— Ты меня удивляешь, майор, — сказал спокойно Трофимов. — До сих пор не можешь смириться с тем фактом, что мы поумнее тебя и твоих суперсолдат?
— Суперсолдат?! — Я чуть не подпрыгнул. — Сергей Николаевич! Вы знаете о суперсолдатах?!
— Конечно! — хмыкнул Трофимов. — Один из них перед тобой, — и он указал на Федулова автоматом.
— А кто же тогда «Блуждающие огни»?! — воскликнул Колчин.
— Это люди Федулова нас так называют.
— Ничего не понимаю! — помотал я головой. — Разве суперсолдаты и «Блуждающие огни» — это не одно и то же?
— Как видишь, нет. Кстати, что у тебя в подсумке, майор? — демонстративно спросил Трофимов.
— Ничего!
— Давай сюда. — И, не дожидаясь, пока Федулов раскачается, Трофимов сам расстегнул подсумок и вытащил коробочку, по виду медицинскую аптечку.
— И что это? — заинтересовался Колчин.
Трофимов не ответил.
Перед нами на взлетку вырулил небольшой самолет. На таких обычно катаются наши олигархи.
— Полетаем сейчас! — Трофимов достал фонарь и несколько раз замысловато мигнул самолету.
Машина затормозила возле нас. Трап откинулся, и под прицелом трофимовского автомата мы влезли внутрь. В салоне никого не было.
Трофимов убрал трап, задраил дверь. Машина тут же пошла на взлет.
— Кто тебе сказал, что я собираюсь уходить из аэропорта? — спросил с усмешкой Трофимов Федулова. — Мы лучше полетаем. И знаешь, куда мы летим?
Александр Петрович демонстративно уставился в иллюминатор.
— Никак не хочет признать свое тупоумие, — весело прокомментировал Трофимов и пошел в кабину пилотов.
— Погодите! Сергей Николаевич! Расскажите о Вике! — окликнул я.
— Она жива, все нормально, — бросил Трофимов на ходу. — Кстати, стюардесс не будет, питания тоже, — и он закрыл за собой дверь.
Мы посмотрели на Федулова. Тот по-прежнему безотрывно сверлил глазами темноту за бортом.
Я подсел к Колчину:
— Кажется, нам пора пересмотреть теорию о «Блуждающих огнях».
— Я тоже малость запутался, — признался Сашка.
— Итак, «Блуждающие огни» — это не суперсолдаты пограничников. Так?
Колчин кивнул:
— И женщина, которая передала тебе документы, имела в виду совсем другое подразделение.
— Суперсолдаты — получается, Федулов и его подчиненные. Возможно, та маневренная группа, что пришла на заставу с рюкзаками, — тоже из них, — продолжил я. — Сын той женщины служил вместе с ними. И теперь мы знаем, что «Блуждающие огни» никакого отношения к погранслужбе не имеют.
— Кто же тогда «огни»? — Колчин задумчиво почесал подбородок.
— Думаю, скоро узнаем.
— Тащишься? — неожиданно спросил Колчин.
— Ты о чем?
— О Вике.
— Еще как!
— Даст Бог, скоро ее увидишь… Один Федулов недоволен.
Майор услышал свою фамилию, отлепился от окна, посмотрел на нас устало и снова вперился в небо.
— А это тот самый Трофимов, что приходил к тебе домой, под видом эфэсбэшника? — уточнил Сашка.
— И который расфигачил их оперов на Лубянке, — подтвердил я. — И скорее всего, он же со своими подельниками расстрелял отряд ФСБ, когда опергруппа госбезопасности пришла ко мне домой ставить «жучки».
— И тот самый, который напал на редакцию и похитил Вику со своими товарищами и пострелял, на фиг, еще один отряд эфэсбэшников, — продолжил Сашка.
— А ведь не похож на головореза, — заметил я.
— А все маньяки не похожи на маньяков.
— Хорошо, с этим более-менее разобрались. Но кто такие суперсолдаты? И почему они воюют с «огнями»? Что притащила в рюкзаках маневренная группа и потом отбили «Блуждающие огни»?
— А ты у него спроси, — Колчин кивнул на Федулова.
— Потом спрошу. Когда прилетим и этот товарищ придет в себя.
— Потом мы и у Трофимова можем спросить, когда прилетим. Он нам охотнее обо всем расскажет.
Глава 26
До Таджикистана около четырех часов лету.
Не знаю, сколько мы провели в дороге. Как-то незаметно все задремали… И пропустили самое интересное. Проснулись мы от сильных толчков. Самолет тряхнуло, словно он получил пинка. Потом его бросило еще раз.
В салон влетел Трофимов:
— Просыпайтесь, господа! — Он кинул нам парашютные ранцы.
— И этот туда же! — воскликнул Колчин.
— Надевайте! — железным голосом приказал Трофимов. — Нас подбили! Мы горим!
— Что такое! — вскинулся я. — Как подбили?!
— Некогда! Надевайте! — Трофимов указал на ранцы.
Тут все сорвались, как в горячке. Принялись лихорадочно прилаживать за плечами ранцы.
— Но мы никогда не прыгали с парашютом! — напомнил я.
— Раньше надо было учиться! Прыгаешь, считаешь до десяти, дергаешь вот за это… кольцо это… и купол раскрывается. Если что — спрашивайте, я буду лететь рядом.
— Оч-чень мило с вашей стороны!
Федулов безропотно надел ранец и встал вместе с нами возле люка.
Самолету снова наподдали. Мы попадали на пол.
Трофимов вскочил. Крутанул аварийную рукоятку и долбанул по двери ногой. Ее с треском сорвало с петель, и она исчезла в небесной бездне. В салон ворвался вихрь. Мы опять повалились на пол.
Из кабины выскочили двое пилотов.
— Больше предупреждений не будет! — заорали они и сиганули за борт.
— Приготовиться! — взвился голосом Трофимов. — Я — первый! Журналисты за мной! Федулов замыкает!
И он кинулся в пустоту. Мы с Колчиным зажмурились и прыгнули следом.
Меня закрутило бешеным волчком. В ушах свистело и рвало. Лицо размазывало под напором ветра. Не знаю, сколько времени прошло, только я вдруг вспомнил, что неплохо бы дернуть за кольцо. Я открыл глаза. Меня по-прежнему швыряло и крутило, как гуманитарный мешок картошки. Насколько это возможно, я постарался увидеть, что делают мои спутники. Мелькнул чей-то раскрывающийся купол. Ага! Ну и я дернул кольцо. Над головой сильно хлопнуло, как из ружья, и неведомая сила потащила меня за шиворот вверх.
Как только болтанка и верчение прекратились, я попытался глазами отыскать самолет. Его нигде не было. Даже инверсионного следа. Зато погода стояла чудная. Намного лучше, чем в Чечне.
Оглядевшись, я насчитал пять куполов. Мой был шестым. Значит, все в порядке. Все целы.
Внизу медленно проступали очертания гор.
«Приехали! Слазьте, ваше благородие! — сказал мне внутренний голос — гнусавый и неприятный. — Мало того, что ты абсолютно не знаешь, как приземляться в ровном поле, так тут тебе предлагается сразу сесть задницей на остроконечный пик. Замечательно!»
«Заткнись!» — сказал я внутреннему голосу.
Из своей журналисткой практики я усвоил одно. Если ты попал в незнакомую ситуацию и не знаешь, что делать, то разуй глазки и посмотри, как поступают твои более опытные товарищи. И делай то же, что и они.
Одни из куполов стал съезжать по небу куда-то вбок. И все остальные последовали за ним. Понаблюдав за фигуркой, я тоже потянул стропы на себя, и мой купол понес меня следом за группой.
Отлично. Первый маневр удался.
Купола вынесло в широкое ущелье. Внизу маячили зеленым светом мягкие полянки, сверкала речка, топорщились опасные для всех парашютистов деревья. Глядя на маневры со стропами, я усиленно копировал движения. И ведь все же кое-как с божьей помощью приземлился!
Земля больно вдарила по ногам. Я кувыркнулся, пролетел вперед. Сила инерции еще раз швырнула меня через голову, и я распластался на земле. Сверху меня бережно прикрыл парашютный шелк. Тело к выносу готово!
— Никогда не стану парашютистом! — послышался голос Колчина. — Не хочу, не буду!
Жив, значит.
— Эй! Ты как? — С меня стащили парашютный шелк, и замаячило сверху лицо Трофимова.
— Нормально. — Я сел и огляделся. — Только ногами сильно ударился.
— Так пружинить надо! Дурилка газетная. Ни фига вас в редакции не учат!
— Вообще-то это не мое дело, с парашютом прыгать.
— Ну и оставался бы в самолете, — весело ответил Трофимов и пошел куда-то.
Я отыскал глазами майора Федулова. Тот изображал из себя саму Смерть — с бледным, заостренным лицом недвижно сидел на земле и всматривался в четвертое измерение.
Приковылял Колчин и сел рядом.
— Впервые в жизни прыгал из горящего самолета и ничего себе не сломал!
— Добрый знак!
— Будет о чем детям не рассказывать, чтобы не брали дурных примеров с отца.
Трофимов снова очутился рядом.
— Все в порядке? Идти можете? Никто ничего не сломал?
— А куда теперь? — спросил я.
— Сейчас определимся, — ответил Трофимов загадочно и пошел к двум пилотам на совещание.
Изредка ветерок приносил нам обрывки их совещания. Колчин внимательно слушал.
— Тот же самый язык, что мы слышали на заставе, — определил он.
— Значит, они и есть «Блуждающие огни», — сказал я удовлетворенно. — А мы еще живы. И это радует. Хочется петь.
— Спой, — хохотнул Сашка.
А мне что! Я затянул:
— Я приду и тебе обойму! Если я не погибну в бою!
Троица оглянулась на меня.
— Жизни радуется! — пояснил Сашка.
И они снова ушли в свои разговоры.
Федулов, прислонясь к камню, сидел не шелохнувшись.
— Такое ощущение, что он умирает, — сказал я Колчину.
— Да уж. Всего минуту назад он был более живым, — оценил тот позу Александра Петровича.
— Может, он все же разбился?
— Не смеши меня! Федулов из спецназа погранвойск! Такие если и разбиваются, то не раньше, чем по ним танком проедутся.
Я пошел к «Блуждающим огням»:
— С Федуловым что-то не так.
Трофимов достал аптечку, отобранную у майора на аэродроме, вытащил оттуда ампулу с красной жидкостью, собрал маленький шприц, наполнил его из ампулы и передал мне:
— На, вколи ему. Через минуту будет как новенький.
— Что это? Наркотик?
— Потом, потом! — отмахнулся Трофимов.
— Где мы хотя бы?
— В Таджикистане.
Я пошел к Федулову:
— Александр Петрович, я вколю?
Он чуть заметно кивнул:
— Можешь через одежду.
Я вколол шприц сквозь рукав камуфляжной куртки. Через несколько секунд Федулов ожил, повертел головой и сел.
— Как самочувствие?
— Хреново, — не стал он приукрашивать.
— Что в шприце?
— Лекарство.
— Понятно. Могу еще чем-нибудь помочь?
— Воды бы.
— Сейчас принесу, если найду.
Мы с Колчиным показали группе Трофимова, что идем к реке.
Они покивали и снова склонились — чудить над картами.
На ущелье навалилась жара. Сверкали остроконечные шапки, бликала сквозь ветки кустов и деревьев бурливая речка.
Мы остановились на берегу и как зачарованные смотрели на поток.
— Искупаться бы, — предложил Колчин.
— Унесет, на фиг.
Мы набрали воду во фляги, которые всегда приторочены к поясу журналиста и наполнены, как правило, спиртом. Пошли поить Федулова.
Трофимов с командой уже вовсю щебетал о чем-то по рации.
Мы дали напиться Федулову. В смысле, попить.
Теперь он выглядел много лучше, чем полчаса назад.
— Какие наши дела? — спросил я, подойдя к Трофимову.
— Лучше, чем мы ожидали. Скоро будем дома.
— Вот как?.. А нам ведь надо о многом с вами поговорить.
Трофимов ухмыльнулся:
— Думаю, что мы можем удовлетворить любопытство друг друга. Но не раньше, чем доберемся до базы.
Пеший путь по горам может понравиться разве что закоренелым идиотам. Если сегодня мне кто-нибудь предложит прогуляться в туристическом благолепии по красивым горным перевалам, я такому человеку сразу голову оторву. Ничего худшего в своей жизни не встречал.
Солнце палило нещадно. Уже через минуту подъёма пот — градом. Ноги то и дело проваливались в какие-то расщелины. В некоторых местах надо было подтягиваться чуть ли не на пальцах и втаскивать себя на каменные валуны. Но больше всего злило, что мы не знали, как долго нам придется идти.
Трофимов несколько раз пытался объяснить нам расстояние, но это оказалось бесполезным. Его группа и майор Федулов не испытывали никаких неудобств, поскольку сами были настоящими горцами. И сколько пройдет горец, столько раз придется умереть неподготовленному человеку. Как, например, мог Трофимов сказать нам о расстоянии? Он говорил: надо подняться вот на ту вершину, которая карябала гряду облаков, там мы выйдем на хорошую дорогу под сорок градусов вверх. По ней еще пару километров. Для него это, может быть, детский маршрут, а нам эту дорогу надо преодолевать всю жизнь. Хорошо еще, что при нас нет рюкзаков. Когда я спросил, почему мы не пошли по ущелью, мне объяснили, что через пару километров наше путешествие закончилось бы пленом.
На вершине меня и Колчина поджидало счастье. Единственное счастье, которое выпало нам за всю эту долгую историю с «Блуждающими огнями». В каменной нише возле дороги стояла парочка свежих, откормленных ишаков. Мы с Сашкой смотрели на животных с таким же восхищением, как в Москве смотрят на «мерседесы» и «роллс-ройсы».
Ишачьи спины, куда мы тотчас взгромоздились, казались нам мягче самого мягкого сиденья. В висках уже давно стучало от давления, ноги протестующе гудели. Я возблагодарил Бога, что он придумал такое животное и дал человеку его приручить.
Дальнейший путь припоминается смутно. Нас просто привязали к ишакам, и мы ехали, поминутно проваливаясь от жары и усталости в горячечный сон.
* * *
Очнулся я вечером, возле костра, одновременно с Колчиным. Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись. Такие лица надо в цирке показывать за деньги.
— Добрый вечер, герои! — весело окликнул от костра Трофимов.
На вертеле сочилась от пузыриков жира чья-то упитанная тушка. От нее шел дивный запах.
Колчин поискал глазами, нашел Федулова, с облегчением воскликнул:
— Вот вы где, Александр Петрович! А кого ж мы тогда жарим?
Шутка понравилась всем, кроме Федулова. Он криво ухмыльнулся, всем своим видом показывая, что обязательно это припомнит при случае.
— Барашка поймали, — пояснил Трофимов.
— Руками? — удивился я.
— Ну, это ты нам льстишь! Автоматом!.. Эх! Что бы вы без нас делали, журналисты?!
— Честно? — спросил я.
— Давай.
— Если бы не вы, то и я, и Сашка, и Вика были бы сейчас дома. Пили бы коньяк.
— Это верно, — согласился Трофимов. — Полагаю, настало время представиться, что ли…
Трофимов представил нас с Сашкой своим спутникам. Потом настала очередь «Блуждающих огней».
— Меня зовут не Трофимов, а Зайкири Аль Мухаммад. Можно просто Зак. Моих спутников можете звать Вуртан и Шумер.
Они приподнялись. И мы пожали друг другу руки.
— А это, — Зак показал рукой на Федулова, — суперсолдат, пограничник Александр Петрович Друзин.
— Ничего себе! — Я аж подскочил. — Разве он не…?
— Нет, майор — его настоящее звание, — уточнил Зак-Трофимов. — Но вот служит он в так называемой экспериментальной воинской части. Называется она «Рубин». И фамилию себе взял другую — Федулов.
— «Рубин»? Впервые слышу, — сказал я.
— Нет, не впервые. Об этой части ты как раз и читал документы. Мы их потом у вас умыкнули. И теперь готовы вернуть.
Я посмотрел на Федулова-Друзина. Тот уставился в огонь и никак не реагировал на разоблачения.
Шумер проверил барашка. Готово! Стал отрезать куски мяса. Мы жевали с таким удовольствием, точно сидели где-нибудь в ресторане на Тверской. Я сказал об этом вслух.
— Ты лучше, чем в этом ресторане, сидишь, — сказал Шумер. — Под нами две тысячи пятьсот метров высоты. Шикарная природа кругом. Такого в Москве не встретишь.
— Да уж. То-то, я смотрю, мне трудновато дышать.
— Это с непривычки, — подбодрил Вуртан.
— А вы, кстати, очень хорошо говорите по-русски. Только иногда употребляете обороты из литературной классики, — заметил я. — Сегодня в России так не говорят. По внешнему виду тоже не скажешь с точностью, что вы с Востока… Это вас называют «Блуждающими огнями»?
— Нас, — подтвердил Зак. — Только мы называем себя по-другому.
Колчин слушал во все уши и смотрел во все глаза.
— Мы называем себя исмаилиты.
— Я так и знал! — треснул Сашка кулаком по ладони. — То-то, я смотрю, знакомое что-то, но никак не мог понять! Вернее, никак не мог вспомнить!
— Да, — кивнул Шумер. — Мы не часто появляемся на людях.
— Но когда появляетесь, то хрен потом забудешь, — сказал я. — Давайте по порядку. Это вы разгромили заставу?
— Мы. Только сначала отряд «Рубина» под командованием Друзина разграбил еще один из наших храмов. Видели рюкзаки у них? Там лежало награбленное. «Рубиновцы» решили поживиться за счет наших святынь.
— Да, Александр Петрович? — спросил я.
Федулов-Друзин промолчал. То ли в знак согласия, то ли просто промолчал.
— Мы приехали в Москву, Леша… Мы там оказались по воле Друзина. Мы никому не хотели причинить вреда. Мы живем высоко в горах и не часто спускаемся вниз.
— Хорошо, а откуда такое знание языков? Внешность?
— Мы когда-то учились в ваших университетах. Еще в советское время. И с Москвой мы знакомы не хуже, чем с этими горами. В горных кишлаках, даже при советской власти, один паспорт выдавался на пятерых человек. Так что выдать себя за таджика и уехать в Москву учиться — для нас никогда не было проблемой. Наши дети и сейчас учатся в московских университетах. Некоторые вступают потом даже в какую-нибудь службу на мелкую должность. Получают профессию. Только никто, естественно, не знает о том, что они исмаилиты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33