Лети, птица, лети…
Как только стемнело, они разбили лагерь под утесом, лишенным всякой растительности. Земля здесь была жесткой и холодной, но Ривен испытывал какое-то странное чувство удовлетворения. Почему-то ему казалось, что с каждым шагом все окружение его обретает реальность и твердость. Здесь не было ни наемников, ни крепостей, ни свирепых чудовищ, — лишь суровые пустынные предгорья и дорога, уводящая Ривена назад, — к тому, чем он был когда-то. Он чувствовал, что может довериться этим суровым гранитным утесам и ледникам, этим угрюмым громадам гор. Здесь он был дома. Как и там — среди пустынных вершин на Скае.
Прошло еще несколько дней. Молчание гор оказалось заразительным. Даже Ратаган был тих и подавлен. С перевязанного липа Байклина не сходило хмурое выражение. Все едва передвигали ноги. Им пришлось вытерпеть многое, и события последних дней подорвали их силы. Но никто не сказал и слова против, когда на второй день их пребывания в доме Квиринуса Ривен заявил, что им пора отправляться в путь. Они словно бы ощутили некий не зависящий от него импульс, который упорно его подгонял. Как если б у них была где-то назначена встреча, на которую нельзя опоздать.
Путники вышли к подножию хребта. Тропа пролегала теперь через отвесные скалы — не холмы предгорий, а настоящие горы — стены гранита; припорошенного снегом. Ветер стих, и были слышны лишь скрежет щебня под ногами и едва различимые крики орлов, что парили в своем мире безбрежного неба.
Быть может, с высоты Гресхорна они увидят Гленбриттл и даже, возможно, море, а за морем — темные утесы Рама с Маком и Эйгом. Может быть, оттуда видны рыбацкие шхуны у Маллейга. И слышны крики чаек.
Здесь снег уже не таял, и чем выше они поднимались в горы, тем глубже становился его покров. К концу дня они брели уже по лодыжку в снегу. Серые тучи по-прежнему закрывали небо, нестерпимый, пробирающий до костей холод, казалось, просто потешался над теми кострами, которые путники разводили, чтобы согреться, и каждую ночь они подолгу не могли заснуть от холода.
Тропа исчезла, и они поднимались теперь прямо по каменистому уклону, стараясь придерживаться гребня кряжа — так было проще набирать высоту. Здесь снова поднялся ветер. Рвал их одежду, обдувал стужей лица, превращая их путь среди покрытых льдом скал в весьма опасное занятие.
На такой высоте не было ничего живого, — только орлы продолжали кружиться в небе, — но все они чувствовали чье-то присутствие: кто-то следил за ними, может быть, даже преследовал их. Наконец, неприятное ощущение это стало настолько сильным, что путешественники вынуждены были ночами то и дело останавливаться и вглядываться в близлежащие склоны и лощины, пытаясь заметить какое-нибудь движение. Не раз они слышали, как осыпаются камни, словно под чьими-то ногами. Хотя, может быть, это был просто ветер.
— Наемники никогда бы не стали преследовать нас на такой высоте, — сказал Байклин. — Какой им от этого прок. — Все согласились, но все равно продолжали настороженно озираться вокруг.
Теперь они шли через пустыню из камня и льда. Здесь не было даже самой жалкой растительности, годной на растопку костра, и по ночам путешественники жались теснее друг к другу, как озябшие дети, пытаясь согреться; ели холодное, вместо воды сосали лед, пока все до единого не застудили горло. Вскоре им начало казаться, что они потеряли даже представление о тепле и уюте и сами превратились в создания гор, — твердые и холодные, как гранит хребтов и вершин, немые, как камень, — а вездесущий ветер лишь придал им форму человека.
Так — в изнурительных переходах — прошли две недели. Путешественники придерживались изогнутого подковой кряжа и в конце концов вышли к горному массиву, над которым возвышался отвесный пик Стэйр — главная вершина Гресхорна. И если действительно в этих горах жили гномы, то согласно преданию, жили они именно здесь, под сенью Алой горы, нависавшей над мрачной бездной, отделявшей ее от земли людей внизу. Много столетий тому назад мирканы использовали это место как наблюдательный пункт и часто встречались с гномами, но все прекратилось с началом чисток. Поговаривали, что Горний народ бежал в горы Гресхорна и нашел приют у каменных людей, как еще называли гномов. Но никто еще не возвратился в Долы, чтобы подтвердить этот слух.
Путники остановились на изломе хребта. Пар их дыхания уносило ветром. Байклин внимательно оглядел горную страну, раскинувшуюся перед ними.
— Мы спустимся по этому склону вон к тому распадку, где протекает ручей. Там и разобьем лагерь. Дорога станет полегче, но нам еще предстоит совершить восхождение — последнее.
Они стояли на вершине хребта, втиснув ноги в расселины камня, чтобы ветер не сбил их, и внимательно изучали ровную, каменистую долину с неглубоким холодным ручьем и каким-то темным кустарником, что цеплялся за мерзлую почву по обеим его берегам.
— Слава Богу, — произнес Ратаган. — Сегодня у нас будут дрова и горячая пища.
— И нужно использовать эту возможность сполна, — отозвался Смуглолицый. — Потому что потом нам уже вряд ли удастся найти что-нибудь, кроме снега и камня. Мы поднимемся слишком высоко.
В тот вечер стемнело раньше обычного. Густые темные тучи окутали вершины гор. Путники молча сидели вокруг костра, прислушиваясь к шуму ветра, который завывал на все лады, предвещая плохую погоду. Рядом тихо журчал ручей.
Ратаган протянул свои больные руки к огню, растопырив пальцы. Глаза его блестели, отражая свет пламени. Он прикрыл веки.
— Как вы думаете, сколько еще нам идти? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — И где вы думаете искать гномов?
Никто не ответил. Байклин выглядел усталым, а взгляд Айсы был каким-то отсутствующим. Даже упорство миркана, похоже, отступило перед утомлением. Ривен носком сапога подтолкнул откатившуюся головешку обратно в костер. Он мог бы сказать им, что он уверен: прежде чем гномы покажутся им, должно что-то произойти, — но прозвучало бы это нелепо и зловеще, и Ривен придержал язык.
И что-то действительно произошло.
Во тьме, за пределами круга света, с грохотом посыпались камни. Темные фигуры возникли как будто из ниоткуда, давя сапогами жесткий, как проволока, кустарник. Остальные, поднимая брызги, ринулись через ручей с другой стороны.
— Тревога, — заорал Ратаган. — Нападение!
В один миг все четверо вскочили на ноги. Усталость словно рукой сняло. В руках засверкало оружие. Ривен вскинул свой меч, который ему подарил Квиринус, Ратаган — позаимствованный взамен потерянного боевой топор, Байклин — короткий клинок, а Айса — окованный в железо посох, который он откопал в арсенале Рим-Армишира. Они встали в круг, спиной к огню, и встретили нападавших.
Те рванулись в атаку — все разом, — скользя на заиндевевшем щебне и поднимая в ручье фонтаны брызг. Байклин убил одного, когда тот, поскользнувшись, упал на берегу под ноги другого. Ратаган выбил у третьего меч и, сбив его наземь, со всего маху ударил его носком сапога. Его товарищ бросился было на помощь, но Ратаган перехватил руку с занесенным мечом и отшвырнул его в темноту, так что тот с размаху ударился головой о валун и затих. Развернувшись, гигант раскроил череп того, который пытался подняться с земли. Боевой его клич звучал как смех, и — как рев торжествующего животного.
Но врагов не убавлялось. Неуловимым движением боевого посоха Айса одним ударом сбил сразу двоих, а когда те упали, с яростью ткнул каждого под ребра острым концом своего оружия. Сквозь шум и лязг битвы прорывались крики отчаяния и клики победы. Глаза Айсы пылали бешенством, и Ривену показалось даже, что миркан напевает себе под нос какую-то песню мщения.
Оскалившееся лицо врага возникло из тьмы прямо перед Ривеном, и рукояти их мечей со звоном сошлись. Ривен отбросил атакующего назад, и тот упал, поскользнувшись на шатком камне. Он вонзил меч ему в шею и увидел, как струей хлынула кровь — ало-черная в пляшущих отблесках пламени костра. Он едва успел выдернуть меч, как перед ним уже стоял другой. Ривен прикрылся мечом, чтобы отразить удар. Ночь прорезал высокий женский крик:
— Сказитель должен остаться живым! Не покалечьте его!
Ривена вдруг охватило нелепое желание рассмеяться, но еще один удар противника — который он успел отбить — не дал ему перевести дух. Свидание началось, но доживет ли он до того, чтоб поглядеть, что будет потом?
Он убил врага не задумываясь. Его тело теперь повиновалось лишь рефлексам, которые сформировались в нем за последние несколько месяцев. Место поверженного врага тут же занял другой.
Тело упало в костер, подняв в воздух вихрь искр, и какое-то время они сражались в этом пылающем фейерверке, пока ветер не унес летящие угольки и не загасил их в снегу. Поле сражения погрузилось во тьму, освещаемую только отблесками клинков, отражающих слабое свечение облаков над горами, да бледными пятнами искаженных от напряжения лиц врагов.
А потом схватка пошла на убыль. Их враги, сыпля проклятия, начали пятиться назад, натыкаясь друг на друга. Визгливый женский голос кричал им, чтобы они остановились и выполнили свою работу, отработали деньги, а иначе они не получат вообще ни гроша. Дикий смех Ратагана разнесся в ночи, ударив в спины бегущих. Айса бросился следом — глаза миркана пылали жаждой крови, — не обращая внимания на приказ Байклина оставаться на месте. Ривен почувствовал, как отвратительный пот страха, выступивший у него на спине, стал вдруг холодным и ожег старые раны. Запах жареного человеческого мяса исходил от растоптанного костра — нестерпимую вонь не мог рассеять даже свежий горный ветер. Айса вернулся назад, волоча за собой бешено отбивающуюся женщину, вцепившуюся в него, словно дикая кошка. Он швырнул ее на землю рядом с костром. Она подняла на них свои пылающие ненавистью глаза. Посох Айсы задел ее правый висок; тоненькая струйка крови медленно стекала с него вниз по шее.
— Миледи Джиннет, — с притворной учтивостью проговорил Байклин, но глаза его при этом переполнились гневом. — Что за встреча в этот прелестный зимний вечер!
В темноте свистел ветер. Ривен почувствовал холодное прикосновение к своему лицу. Он поднял голову, и ощутил хлопья снега на лбу и на губах. Ратаган поднял взгляд к высоким вершинам и долго смотрел на них, не отрываясь.
— Начинается метель, — сказал он.
Поднялся буран. В какие-то считанные минуты снег окутал их клубящимся вихрем, лег толстым слоем на одежду и волосы, налип на ресницы, покрыл белым саваном трупы, валявшиеся вокруг лагеря.
— Так мы не протянем здесь ночь. Нужно найти укрытие! — прокричал Байклин сквозь набирающий силу буран. — Собирайтесь!
— Что делать с ней? — спросил Ратаган, показывая на женщину, сидевшую, скорчившись, на земле рядом с ними, словно дикая кошка, готовящаяся к прыжку.
— Она пойдет с нами. Айса, присмотри за ней!
Они собрали свое снаряжение, разбросанное по всему лагерю, и уложили в вещевые мешки. Во взвихренной тьме почти ничего невозможно было разглядеть. Айса связал руки Джиннет кожаным ремнем и привязал его к своему кушаку. Ривен видел, что, когда она рванулась, миркан обернулся и приставил конец своего посоха к ее горлу. По губам воина скользнула тонкая мрачная улыбка. Рывком он поднял пленницу на ноги.
С трудом они продвигались вперед сквозь разбушевавшуюся метель. Снег хлестал им по лицам, забирался под одежду. Ривен чувствовал только, что они идут в гору, и удивлялся, как это Байклин вообще разбирает, куда идти. Смуглолицый, однако, уверенно вел их вперед сквозь буран — вверх по склону хребта. До Ривена, наконец, дошло, что они поднимаются по хребту в конце горного распадка, который он успел разглядеть до того, как стемнело: по тому самому кряжу, что, свернувшись могучим изгибом хребта дракона, уходил на запад и вел к массиву самых высоких пиков Гресхорна. Вот только где там найти убежище?
Медленно продвигались, они вперед сквозь воющий ветер и снег. Борода и брови Ривена покрылись коркой льда. Его руки замерзли даже в меховых рукавицах, которыми снабдил их Квиринус. Снежный покров стал здесь глубже и доходил до икр. Ноги почти не слушались Ривена, каждый шаг давался с трудом. Он шел, не сводя напряженного взгляда с едва различимой в буране спины Байклина и покрываясь холодным потом от одной только мысли потерять его из виду в этом взвихренном мраке.
Внезапно Байклин что-то закричал и исчез. Ривен бросился вперед и с головой провалился в снег, который намело в расщелину между скал. Он забарахтался беспомощно, но Ратаган протянул ему свою могучую длань и вытащил его на твердую землю. За спиной у него из сугроба торчала голова Байклина, едва различимая сквозь завесу метели.
С секунду Ривен полежал на снегу, переводя дух, а потом присоединился к Ратагану, который пытался бросить Байклину трос. Тот высвободил руку из сугроба, чтобы схватить его, но трос отнесло ветром.
— Нужно привязать что-нибудь тяжелое! — закричал Ривен, пытаясь перекрыть свист ветра. Ратаган кивнул. Из-за льда, покрывавшего коркой лицо гиганта, выражение его невозможно было разобрать. Он с трудом снял рукавицы, засунул их за пазуху овчинного полушубка и непослушными замерзшими пальцами принялся обматывать трос вокруг рукояти своего топора.
Айса присоединился к ним, притащив за собой Джиннет. Как только он остановился, она упала коленями в снег, и Ривен увидел, что ее волосы примерзли к плечам.
— Чертовы лапы! — в ярости заревел Ратаган, пытаясь завязать на веревке узел негнущимися пальцами, потом оставил это бесполезное занятие и принялся хлопать руками себя по бокам.
— Дай мне! — прокричал Ривен. Он сбросил свои рукавицы и стал возиться с тросом, изумляясь тому, что такое незамысловатое действие может доставить столько хлопот.
Сквозь рев бури прорвался еще какой-то посторонний звук. Протяжный вой донесся сквозь свист разъяренного ветра и утонул в снегу. Ривен замер.
— Что это было?
— Завязывай этот паршивый узел! — крикнул Ратаган, вскинув голову и вглядываясь в темноту. — У нас нет времени!
Наконец, Ривен справился с узлом и бросил топор туда, где виднелась на фоне снега голова Байклина, задним числом моля Всевышнего, чтобы тот не разбил ему голову. Ветер снова донес до них жуткий вой. Казалось, что он шел откуда-то снизу, со склона. Но теперь он был громче и ближе.
Байклин уцепился за веревку, и все трое потащили его к себе. Наконец, он оказался рядом с ними, весь облепленный снегом, с посеревшим на холоде лицом.
— Снежный Исполин, — едва шевеля губами, выдохнул он. — Вы слышали?
Ратаган с Ривеном помогли ему подняться, и Байклин стряхнул с себя снег точно так же, как встряхиваются собаки. Крик снова разнесся по ветру, теперь уже — совсем близко. Тот, кто кричал, был где-то слева от них, невидимый за пеленой бурана.
— Он знает, что мы здесь, — сказал Ратаган. — Он идет по нашему следу.
— Господи! — Ривен вдруг вспомнил свой бичфилдский сон, в котором он столкнулся с Исполином среди снегов.
— Идем! — закричал Байклин, разрушив чары оцепенения, сковавшие их. — Нельзя останавливаться! Мы должны двигаться!
Он зашагал вперед, взяв правее и пытаясь пробить тропу в сугробах. Ривен увидел, как на ходу Байклин вытащил свой клинок из ножен. Его собственные пальцы замерзли так, что теперь уже мало на что годились, не говоря уж о том, чтобы сражаться со Снежным Исполином. Он снова спросил себя, а знает ли Байклин, куда он идет.
Похоже, они вышли на северный склон крутого хребта. Ривен чувствовал, что при ходьбе левую ногу приходится поднимать выше, чем правую. Один раз он поскользнулся на льду, засыпанном снегом, и упал на колени. Порыв ветра отшвырнул его в сторону. Почти вслепую Ривен кое-как поднялся на ноги. Ратаган налетел на него сзади. Оба разом крикнули Байклину, чтобы он сбавил ходу и подождал. Тот в нетерпении оглянулся.
Буря разыгралась с новой силой; казалось, вой ветра стал выше на десять октав. Ветер кружил и визжал вокруг них, точно ликующее, помутившиеся рассудком существо, рвал дыхание из горла людей, прижимал их к земле. С вершин и из расселин гор срывались глыбы снега и льда и катились по склонам вниз, превращаясь в лавины. Налетевший заряд пурги сбил путников с ног, они распластались на земле, цепляясь замерзшими пальцами за снег и лед, чтобы их не сорвало со скалы. Ривен почувствовал, как Ратаган схватил один из ремней его вещевого мешка и удержал его, точно якорь. Байклин вцепился в покрытый льдом валун, словно паук, отчаянно льнущий к своей порванной ветром паутине.
Сквозь ветер до них вновь донесся вой, громкий и торжествующий. Теперь — совсем близко. Ривен инстинктивно приподнял голову, но ветер, бьющий колючим снегом в лицо, не дал ему открыть глаз.
Где-то за спиной у него закричала Джиннет.
Ривен вырвался из объятий Ратагана и посмотрел назад, прикрывая глаза рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48