Его дед
был известным траппером и торговцем пушниной в начале 1800-х. Дед Станни
исходил тут все, от Маритайма до Бангора и Дерри, иногда забирался очень
далеко на юг, доходя даже до Сковхегана; скупал шкуры, по крайней мере, я
так слышал. Он раз езжал в большом фургоне, крытом кожей, словно
странствующий лекарь. На этом фургоне он исколесил всю округу, а будучи
настоящим христианином, он проповедовал о Воскрешении Христа, даже когда
напивался (так говорил Станни, а он любил поговорить про своего деда), но
он носил и индейские амулеты, потому что верил, что все индейцы (не важно,
какому племени они принадлежат) - часть единого большого племени..,
потерянного племени сынов Израилевых, если верить Библии. Он говорил, что
все индейцы связаны с Адом, и их магия работает, потому что они в чем-то
христиане, а к колдовству пришли странным, проклятым путем. Дед Станни
торговал с Микмаками, заключал с ними сделки, когда большая часть трапперов
и торговцев уже ушла на запад. Он платил индейцам мало, и поэтому, как
говорил Станни, держал Библию возле сердца, но Микмакам нравилось слушать
его речи о святых. Говорил он от чистого сердца и проповедовал в этих краях
еще до того, как тут появились зверобой и дровосеки.
Джад замолчал. Луис терпеливо ждал.
- Микмаки рассказали деду Станни Б. о земле, где раньше они хоронили
своих мертвых, но уже тогда там не хоронили, потому что Вакиньян дал земле
скиснуть, и не только там, на Маленьком Болоте Бога, да и во всей округе.
Истории о Вакиньяне в те дни можно было услышать по всему северу. Эти
истории очень напоминали некоторые из историй раннего христианства... Норма
отругала бы меня, как богохульника, если бы услышала то, о чем мы тут
говорим, Луис... Иногда, если зима длинная и суровая, а есть нечего,
индейцы севера шли в такие места умирать или.., делать что-то еще...
- Каннибализм?
Джад пожал плечами.
- Может быть. Может быть, они выбирают того, кто постарше, и свежуют.
Тогда на некоторое время у них есть тушеное мясо. А история, которую они
расскажут белым, будет звучать примерно так: "Вакиньян прошел через нашу
деревню или стоянку, и пока мы спали забрал тех, кто проспал. А потом
Вакиньян дал нам мяса".
Луис кивнул.
- Говорят, Дьявол точно так и поступает.
- Да. Я и сам догадывался, что Микмаки каннибалы... Потом они хоронили
обглоданные кости одного или двух соплеменников, может, и десятка, а может,
дюжины в той земле.
- А потом решили, что земля скисла? - пробормотал Луис.
- Значит, Станни Б. завернул на конюшню раздавить бутылочку, - сказал
Джад, - хоть она уже и была наполовину пустой. Его дед, может, даже и
миллион скопил, к тому времени как помер.., так люди говорили.., а у Станни
Б. ничего не было - пустым отребьем он был. Он спросил меня, кто меня
обидел, и я все ему рассказал. Посмотрев, как я завываю, он сказал, что
дело можно поправить, если я храбрый и сам захочу все поправить. Я ответил
ему: что он может сделать, если ничего не может сделать ветеринар. "Не
ветеринар я, и ничего такого не знаю, - сказал мне Станни, - но я знаю, как
помочь твоему псу, парень. Сейчас ты иди домой и скажи отцу, пусть положит
пса в мешок из-под зерна, но только сам его не хорони ни в коем случае! Ты
должен будешь оттащить его на Хладбище Домашних Любимцев и оставить там в
тени большого бурелома. Потом ты возвращайся домой, а его оставь там".
Когда я спросил, что хорошего будет в этом, Станни сказал, что я должен
буду не спать ночью, а когда он кинет камнем в окно, вылезти из дома... "Я
приду в полночь, мальчик, так что, если ты забудешь о Станни Б. и уснешь,
Станни Б. забудет о тебе, и ты можешь распрощаться со своим псом. Он
отправится прямо в Ад!"
Джад посмотрел на Луиса и закурил следующую сигарету.
- Я все сделал, как велел Станни. Когда я вернулся, отец сказал, что
пристрелил пса, чтобы тот не мучился. Мне даже ничего не пришлось говорить
насчет Хладбища. Мой отец сам спросил меня, хочу ли я похоронить Спота там.
Я ответил, что согласен. Так что, положив пса в мешок из-под зерна, я
потащил его на Хладбище. Отец спросил меня, не нужно ли мне помочь. Я
ответил: нет, потому что помнил о словах Станни. Я не спал всю ночь - мне
показалось целую вечность. Знаете, как для детей тянется время в таких
случаях. Мне уже казалось, что вот-вот и наступит утро, а часы пробили
десять, потом одиннадцать. Пару раз я засыпал, но каждый раз неожиданно
просыпался. Такое ощущение было, словно кто-то встряхивает меня и говорит:
"Просыпайся, Джад! Просыпайся!" Словно что-то хотело, чтобы я не
заснул.
Брови Луиса поползли вверх, а Джад пожал плечами.
- Когда часы внизу пробили одиннадцать, я поднялся и одетым сел на
кровать. В окне светила луна. Дальше... Часы внизу пробили полночь, потом
час ночи, а Станни так и не было. Забыл он обо мне этот проклятый пьяница.
Так я решил, и уже готов бы, раздеться, когда два камешка звякнули о
стекло. Черт побери еще чуть-чуть и они разбили бы его. Стекло треснуло, но
я заметил это только утром, а моя мать узнала в начале зимы, когда
поинтересовалась, почему у меня в комнате так холодно. Так что я первым
делом подбежал к окну и открыл его. Оно заскрипело, задребезжало - но это
был единственный путь выбраться из дому, если хочешь погулять после
полуночи.
Луис рассмеялся, хоть и помнил, как сам в возрасте десяти лет в темное
время суток пытался выбраться из дому. Он твердо был уверен, что ночью
окно, которое никогда не скрипело днем, заскрипит.
- Я шумел так, что мои должны были бы решить, что лезут грабители, но
я был совершенно спокоен. Я слышал, как мой отец занимается своими делами в
спальне на первом этаже. Выглянув, я увидел Станни Б., стоящего на дороге и
глядящего вверх, качающегося, словно дул сильный ветер, хотя не было даже
легкого дуновения ветерка. Не думал я, что он придет, Луис. Кроме того, он
был в той стадии опьянения, когда бодрствуешь, и ничто тебя не заботит. И
тут он мне закричал, только мне показалось, что сам он считает, что шепчет:
"Давай, спускайся, или мне нужно забраться к тебе туда?" "Ш-ш!" - прошипел
я, до смерти боясь, что мой отец выйдет на веранду посмотреть, кто там
кричит. Тогда он устроил бы мне хорошую жизнь. "Что ты говоришь?" - спросил
Станни еще громче, чем раньше. Если бы мои родители в это время высунулись
из дома, Луис, мне был бы конец. Но они находились в спальне, где теперь
спим мы с Нормой. Ее окна выходят на реку.
- Ты быстро спустился? - спросил Луис. - Еще пива, Джад? - Он уже
выпил бутылки на две больше обычного, но, казалось, все в порядке, правда,
разговор получался каким-то натянутым.
- Знаю, ты понял меня, - сказал Джад и зажег новую сигарету. Он
подождал, пока Луис не вернулся на свое место. - Нет, я не посмел
спуститься по лестнице. Ведь пришлось бы пройти мимо спальни родителей. Я
прополз по шпалерам плюща, перебирая руками, так быстро, как только мог.
Неожиданно испугался. Тебе я могу сказать: в ту ночь я больше боялся отца
чем предстоящего путешествия со Станни Б. на Хладбище Домашних Любимцев.
Джад раздавил свою сигарету.
- Мы пошли туда вдвоем, и я решил, что Станни Б. должно быть, упал
дюжину раз, и еще будет падать не раз, прежде чем мы доберемся до Хладбища.
Но он шел все дальше и дальше и не падал: судя по запаху он до отказа был
накачан кукурузной водкой. Один раз остановившись, он стал ругаться так,
словно ему член в горло запихали. И еше у него с собой была кирка и лопата.
Когда мы пришли на Хладбище, я думал, он швырнет мне кирку и лопату, а сам
станет смотреть, как я копаю яму. На самом деле оказалось, что он немного
протрезвел. Он велел мне идти дальше через бурелом, дальше в лес, где есть
еще одно кладбище. Я посмотрел на Станни, который едва стоял на ногах, и на
бурелом, а потом заявил: "Вы не сможете забраться туда, Станни Б., вы себе
шею свернете". А он ответил: "Ни ты, ни я шеи не сломаем. Я смогу туда
залезть да еще прихвачу мешок с твоим псом". Он стал карабкаться на бурелом
быстро, словно шел по ровному месту. Даже вниз, под ноги, не смотрел, а
Спота волочил за собой, хоть Спот, должно быть, футов тридцать пять весил,
если не больше. Луис. А на следующий день у меня все болело и ломило все
мускулы. А как ты чувствовал себя сегодня утром? - Луис не стал ничего
отвечать, только кивнул. - Мы шли и шли, - продолжал Джад. - Мне казалось,
что мы будем идти бесконечно. Лес в те дни был гуще. Множество птиц пело
среди деревьев, теперь ты уже такого не услышишь. Животные шныряли вокруг,
скорее всего олени, но это могли быть и лоси, и медведи и рыси. Когда
перебрались через бурелом, я сам поволок Спота. Через некоторое время у
меня появилась мысль, что старый Станни Б. давно сбежал, а я иду следом за
индейцем. Вот он сейчас как повернется, и я увижу его насмешливые черные
глаза, лицо с характерными чертами Микмаков; почувствую отвратительный
запах от длинных волос. А у индейца будет томагавк, сделанный из куска
сланца и рябиновой ветви, к которой сланец будет привязан сыромятными
ремнями. Индеец схватит меня за горло и одним ударом снимет с меня
скальп.., одним махом со всего черепа. Станни больше не падал и не
качался. Он легко шел вперед, высоко подняв голову, словно его вела вперед
какая-то высшая идея. Но когда мы подошли к краю Маленького Болота Бога, и
он повернулся, я увидел, что все в порядке, это Станни Б., а не
какой-нибудь индеец. Не качался же Станни и не падал потому, что был
напуган. Испуган так, что протрезвел. Он рассказал мне кое-что из того, что
я говорил вам прошлой ночью...о тенях и огнях Святого Эльма, и о том, что я
не должен обращать внимания на то, что вижу или слышу... "Главное, -
об яснил он, - ничего не говорить, раз оно с тобой". Потом мы пошли через
болото. И я ничего не видел. Я не хотел рассказывать тебе об этом, но я был
там всего раз пять после того, как мне исполнилось десять лет, и я никогда
не видел ничего похожего на огни или на то, о чем я тебе говорил. Да, видно
и не увижу ничего такого, Луис, потому что мое путешествие в место, где
хоронили Микмаки, в этот раз было последним.
"Почему я сижу здесь и слушаю все это?" - едва ли не вслух спросил
себя Луис.., "три банки пива сделали его разговорчивым, но только говорил
он в основном для себя. Я не должен тут сидеть и, развесив уши, слушать
историю про старого пьяницу и индейское кладбище, о духе Вакиньяна и
домашних любимцах, которые сами по себе возвращаются к жизни? Во Имя
Господа, кот был просто оглушен, вот и все. Машина сбила его и оглушила.. -
не большое дело. А все остальное - старческие небылицы".
Но все было не так, и Луис это знал, и три бутылки пива не могли
излечить его от этого, да и тридцать три не смогли бы.
Черч был мертвым - это одно. Он жив сейчас - это другое; теперь он
изменился, стал совсем иным - это третье. Что-то случилось. Джад вернул
долг, который, как он считал.., но с медицинской точки зрения похороны в
той земле, где хоронили Микмаки, возможно, не такое уж хорошее лечение. И
Луис теперь видел что-то в глазах Джада, подсказавшее ему то, что старик
сам об этом знает. Луис подумал о том, что видел... или думал, что
видел... в глазах Джада прошлым вечером. Что-то веселое и задорное.
Подумав, Луис вспомнил, что решение взять Луиса и кота Элли на ночную
прогулку, словно и не принадлежало Джаду.
"Если не его это решение, тогда чье?" - мысленно спросил Луис. И не
найдя ответа, Луис отмел прочь неприятный вопрос.
- Я похоронил Спота и построил пирамидку из камней, - вяло продолжал
Джад. - Пока я это делал, Станни Б. уснул. Я тряс его черт знает сколько
времени, пытаясь поднять.. - но к тому времени, как мы спустились по этим
сорока четырем ступенькам...
- Ступеней было сорок пять, - пробормотал Луис. Джад кивнул.
- Да, конечно. Ты прав. Сорок пять. К тому времени, как мы спустились,
он шел так же ровно, словно снова чего-то сильно опасался. Мы прошли через
болото, лес, бурелом и, перейдя через дорогу, оказались у моего дома. Мне
тогда показалось, путешествие длилось часов десять, но по-прежнему было
темно. "И что теперь?" - спросил я у Станни Б. "Теперь ты должен подождать
и увидишь, что случится", - ответил Станни и ушел. Думаю, что в ту ночь он
спал на нашем заднем дворе. Вот так и вышло, что моего пса Спота, которому
тогда было года два, оживил Станни Б. А жизнь Станни пошла плохо. Сперва он
как-то заблудился в лесу, а потом, уже в 1912 году, 4 июля, нашли его труп.
Но что до меня, в ту ночь я залез назад по плющу и улегся в кровать, а
заснул, лишь только моя голова коснулась подушки. На следующее утро я
проснулся почти в девять, когда моя мать позвала меня. Мой отец работал на
железной дороге и уходил из дома часов в шесть, - Джад сделал паузу,
подумав. - Моя мать звала меня, Луис. Она кричала...
Джад подошел к холодильнику, достал себе "Миллерса" и открыл бутылку
пива о выдвижную ручку под хлебницей. Его лицо казалось желтым в рассеянном
свете - цвета никотина. Одним залпом опорожнив полбутылки, он рыгнул,
словно выстрелил из пистолета, а потом посмотрел через гостиную на дверь
комнаты, где спала Норма. Потом он снова посмотрел на Луиса.
- Мне тяжело говорить об этом, - продолжал он. - Мысленно я
возвращался к тем событиям каждый год, но раньше я никогда не рассказывал о
них. Думаю, так же, как о том, каким способом люблю трахать баб. Но я
расскажу тебе, Луис, потому что у тебя теперь тоже есть свой "домашний
любимец". В общем-то, опасности нет, но.., бывает по-разному. Ты согласен?
Луис подумал о Черче, спрыгнувшем со стульчака, о том, как его ляжки
ударились о край ванны. Он вспомнил тусклые кошачьи глаза, раньше так ярко
блестевшие.
Наконец, он кивнул.
- Когда я спустился вниз, моя мама стояла, вжавшись спиной в угол
между нашим ящиком со льдом и кухонным столом. На полу лежала белая
занавеска, которую мама собиралась повесить. А в дверях кладовой стоял
Спот, мой пес. Он был весь мокрый, с грязными лапами. Мех у него на животе
тоже оказался грязным, скатавшимся. Пес просто стоял... не рычал, ничего
такого.. - просто стоял.., и было совершенно ясно, это он загнал маму в
угол, хотел он того или нет. Мама моя была в ужасе, Луис. Не знаю, как ты
относился к своим родителям, я сужу по себе... я очень любил обоих.
Понимая, что это из-за меня мама пришла в такой ужас, я расстроился, даже
не обрадовался тому, что Спот стоит тут живой и невредимый. Я даже не
удивился.
- Понимаю, я почувствовал примерно то же, - сказал Луис. - Когда
увидел Черча сегодня утром. Я лишь..., кажется, похоже на... - Он замялся
на мгновение. "Совершенно естественно это было", - именно эти слова
немедленно пришли ему в голову, но тут было что-то другое, больше похожее
на неизбежную дурную весть.
- Да, - сказал Джад. Он закурил новую сигарету. Его руки чуть
тряслись. - И моя мама посмотрела на меня, стоящего в нижнем белье, и
закричала: "Накорми своего пса, Джад. И пусть он убирается отсюда, до того
как помнет и испачкает занавеску". Потом я нашел обрезки мяса и позвал
Слота, но тот ушел не сразу. Мне даже показалось, он не сразу понял, что я
зову его. Я даже подумал, что это не Спот, а какой-то пес, выглядевший как
Спот, и все такое...
- Да! - воскликнул Луис. Джад кивнул.
- Но когда я позвал его во второй раз или в третий, он пришел.
Двигаясь рывками, он приблизился ко мне. Я отвел его на веранду, и, будь я
проклят, если он, пока бежал к двери, не растянулся. Он сожрал обрезки мяса
так, словно за ним гнались волки. Вот тогда-то я и испугался, начал думать
о том, что случилось. Я опустился на колено и обнял пса. Я так рад был
увидеть его. Тут он лизнул меня в лицо, а потом...
Джад содрогнулся и допил свое пиво.
- Луис, его язык был холодным. Существо было Спотом, а когда лизнуло
меня, у меня ощущение было, словно кто-то провел мне по щеке дохлой рыбой.
Мгновение они молчали, потом Луис попросил:
- Продолжайте.
- Он ел, а когда закончил, я взял старое корыто, которое держал для
Спота позади веранды, и вымыл его. Спот всегда ненавидел купание. Обычно
мне приходилось купать его вместе с отцом, а когда все заканчивалось, мы
могли выжимать свои штаны и рубашки. Спот после выглядел пристыженным..,
как могут выглядеть все собаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50