Даже странно, как все живыми остались», — подумал он, но особо церемониться не стал и заговорил прямо:
— Мисс Фаррелл, я сочувствую вашей беде, но факт остается фактом: с места преступления вы забрали главную улику, чем осложнили ведение расследования. Раз вы смогли забрать улику, значит, могли и уничтожить ее часть. Есть подозрение, что именно изъятая вами часть информации и является наиболее важной.
— Я ничего не уничтожала, — запротестовала было Лейси, но ее тут же перебил Джек Риган:
— Вы не имеете права предъявлять обвинения моему клиенту...
Болдуин поднял руку и жестом призвал к тишине. Не обращая никакого внимания на Ригана, он сдержанно произнес:
— Мисс Фаррелл, это ваша версия. А вот что я скажу: человек, известный вам как Кёртис Колдуэлл, — жестокий убийца-наемник. Чтобы предъявить ему обвинение, нам потребуются ваши свидетельские показания, и мы намерены сделать все, чтобы никто не смог этому помешать.
Он выдержал паузу, не отрывая от Лейси глаз.
— Мисс Фаррелл, в моей власти задержать вас как важного свидетеля. Обещаю, приятного будет мало. Круглые сутки за вами будет наблюдать охрана, причем находиться вы будете в специальном месте.
— Как долго это продлится? — спросила Лейси.
— Неизвестно, мисс Фаррелл. В зависимости от того, как скоро удастся арестовать и, с вашей помощью, осудить убийцу. Знаю одно — пока убийца Изабель Уоринг ходит на свободе, ваша жизнь в опасности, и еще знаю, что до сих пор против этого человека еще ни разу не возбуждалось уголовное дело, которое давало бы нам право отправить Саварано под суд.
— И что, я дам против него показания и снова стану свободной? — спросила Лейси.
Она сидела в кабинете прокурора и смотрела Болдуину прямо в глаза, но ей казалось, будто на самом деле в этот момент она сорвалась с трассы и кубарем летит вниз на машине, готовой вот-вот развалиться.
— Нет, — сдержанно ответил Джек Риган.
— Как раз наоборот, — Болдуин посмотрел на них. — У него клаустрофобия. Он пойдет на все, лишь бы не оказаться в тюрьме. Что у нас есть? Мы можем установить его причастность к убийству, а можем заставить его изобличить сообщников, на том условии, что тогда он не попадет под суд. Но до тех пор нам нужно обеспечить вашу, мисс Фаррелл, безопасность.
Он сделал паузу.
— Вам когда-нибудь доводилось слышать о государственной программе по защите свидетелей?
12
В тишине запертого кабинета он снова перечитывал дневник Эмили. Пусть полиция разбирается с теми, чьи имена им известны. Карты в руки. Пусть погоняются за химерой.
Он перевернул страницы другой стороной. Кровь на них давно высохла — наверняка сразу же. Но теперь все равно словно вязла на руках. Он смочил платок водой из кувшина и тщательно вытер руки. Потом он сидел тихо, сжимая и разжимая кулаки — единственный признак волнения.
Лейси Фаррелл уже три месяца нигде не появлялась. Она может быть под охраной как важный свидетель, а может находиться под защитой государственной программы. Вполне возможно, Фаррелл сняла копию дневника и передала ее Джимми Ланди, но в таком случае отчего ей было не снять одну копию для себя?
Вполне могла так и сделать.
Где бы она сейчас ни находилась, наверняка уже догадалась, что если убийство произошло из-за дневника, то значит, в дневнике есть важные записи. Изабель от души наговорилась с Фаррелл. Бог знает, что она ей успела рассказать.
Сэнди Саварано снова пришлось лечь на дно. Он идеально подходил для того, чтобы найти дневник и устранить Изабель Уоринг, но допустил ошибку. Тупейшую ошибку. Он допустил, что Фаррелл увидела и запомнила его, теперь она сможет его опознать. А если его поймают федеральные агенты, опознает однозначно. Более того, он оставил отпечатки пальцев на двери в квартиру Фаррелл, а значит, за ним теперь и взлом квартиры. Саварано скорее все бросит, чем пойдет в тюрьму, размышлял он.
Нужно найти Фаррелл и поручить ее Саварано. Тогда, может быть, он наконец-то почувствует себя в безопасности.
13
У двери маленькой квартиры на Хеннепин-авеню в Миннеаполисе висела табличка с надписью: «Алиса Кэрролл». Для соседей она была привлекательной девушкой, лет двадцати семи — тридцати, замкнутой домохозяйкой.
Лейси знала, что о ней говорят. «Они правы, — подумала она, — я замкнутая». Прошло три месяца, сомнамбулическое состояние сохранялось, только добавилось щемящее чувство одиночества.
«У меня не было выбора», — напоминала она себе бессонными ночами, когда, лежа в полной темноте, вспоминала о том, как ей поручили собрать основные вещи, фотографии родных брать нельзя, веши с инициалами — тоже.
Приезжали Кит с мамой — им хотелось попрощаться. Все относились к поездке как к своего рода отпуску, только вынужденному.
В последний момент мама решила, что обязательно должна поехать с ней.
— Одной, Лейси, ехать тебе нельзя, — утверждала она. — У Кит есть Джей, а у них есть дети. Как ты одна поедешь?
— Ты по детям соскучишься, — ответила ей Лейси, — так что, мам, и не думай.
— Лейси, послушай, Джей готов оплачивать счета за твою квартиру, — сообщила ей Кит.
— Я и сама справлюсь, — на автомате бросила Лейси и тут же поняла, что это пустые слова. С переездом и сменой документов ей придется забыть обо всем, что было раньше: забыть свою прежнюю жизнь, забыть Нью-Йорк. Любой чек, даже подписанный вымышленным именем, можно отследить.
Все произошло быстро, организованно. Два полицейских в форме забрали ее на машине, будто на допрос. Чемоданы спустили в гараж и уложили в фургон без опознавательных знаков. Потом Лейси пересела в бронированную машину, которая доставила ее на «безопасный объект» — ориентационный центр где-то в Вашингтоне.
"Ни дать ни взять «Алиса в Стране чудес», — подумала Лейси. С каждым часом она уезжала все дальше от самой себя. Несколько недель ее тренировал опытный инструктор: обучал новому прошлому. Ее личного прошлого больше не существовало. В ее памяти, конечно же, все сохранилось, но спустя время Лейси уже задавалась вопросом: а не выдумала ли она это «все»? Телефонные звонки по спецсвязи раз в неделю, письма по безопасным каналам — больше ничего. Совсем. Только гнет одиночества.
Настоящей была только ее новая личность. Инструктор подвел ее к зеркалу и сказал:
— Посмотри, Лейси. Видишь эту молодую особу? Все, что, по-твоему, ты знаешь о ней, — неправда. Забудь о ней. Забудь о ней все. Поначалу будет сложно, покажется, будто ты играешь в игру, притворяешься. Еще у Джерри Вейла была песенка про это. Петь не умею, там было что-то вроде:
Притворись, что не видишь ее...
слишком поздно бежать...
посмотри, что за ней...
притворись, что не видишь ее...
Вот тогда Лейси и придумала себе новое имя — в честь Алисы из «Алисы в Стране чудес» и «Алисы в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла.
Ни дать ни взять Алиса.
14
Рик Паркер вышел из лифта здания на углу Пятой авеню и 70-й улицы, и по ушам ему ударил грохот ремонтных работ в соседней с Ланди квартире. «Кого туда наняли, черт побери, — с раздражением подумал Рик, — подрывника-профессионала?»
Небо затянули тучи. Вечером обещали снегопад. Но даже в слабом сером свете в глаза бросалась заброшенность прихожей и гостиной Эмили Ланди.
Рик втянул носом воздух — затхлый, сухой и пыльный. Он включил свет и увидел на всех столах, книжных полках и шкафах толстый слой пыли.
«Хренов управляющий, — ругнулся Рик. — Он обязан был заставить подрядчика перекрыть все щели в ремонтируемом помещении».
Он снял трубку домофона и заорал в нее швейцару: — Скажи этому бездельнику управляющему, чтобы он поднялся сюда. Бегом.
* * *
Грузный, обходительный Тим Пауэрс работал управляющим в доме № 3 по Восточной 70-й улице уже пятнадцать лет. За эти годы он прекрасно усвоил, что крайним в делах между домовладельцами и квартиросъемщиками всегда оказывался управляющий. К вечеру неудачного дня он обычно философски говорил жене: «Если стало слишком жарко, значит, пора делать ноги». За эти годы он научился понимать чувства разгневанных жильцов, жалующихся на слишком медленный лифт, протекающую раковину, сломанный бачок туалета или перепады температуры.
Но, стоя в дверях и выслушивая тираду Рика Паркера, Тим понял, что за все годы общения с разъяренными жильцами он еще никогда не видел такого, почти маниакального бешенства, с которым на него набросился Паркер.
Тим знал, что Паркера нельзя ставить на место. Пусть он всего лишь папенькин хвост, но все равно он Паркер, а Паркерам принадлежит одно из крупнейших агентств недвижимости на Манхэттене.
Рик говорил все громче, его бешенство росло. Он смолк, чтобы перевести дыхание, и Тим попробовал вставить слово:
— Думаю, все это лучше высказать виновнику в лицо.
Он вышел на площадку и стал колотить в соседнюю дверь:
— Чарли, а ну-ка выйди, поговорить нужно.
Дверь резко распахнулась, стук молотка и грохот стали громче. Показался седой мужчина, Чарли Куинн, в джинсах и майке, с рулоном чертежей под мышкой.
— Тим, я занят, — сказал он.
— Подождут твои дела, — сказал Пауэрс. — Я уже говорил, что перед тем, как начинать ремонт, нужно было зашпаклевать все дыры и щели. Мистер Паркер, может, вы лучше сами объясните причину вашего недовольства?
— Теперь, когда полиция наконец-то убралась отсюда, — заорал Паркер, — мы должны продать квартиру. А кто, черт подери, ее купит, когда из-за вашего дурацкого ремонта в ней такой срач творится? Ответ один: никто!
Он оттолкнул Тима, прошел по коридору и вызвал лифт. Когда за его спиной закрылись двери, управляющий и подрядчик молча переглянулись.
— Больной какой-то, — сказал Пауэрс безо всякого выражения, — псих.
— Может, и псих, — тихо произнес Куинн, — только, мне кажется, такой тип может гайки закрутить, мало не покажется. — Он вздохнул. — Тим, предлагаю вызвать уборку. Мы оплатим.
Что-что, а в агентстве пока лучше не показываться — это Рик знал наверняка. Меньше всего сейчас хотелось встречаться с отцом. Рика все еще колотило от злости.
«Как же гадок Нью-Йорк в январе», — подумал он. Рик свернул в Центральный парк и быстро зашагал по беговой дорожке. На него налетел какой-то бегун, и Рик зло бросил ему:
— Смотреть надо!
Бегун спокойно трусил дальше, бросив через плечо:
— Не кипятись, мужик.
"Не кипятись! Непременно, — подумал Рик. — Старик только-только позволил мне снова заняться продажами, как пронырливый детектив опять тут как тут, явился с утра пораньше".
Детектив Слоун задавал старые вопросы на старую тему. В энный раз он спрашивал:
— А вам не приходило в голову позвонить в юридическую контору, представителем которой заявил себя человек, назвавшийся Кёртисом Колдуэллом, и навести о нем справки?
Руки Рика в карманах сжимались в кулаки, когда он вспоминал, как неуклюже прозвучал его ответ:
— Мы давно работаем с юридической конторой «Келлер, Роланд и Смайти». Они располагаются в здании, которое принадлежит нам. У меня не было ни малейшей причины ставить звонок под сомнение.
— А вы не знаете случайно, отчего звонивший был так уверен, что никто не кинется проверять его личность? Насколько мне известно, компания «Паркер и Паркер» придерживается политики сканирования всех своих клиентов на предмет финансовой состоятельности того или иного претендента на покупку квартиры.
У Рика холодок пробежал по спине от воспоминания о том, как посреди разговора в кабинет вдруг неожиданно вошел отец.
— Я уже говорил вам прежде и повторяю еще раз: я понятия не имею о причинах, побудивших убийцу воспользоваться именем нашего хорошего партнера.
Он долбанул ногой по обледенелому куску грязного снега. С чего полиция взяла, будто именно он устроил эту встречу? Почему они заподозрили, что никакого звонка на самом деле не было?
«Нужно было получше историю сочинить, — подумал он, в ярости пиная замерзшую землю. — Теперь уж поздно. Сам кашу заварил, самому и расхлебывать».
15
"Главная идея программы выражается словом «безопасность», — подумала Лейси, садясь за письмо к матери. — Что писать хоть? — задалась она вопросом. — Точно не о погоде. Если написать, что здесь минус десять и снегу однажды навалило целых двадцать шесть дюймов, то сразу станет понятно: я в Миннесоте. Об этом предупреждали.
О работе написать не могу, потому как нет никакой работы. Могу написать, что недавно пришли фальшивая метрика и не менее фальшивая карточка социального страхования, так что теперь я могу заняться поиском работы. Наверно, можно написать о том, что водительские права я уже получила, советником ко мне приставили начальника полиции — помог мне купить подержанную машину.
Мой советник — очень славный малый. У него три дочери школьного возраста.
Нет, последнее предложение нужно вычеркнуть, — подумала она. — Слишком много фактов.
Мой советник — очень славный малый. И поразительно терпеливый. Он помогал мне подобрать мебель для моей новой однокомнатной квартиры.
Слишком много фактов. Уберу «однокомнатной», пусть будет просто «квартиры».
Ты же меня знаешь, меня бесит идеальный подбор вещей, и советник пошел навстречу: мы ездили по распродажам и барахолкам, где мне в конце концов удалось найти очень даже миленькую мебель, по крайней мере, чувствуется индивидуальность. Хотя я дико тоскую по своей «норе», так что передай от меня Джею огромное спасибо за то, что он решил за ней присмотреть.
Кажется, вполне «безопасно», — подумала Лейси, — к тому же я на самом деле искренне благодарна Джею. Но обязательно верну ему все до цента", — поклялась она себе.
Раз в неделю ей разрешили звонить домой — правда, только со специального безопасного телефона. В прошлый раз она расслышала, как Джей торопил Кит.
Тяжко сидеть и ждать звонка по расписанию, с этим не поспоришь. А вот из дома звонить ей не мог никто.
Похоже, выходные у вас выдались на славу, дети повеселились от души. Я так рада, что у Бонни заживает рука. Видимо, лыжная прогулка у мальчиков не удалась. Скажи ребятам, что я совсем сумасшедшая и повезу их на сноуборде кататься, как только вернусь.
Мама, береги себя, прошу тебя. Кажется, вы с Алексом поладили и вам хорошо вместе. Ничего ведь, если он тебя разок заговорит до умопомрачения? Знаешь, мне он нравится, никогда не забуду, как он помогал нам в ту ночь, когда Бонни лежала в хирургическом.
Нежно люблю вас всех. Молитесь, чтобы нашли и арестовали убийцу Изабель Уоринг, чтобы он скорее признал себя виновным и согласился выдать всю шайку, чтобы я могла снова оказаться дома.
Лейси поставила внизу подпись, сложила письмо и засунула его в конверт. Свенсон переправит его по специальному секретному каналу. Письма и редкие телефонные разговоры сглаживали ее одиночество. Но стоило дописать письмо или закончить разговор, как внутри все сжималось, и становилось еще хуже.
«Ну же, — дергала она себя, — хватит жалеть себя. Толку никакого, лишь хуже становится, и, слава богу, праздники закончились».
— Тяжелее всего было пережить праздники, — сказала она вслух и поймала себя на том, что все чаще стала разговаривать сама с собой.
Пытаясь хоть как-то развлечься на Рождество, Лейси пошла на вечернюю мессу в церковь Святого Улафа, названную в честь норвежского короля-воина, который принес в Скандинавию христианство, а потом поужинала в отеле «Полярная Звезда».
Стоило во время мессы хору запеть «Adeste Fidelis», и Лейси вспомнила последнее Рождество, когда отец еще был жив. Из глаз брызнули слезы. Вместе с отцом она тогда ходила на вечернюю службу в церковь Святого Малахия в театральном районе Манхэттена. Мама всегда говорила, что из Джека Фаррелла певец вышел бы куда лучше, чем музыкант. У него и впрямь голос был дивный. Лейси вспомнила, как в ту ночь она смолкла и стала слушать его чистый голос, восхищаясь, сколько душевного тепла он вкладывал в гимн.
Когда пение смолкло, отец шепнул ей на ухо:
— Лейси, послушай, не правда ли, в латыни есть что-то величественное?
С рождественским ужином она справилась в одиночку. Лейси едва сдерживала слезы: где-то там сейчас за одним столом сидят мама, Кит, Джей и ребятишки. Лейси с мамой всегда отправлялись на Рождество к Кит с полными сумками подарков, которые «Санта оставил у порога».
Десятилетний Энди по-прежнему верил в Санта-Клауса. Впрочем, в его возрасте Тодд тоже верил. Но четырехлетняя Бонни оказалась сообразительной. На это Рождество Лейси всем отправила подарки спецпочтой, но ведь это не то... хотелось быть рядом и смотреть, как дети разворачивают свои подарки.
Она притворилась, что ей нравится ужинать в «Полярной Звезде», но не могла не думать о богатом праздничном столе в доме Кит, где в роскошном подсвечнике горят свечи, отражаясь в венецианском стекле.
«Мысли прочь!» — одернула себя Лейси и забросила конверт в ящик стола, откуда его потом заберет Свенсон.
Заняться было нечем, и из нижнего ящика стола Лейси достала свою копию дневника Эмили Ланди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
— Мисс Фаррелл, я сочувствую вашей беде, но факт остается фактом: с места преступления вы забрали главную улику, чем осложнили ведение расследования. Раз вы смогли забрать улику, значит, могли и уничтожить ее часть. Есть подозрение, что именно изъятая вами часть информации и является наиболее важной.
— Я ничего не уничтожала, — запротестовала было Лейси, но ее тут же перебил Джек Риган:
— Вы не имеете права предъявлять обвинения моему клиенту...
Болдуин поднял руку и жестом призвал к тишине. Не обращая никакого внимания на Ригана, он сдержанно произнес:
— Мисс Фаррелл, это ваша версия. А вот что я скажу: человек, известный вам как Кёртис Колдуэлл, — жестокий убийца-наемник. Чтобы предъявить ему обвинение, нам потребуются ваши свидетельские показания, и мы намерены сделать все, чтобы никто не смог этому помешать.
Он выдержал паузу, не отрывая от Лейси глаз.
— Мисс Фаррелл, в моей власти задержать вас как важного свидетеля. Обещаю, приятного будет мало. Круглые сутки за вами будет наблюдать охрана, причем находиться вы будете в специальном месте.
— Как долго это продлится? — спросила Лейси.
— Неизвестно, мисс Фаррелл. В зависимости от того, как скоро удастся арестовать и, с вашей помощью, осудить убийцу. Знаю одно — пока убийца Изабель Уоринг ходит на свободе, ваша жизнь в опасности, и еще знаю, что до сих пор против этого человека еще ни разу не возбуждалось уголовное дело, которое давало бы нам право отправить Саварано под суд.
— И что, я дам против него показания и снова стану свободной? — спросила Лейси.
Она сидела в кабинете прокурора и смотрела Болдуину прямо в глаза, но ей казалось, будто на самом деле в этот момент она сорвалась с трассы и кубарем летит вниз на машине, готовой вот-вот развалиться.
— Нет, — сдержанно ответил Джек Риган.
— Как раз наоборот, — Болдуин посмотрел на них. — У него клаустрофобия. Он пойдет на все, лишь бы не оказаться в тюрьме. Что у нас есть? Мы можем установить его причастность к убийству, а можем заставить его изобличить сообщников, на том условии, что тогда он не попадет под суд. Но до тех пор нам нужно обеспечить вашу, мисс Фаррелл, безопасность.
Он сделал паузу.
— Вам когда-нибудь доводилось слышать о государственной программе по защите свидетелей?
12
В тишине запертого кабинета он снова перечитывал дневник Эмили. Пусть полиция разбирается с теми, чьи имена им известны. Карты в руки. Пусть погоняются за химерой.
Он перевернул страницы другой стороной. Кровь на них давно высохла — наверняка сразу же. Но теперь все равно словно вязла на руках. Он смочил платок водой из кувшина и тщательно вытер руки. Потом он сидел тихо, сжимая и разжимая кулаки — единственный признак волнения.
Лейси Фаррелл уже три месяца нигде не появлялась. Она может быть под охраной как важный свидетель, а может находиться под защитой государственной программы. Вполне возможно, Фаррелл сняла копию дневника и передала ее Джимми Ланди, но в таком случае отчего ей было не снять одну копию для себя?
Вполне могла так и сделать.
Где бы она сейчас ни находилась, наверняка уже догадалась, что если убийство произошло из-за дневника, то значит, в дневнике есть важные записи. Изабель от души наговорилась с Фаррелл. Бог знает, что она ей успела рассказать.
Сэнди Саварано снова пришлось лечь на дно. Он идеально подходил для того, чтобы найти дневник и устранить Изабель Уоринг, но допустил ошибку. Тупейшую ошибку. Он допустил, что Фаррелл увидела и запомнила его, теперь она сможет его опознать. А если его поймают федеральные агенты, опознает однозначно. Более того, он оставил отпечатки пальцев на двери в квартиру Фаррелл, а значит, за ним теперь и взлом квартиры. Саварано скорее все бросит, чем пойдет в тюрьму, размышлял он.
Нужно найти Фаррелл и поручить ее Саварано. Тогда, может быть, он наконец-то почувствует себя в безопасности.
13
У двери маленькой квартиры на Хеннепин-авеню в Миннеаполисе висела табличка с надписью: «Алиса Кэрролл». Для соседей она была привлекательной девушкой, лет двадцати семи — тридцати, замкнутой домохозяйкой.
Лейси знала, что о ней говорят. «Они правы, — подумала она, — я замкнутая». Прошло три месяца, сомнамбулическое состояние сохранялось, только добавилось щемящее чувство одиночества.
«У меня не было выбора», — напоминала она себе бессонными ночами, когда, лежа в полной темноте, вспоминала о том, как ей поручили собрать основные вещи, фотографии родных брать нельзя, веши с инициалами — тоже.
Приезжали Кит с мамой — им хотелось попрощаться. Все относились к поездке как к своего рода отпуску, только вынужденному.
В последний момент мама решила, что обязательно должна поехать с ней.
— Одной, Лейси, ехать тебе нельзя, — утверждала она. — У Кит есть Джей, а у них есть дети. Как ты одна поедешь?
— Ты по детям соскучишься, — ответила ей Лейси, — так что, мам, и не думай.
— Лейси, послушай, Джей готов оплачивать счета за твою квартиру, — сообщила ей Кит.
— Я и сама справлюсь, — на автомате бросила Лейси и тут же поняла, что это пустые слова. С переездом и сменой документов ей придется забыть обо всем, что было раньше: забыть свою прежнюю жизнь, забыть Нью-Йорк. Любой чек, даже подписанный вымышленным именем, можно отследить.
Все произошло быстро, организованно. Два полицейских в форме забрали ее на машине, будто на допрос. Чемоданы спустили в гараж и уложили в фургон без опознавательных знаков. Потом Лейси пересела в бронированную машину, которая доставила ее на «безопасный объект» — ориентационный центр где-то в Вашингтоне.
"Ни дать ни взять «Алиса в Стране чудес», — подумала Лейси. С каждым часом она уезжала все дальше от самой себя. Несколько недель ее тренировал опытный инструктор: обучал новому прошлому. Ее личного прошлого больше не существовало. В ее памяти, конечно же, все сохранилось, но спустя время Лейси уже задавалась вопросом: а не выдумала ли она это «все»? Телефонные звонки по спецсвязи раз в неделю, письма по безопасным каналам — больше ничего. Совсем. Только гнет одиночества.
Настоящей была только ее новая личность. Инструктор подвел ее к зеркалу и сказал:
— Посмотри, Лейси. Видишь эту молодую особу? Все, что, по-твоему, ты знаешь о ней, — неправда. Забудь о ней. Забудь о ней все. Поначалу будет сложно, покажется, будто ты играешь в игру, притворяешься. Еще у Джерри Вейла была песенка про это. Петь не умею, там было что-то вроде:
Притворись, что не видишь ее...
слишком поздно бежать...
посмотри, что за ней...
притворись, что не видишь ее...
Вот тогда Лейси и придумала себе новое имя — в честь Алисы из «Алисы в Стране чудес» и «Алисы в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла.
Ни дать ни взять Алиса.
14
Рик Паркер вышел из лифта здания на углу Пятой авеню и 70-й улицы, и по ушам ему ударил грохот ремонтных работ в соседней с Ланди квартире. «Кого туда наняли, черт побери, — с раздражением подумал Рик, — подрывника-профессионала?»
Небо затянули тучи. Вечером обещали снегопад. Но даже в слабом сером свете в глаза бросалась заброшенность прихожей и гостиной Эмили Ланди.
Рик втянул носом воздух — затхлый, сухой и пыльный. Он включил свет и увидел на всех столах, книжных полках и шкафах толстый слой пыли.
«Хренов управляющий, — ругнулся Рик. — Он обязан был заставить подрядчика перекрыть все щели в ремонтируемом помещении».
Он снял трубку домофона и заорал в нее швейцару: — Скажи этому бездельнику управляющему, чтобы он поднялся сюда. Бегом.
* * *
Грузный, обходительный Тим Пауэрс работал управляющим в доме № 3 по Восточной 70-й улице уже пятнадцать лет. За эти годы он прекрасно усвоил, что крайним в делах между домовладельцами и квартиросъемщиками всегда оказывался управляющий. К вечеру неудачного дня он обычно философски говорил жене: «Если стало слишком жарко, значит, пора делать ноги». За эти годы он научился понимать чувства разгневанных жильцов, жалующихся на слишком медленный лифт, протекающую раковину, сломанный бачок туалета или перепады температуры.
Но, стоя в дверях и выслушивая тираду Рика Паркера, Тим понял, что за все годы общения с разъяренными жильцами он еще никогда не видел такого, почти маниакального бешенства, с которым на него набросился Паркер.
Тим знал, что Паркера нельзя ставить на место. Пусть он всего лишь папенькин хвост, но все равно он Паркер, а Паркерам принадлежит одно из крупнейших агентств недвижимости на Манхэттене.
Рик говорил все громче, его бешенство росло. Он смолк, чтобы перевести дыхание, и Тим попробовал вставить слово:
— Думаю, все это лучше высказать виновнику в лицо.
Он вышел на площадку и стал колотить в соседнюю дверь:
— Чарли, а ну-ка выйди, поговорить нужно.
Дверь резко распахнулась, стук молотка и грохот стали громче. Показался седой мужчина, Чарли Куинн, в джинсах и майке, с рулоном чертежей под мышкой.
— Тим, я занят, — сказал он.
— Подождут твои дела, — сказал Пауэрс. — Я уже говорил, что перед тем, как начинать ремонт, нужно было зашпаклевать все дыры и щели. Мистер Паркер, может, вы лучше сами объясните причину вашего недовольства?
— Теперь, когда полиция наконец-то убралась отсюда, — заорал Паркер, — мы должны продать квартиру. А кто, черт подери, ее купит, когда из-за вашего дурацкого ремонта в ней такой срач творится? Ответ один: никто!
Он оттолкнул Тима, прошел по коридору и вызвал лифт. Когда за его спиной закрылись двери, управляющий и подрядчик молча переглянулись.
— Больной какой-то, — сказал Пауэрс безо всякого выражения, — псих.
— Может, и псих, — тихо произнес Куинн, — только, мне кажется, такой тип может гайки закрутить, мало не покажется. — Он вздохнул. — Тим, предлагаю вызвать уборку. Мы оплатим.
Что-что, а в агентстве пока лучше не показываться — это Рик знал наверняка. Меньше всего сейчас хотелось встречаться с отцом. Рика все еще колотило от злости.
«Как же гадок Нью-Йорк в январе», — подумал он. Рик свернул в Центральный парк и быстро зашагал по беговой дорожке. На него налетел какой-то бегун, и Рик зло бросил ему:
— Смотреть надо!
Бегун спокойно трусил дальше, бросив через плечо:
— Не кипятись, мужик.
"Не кипятись! Непременно, — подумал Рик. — Старик только-только позволил мне снова заняться продажами, как пронырливый детектив опять тут как тут, явился с утра пораньше".
Детектив Слоун задавал старые вопросы на старую тему. В энный раз он спрашивал:
— А вам не приходило в голову позвонить в юридическую контору, представителем которой заявил себя человек, назвавшийся Кёртисом Колдуэллом, и навести о нем справки?
Руки Рика в карманах сжимались в кулаки, когда он вспоминал, как неуклюже прозвучал его ответ:
— Мы давно работаем с юридической конторой «Келлер, Роланд и Смайти». Они располагаются в здании, которое принадлежит нам. У меня не было ни малейшей причины ставить звонок под сомнение.
— А вы не знаете случайно, отчего звонивший был так уверен, что никто не кинется проверять его личность? Насколько мне известно, компания «Паркер и Паркер» придерживается политики сканирования всех своих клиентов на предмет финансовой состоятельности того или иного претендента на покупку квартиры.
У Рика холодок пробежал по спине от воспоминания о том, как посреди разговора в кабинет вдруг неожиданно вошел отец.
— Я уже говорил вам прежде и повторяю еще раз: я понятия не имею о причинах, побудивших убийцу воспользоваться именем нашего хорошего партнера.
Он долбанул ногой по обледенелому куску грязного снега. С чего полиция взяла, будто именно он устроил эту встречу? Почему они заподозрили, что никакого звонка на самом деле не было?
«Нужно было получше историю сочинить, — подумал он, в ярости пиная замерзшую землю. — Теперь уж поздно. Сам кашу заварил, самому и расхлебывать».
15
"Главная идея программы выражается словом «безопасность», — подумала Лейси, садясь за письмо к матери. — Что писать хоть? — задалась она вопросом. — Точно не о погоде. Если написать, что здесь минус десять и снегу однажды навалило целых двадцать шесть дюймов, то сразу станет понятно: я в Миннесоте. Об этом предупреждали.
О работе написать не могу, потому как нет никакой работы. Могу написать, что недавно пришли фальшивая метрика и не менее фальшивая карточка социального страхования, так что теперь я могу заняться поиском работы. Наверно, можно написать о том, что водительские права я уже получила, советником ко мне приставили начальника полиции — помог мне купить подержанную машину.
Мой советник — очень славный малый. У него три дочери школьного возраста.
Нет, последнее предложение нужно вычеркнуть, — подумала она. — Слишком много фактов.
Мой советник — очень славный малый. И поразительно терпеливый. Он помогал мне подобрать мебель для моей новой однокомнатной квартиры.
Слишком много фактов. Уберу «однокомнатной», пусть будет просто «квартиры».
Ты же меня знаешь, меня бесит идеальный подбор вещей, и советник пошел навстречу: мы ездили по распродажам и барахолкам, где мне в конце концов удалось найти очень даже миленькую мебель, по крайней мере, чувствуется индивидуальность. Хотя я дико тоскую по своей «норе», так что передай от меня Джею огромное спасибо за то, что он решил за ней присмотреть.
Кажется, вполне «безопасно», — подумала Лейси, — к тому же я на самом деле искренне благодарна Джею. Но обязательно верну ему все до цента", — поклялась она себе.
Раз в неделю ей разрешили звонить домой — правда, только со специального безопасного телефона. В прошлый раз она расслышала, как Джей торопил Кит.
Тяжко сидеть и ждать звонка по расписанию, с этим не поспоришь. А вот из дома звонить ей не мог никто.
Похоже, выходные у вас выдались на славу, дети повеселились от души. Я так рада, что у Бонни заживает рука. Видимо, лыжная прогулка у мальчиков не удалась. Скажи ребятам, что я совсем сумасшедшая и повезу их на сноуборде кататься, как только вернусь.
Мама, береги себя, прошу тебя. Кажется, вы с Алексом поладили и вам хорошо вместе. Ничего ведь, если он тебя разок заговорит до умопомрачения? Знаешь, мне он нравится, никогда не забуду, как он помогал нам в ту ночь, когда Бонни лежала в хирургическом.
Нежно люблю вас всех. Молитесь, чтобы нашли и арестовали убийцу Изабель Уоринг, чтобы он скорее признал себя виновным и согласился выдать всю шайку, чтобы я могла снова оказаться дома.
Лейси поставила внизу подпись, сложила письмо и засунула его в конверт. Свенсон переправит его по специальному секретному каналу. Письма и редкие телефонные разговоры сглаживали ее одиночество. Но стоило дописать письмо или закончить разговор, как внутри все сжималось, и становилось еще хуже.
«Ну же, — дергала она себя, — хватит жалеть себя. Толку никакого, лишь хуже становится, и, слава богу, праздники закончились».
— Тяжелее всего было пережить праздники, — сказала она вслух и поймала себя на том, что все чаще стала разговаривать сама с собой.
Пытаясь хоть как-то развлечься на Рождество, Лейси пошла на вечернюю мессу в церковь Святого Улафа, названную в честь норвежского короля-воина, который принес в Скандинавию христианство, а потом поужинала в отеле «Полярная Звезда».
Стоило во время мессы хору запеть «Adeste Fidelis», и Лейси вспомнила последнее Рождество, когда отец еще был жив. Из глаз брызнули слезы. Вместе с отцом она тогда ходила на вечернюю службу в церковь Святого Малахия в театральном районе Манхэттена. Мама всегда говорила, что из Джека Фаррелла певец вышел бы куда лучше, чем музыкант. У него и впрямь голос был дивный. Лейси вспомнила, как в ту ночь она смолкла и стала слушать его чистый голос, восхищаясь, сколько душевного тепла он вкладывал в гимн.
Когда пение смолкло, отец шепнул ей на ухо:
— Лейси, послушай, не правда ли, в латыни есть что-то величественное?
С рождественским ужином она справилась в одиночку. Лейси едва сдерживала слезы: где-то там сейчас за одним столом сидят мама, Кит, Джей и ребятишки. Лейси с мамой всегда отправлялись на Рождество к Кит с полными сумками подарков, которые «Санта оставил у порога».
Десятилетний Энди по-прежнему верил в Санта-Клауса. Впрочем, в его возрасте Тодд тоже верил. Но четырехлетняя Бонни оказалась сообразительной. На это Рождество Лейси всем отправила подарки спецпочтой, но ведь это не то... хотелось быть рядом и смотреть, как дети разворачивают свои подарки.
Она притворилась, что ей нравится ужинать в «Полярной Звезде», но не могла не думать о богатом праздничном столе в доме Кит, где в роскошном подсвечнике горят свечи, отражаясь в венецианском стекле.
«Мысли прочь!» — одернула себя Лейси и забросила конверт в ящик стола, откуда его потом заберет Свенсон.
Заняться было нечем, и из нижнего ящика стола Лейси достала свою копию дневника Эмили Ланди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24