСЕДУЕТ С ВЛАГОЙ-МАТУШКОЙ.
Я вздрогнул. Выхватил у Гнетича другие дощечки: все одно к одному!
ВЕЩИЙ ЛИСЕЙ ГЕРОИЧЕСКИ ОБОРОНЯЕТ ЖИРОБРЕГ.
ВЕЩИЙ ЛИСЕЙ ЗАЩИЩАЕТ КУПЦА ОТ РАЗБОЙНИКОВ.
ВЕЩИЙ ЛИСЕЙ И КРЕСТЬЯНСКИЕ ДЕТИ…
Особенно понравился лубок, изображавший мускулистого титана, улыбчиво засовывающего за пазуху небольшой город с мельницами и башенками. Подпись гласила:
ВЕЩИЙ ЛИСЕЙ БЕРЕТ ГЛЫБОЗЕРО ПОД СВОЮ ОПЕКУ.
– Забавные изображения, – заметил глухой голос за спиной. Я обернулся: бронзовая маска царя Леванида улыбалась мне прохладно и сдержанно.
– Ваше величество… простите меня, – быстро прошептал я, коснувшись подбородком металлического царского плеча. – Я был не прав и зол. Очень хорошо, что вы запретили бить камнями наших союзников…
– Ах, молодые… не почитаете стариковского слова! – ворчливо заметил Леванид, но тут же расхохотался: – Наше войско крепнет с каждым часом! Теперь можем смело сразиться с Кумбалом в честном бою!
Возможно… Я наморщил лоб, наскоро сопоставляя расклад сил… Вот что получалось:
Чурила
Рыцари-угадаи – 50+5
Дивы – 50+50
Песиголовцы – 50
Итого тяжелой кавалерии: 250
Лисей Вещий
Катафракты греческие – 30
Гриди (жиробрегский гарнизон) – 20
Гриди (глыбозерские ветераны) – 20
Гриди(властовские п/у Гнетича) – 30
Итого тяжелой кавалерии: 100
…М-да, невесело. По-прежнему чудовищный численный перевес на стороне неприятеля. Я не принимаю в расчет, разумеется, такие мелочи, как 7 алыберских арбалетчиков и 50 сиволапых ушкуйников, которых я сегодня утром впервые посадил в боевые седла…
– Высокий князь, а что, если… отступить? – вполголоса предложил осторожный Неро. Что ж… десятник почти прав. Гнетич перешел на нашу сторону, и теперь ничто не мешает попросту сбежать из крепости – прочь от разрыв-стрел, за рощу, в овраги!
К сожалению, отныне сие невозможно. На меня смотрит все Залесье. Я назначен верховным воеводой. Вещий Лисей должен дать Кумбалу решительный бой. И спасти Властов и другие города Залесья, над коими нависла угроза ядерной зимы поганого нашествия…
– Нет, больше мы не станем отступать, – твердо сказал я. Громко повторил, чтобы услышало войско: – Пора бить поганых, господа.
– Ура! Бить поганых! Поищем князю славы! – грянули горячие голоса гридей, и липко заплясали оранжевые блики факелов на лезвиях обнажившихся славянских мечей. У моей армии по-прежнему высокий боевой дух… Неоправданно высокий, я бы сказал,
Как же перехитрить Кумбала? Я взобрался на стену, жадно прильнул к бойнице: там они, твари, в полумраке. Чуть видны в зареве догорающих хижин Медовы. Выстроились и стоят неподвижно. Ждут самой кромешной темноты для атаки. Значит, есть еще в запасе полчаса – на раздумья. Я зажмурился, судорожно перебирая в памяти все, что знаю о тактике ведения средневековых сражений. Ясно одно: нам нужно… атаковать. Звучит неожиданно, но – в обороне моя кавалерия совсем слаба. И катафрактам, и славянским дружинникам необходим разбег для «коронного» удара – мощного штыкового натиска «в копье». Иначе наши парни угаснут в оборонительном оцепенении, под дождем волшебных стрел.
Мне нужен ближний бой с унгуннами, вот что! Восточные гады вообще не вооружены мечами, а копьями владеют гораздо слабее, чем мои мальчики. В ближнем бою унгунны не смогут стрелять из лука! Таким образом, эффективность скрамасаксов будет сведена к минимуму.
Одно плохо. Пока дружинники доскачут до вражьих боевых порядков, каждый поганый унгунн сможет сделать до десяти выстрелов из разрывчатого лука… Моих ребят выкосят уже на подходе. До унгуннов доскачут одни лошади без всадников. Ведь каждое попадание магнетической разрыв-стрелы обязательно пронизывает доспех насквозь… то есть сразу выводит дружинника из строя.
Разрывчатые стрелы – вот что рушит все мои планы! Я выхватил из седельной сумки наш скромный трофей: две бледно-желтые стрелы с крошечными травинками, вставленными в разрез на боевом конце. Никакого металлического острия – лишь треклятая травинка… Волшебная занозистая осока, прорастающая из ушибленной земли в том месте, где упал метеорит. Жадно вгрызается в железо. Притягивается к железу. Наводится на железо…
Я осторожно потрогал травинку пальцем. Ничего не произошло. Никаких болезненных ощущений. Внешне магическая стрела выглядела как детская игрушка: тупая деревянная трость с разрезом на конце…
Тупая железоядная тварь. Совершенно тупая.
– Десятник Неро! – Я рывком обернулся. – Где наши конные ушкуйники? Где эти бородатые бандиты с топорами? Срочно соберите всех перед южными воротами. Снять с них кольчуги и шлемы. Снять все железное! БЫСТРО!
Ободранные и безоружные, они предстали передо мной через несколько минут. Пятьдесят крепких славянских мужичков, сплощь покрытые шрамами и синяками. Мечом пользоваться не умеют, в сомкнутом строю сражаться не обучены. Никаких талантов, кроме ловкости и смекалки. Именно то, что мне нужно.
– Кольчуги сняли? – осведомился я у Неро.
– И шлемы. А также поручи, оплечные бармы и поясные бляхи, у кого были. С иных пришлось силой срывать…
– Мужики! – крикнул я. – В бой пойдете налегке! Без доспехов!
Ну разумеется. Заныли, заворчали, захныкали: «Погубить нас удумал князюшко… на ворога безоружными пускает…»
– Молчать, лапотники! – бодро рявкнул я. Поднял над головой бледно-желтую стрелу. – Всем видно? Се есть разрыв-стрела поганая. Слыхали?
Мужики слыхали. Уважительно покачивают кудрявыми и плешивыми головами. Как же, знаем… на железо притягивается, наскрозь тройную кольчугу нижет…
– Теперь глядите! – Я быстро схватил трофейный скрамасакс, натянул тетиву и – выстрелил в ближайшего ушкуйника с расстояния не более пяти шагов. Слава Богу, не промахнулся: тупая деревянная стрела попала прямо в широкую грудь, вздымавшуюся под сермяжной рубахой… Мужик ойкнул, схватился за ушибленное место! Стрела отскочила под ноги.
– Больно тебе, детинушка? – пытливо осведомился я.
– Напужался я, княже, – выдохнул детинушка., отирая навернувшиеся слезы.
– Все видели?! – прокричал я задорно. – Был без кольчуги – отделался испугом! А надел бы доспехи – считай в пузе прорехи!
Толпа довольно загудела. Немудрящая княжеская шутка имела успех. Приятно, когда начальство гуторит.
– Разрыв-стрела на железо летит! Для безбронного ратника она безопасна! – продолжал я. – Бояться вам нечего, мужики! У поганых все стрелы непростые, а разрывчатые! Ступайте в драку без кольчужек! А иначе – гибель.
Все равно ропщут. Необходимость брони – это стереотип средневекового мышления. Попросту не могут представить себе битву без доспеха и железного оружия. Ну как им объяснишь, что скрамасакс – все равно что… скажем, гранатомет! А в эпоху гранатометов уже никто не станет воевать в металлической броне! Нет смысла.
– Как же мы рубиться будем, княже? – недовольно протянул ушибленный ратник. – Без топориков-то?
Опять эти ненавистные топорики…
– И не надо, мужики, не рубитесь! – выкрикивал я, прохаживаясь вдоль строя обезоруженных громил. – Задачу даю другую! Садись на резва коня! Бери плеточку, да копьецо, да… мрежи-сети рыболовецкие! Вон те, что у берега развешаны. Скачи до ворогов поганых – и давай вокруг них ужом увиваться!
Лапотное воинство возбужденно загудело.
– У поганых кони тяжкобронны, неповоротливы! – кричал я. – А вы-то налегке! В руки не даваться! На копье не прыгать! Пущай неприятели стрелы мечут, пока тулы не опустошат! Стрелочки от вас отскакивают, а ваше дело – резвитеся-забавляйтеся! Хотите – копья в них кидайте, а хотите – сеточки набрасывайте…
Я вдруг осекся… В голову пришла звучная мысль: кажется, я только что создал казачью сотню. Первую в российской истории…
– Скакать-то весело будет, княже, – прогнусавил недоверчивый голос из шеренги ратников. – А ежели зажмут? Куды деваться без доспеха?
– Прижать вас могут только к воде, – строго заметил я. – Коли случится такое – не страшно. Коня кидайте, а сами в воду. Плавать, я чай, все научены! И – прямиком на дальний берег: отдыхать до утра. Небось погань-то в железодощатой броне не поплывет в погоню, ха-ха!
– Ха-ха! Хо-хо-хо! – радостно подхватила бородатая шеренга. Кажется, им особенно понравилась идея про отдых на дальнем берегу.
Ничего, лапотнички мои милые. Ваша задача – смешать ряды унгуннов и заставить тварей истратить попусту боекомплект разрывчатых стрел. Когда вражьи колчаны облегчатся, мы пустим за вами следом вторую волну всадников. И – будьте уверены: эти джентльмены будут как нельзя качественно защищены доспехами. А в руках у них будут очень длинные копья, очень тяжелые мечи…
Кажется, я даже доволен собой. Всего за десять минут успел придумать кое-что забавное: в конце десятого века взял и упразднил броню для легкой кавалерии. Голая тактика против разрыв-стрел; хитрость против магии… Посмотрим, кто победит.
– Все готово, – доложил десятник Неро через некоторое время. – Смертники уже в седлах и просятся в бой.
– Отлично, – сказал я, не отрывая жадного взгляда от амбразуры. – Посылайте их в атаку. Только… не надо называть их смертниками. Есть научный термин: «казаки». Постарайтесь запомнить, десятник.
Может быть, даже хорошо, что темно. И что я не могу видеть ужасы, творящиеся там, на южном конце полуострова, – только визги, да грохот, да злобное рычание монстров… А зачем нервничать зря? Теперь уж ничего не исправишь – вся надежда на ловкость казачков. Кстати, не все так плохо. Изредка сквозь лязг доносится рыкающий боевой клич стожаричей, а то вдруг полоснет по воздуху залихватский русский свист! Значит – еще живы, еще бьются…
– Поразительные новости, высокий князь! – задыхаясь, доложил десятник Неро. – Дозорный с башни клянется, будто видел унгунна с разрыв-стрелой в боку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
В июне темнеет поздно, и можно многое передумать перед смертью. Я сидел на гребне искореженной стены: смотрел туда, где в мутной дали на фоне догорающей Медовы копошились угловатые тени унгуннов. И размышлял… о чем может размышлять человек, попавший в тиски? Разумеется, о долгожданном слесаре, добром мастере-спасателе, который придет, и сломает тиски, и выпустит вас на свободу из застрявшего лифта истории. На этот раз в роли доброго спасателя мог выступить только мой друг Мстислав Бисеров.
Удивительно! Еще шесть часов назад я гневался на него. Злился, что Бисер совершенно позабыл про боевое задание.
Вместо того, чтобы лететь в Немогарду на поиски четвертого старца с золотой цепью, мой разболтанный и отмороженный приятель заехал по пути в веселый город Властов. И – накрепко осел там, среди шумных кабаков и белокурых горожанок. По слухам, Бисер освоил профессию скомороха и даже сделался вхож ко двору тамошнего посадника, всемогущего Катомы. Я уже собирался написать Бисеру гневное письмо с упреками, но вместо этого пришлось сочинять письмо просительное. Умолять, чтобы Бисер вызволил нас из тисков…
Около одиннадцати вечера начало всерьез темнеть. Почти сразу унгунны перестали поить алчущих копытных в озере и гоняться верхом за недобитыми медовскими девками – начали строиться в боевой порядок «три плюс два». Кумбал-хан не мог развернуть широкий фронт на тесном полуострове, ему пришлось группировать всадников в широкие зловещие каре. Первая линия слева направо: мрачный бунчук дивов, бунчук угадай-рыцарей и, наконец, суетливое каре песиголовцев. Во втором ряду – еще два полка: дивий и рыцарский. Монстры строились неторопливо: видно, как толкаются крупами, споря за почетные места в первом ряду…
Около полуночи поганые построения были успешно завершены. Грозные каре замерли, ожидая хриплого ханского приказа. Примерно в это же время – по закону подлости – очнулся и некстати оживился воевода Гнетич. Арбалетчики доложили, что славяне гасят бивачные костры и лезут в седла.
Ну, вот – с севера опять пропел задиристый славянский рожок. Неужели Гнетич и унгунны тронутся в атаку одновременно? Что ж… в этом есть некая трагическая красота! Жанфудр. Такого иронического невезения не выпадало даже на долю бедного Грибоеда. Я представил: во время штурма посольства персидскими фанатиками к Тегерану подступает русская армия генерала Паскевича и сдуру начинает бить артиллерийскими гранатами по собственной дипломатической миссии… А что? Очень похоже на мою ситуацию.
– Они идут. Они пойдут в атаку, – в смятении пробормотал я, глядя на стройные ряды властовских дружин. – Леванид… Ваше величество, дорогой… Давай-ка врежем валунами, а? Прямо по кострам, я думаю?
Его величество не удостоил меня ответом. Проклятие! Опять эти алыберские капризы… он не хочет бить по славянам?!
– Все равно гибель! – крикнул я в спину удаляющемуся царю. – Какая разница! Этот Гнетич – полный идиот! Надо бить, надо проучить его…
Леванид обернулся, усталым жестом приподнял личину. Посмотрел молча, потом блеснул глазами:
– Я уже говорил два раза. Мои катапульты – священное оружие мщения. Только против Чурилы. Все. Хочешь бить славян камнями – сначала убей меня.
Я сплюнул и отвернулся. Впервые я оскорбил царя Леванида подобным жестом. Плевать. Жанфудр! Я был разгневан. Гнетич доберется до нас даже раньше унгуннов, и мы позорно умрем на родных славянских копьях!
– Дружина-а! – рявкнул я во весь голос, закидывая к черному небу больную голову в зазвеневшем шлеме. – К обороне! против сумасшедшего воеводы Гнетича! го-о-отовьсь!
Парни закопошились, застучали деревянные щиты ратников… Десятник Неро подбежал, почти испуганно зашептал на ухо:
– Князь… высокий князь! Дозорные сообщают, что… Гнетич идет с опущенными стягами!
– Угу, – пробормотал я, потуже затягивая перевязь меча. – Не расслышал, повтори.
– Гнетич идет с опущенными стягами! Это не атака, высокий князь. Кажется, они… сдаются.
Я рассмеялся. Добрый дядя-слесарь все-таки успел меня выручить.
– Открыть северные ворота. Впустить дружину Гнетича и крепко обнять – каждого по очереди.
Я люблю тебя. Бисер! Моя армия увеличилась на пятьдесят дружинников! В крепости стало тесно: коренастые парни на светлых жеребцах попарно, бесконечным потоком втягивались внутрь, низко опуская копья. Весело, с любопытством поглядывают на моих запыленных катафрактов; с нескрываемым уважением косятся на страшные камнеметы, металлически мерцающие в крепнущей темноте.
– Добро пожаловать, добрый боярин! – расхохотался я, вышагивая навстречу смущенному гиганту в серебристой броне.
– Поклон тебе, вещий князюшка. – Гнетич сорвал с кудрей шлем, поклонился. – По твоей правде вышло. Получил от Катомы новую бересту… Посадник велит под твое начало поступить. Вместе с дружиной.
Ха-ха. Вот это по-бисеровски: широко, с крутым размахом. Я принял из рук Гнетича берестяной сверток – Неро приблизил факел, и теперь хорошо видны ровные строчки:
Посадника Катомы воеводе Гнетичу твердый указ.
Натиск твой на князя Лисея отменяю и запрещаю. Немедля поступай ко Лисею Вещему под начало вместе со дружиною твоей и Глыбозерски гриди такожде.
Зломыслительны наветы на князя Лисея ныне уж мною разоблачены, клеветники наказаны. Властию же данной мне от престольскаго нашего Великого Князя Ярополка отныне и навек насаждаю князя Лисея Вышградского прозвищем вещего и всех наследников его в законной власти над землями не толико Вышградскими и Опорьевскими, но и Глыбозерскими. Князя же глыбозерского Старомира велю ко мне прислать да поведает отчего вотчину свою от поганых оборонить не посмел. А князя Лисея Вещего жалую сотнею гривен сребряных и нарекаю великим воеводою супротив поганой армии мерзкого Кумбала еже себя ханом нарекает и земли наши корить задумал.
Подпись: Катома.
Ну вот, все становится на свои законные места. Теперь у меня – самое крупное удельное княжество в Залесье! Дружина в сто человек – как у самого Веледара Зорянского! Титул верховного воеводы по борьбе с нашествием Кумбал-хана! Отлично. Теперь развернусь…
– Вещий княже, погляди! – вежливо хохотнул воевода Гнетич, протягивая ворох каких-то дощечек. – Се прислали нам из Властова. Это про тебя, господине…
Я нехотя покосился: на тонких липовых дощечках пестро намалевано… Ах, да это лубки! Примитивные плакаты и комиксы древних славян. Любопытно… В Москве XX века такие картиночки продают с аукционов за десятки тысяч долларов… Приглядевшись, я хмыкнул: необычный сюжет! Лубок изображал статного господина с длинными усами и рыцарской бородкой, стоящего на речном берегу и беседующего с женским водяных духом (дух представал в обличье благообразной старушки в платочке и с рыбьим хвостом). Внизу красовалась размашистая подпись…
ВЕЩИЙ ЛИСЕЙ БЕСЕДУЕТ С ВЛАГОЙ-МАТУШКОЙ.
Я вздрогнул. Выхватил у Гнетича другие дощечки: все одно к одному!
ВЕЩИЙ ЛИСЕЙ ГЕРОИЧЕСКИ ОБОРОНЯЕТ ЖИРОБРЕГ.
ВЕЩИЙ ЛИСЕЙ ЗАЩИЩАЕТ КУПЦА ОТ РАЗБОЙНИКОВ.
ВЕЩИЙ ЛИСЕЙ И КРЕСТЬЯНСКИЕ ДЕТИ…
Особенно понравился лубок, изображавший мускулистого титана, улыбчиво засовывающего за пазуху небольшой город с мельницами и башенками. Подпись гласила:
ВЕЩИЙ ЛИСЕЙ БЕРЕТ ГЛЫБОЗЕРО ПОД СВОЮ ОПЕКУ.
– Забавные изображения, – заметил глухой голос за спиной. Я обернулся: бронзовая маска царя Леванида улыбалась мне прохладно и сдержанно.
– Ваше величество… простите меня, – быстро прошептал я, коснувшись подбородком металлического царского плеча. – Я был не прав и зол. Очень хорошо, что вы запретили бить камнями наших союзников…
– Ах, молодые… не почитаете стариковского слова! – ворчливо заметил Леванид, но тут же расхохотался: – Наше войско крепнет с каждым часом! Теперь можем смело сразиться с Кумбалом в честном бою!
Возможно… Я наморщил лоб, наскоро сопоставляя расклад сил… Вот что получалось:
Чурила
Рыцари-угадаи – 50+5
Дивы – 50+50
Песиголовцы – 50
Итого тяжелой кавалерии: 250
Лисей Вещий
Катафракты греческие – 30
Гриди (жиробрегский гарнизон) – 20
Гриди (глыбозерские ветераны) – 20
Гриди(властовские п/у Гнетича) – 30
Итого тяжелой кавалерии: 100
…М-да, невесело. По-прежнему чудовищный численный перевес на стороне неприятеля. Я не принимаю в расчет, разумеется, такие мелочи, как 7 алыберских арбалетчиков и 50 сиволапых ушкуйников, которых я сегодня утром впервые посадил в боевые седла…
– Высокий князь, а что, если… отступить? – вполголоса предложил осторожный Неро. Что ж… десятник почти прав. Гнетич перешел на нашу сторону, и теперь ничто не мешает попросту сбежать из крепости – прочь от разрыв-стрел, за рощу, в овраги!
К сожалению, отныне сие невозможно. На меня смотрит все Залесье. Я назначен верховным воеводой. Вещий Лисей должен дать Кумбалу решительный бой. И спасти Властов и другие города Залесья, над коими нависла угроза ядерной зимы поганого нашествия…
– Нет, больше мы не станем отступать, – твердо сказал я. Громко повторил, чтобы услышало войско: – Пора бить поганых, господа.
– Ура! Бить поганых! Поищем князю славы! – грянули горячие голоса гридей, и липко заплясали оранжевые блики факелов на лезвиях обнажившихся славянских мечей. У моей армии по-прежнему высокий боевой дух… Неоправданно высокий, я бы сказал,
Как же перехитрить Кумбала? Я взобрался на стену, жадно прильнул к бойнице: там они, твари, в полумраке. Чуть видны в зареве догорающих хижин Медовы. Выстроились и стоят неподвижно. Ждут самой кромешной темноты для атаки. Значит, есть еще в запасе полчаса – на раздумья. Я зажмурился, судорожно перебирая в памяти все, что знаю о тактике ведения средневековых сражений. Ясно одно: нам нужно… атаковать. Звучит неожиданно, но – в обороне моя кавалерия совсем слаба. И катафрактам, и славянским дружинникам необходим разбег для «коронного» удара – мощного штыкового натиска «в копье». Иначе наши парни угаснут в оборонительном оцепенении, под дождем волшебных стрел.
Мне нужен ближний бой с унгуннами, вот что! Восточные гады вообще не вооружены мечами, а копьями владеют гораздо слабее, чем мои мальчики. В ближнем бою унгунны не смогут стрелять из лука! Таким образом, эффективность скрамасаксов будет сведена к минимуму.
Одно плохо. Пока дружинники доскачут до вражьих боевых порядков, каждый поганый унгунн сможет сделать до десяти выстрелов из разрывчатого лука… Моих ребят выкосят уже на подходе. До унгуннов доскачут одни лошади без всадников. Ведь каждое попадание магнетической разрыв-стрелы обязательно пронизывает доспех насквозь… то есть сразу выводит дружинника из строя.
Разрывчатые стрелы – вот что рушит все мои планы! Я выхватил из седельной сумки наш скромный трофей: две бледно-желтые стрелы с крошечными травинками, вставленными в разрез на боевом конце. Никакого металлического острия – лишь треклятая травинка… Волшебная занозистая осока, прорастающая из ушибленной земли в том месте, где упал метеорит. Жадно вгрызается в железо. Притягивается к железу. Наводится на железо…
Я осторожно потрогал травинку пальцем. Ничего не произошло. Никаких болезненных ощущений. Внешне магическая стрела выглядела как детская игрушка: тупая деревянная трость с разрезом на конце…
Тупая железоядная тварь. Совершенно тупая.
– Десятник Неро! – Я рывком обернулся. – Где наши конные ушкуйники? Где эти бородатые бандиты с топорами? Срочно соберите всех перед южными воротами. Снять с них кольчуги и шлемы. Снять все железное! БЫСТРО!
Ободранные и безоружные, они предстали передо мной через несколько минут. Пятьдесят крепких славянских мужичков, сплощь покрытые шрамами и синяками. Мечом пользоваться не умеют, в сомкнутом строю сражаться не обучены. Никаких талантов, кроме ловкости и смекалки. Именно то, что мне нужно.
– Кольчуги сняли? – осведомился я у Неро.
– И шлемы. А также поручи, оплечные бармы и поясные бляхи, у кого были. С иных пришлось силой срывать…
– Мужики! – крикнул я. – В бой пойдете налегке! Без доспехов!
Ну разумеется. Заныли, заворчали, захныкали: «Погубить нас удумал князюшко… на ворога безоружными пускает…»
– Молчать, лапотники! – бодро рявкнул я. Поднял над головой бледно-желтую стрелу. – Всем видно? Се есть разрыв-стрела поганая. Слыхали?
Мужики слыхали. Уважительно покачивают кудрявыми и плешивыми головами. Как же, знаем… на железо притягивается, наскрозь тройную кольчугу нижет…
– Теперь глядите! – Я быстро схватил трофейный скрамасакс, натянул тетиву и – выстрелил в ближайшего ушкуйника с расстояния не более пяти шагов. Слава Богу, не промахнулся: тупая деревянная стрела попала прямо в широкую грудь, вздымавшуюся под сермяжной рубахой… Мужик ойкнул, схватился за ушибленное место! Стрела отскочила под ноги.
– Больно тебе, детинушка? – пытливо осведомился я.
– Напужался я, княже, – выдохнул детинушка., отирая навернувшиеся слезы.
– Все видели?! – прокричал я задорно. – Был без кольчуги – отделался испугом! А надел бы доспехи – считай в пузе прорехи!
Толпа довольно загудела. Немудрящая княжеская шутка имела успех. Приятно, когда начальство гуторит.
– Разрыв-стрела на железо летит! Для безбронного ратника она безопасна! – продолжал я. – Бояться вам нечего, мужики! У поганых все стрелы непростые, а разрывчатые! Ступайте в драку без кольчужек! А иначе – гибель.
Все равно ропщут. Необходимость брони – это стереотип средневекового мышления. Попросту не могут представить себе битву без доспеха и железного оружия. Ну как им объяснишь, что скрамасакс – все равно что… скажем, гранатомет! А в эпоху гранатометов уже никто не станет воевать в металлической броне! Нет смысла.
– Как же мы рубиться будем, княже? – недовольно протянул ушибленный ратник. – Без топориков-то?
Опять эти ненавистные топорики…
– И не надо, мужики, не рубитесь! – выкрикивал я, прохаживаясь вдоль строя обезоруженных громил. – Задачу даю другую! Садись на резва коня! Бери плеточку, да копьецо, да… мрежи-сети рыболовецкие! Вон те, что у берега развешаны. Скачи до ворогов поганых – и давай вокруг них ужом увиваться!
Лапотное воинство возбужденно загудело.
– У поганых кони тяжкобронны, неповоротливы! – кричал я. – А вы-то налегке! В руки не даваться! На копье не прыгать! Пущай неприятели стрелы мечут, пока тулы не опустошат! Стрелочки от вас отскакивают, а ваше дело – резвитеся-забавляйтеся! Хотите – копья в них кидайте, а хотите – сеточки набрасывайте…
Я вдруг осекся… В голову пришла звучная мысль: кажется, я только что создал казачью сотню. Первую в российской истории…
– Скакать-то весело будет, княже, – прогнусавил недоверчивый голос из шеренги ратников. – А ежели зажмут? Куды деваться без доспеха?
– Прижать вас могут только к воде, – строго заметил я. – Коли случится такое – не страшно. Коня кидайте, а сами в воду. Плавать, я чай, все научены! И – прямиком на дальний берег: отдыхать до утра. Небось погань-то в железодощатой броне не поплывет в погоню, ха-ха!
– Ха-ха! Хо-хо-хо! – радостно подхватила бородатая шеренга. Кажется, им особенно понравилась идея про отдых на дальнем берегу.
Ничего, лапотнички мои милые. Ваша задача – смешать ряды унгуннов и заставить тварей истратить попусту боекомплект разрывчатых стрел. Когда вражьи колчаны облегчатся, мы пустим за вами следом вторую волну всадников. И – будьте уверены: эти джентльмены будут как нельзя качественно защищены доспехами. А в руках у них будут очень длинные копья, очень тяжелые мечи…
Кажется, я даже доволен собой. Всего за десять минут успел придумать кое-что забавное: в конце десятого века взял и упразднил броню для легкой кавалерии. Голая тактика против разрыв-стрел; хитрость против магии… Посмотрим, кто победит.
– Все готово, – доложил десятник Неро через некоторое время. – Смертники уже в седлах и просятся в бой.
– Отлично, – сказал я, не отрывая жадного взгляда от амбразуры. – Посылайте их в атаку. Только… не надо называть их смертниками. Есть научный термин: «казаки». Постарайтесь запомнить, десятник.
Может быть, даже хорошо, что темно. И что я не могу видеть ужасы, творящиеся там, на южном конце полуострова, – только визги, да грохот, да злобное рычание монстров… А зачем нервничать зря? Теперь уж ничего не исправишь – вся надежда на ловкость казачков. Кстати, не все так плохо. Изредка сквозь лязг доносится рыкающий боевой клич стожаричей, а то вдруг полоснет по воздуху залихватский русский свист! Значит – еще живы, еще бьются…
– Поразительные новости, высокий князь! – задыхаясь, доложил десятник Неро. – Дозорный с башни клянется, будто видел унгунна с разрыв-стрелой в боку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60