Рай божий,
согласно Корану, обещается праведникам как "блеск и радость" (76:11),
он обширен, "как обширность небес и земли" (3:127); "в нем реки из
воды, не имеющей смрада; реки из молока, которого вкус не изменяется;
реки из вина, приятного для пьющих; реки из меда очищенного" (47:
16-17). Вошедшие в эти "сады эдемские... нарядятся там в запястья
золотые, жемчужные; там одежда на них шелковая" (35:30).
Ислам - религия классового общества, в его учении о рае это нашло
отражение. Коран сулит верующим райскую прохладу, приятные напитки и
черноглазых дев - гурий в воздаяние за их покорность. "Истинно, -
заключает Коран свое сказание о рае, - это есть великое блаженство!
Ради подобного сему - да трудятся трудящиеся" (37:58-59).
Как и всякое религиозное учение о загробной жизни, сказание
Корана о прелестях мусульманского рая всегда являлось в
эксплуататорском обществе классовым орудием власть имущих, средством
превращения трудящихся в безвольных рабов. Чем тяжелее, безвыходнее
было положение эксплуатируемых в реальном мире, тем более красочно и
заманчиво рисовался фантастический рай.
Подобное социальное значение имеют и рассказы Корана о мучениях
грешников в аду, где всемилостивый Аллах для них "приготовил цепи,
ошейники, геенское пламя" (76:4).
Неправильно вместе с тем модернизовать коранические представления
о рае, аде и преградах между ними. Хотя и сказано, что, например, рай
просторен, "как обширность небес и земли", но одновременно
оказывается, что попавшие в рай смогут даже "перекликаться" с теми,
что томятся в аду. И при этом, как и в земной жизни, они будут
преисполнены фанатической ненависти к тем, кто страдает в геенне
огненной. Ибо, по Корану, главное в том, какую веру исповедуют люди.
"У всякого народа - свой предел; и когда придет их предел, то они
не замедлят ни на час и не ускорят... Кто же несправедливее того, кто
измыслил на Аллаха ложь или считал ложью его знамения? Этих постигнет
их удел из книги (то есть предопределенное, предначертанное наказание.
- Л.К.). А когда придут к ним наши посланцы, чтобы завершить их жизнь,
они скажут: "Где же те, кого вы призывали помимо Аллаха?" Они скажут:
"Потерялись от нас!" И засвидетельствуют против самих себя, что они
были неверными. Он (Аллах тогда. - Л.К.) скажет: "Войдите среди
народов, которые прошли до вас из джиннов и людей, в огонь!" Каждый
раз, как входил один народ, он проклинал ему подобный. А когда они
собрались все там, то другой сказал о первом: "Господи! Эти сбили нас,
пошли же им наказание двойное из огня". Он (Аллах. - Л.К.) сказал:
"Каждому - двойное, только вы не знаете!" И сказал первый другому: "У
вас не было преимущества перед нами; вкусите же наказание за то, что
вы приобрели!" (К., 7:32,35-37).
Таковы "гуманные" отношения между людьми, даже целыми народами,
воспитываемые Кораном. Для достижения большего эффекта писавший один
из аятов 7-й суры прибег даже к известному евангельскому изречению,
впрочем, близкому образам аравийской действительности: "Поистине, те,
которые считали ложью наши (Аллаха. - Л.К.) знамения и превозносились
над ними, не откроются им врата неба, и не войдут они в рай, пока не
войдет верблюд в игольное ухо (ср. евангелия от Матфея, гл. 19, с. 24;
Луки, гл. 18, ст. 25; Марка, гл. 10, ст. 25. - Л.К.). Так воздаем мы
грешникам!" (К., 7:38).
В рай же, где "текут реки", "пришли посланцы господа... с
истиной, и было возглашено: "Вот вам - рай, который дан вам в
наследство за то, что вы делали!" И воззвали обитатели рая к
обитателям огня: "Мы нашли то, что обещал нам наш господь, истиной,
нашли ли вы истиной то, что обещал ваш господь?" Они сказали: "Да". И
возгласил глашатай среди них: "Проклятие Аллаха на неправедных,
которые отвращают от пути Аллаха и стремятся обратить его в кривизну и
не веруют они в жизнь будущую!" И между ними - завеса, а на преграде -
люди, которые знают всех по их признакам. И воззовут к обитателям рая:
"Мир вам!" - и те, которые не вошли в него, хотя и желали... И
возгласят обитатели огня к обитателям рая: "Пролейте на нас воду или
то, чем наделил вас Аллах!" Они скажут: "Аллах запретил и то и другое
для неверных..." (К., 7:41-44,48).
Итак, когда в попавших в рай проснутся чувства сострадания,
человеколюбия, то их тут же заглушат запретом всемилостивого Аллаха.
Более того, "когда они (попавшие в ад. - Л.К.) будут умолять о помощи,
им помогут водою, подобной растопленному металлу, которая будет жечь
лица. Мучительное питье! Томительное место отдохновения!" (18:28).
"Каждый раз, как захотят они выйти из него (ада. - Л.К.), из мучений в
нем, они будут возвращаемы в него: "наслаждайтесь мукою в пламени!"
(22:22). Когда же страдальцы валу предпочтут смерть испытываемым
мучениям, их лишат и смерти. "Они воскликнут: о Малик[В данном случае
слово "Малик" - собственное имя ангела, владычествующего над джаханнам
- геенной, адом. Помимо него в кораническом аду 19 стражей (74:
30-31).], господь твой послал бы нам кончину! Он скажет: вы останетесь
здесь навсегда" (43:77). Но грешники не успокоятся. "И когда они,
связанные одни с другими, им (Маликом. - Л.К.) будут повергнуты в
тесное поместилище, тогда они там будут просить себе уничтожения.
Вдень этот, - учит Коран, - не просите себе однократного уничтожения,
но просите себе многократных уничтожений" (25:14-15). Но в геенне "ему
(виновному пред Аллахом. - Л.К.) ни смерть, ни жизнь" (20:76), "он в
нем (в великом огне) не умрет, но и не будет жить" (87:12-13). "Там, -
возвещает Коран, - они пробудут, пока существуют небеса и
земля[Утверждение, имеющее противоречивые истолкования.], если только
господь не захочет чего-либо особенного: ибо господь твой есть
полновластный совершитель того, что хочет" (11:109).
Таково человеколюбие рассматриваемой нами книги, которую порой и
теперь люди, как следует в ней не разобравшиеся или доверяющие ее
превратным истолкованиям, сознательным искажениям, характеризуют как
произведение последовательного высокого гуманизма.
* * *
Итак, специфические задачи создания книги, якобы передающей
несотворенное "слово Аллаха", было трудно совместить с изложением
истории человечества. И это, естественно, привело к весьма
облегченному, хотя в целом вполне продуманному подбору материала.
Речь в Коране идет прежде всего об арабах и Аравийском
полуострове, а также о том, чем они обязаны Аллаху, его посланникам и
пророкам. В связи с этим изложены и сказания о сотворении Аллахом
мира, небесного свода и Земли, а также об ее благоустройстве, флоре и
фауне. Рассказано также о сотворении ангелов, джиннов и человека,
подчеркнуто при этом, что их главная цель - хвалить Аллаха. А далее с
падением Иблиса и грехопадением первых людей излагаются новые заботы:
посылка посланников и пророков Аллаха к людям, дабы те не сбивались с
"прямого пути", не совращались в многобожие, ширк.
Посланников и особенно пророков, по подсчетам мусульманских
богословов, были тысячи. В Коране их названо 28, начиная с Адама -
первого человека - и кончая последним - Мухаммедом, "печатью
пророков". Но Аллах тут же замечает, по-видимому, своему последнему
посланнику, что "мы посылали посланников до тебя; о некоторых мы
рассказали тебе, о других не рассказывали" (К., 40:78). "К каждому
народу был свой посланник" (10:48). Некоторые из них были
потомственными как "род Имрана"(3:31-32; 66-12).
В вопросе о том, одни ли люди в числе, посланников Аллаха, есть
несогласованность. Так, в суре 22 сказано: "Аллах избирает посланников
из ангелов и из людей" (К., 22:74). А в суре 21 читаем другое. Аллах
говорит своему посланнику: "И до тебя мы посылали только людей,
которым внушали... Мы не наделяли их телом, при котором они не ели бы
пищи, и не были они вечными" (21:7-8).
Для периода возникновения ислама, связанного с необходимостью
постоянного сопротивления арабов агрессивным вторжениям чужеземцев на
их земли, вторжениям не только военным, но и мирным, в том числе и
проповедническим, миссионерским, характерно содержащееся в Коране
напоминание, что "каждый посланник, какого ни посылали мы (Аллах. -
Л.К.), говорил на языке своего народа, для того, чтобы говорить
понятно им" (14:4), то есть тем, к которым он обращался.
Место, отведенное в сурах Корана разным пророкам, неодинаково.
Есть такие, как Йусуф, рассказ о котором занимает целую суру (12), о
других же пророках упоминается лишь вскользь, например об аль-Иасе
(6:86; 38:48)[Г.С. Саблуков под этим именем, которое он
транскрибировал как Альясаг (аль-Ясаг), усматривал праведника и
пророка, соответствующего библейскому Елисею (евр. Елиша).] и
Зу-ль-Кифле - "Обладателе доли" (21:81; 38:48). Название целой суры
тем или другим именем также не всегда показатель того, что она
посвящена именно этому лицу, его жизни, образу. Так, в суре 31 -
"Лукман" это имя названо всего два раза, в 11-ми 12-м аятах, а далее,
до аята 18, с перебоями в аятах 13 и 14, изложено его обращение к
сыну, проникнутое подлинным лиризмом. В суре всего 34 аята, но из них
именно это краткое обращение остается в памяти, неся на себе печать
откровенной исповеди человека, чувства и помыслы которого хотя и
связаны с религией, с необходимостью исполнения предписаний ислама, но
не заглушили искренней любви к сыну, теплых отцовских чувств. Лукмад
хочет воспитать сына человеком мужественным, твердым при выполнении
своего долга, не кичливым, честным и скромным. "О сынок мой! - так
нежно начинает свое обращение Лукман. - Не придавай Аллаху
сотоварищей... Выстаивай молитву, побуждай к благому, удерживай от
запретного и терпи то, что тебя постигло, - ведь это из твердости в
делах. Не криви свою щеку пред людьми и не ходи по земле горделиво.
Поистине, Аллах не любит всяких гордецов, хвастливых! И соразмеряй
свою походку и понижай свой голос: ведь самый неприятный из голосов -
конечно, голос ослов" (К., 31:12, 16-18).
Имя Лукмана известно арабам с доисламских времен, о его таланте,
долголетии и мудрости сложены многочисленные сказания, о нем говорится
в многочисленных произведениях письменной литературы и фольклора, с
его именем связывают многие изречения, пословицы, басни. Он же на
Среднем Востоке и у народов Средней Азии прославлен как искусный
лекарь, целитель, врач - Лукман-хаким. В Коране сказано, что Аллах
"даровал Лукману мудрость" (31:11).
Академик Крачковский в своих примечаниях к переводу Корана
написал, что аяты с именем Лукмана в 31-й суре, "по всей вероятности,
[это-] цитаты с монотеистической обработкой", а аяты "13-14 - вставка
- переход речи к Аллаху. Может быть, раньше [они шли] за 18
стихом..."[Коран. Перевод и комментарии И.Ю. Крачковского, с. 579.].
Главное здесь - в наличии в числе почитаемых в Коране лиц древнего
арабского образа, наделенного мудростью. Это еще одно доказательство
того, что в идейной борьбе, происходившей в период составления этой
книги, в нее были включены рассказы как о сторонниках и защитниках
ислама (безотносительно к тому, имели они исторических прототипов или
нет), так и те персонажи, образы которых являлись признанными и
любимыми в арабских племенах Древней Аравии.
В большинстве других аятов суры "Лукман" - обычные для Корана
мотивы, нет и той непосредственности, искренности, что в обращении
мудреца к своему сыну. Напротив, тут встречаем угрозы и мстительность.
Вот-де не все еще уверовали, "и среди людей есть такой, который
препирается относительно Аллаха... Пусть не печалит тебя его неверие.
К нам (к Аллаху. - Л.К.) их возвращение, и мы сообщим им о том, что
они совершили... Мы дадим им немного попользоваться (свободой,
вольномыслием. - Л.К.), а потом вынудим их к мучительному наказанию"
(К., 31:19, 22-23).
Арабы, жители полуострова, с трех сторон омываемого морями и
океаном, - одни из самых древних моряков, кораблестроителей и
ирригаторов, а также строителей плотин и каналов. Еще в доисламское
время арабские мореплаватели предпринимали далекие плавания, были
известны по всему восточному побережью Африки и на прилегающих
островах, а также по побережьям Персидского залива, Ирана, Индии,
Цейлона, вплоть до Китая, где около 300 года н. э. арабские купцы
образовали торговую колонию в Кантоне. Тогда же арабы вели морскую
торговлю через Цейлон с Суматрой, Индонезией. Торговали рабами,
шелком-сырцом и шелковыми изделиями, золотом, серебром, ценными
породами дерева, пряностями; всемирную славу приобрели вывозившиеся в
больших количествах из Южной Аравии ладан и мирра.
Осложняли и мешали развитию регулярной торговли войны, особенно
те, что велись между крупнейшими державами Ближнего Востока -
Византией и Ираном, каждая из которых стремилась обеспечить себе
господство во всех смежных регионах, в том числе на севере и юге
Аравийского полуострова. Прав современный исследователь Т.А.
Шумовский, заявляя, что "длительные ожесточенные войны на
многострадальной земле Йемена и Хадрамаута создали состояние
постоянной опасности для иноземных судов, заходивших в южноарабские
порты, и для караванов, переправлявших ценные товары из Адена в страны
Средиземноморья. Жизнь купцов и сохранность товаров на территории
беспокойной страны оказывались под угрозой безнаказанного применения
насилия. Портовое хозяйство страдало от перехода власти из рук в руки,
нормальная деятельность всемирно известных портов была парализована.
Коренной принцип здоровых экономических связей между народами,
провозглашенный еще в древней Вавилонии, - безопасность торговых
путей, - оказался нарушенным"[Ахмад ибн Маджид. Книга польз об основах
и правилах морской науки. Арабская морская энциклопедия XV в.
(Введение). М., 1985, т. 1, с. 57.].
Этот процесс еще в середине прошлого века привлек внимание
основоположников марксизма. Ф. Энгельс в письме К. Марксу около 26 мая
1853 года писал: "По поводу великого арабского нашествия, о котором мы
говорили раньше, выясняется, что бедуины, подобно монголам,
периодически совершали нашествия, что Ассирийское и Вавилонское
царства были основаны бедуинскими племенами на том же самом месте, где
впоследствии возник Багдадский халифат... Таким образом, мусульманское
нашествие в значительной степени утрачивает характер чего-то
особенного". И дальше, характеризуя положение у арабов юго-западной
части Аравийского полуострова, Энгельс продолжал: "Там, где арабы жили
оседло, на юго-западе, - они были, видимо, таким же цивилизованным
народом, как египтяне, ассирийцы и т. д.; это доказывают их
архитектурные сооружения. Это также многое объясняет в мусульманском
нашествии"[Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 28, с. 209-210.].
Отвечая Ф. Энгельсу на это письмо, К. Маркс 2 июня 1853 года в
свою очередь указал на важные моменты происходившего процесса и
некоторые общие закономерности. "Между прочим: 1) У всех восточных
племен можно проследить с самого начала истории общее соотношение
между оседлостью одной части их и продолжающимся кочевничеством другой
части. 2) Во времена Мухаммеда торговый путь из Европы в Азию сильно
изменился, и города Аравии, принимавшие ранее большое участие в
торговле с Индией и т. д., находились в торговом отношении в упадке;
это, конечно, также дало толчок"[Там же, с. 214.].
Письмо К. Маркса вскоре же вызвало ответ Ф. Энгельса, детальная
аргументация которого полностью подтверждена современными данными. В
частности, Ф. Энгельс отметил: "Плодородие земли достигалось
искусственным способом, и оно немедленно исчезало, когда оросительная
система приходила в упадок; этим объясняется тот непонятный иначе
факт, что целые области, прежде прекрасно возделанные, теперь
заброшены и пустынны (Пальмира, Петра, развалины в Йемене и ряд
местностей в Египте, Персии и Индостане). Этим объясняется и тот факт,
что достаточно бывало одной опустошительной войны, чтобы обезлюдить
страну и уничтожить ее цивилизацию на сотни лет. К этому же разряду
явлений относится, по моему мнению, и уничтожение южноарабской
торговли в период, предшествующий Мухаммеду, которое ты совершенно
справедливо считаешь одним из важнейших моментов мусульманской
революции. Я недостаточно хорошо знаком с историей торговли шести
первых столетий христианской эры, чтобы быть в состоянии судить,
насколько именно общие, мировые материальные условия заставили
предпочесть торговый путь через Персию к Черному морю и через
Персидский залив в Сирию и Малую Азию торговому пути через Красное
море.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35