– Грейс. – Он улыбнулся ей и слегка наклонил голову, не вынося формальностей, положенных при дворе. Девушка поманила его рукой, и в этот момент Талискер вспомнил, что она не может разговаривать. – Что ты хочешь?Девушка повернулась и стала спускаться по лестнице, время от времени оглядываясь назад, чтобы убедиться, что он следует за ней. Талискер подхватил со стула свою накидку и без лишних разговоров поспешил за Грейс.Он почувствовал беспокойство, когда они миновали главный замок и пошли к северной стене. Зачем Тристану было идти сюда? Талискер схватил девушку за руку и сердито спросил:– Что происходит, Грейс? – Она испугалась и выдернула руку. – Прости, – извинился он. – Я не хотел тебя пугать. Ты знаешь, где он?Девушка нетерпеливо кивнула и жестами стала показывать ему, что надо идти дальше. В конце концов они подошли к маленькой лестнице всего из четырех ступенек, которая вела вниз, к коричневой двери в крепостной стене. Грейс без колебаний спустилась и толкнула дверь. Потом остановилась и приглашающим жестом позвала Талискера за собой. Он думал, что девушка пойдет впереди, но Грейс пропустила его. Наклонив голову, чтобы не задеть притолоку, Талискер осторожно переступил порог.
Это был небольшой лесок. В полумраке сумерек черные птицы на деревьях хриплыми голосами пели свою вечернюю песню. Кто-то зажег бумажные фонарики и повесил их на нижние ветки деревьев. Дункан пошел вдоль линии фонариков, заметив, что в траве протоптано что-то вроде тропинки. Впереди себя Талискер вдруг заметил одинокую фигуру, сидевшую на обломке дерева, прижав колени к подбородку.– Трис?Это был на самом деле его сын, одетый в металлический нагрудник, искусно украшенный филигранной резьбой, и плед правителя. На боку у него висел громоздкий боевой меч.Тан плакал.– Что случилось, Трис? Почему ты здесь? Все очень беспокоятся о тебе…Трис обреченно махнул рукой.– Они могут подождать, правда ведь? – пробормотал он. Потом засмеялся дрожащим смехом. – Посмотри на меня, отец. Тебе приходилось когда-нибудь видеть фигуру, меньше подходящую для правителя, чем моя?– Это ведь только на один вечер, Трис. Я понимаю, что ты себя неудобно чувствуешь, но после всех формальностей можно будет сразу переодеться в твою обычную одежду. Ты из-за этого плачешь?– Нет. – Тристан уныло покачал головой, потом опять сел на дерево. – Она любила приходить сюда. Это было ее место. Когда мы в первый раз нашли его, я ее поддразнивал. Говорил, что деревья выросли такими сильными и большими на том мес-те где раньше ничего не росло, потому что земля пропитана кровью воинов, которые здесь погибли… – Голос Тристана дрогнул; юноша вспомнил, что его отец был ветераном этой битвы. – Прости меня, отец…– Все в порядке, Тристан. – Талискер сел рядом с сыном и стал рассеянно смотреть на деревья, казавшиеся в темноте двигающимися тенями. – Возможно, ты прав. И что она ответила?– Она не обратила на мои слова внимания и все равно любила приходить сюда. Сестра не позволяла отговаривать себя от чего-то. Посмотри. – Он показал на ближайший ствол дерева. – Риган вырезала на нем свое имя.– Она умерла, Тристан.Талискер произнес эти слова насколько возможно мягко. Медленно, понимая, что время подгоняет его, Дункан рассказал сыну о том, что сделала богиня Фирр. Тристан долго молчал, не находя в себе сил заговорить.В конце концов он проговорил:– Ты помнишь, я обещал, что ни один сеаннах не станет рассказывать о Риган легенд? Я и сейчас этого не хочу. В Сутре вряд ли кто-нибудь вспомнит о ней с любовью и благодарностью…– Но это ведь не значит, что мы с тобой не можем этого делать? – возразил Талискер. – В конце своей жизни она поступила правильно…– Хотя это уже не вернет погибших…– Нет. Но мы будем помнить ее, – у Талискера перехватило горло, и голос дрогнул, – как мою дочь…– И как мою сестру, – закончил Тристан. – Да.Они несколько минут посидели в тишине, глядя на дерево Риган. Раздалось громкое пение. Сиды и Великие праздновали восстановление законного правителя, оставив недавние слезы истории. Звук был чистый и высокий.– Нам надо идти, – одернул себя Талискер. – Тебя ждут и волнуются…Тристан неохотно встал, и они пошли по тропинке.– Трис? – окликнул его Талискер.– Что?– Я знаю, что ты любил Риган, но тебе не нужна ее помощь. Ты будешь великим правителем. И ты… всегда мог им быть…– Спасибо, отец.Они бок о бок вернулись в город, где звук поющих голосов поднимался высоко в небо. ЭПИЛОГ
Нима, наплакавшись, уснула. Она больше не хочет быть сеаннахом, решила девушка. Когда Мориас вернется в долину, она сообщит ему, что передумала…В доме было совсем темно, когда Нима проснулась. Ее разбудил какой-то шорох. Она села в кровати, затаив дыхание и прислушиваясь к звукам. Через некоторое время девушка встала и тихонько, на цыпочках, пошла в гостиную. Огонь в очаге давно погас. В комнате было темно и тихо, но когда Нима увидела фигуру, сидевшую в большом мягком кресле, у нее не осталось сомнений.– Учитель. Вы вернулись.– Да, девочка. – У него был усталый, но довольный голос. – Ты хочешь мне что-то сказать?– Да. – Нима, не зажигая лампы, села на стул напротив, подогнув под себя колени и завернув ноги в подол ночной рубашки. – Я не думаю, что смогу стать сеаннахом, Мориас, – сказала она серьезно.– Но почему, Нима? Ведь твои соплеменники выбрали именно тебя.– Знаю. Но это так… печально. Ведь все эти истории – не просто слова, верно? Все эти события происходили с людьми.– Конечно. Ты в мое отсутствие смотрела в воду? Считаешь, Тристан не заслужил своего счастья?– Конечно, заслужил. Но Риган… и тот странный человек…– Нокс?– Да. Они совершали плохие поступки, учитель. Плохие и жестокие.– Но?– Откуда вы знаете, что будет «но»?– А разве нет?– Да. Но они были…Девушка пожала плечами. Из-за молодости и неопытности ей приходилось подыскивать нужные слова, чтобы описать свои чувства.– Одинокие? Никем не любимые? Ни одна из этих причин не является оправданием, Нима.– Нет. – Она упала духом на мгновение. – Но они ведь совершили в конце своей жизни и хорошие поступки, учитель. Сделали что-то правильное, полезное. Разве можно этого не учитывать? Я не могу их ненавидеть.– Рад это слышать, детка. Может, ты хотела сказать, что они заслуживают возможности искупления вины, чтобы им дали еще один шанс?Она улыбнулась. Первые лучи рассвета проникли под ставни, и какая-то птичка запела свою утреннюю песню, устроившись на вязе под окном.– Да, возможно…Мориас вздохнул:– Ты так молода, Нима. А в молодости люди легко прощают. Наверное, мы должны извлечь что-то полезное из этой истории. Загляни-ка в мою сумку. Я там кое-что для тебя приготовил. Принеси ее сюда.Нима принесла его сумку с полки около двери, сомневаясь, что это может быть что-то интересное, потому что сумка казалась совсем пустой. Она отдала ее Мориасу. Тот развязал кожаный ремень, и Нима ахнула.Небольшая комната озарилась сияющим белым светом.– Вот возьми.Мориас положил ей в ладонь два сияющих шарика. В них было что-то волнующее, живое.– Что это такое, учитель? – спросила она, едва дыша.– Это духи Нокса и Риган. Я забрал их для тебя. Ты и будешь решать их судьбу. На восходе солнца я могу позволить им уйти или раздавить каблуком своего башмака, – закончил он жестко. – Что скажешь теперь? Решение за тобой.Нима задохнулась от волнения. Она уставилась на шарики, вспоминая все события, свидетелем которых ей пришлось стать.– Я не могу… решить, – пробормотала она наконец.– Ты должна, – настаивал Мориас. – И очень скоро. Что тебе подсказывает сердце, Нима?Она долго молчала, но когда опять запела птица, девушка словно вышла из транса. Она подошла к окну и открыла ставни.– Я могу…Мориас кивнул, и Нима высунула руку в окно, не разжимая пальцы. Потом медленно сделала это. Словно бабочки шарики задрожали на свежем утреннем ветерке, а потом соскользнули с ее ладони и плавно полетели прочь, поднимаясь все выше и выше, словно пыльца с цветка, танцующая в лучах солнца. Потом, будто почувствовав что-то, набрали скорость и помчались на восток к восходящему солнцу нового дня.Нима не отрывала от них взгляда, пока шарики не исчезли из виду, тогда, застенчиво улыбаясь, она повернулась к Мориасу.– Это был фокус, учитель? Вы меня проверяли? Мориас ласково рассмеялся над ее сомнениями.– Разве я мог бы так с тобой поступить, Нима? Просто Земля выбрала своего нового сеаннаха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Это был небольшой лесок. В полумраке сумерек черные птицы на деревьях хриплыми голосами пели свою вечернюю песню. Кто-то зажег бумажные фонарики и повесил их на нижние ветки деревьев. Дункан пошел вдоль линии фонариков, заметив, что в траве протоптано что-то вроде тропинки. Впереди себя Талискер вдруг заметил одинокую фигуру, сидевшую на обломке дерева, прижав колени к подбородку.– Трис?Это был на самом деле его сын, одетый в металлический нагрудник, искусно украшенный филигранной резьбой, и плед правителя. На боку у него висел громоздкий боевой меч.Тан плакал.– Что случилось, Трис? Почему ты здесь? Все очень беспокоятся о тебе…Трис обреченно махнул рукой.– Они могут подождать, правда ведь? – пробормотал он. Потом засмеялся дрожащим смехом. – Посмотри на меня, отец. Тебе приходилось когда-нибудь видеть фигуру, меньше подходящую для правителя, чем моя?– Это ведь только на один вечер, Трис. Я понимаю, что ты себя неудобно чувствуешь, но после всех формальностей можно будет сразу переодеться в твою обычную одежду. Ты из-за этого плачешь?– Нет. – Тристан уныло покачал головой, потом опять сел на дерево. – Она любила приходить сюда. Это было ее место. Когда мы в первый раз нашли его, я ее поддразнивал. Говорил, что деревья выросли такими сильными и большими на том мес-те где раньше ничего не росло, потому что земля пропитана кровью воинов, которые здесь погибли… – Голос Тристана дрогнул; юноша вспомнил, что его отец был ветераном этой битвы. – Прости меня, отец…– Все в порядке, Тристан. – Талискер сел рядом с сыном и стал рассеянно смотреть на деревья, казавшиеся в темноте двигающимися тенями. – Возможно, ты прав. И что она ответила?– Она не обратила на мои слова внимания и все равно любила приходить сюда. Сестра не позволяла отговаривать себя от чего-то. Посмотри. – Он показал на ближайший ствол дерева. – Риган вырезала на нем свое имя.– Она умерла, Тристан.Талискер произнес эти слова насколько возможно мягко. Медленно, понимая, что время подгоняет его, Дункан рассказал сыну о том, что сделала богиня Фирр. Тристан долго молчал, не находя в себе сил заговорить.В конце концов он проговорил:– Ты помнишь, я обещал, что ни один сеаннах не станет рассказывать о Риган легенд? Я и сейчас этого не хочу. В Сутре вряд ли кто-нибудь вспомнит о ней с любовью и благодарностью…– Но это ведь не значит, что мы с тобой не можем этого делать? – возразил Талискер. – В конце своей жизни она поступила правильно…– Хотя это уже не вернет погибших…– Нет. Но мы будем помнить ее, – у Талискера перехватило горло, и голос дрогнул, – как мою дочь…– И как мою сестру, – закончил Тристан. – Да.Они несколько минут посидели в тишине, глядя на дерево Риган. Раздалось громкое пение. Сиды и Великие праздновали восстановление законного правителя, оставив недавние слезы истории. Звук был чистый и высокий.– Нам надо идти, – одернул себя Талискер. – Тебя ждут и волнуются…Тристан неохотно встал, и они пошли по тропинке.– Трис? – окликнул его Талискер.– Что?– Я знаю, что ты любил Риган, но тебе не нужна ее помощь. Ты будешь великим правителем. И ты… всегда мог им быть…– Спасибо, отец.Они бок о бок вернулись в город, где звук поющих голосов поднимался высоко в небо. ЭПИЛОГ
Нима, наплакавшись, уснула. Она больше не хочет быть сеаннахом, решила девушка. Когда Мориас вернется в долину, она сообщит ему, что передумала…В доме было совсем темно, когда Нима проснулась. Ее разбудил какой-то шорох. Она села в кровати, затаив дыхание и прислушиваясь к звукам. Через некоторое время девушка встала и тихонько, на цыпочках, пошла в гостиную. Огонь в очаге давно погас. В комнате было темно и тихо, но когда Нима увидела фигуру, сидевшую в большом мягком кресле, у нее не осталось сомнений.– Учитель. Вы вернулись.– Да, девочка. – У него был усталый, но довольный голос. – Ты хочешь мне что-то сказать?– Да. – Нима, не зажигая лампы, села на стул напротив, подогнув под себя колени и завернув ноги в подол ночной рубашки. – Я не думаю, что смогу стать сеаннахом, Мориас, – сказала она серьезно.– Но почему, Нима? Ведь твои соплеменники выбрали именно тебя.– Знаю. Но это так… печально. Ведь все эти истории – не просто слова, верно? Все эти события происходили с людьми.– Конечно. Ты в мое отсутствие смотрела в воду? Считаешь, Тристан не заслужил своего счастья?– Конечно, заслужил. Но Риган… и тот странный человек…– Нокс?– Да. Они совершали плохие поступки, учитель. Плохие и жестокие.– Но?– Откуда вы знаете, что будет «но»?– А разве нет?– Да. Но они были…Девушка пожала плечами. Из-за молодости и неопытности ей приходилось подыскивать нужные слова, чтобы описать свои чувства.– Одинокие? Никем не любимые? Ни одна из этих причин не является оправданием, Нима.– Нет. – Она упала духом на мгновение. – Но они ведь совершили в конце своей жизни и хорошие поступки, учитель. Сделали что-то правильное, полезное. Разве можно этого не учитывать? Я не могу их ненавидеть.– Рад это слышать, детка. Может, ты хотела сказать, что они заслуживают возможности искупления вины, чтобы им дали еще один шанс?Она улыбнулась. Первые лучи рассвета проникли под ставни, и какая-то птичка запела свою утреннюю песню, устроившись на вязе под окном.– Да, возможно…Мориас вздохнул:– Ты так молода, Нима. А в молодости люди легко прощают. Наверное, мы должны извлечь что-то полезное из этой истории. Загляни-ка в мою сумку. Я там кое-что для тебя приготовил. Принеси ее сюда.Нима принесла его сумку с полки около двери, сомневаясь, что это может быть что-то интересное, потому что сумка казалась совсем пустой. Она отдала ее Мориасу. Тот развязал кожаный ремень, и Нима ахнула.Небольшая комната озарилась сияющим белым светом.– Вот возьми.Мориас положил ей в ладонь два сияющих шарика. В них было что-то волнующее, живое.– Что это такое, учитель? – спросила она, едва дыша.– Это духи Нокса и Риган. Я забрал их для тебя. Ты и будешь решать их судьбу. На восходе солнца я могу позволить им уйти или раздавить каблуком своего башмака, – закончил он жестко. – Что скажешь теперь? Решение за тобой.Нима задохнулась от волнения. Она уставилась на шарики, вспоминая все события, свидетелем которых ей пришлось стать.– Я не могу… решить, – пробормотала она наконец.– Ты должна, – настаивал Мориас. – И очень скоро. Что тебе подсказывает сердце, Нима?Она долго молчала, но когда опять запела птица, девушка словно вышла из транса. Она подошла к окну и открыла ставни.– Я могу…Мориас кивнул, и Нима высунула руку в окно, не разжимая пальцы. Потом медленно сделала это. Словно бабочки шарики задрожали на свежем утреннем ветерке, а потом соскользнули с ее ладони и плавно полетели прочь, поднимаясь все выше и выше, словно пыльца с цветка, танцующая в лучах солнца. Потом, будто почувствовав что-то, набрали скорость и помчались на восток к восходящему солнцу нового дня.Нима не отрывала от них взгляда, пока шарики не исчезли из виду, тогда, застенчиво улыбаясь, она повернулась к Мориасу.– Это был фокус, учитель? Вы меня проверяли? Мориас ласково рассмеялся над ее сомнениями.– Разве я мог бы так с тобой поступить, Нима? Просто Земля выбрала своего нового сеаннаха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46