А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Должно быть, это очень вкусно.
– Наоборот, мне говорили, что ничего особенного в этом нет. Вкус здесь роли не играет. То, чего ищут люди, заказывающие фугу, - это вполне законные наркотические ощущения. Смысл заключается в том, чтобы не избавляться от токсина полностью, а оставлять его как раз достаточно, чтобы вызвать у обедающего чувство легкой эйфории. Легкое опьянение, легкое ощущение онемелости вокруг рта, словно вы только что побывали у дантиста.
Поэтому многие испытывают эту онемелость и теплое покалывание. Примерно сто человек в год умирают. Что же происходит между этими двумя состояниями? Ведь должно же быть какое-то промежуточное состояние, верно?
Раздался писк пейджера.
– Извините, лейтенант, меня кто-то разыскивает.
Последовала короткая пауза, во время которой доктор сделал звонок по другому телефону. Потом его голос опять возник в трубке:
– Где я остановился?
– Между онемелостью и смертью.
– Точно. Между онемелостью и смертью люди впадают в кому и – обратите внимание – их увозят в больницу и объявляют мертвыми. Все это время они находятся в полном сознании. Они слышат, их умственные способности не теряют остроты, они даже могут видеть, если кто-то откроет им глаза. Но они не могут шевельнуть ни единым мускулом, не могут говорить, не могут даже дернуть веком. Внешне они производят полное впечатление покойников. Иногда все кончается тем, что их хоронят заживо.
На Гаити фугу не едят, но эта рыба входит в состав некоего сложного яда. Яда, который изготовляют местные колдуны, или бокоры, и который известен в народе как яд зомби. Другими словами, вещество, которое превращает людей в зомби. Точный состав в разных местах бывает различным, но в него всегда включают тот или иной вид фугу. Другими словами, этот яд содержит тетродотоксин. Если рецепт соблюден точно, результатом является полное подобие смерти. Это первая стадия.
Вторая стадия – это похороны, которые обычно назначаются быстро. Третья стадия – эксгумация; как правило, в ту же ночь. Четвертая стадия – введение противоядия, содержащего datura stramonum. Нет никаких свидетельства того, что datura или любой другой компонент этого предполагаемого противоядия действительно нейтрализует действие тетродотоксина. Но datura крайне психоактивна. Она вызывает состояние психического бреда, приводящее к потере ориентации и полной потере памяти. На Гаити datura зовется в народе concombre zombi - огурец зомби.
Спинелли снова замолчал. Он шагнул к двери. Рубен слышал, как он шепотом заговорил с кем-то. Через секунду доктор вернулся.
– Лейтенант, мне нужно идти. Если вы выберете время, чтобы подъехать ко мне, я соберу для вас кое-какие материалы. И дам вам номер телефона моего друга.
– Доктор, прежде чем вы уйдете: вы пытаетесь сказать мне, что, по вашему мнению, Филиуса Нарсиса превратили в зомби?
– Я предоставлю вам самому делать выводы на этот счет, лейтенант. Я просто сообщил вам некоторые основные факты. Вы можете плести из них все, что вам будем угодно. Дайте знать моей секретарше, если вы решите подъехать. Я постараюсь выкроить для вас время.
Линия замолчала. Рубен положил трубку и закрыл глаза. То, что началось как простое дело об убийствах, быстро превращалось в какую-то охоту за призраками. Он не верил в призраков. Еще каких-нибудь пять минут назад он не верил в зомби. Час назад Анжелина рассказала ему о разговоре с человеком, которого в последний раз перед этим видела в больничной палате, где его у нее на глазах объявили умершим. А теперь врач с ученой степенью говорил ему, что это, возможно, не было галлюцинацией.
Он снова снял трубку.
15
Дэнни Кохен прибыл в 8:30 с двумя полицейскими, О'Рурком и Григоровичем: Рубен ввел их в курс дела, пока брился.
– Ты ей веришь?
– Я верю, что она что-то видела.
– Она могла просто заново переживать свое первоначальное открытие, сублимируя его посредством оживления своего мертвого приятеля. Что-нибудь вроде трансференции.
Кохен учился в колледже, даже писал работу по психологии. Он воображал себя большим специалистом.
– Послушай, Дэнни, она очень умная леди. Ей многое пришлось пережить, и, может быть, ее начали посещать всякие видения, только я так не думаю.
– Она утверждает, что он действительно заговорил с ней?
Рубен кивнул. Анжелина все еще спала.
– А она сказала тебе, что он говорил? Он не открыл ей глаза на мир по ту сторону или еще что-нибудь, а?
– Кончай треп, Дэнни. Что-то напугало ее. Ты был там вчера ночью, когда мы открыли этот гроб. Она ничего об этом не знала. Поэтому вполне возможно, что кто-то мог перевезти его назад в квартиру. Может быть, какая-нибудь шутка.
– Ты рассказал ей, что мы обнаружили?
Рубен положил станок и ополоснул лицо.
– А как ты думаешь, Дэнни? Ты думаешь, мне доставит удовольствие рассказать вдове, что я только что ездил эксгумировать одного из ее друзей? – Его начинали раздражать вопросы Дэнни.
– О'кей, о'кей. Не нужно принимать это так близко к сердцу. Так что же, по ее словам, он ей рассказал?
– Она говорит, что он не знал, кто он такой, как попал туда, кто его привез. Ее он не узнал, на свое имя не реагировал. Он был вроде...
– Зомби? Ты это пытаешься мне сказать? Ты собираешься включить это в своей отчет? Кончай, Рубен, пора тебе поумнеть. Она явно не теряла времени, пичкая тебя всей этой вудуистской ерундой.
– Присядь, Дэнни.
– Зачем садиться? Нам нужно бежать. Спасать Нью-Йорк от зомби.
– Сядь и слушай.
Садиться было некуда, кроме унитаза. Дэнни опустил крышку и сел.
– После того как я позвонил тебе, Дэнни, я набрал номер одного человека, которого зовут Спинелли. Джо Спинелли. Он является консультантом-гематологом в больнице лонг-айлендского колледжа. Я говорил тебе о нем вчера – это тот самый парень, который обнаружил тетродотоксин в теле Нарсиса.
– Верно, было такое.
– О'кей. Я рассказал Спинелли, что произошло: Нарсис пропал, есть люди, которые считают, что видели его живым. Мне было нужно мнение медика. Какое-то объяснение тому, как это могло случиться, что-то, что не выглядело бы в отчете полной бессмыслицей.
– Ну и что же он тебе ответил? Этот тетродотоксин дает человеку неземную силу или еще что-нибудь?
– Не надо умничать, Дэнни. Ты лучше посиди и послушай, что я от него узнал.
Рубен передал Кохену содержание разговора со Спинелли. Произведенный эффект доставил ему глубокое удовлетворение. Впервые за все двадцать лет, что он его знал, Дэнни Кохен лишился дара речи. Когда слова наконец вернулись к нему, его поведение изменилось радикально.
– Так ты полагаешь, он все еще там? Просто сидит и ждет, когда кто-то придет поговорить с ним?
– Не знаю, Дэнни. Не сказать, чтобы я имел большой опыт по части таких дел. Анжелина упомянула, что кто-то снова поднимал пол в гостиной. По вполне понятным причинам она не стала проверять, что там может быть такое.
– Думаешь, там есть еще?
Рубен пожал плечами:
– Еще трупы? Надеюсь, что нет. Одна вещь меня тем не менее тревожит. Анжелина сказала мне, что наша печать на двери была нетронутой, когда она пришла туда. Другого входа в квартиру нет. Так как же Нарсис проник внутрь? Он, может быть, и зомби, но пусть я буду проклят, если он прошел через стену.
– Думаю, нам следует туда наведаться. Ты готов?
– Конечно, поехали.
Дэнни вышел вслед за Рубеном в гостиную, где их ждали О'Рурк и Григорович. Уходя, Дэнни кивнул головой в сторону спальни для гостей:
– Анжелина, а? Налаживаешь контакты с аборигенами, Рубен?
– Брось, Дэнни. Эта женщина вдова. А до вчерашней ночи была еще и девственницей, но давай не будем в это углубляться. Некоторые вещи Дэнни Кохены этого мира никогда не будут способны понять.
Уже у входной двери Дэнни повернулся к Рубену:
– Эй, я только что сообразил, что у тебя не так. Куда подевались твои фотографии? Те, на которых Бабби и все остальные?
Рубен не ответил.
* * *
Рубен вошел первым, Дэнни – за ним следом. Они знали друг друга с раннего детства, когда вместе ходили в йешиву Баис Иаков. Их первое воспоминание друг о друге было связано с кулачной дракой перед школой за два дня до Йом Киппурпа. Ни тот ни другой уже не помнили, из-за чего она началась или чем закончилась, не помнили они и того, как стали друзьями впоследствии. Они вместе окончили среднюю школу и расстались, только когда Дэнни поступил в Нью-йоркский университет. Потом Дэнни тоже стал полицейским. Три года назад его направили в отдел Рубена, и большую часть этого времени они проработали как напарники.
Рубен ощутил холод, едва только переступил порог. Печать была сорвана именно так, как рассказывала Анжелина, и сама дверь была приоткрыта. Дэнни вошел следом, негромко насвистывая. Песенка из «Охотников за привидениями»! Иногда Рубену казалось, что чувствительности в Дэнни столько же, сколько в мешке с картофелем.
– Жутковато как-то, а, Рубен? И холодно тоже. Помнишь тот эпизод в «Изгоняющем дьявола», когда вся комната покрывается инеем?
– Кончай, Дэнни, это не смешно.
– Ладно, просто мне никогда раньше не приходилось иметь дело с загробной стороной жизни.
– Тебе и сейчас не придется иметь с ней дела. Послушай, Дэнни. – Рубен повернулся и в упор посмотрел на друга. – Шутка есть шутка, о'кей? Но ты помнишь, что мы обнаружили здесь в последний раз. Это было не смешно, и сегодня смешно тоже не будет.
– Но зомби, Рубен...
– Отвянь, Дэнни.
Дэнни открыл рот, бросил еще один взгляд на лицо Рубена и снова его закрыл. В конце концов, может быть, Рубен и прав. Может быть, все это действительно было не смешно. И здесь было холодно.
Полицейские О'Рурк и Григорович все еще стояли на площадке перед дверью. Ни тот ни другой еще ни разу не были в этой квартире, но многое о ней слышали. Перед тем как перешагнуть порог, О'Рурк тайком перекрестился. Григорович жалел, что так плотно позавтракал.
Рубен включил свет в коридоре. Дверь в гостиную была приоткрыта: Анжелина не захлопнула ее за собой. В комнате теснились тени. Ему показалось, что холод исходит именно оттуда, или это просто его воображение работало с перегрузкой?
– Закройте дверь, – распорядился он. – Я не хочу, чтобы соседи совали сюда свой нос.
– Ты думаешь, существует такая вероятность?
– Дэнни, люди – придурки. Соседи – это придурки с окнами. Из твоей квартиры исходит странный запах, ты о чем-то повздорил со своей подружкой – они хотят знать, что происходит. Жильцам этого дома известно, что в квартире "А" происходит что-то крупное. А им никто не сказал, что именно. Но им до нервного зуда хочется это знать.
– О'кей. Ладно, давай кончать с этим делом.
Рубен сделал несколько шагов к двери в гостиную.
Внезапно он остановился и поднял руку. Он осторожно потянул носом.
– Ты чувствуешь какой-нибудь запах, Дэнни?
Дэнни наморщил нос:
– Нет, не чу... Погоди-ка. – Он еще раз принюхался. – О черт, Рубен. Ты не думаешь, что...
Рубен подошел к двери и толчком распахнул ее. Портьеры были задернуты, и комната была погружена в темноту. Рубен пошарил рукой по стене и нащупал выключатель. Он щелкнул им. Комната наполнилась тусклым светом. Половые доски были отодраны в одном месте, открывая зияющую дыру. Снизу тянуло холодом. И вместе с холодным воздухом в комнату проникал чуть уловимый тошнотворный запах, незнакомый и тревожащий.
16
Анжелина проснулась в густом мареве, словно в утро перед грозой. Ее разум был одурманен, все чувства перекосились как-то. Целых полминуты она не могла сообразить, где находится и как сюда попала. Затем память нахлынула потоком несвязных картин и обрывков: Рик с разорванным, изрезанным ртом; их оскверненная квартира; Филиус, безумный и испуганный в их кресле-качалке; длинные пальцы Рубена, нежно касающиеся ее груди; рыбки, бьющиеся на мокром ковре; теплая кровь, стекающая по ее бедрам. Она тупо села на кровати, ощущая саднящую боль внутри.
Она была все еще голой под теплыми простынями. С ощущением чуда она пробежалась руками по своему телу, словно впервые открывая его для себя. Куда подевался Рубен?
– Рубен! – позвала она. – Рубен!
Ответа не последовало. Она выбралась из постели и нашла серое кимоно, наброшенное на стул. Оно было ей великовато, но она накинула его, закатав рукава.
Квартира была пуста. Анжелина посмотрела на часы: 9:00. Она сообразила, что он, наверное, отправился к ней на квартиру, чтобы проверить эту историю с Филиусом. Конечно же, Филиус стал зомби, это было очевидно.
Она выпила кофе на кухне, как и раньше. Обрывки фотографий так и лежали там, где они оставили их этим утром. К ним прилипли пятна засохшей крови. Она не знала, радоваться ей или стыдиться. Как это Рик любил выражаться? «Я отдаю предпочтение непроникающему сексу». Конечно, это не распространялось на его студенток. В них он проникал достаточно часто, – по крайней мере, так он ей говорил.
После завтрака она вернулась к себе в комнату и оделась. Снаружи ветер все так же завывал, нещадно хлеща новый день, чтобы привести его к покорности. Улицы забросало всяким мусором. По тротуару, спотыкаясь и покачиваясь, как слепой, бежал ребенок в капюшоне. Машина вильнула в сторону, объехав большую ветку, лежавшую поперек дороги. Тощая собака протрусила мимо, уныло обнюхивая кучи гниющих отбросов. Исковерканный мир, полный исковерканных снов.
«Интересно, – подумала Анжелина, – как продвигаются дела с похоронами». Ей следует позвонить Мэри-Джо Квигли в университет Лонг-Айленда или спросить у Рубена имя распорядителя на похоронах. Или, может быть, нет. Может быть, просто оставить все, как есть: пусть они и дальше занимаются всем этим сами, пусть похоронят его где-нибудь, все его друзья, родственники и студентки. Где-нибудь подальше от глаз, чтобы соблюсти приличия.
Прежде всего, однако, ей необходимо раздобыть какую-то свежую одежду и туалетные принадлежности. Нужно было попросить Рубена захватить из квартиры приготовленный ею чемодан. Может быть, у нее еще будет сегодня возможность поговорить с ним об этом. А пока что она могла бы купить что-нибудь в городе.
Она вызвала такси. Через четверть часа, когда машина появилась, Анжелина выбежала к ней, захлопнув за собой дверь. Ветер ударил ей прямо в лицо, и она нагнула голову, преодолевая его напор на пути к автомобилю. Она не заметила человека, внимательно наблюдавшего за ней с порога дома на другой стороне улицы.
* * *
Она вернулась в квартиру в двенадцатом часу и выгрузила все покупки в своей спальне. В своей спальне, не его. Она не воображала, что эта единственная ночь что-то изменит, и не думала, чтобы у Рубена тоже могли появиться какие-то особые мысли. Белый еврей-полицейский, да вы смеетесь! Как будто одного несчастья в лице Рика не было достаточно женщине на всю жизнь?
Она нашла объемистый пластиковый пакет для мусора и набила его обрывками фотографий, которые собрала с пола и со стола на кухне. Раз начав, она принялась наводить порядок и в остальных комнатах. Анжелина слышала о том, что еврейские мужчины ищут себе женщин, которые будут выполнять в их доме роль мамочки. Рубену Абрамсу лучше сразу оставить подобные мысли.
Закончив с уборкой, она сделала себе чашку растворимого кофе без кофеина и выпила ее с ломтиками рулета с джемом, которые купила в городе. Еда для детишек, но именно такой она и чувствовала себя сегодня: маленькой девочкой в желтом платьице. Маленькая Анжелина на колене у папы – она сидела там так изящно, выглядела так скромно, и ветер шелестел ветвями и играл ее юбкой. Высоко в воздухе он пролетал, высоко-высоко.
В двенадцать раздался телефонный звонок.
– Алло, могу я поговорить с лейтенантом Абрам-сом? – Женщина, бруклинский выговор. Голос показался ей знакомым.
– Извините, его сейчас нет.
– О. В участке его тоже нет. Дежурный сержант сказал, что он, вероятно, дома. Хорошо, я перезвоню попозже.
– Может быть, я могу ему что-нибудь передать? Кто это говорит?
– О'кей. Меня зовут Мэри-Джо Квигли, я секретарь факультета в... Извините, погодите-ка. Это вы, миссис Хаммел?
Так... Маленькая мисс Куриные Мозги, заквашивающая молочко себе на творожок и простоквашку.
– Добрый день, мисс Квигли. Я не узнала ваш голос.
– Я не предполагала... – Неловкая пауза. – Вы находитесь под защитой полиции, или что?
– Что-то в этом роде. Как поживаете, мисс Квигли?
– Я пыталась связаться с вами. Никто не мог мне сказать, где вас найти. Я не ожидала...
– Все в порядке. Я не очень хотела быть среди людей в эти дни.
– Я понимаю, Анжелина. Вы позволите мне называть вас Анжелиной? Не могу даже выразить вам, как я сожалею... о профессоре Хаммеле. Звери, их нужно всех передушить. Я говорю совершенно серьезно. Электрический стул – слишком легкая смерть для этих типов. Нужно заставить их мучиться.
– И что же это за типы, мисс Квигли?
– Вы сами знаете. Дегенераты. Негры, латиноамериканцы. Я слышала, они изуродовали его. Это подло. Звери, как их еще называть, этих людей, которые способны на такое?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46