"Ты Джек Дулуоз?" рука протянута потом же добавил: "Это твой дружок?"
"Нет."
"Я б не против поучить его кое-чему насчет превышения скорости на государственной собственности" -- И вот мы опять подъезжаем, только медленно. Старый Чарли сжимает баранку а наша летняя работа сделана -
В общате под большими деревьями (Лентяй 6 написано на ней краской) пусто, мы кидаем вещи на койки, все замусорено книжками про девок и полотенцами после недавних шараг пожарников направлявшихся на МакАллистер -- Каски на гвоздиках, старое радио которое не хочет играть -- Я сразу же начинаю с того что развожу большой костер в печке душевой, чтоб залезть под горячий душ -- Пока я вожусь со спичками и щепками, подходит Чарли и говорит "Разводи побольше" и берет топор (который сам наточил) и удивляет меня до чертиков своими внезапными резкими ударами (в полутьме) начисто раскалывая поленья и стряхивая их с топора, это в 60-то лет даже я так колоть дрова не могу -- насмерть -- "Боже мой Чарли, я и не знал что ты так топором орудовать можешь!"
"Ага."
Из-за небольшой красноты его носа я предполагаю что он оседлый алкаш -- ни фига -- когда он пил то он пил, но не на работе -- Тем временем Пэт в кухне разогревает старое баранье рагу -- Так мягко и восхитительно снова спуститься в долину, тепло, ветра нет, несколько листиков осени желтеют в траве, теплые огни домов (дом Лесничего О'Хары, с тремя детишками, Герке тоже) -- И вот впервые я понимаю что это уже в самом деле Осень и что умер еще один год -- И эта слабая не-болезненная ностальгия по Осени висит дымком в вечернем воздухе, и ты знаешь "Ну Вот, Ну Вот, Ну Вот" -- На кухне я загружаюсь шоколадным пудингом и молоком и целой банкой абрикосов и сгущенкой и промываю все гигантской тарелкой мороженого -- Записываю свою фамилию на листке пообедавших, имея в виду что с меня вычтут 60 центов за еду -
"И это все что ты есть собираешься -- а рагу?"
"Нет, мне больше ничего не хотелось -- я наелся."
Чарли тоже ест -- Мои чеки на несколько сот долларов в закрытой на ночь конторе, Чарли вызывается мне их принести -- "Не-а, я только три доллара на пиво в баре потрачу в конечном итоге." -- Лучше устрою себе спокойный вечерок, в душе помоюсь, посплю -
Мы заходим в трейлер к Чарли немного посидеть, словно соседи заглядывают в кухню на огонек где-нибудь на ферме Среднего Запада, я не выдерживаю этой скуки, ухожу в свой душ -
Пэт немедленно начинает храпеть а я заснуть не могу -- Выхожу и сижу на бревнышке в ночи Индейского Лета и курю -- Думаю о мире -- Чарли спит в своем трейлере -- С миром все нормально -
Передо мной лежат приключения с другими гораздо более безумными ангелами, и опасности, хоть я и не могу предвидеть но полон решимости быть нейтральным -- "Буду просто проездом через всё, как то что проездом через всё -- "
А завтра пятница.
Наконец я действительно засыпаю, наполовину вылезши из спальника так тут тепло и душно на низкой высоте -
Утром я бреюсь, воздерживаюсь от завтрака в пользу плотного обеда, иду в контору за своими чеками,
Яркое утро на утренних столах
Где мы перед лицом нежной музыки суеты
59
Начальник на месте, большой добрый мягкий О'Хара с сияющей физиономией, он кивает и говорит приятности, Чарли за столом обалдевший от бланков как обычно, и тут заходит помощник лесничего Герке одетый (еще с пожара, когда пробил его час) в комбез лесоруба с традиционными подтяжками, и в синюю легко стирающуюся рубаху, и с сигаретой во рту, пришел на утреннюю работу в контору, и очки аккуратные и опрятные, и только что от молодой жены из-за утреннего стола -Говорит нам: "Что ж, вреда вам это не принесло" -- В том смысле что мы нормально выглядим, хоть и думали что уже померли, Пэт и я -- И они выгружают большие чеки чтоб нам скитаться с ними по всему миру, я ковыляю полторы мили до городка в башмаках набитых оберточной бумагой, и плачу в магазинчике по счету свои 51 доллар 17 центов (за всю летнюю провизию), и на Почте, где рассылаю долги -- Трубочка мороженого и последние бейсбольные новости на зеленом стуле возле травки, но газета такая новая и чистая и свежеотпечатанная что пахнет краской и мое мороженое от этого прокисает, и меня не оставляет мысль газету съесть, отчего начинает тошнить -- от всей этой газеты, от Америки вообще тошнит, не могу же я съесть газету -- все напитки которые они подают это газета, и двери универсама открываются автоматически перед вздутыми брюхами беременных покупателей -- газета слишком суха -- Мимо проходит веселенький торговец и спрашивает "Там можно найти какие-нибудь новости?"
Сиэттльская Таймс -
"Ага, про бейсбол," отвечаю я -- облизывая конус мороженого -- готовый начать автостоп через всю Америку -
Ковыляю обратно в общагу, мимо гавкающих собак и Северозападных субъектов сидящих в дверных проемах маленьких коттеджей беседуя о машинах и рыбалке -Иду на кухню и разогреваю себе обед из яичницы, пять яиц с хлебом и маслом, и все -- Ради кайфа дороги -- Как вдруг заходят О'Хара и Марти и говорят что с Наблюдательной Горы только что сообщили о пожаре, пойду ли я с ними? -- Нет, не могу, показываю им башмаки, даже фредовы жалкая замена, и говорю "У меня мышцы этого не выдержат, на ногах" -- "по маленьким камешкам" -- идти искать то что возможно и не пожар вовсе а просто дым о котором сообщил самый сообщительный Говард с Наблюдательной Горы да и тот какой-нибудь промышленный -- В любом случае, не могу себе этого вообразить -- Они чуть ли не заставляют меня передумать, я не могу -- и мне жаль когда они уходят -- и я хромаю к своей общаге чтобы сняться отсюда, а Чарли вопит из дверей конторы "Эй Джек, чё хромаешь?"
60
Что меня подхлестывает, и Чарли отвозит меня на перекресток, и мы обмениваемся прощаньями, и я обхожу кругом машину с рюкзаком и говорю "Ну я пошел" и машу первому же проходящему автомобилю, который не останавливается -Пэту, которому я только за обедом сказал "Мир вверх тормашками и смешной и это сумасшедшее кино" я говорю "Прощай Пэт, как-нибудь увидимся, аста ла виста," и обоим "Адиос," а Чарли говорит:
"Опусти мне открытку."
"С видами?"
"Ага, любую" (потому что я договорился чтобы последние чеки мне отправляли почтой в Мексику) (поэтому позже с самого донышка мира я действительно послал ему открытку с ацтекским красным головным убором) -- (за что я вижу меня стебают все они втроем, Герке, О'Хара и Чарли: "У них там они тоже есть," имея в виду индейские рожи) -- "Прощай Чарли," а я так и не узнал как его фамилия.
61
Я на дороге, после того как они уезжают, иду полмили пешком чтобы свернуть за поворот и скрыться у них из глаз когда они вернутся -- Вот едет машина не в ту сторону но останавливается, в ней Фил Картер который постоянно в лодке на озере, старая добрая сазанья бродяжья душа, такой же искренний и широкий как угодья к востоку, с ним едет 80-летний старик который яростно и упорно смотрит на меня своими огненными глазами -- "Джек, хорошо что встретились -- это мистер Уинтер человек который построил хижину на Пике Опустошения."
"Хорошая хижина, мистер Уинтер, вы знатный плотник," и я действительно имею это в виду, вспомнив ветра лупившие по той оснастке на крыше когда сам дом, утопленный в бетоне стальными стержнями, даже не пошелохнулся -- лишь только когда гром потряс всю землю и в 900 милях к югу в долине Милл-Вэлли родился еще один Будда -- мистер Уинтер яростно прожигает меня своим освещенным взглядом, и ухмылка широченная -- как у старины Конни Мака -- как у Фрэнка Ллойда Райта -- Мы обмениваемся рукопожатиями и расстаемся. Фил, этот тот мужик который читал по радио письма мальчишкам, ничего печальнее и искреннее того как он их читал услышать было нельзя " -- и Мама хочет чтоб ты знал что Джж -- дж -- Джилси родился 23 августа, такой славненький мальчонка -- И здесь говорится" (встревает Фил) "не очень правильно написано, мне кажется твоя Мама что-то не так решила написать" -- Старина Фил из Оклахомы, где неистовствуют Черокские Пророки -- Он отъезжает прочь в своей гавайской спортивной распашонке, с мистером Уинтером (Ах Энтони Троллоп), и я его больше уже никогда не вижу -- Лет 38-ми -- или 40-ка -- сидел у телевизора -- пил пиво -- отрыгивался -- ложился спать -- просыпался с Господом. Целовал жену. Покупал ей маленькие подарки. Ложился спать. Спал. Водил лодку. Плевать хотел. Никогда не жаловался. И не критиковал. Никогда не говорил ничего что не было бы простым обычным разговором о Дао.
Я иду эти полмили за жаркий полыхающий поворот, солнце, марево, весь день автостопа с тяжелым рюкзаком будет опален солнцем.
Собаки что облаивают меня с ферм меня не тревожат -- Старый Навахо Джеко-Яки Чемпион Ходьбы и Святой Самопрощенной Ночи топает себе дальше к темноте.
62
В безопасности за поворотом так что Пэт и Чарли не будут надо мною смеяться, и даже может быть О'Хара с Герке где-нибудь сейчас едут, и увидят тут меня, своего постоянного летнего наблюдателя, стоящего опустошенным на пустой дороге в ожидании 4000-мильного перегона -- Яркий сентябрьский денек с парящим теплом, и жарковато, я вытираю лоб большим красным головным платком и жду -- Вот идет машина, сигналю ей, трое стариков, проносится мимо и останавливается поодаль и я пускаюсь за ней с мешком через плечо -- "Куда едешь, сынок?" по-доброму спрашивает меня крючконосый дед за рулем с трубкой во рту -- Двое других смотрят с любопытством -
"В Сиэттл," говорю я, "по 99, Маунт-Вернон, Сан-Франциско, всю дорогу -- "
"Что ж мы можем тебя чутка подбросить."
Выясняется что они едут в Беллингэм по 99-й но это к северу от моего маршрута и я прикидываю что вылезу там где они свернут с Дороги 17 по Долине Скагит -- Потом забрасываю мешок на заднее сиденье и втискиваюсь на переднее потеснив там двоих стариканов, не думая, не осознавая что тому который рядом со мной это может не понравиться -- Я чувствую как он весь застывает от любопытства немного погодя, а я тем временем болтаю себя не помня и отвечаю на все их вопросы про здешнее захолустье -- Ну и странные же эти трое старперов! Водитель уравновешенный, справедливый, открытый, решил жить в согласии с Богом, и остальные это знают -- рядом его старейший партнер, тоже Богопослушный, но не так залипает по доброте и кротости, немного подозрительно относится ко всеобщим мотивам -- Все это ангелы в пустоте -- На заднем сиденье такой натуральный хитрован, в том смысле что с ним все в порядке, он просто по жизни занял заднее сиденье, чтобы наблюдать и интересоваться (вроде меня) и поэтому как и во мне в нем есть немного от Дурня и еще немного есть от Лунной Богини -- Наконец когда я говорю "Там наверху дует славный ветерок," чтобы закруглить долгую беседу, а Крючконосый тем временем срисовывает один за другим повороты, никто из них мне не отвечает, мертвая тишина, и такого меня молодого Колдуна типа наставили на путь истинный Трое Старых Колдунов чтоб я хранил молчание, ибо ничто не имеет значения, мы все Бессмертные Будды Познавшие Время, поэтому я затыкаюсь и наступает долгое молчание пока хорошая машина несется дальше а меня переправляют на другой берег Нирманакайя, Самбогхакайя и Дхармакайя все Трое Будды, а на самом деле один, рука моя ниспадает на ручку правой дверцы а ветер дует мне в лицо (и еще от впечатлительности-возбужденности того что я вижу Дорогу после многих месяцев среди скал) я врубаюсь в каждый домик и дерево и луг по пути, хорошенький мирок взбитый для нас Господом чтоб видеть его и странствовать и смотреть как в кино, тот же самый грубый мир который исторгнет дыханье из нашей груди и уложит нас в конце в омертвевшие гробницы, нас кто не станет жаловаться (кому лучше этого не делать) -- Чеховский ангел тишины и печали пролетает над нашей машиной -- Вот мы въезжаем в старый Конкрит и минуем узкий мост и тут все эти кафкианские серые цементные заводы и подъемники для бадей с бетоном в милю длиной уходящие в бетонную гору -- потом маленькие американские автомобильчики запаркованные наискось монашеской деревенской Главной Улицы, с жаркими вспыхивающими витринами скучных лавок, Пятерок-Десяток, женщины в ситцевых платьях покупают пакеты чего-то, старые фермеры мнут ляжки в магазине кормов, в скобяной лавке, люди в темных очках на Почте, сцены которые я буду видеть до самых границ Феллахской Мексики -- сцены сквозь которые мне придется ехать стопом и сквозь которые мне придется оберегать свой мешок (на Перевале Гранта в Орегоне за два месяца до этого жирный старый ковбой на грузовике с гравием специально пытался переехать мой рюкзак стоявший на дороге, я выдернул его как раз вовремя, он лишь осклабился) (Я помахал чтобы он вернулся, потряс кулаком, слава Богу что он меня не видел, это было б "Он нынче в каталажке, этот наш Бродяга Боб, раньше пил играл и грабил, а теперь он занемог") (и нет мне спасенья с широкополой ковбойской опустошенной мексиканской шляпой, сворачивая сигаретки в захудалом салуне, а потом подрежу кобылку да и дерну в старую Мексику) (Монтерей, Мацатлан желательно) -- Три старых обормота докатывают меня до окраины Седро-Вулли где я и вылезаю чтобы ехать столом по 99 -Спасибо им -
Я перехожу через раскаленную дорогу к городку, собираюсь купить новую пару ботинок -- Сперва причесываюсь на бензоколонке и выхожу и там на тротуаре чем-то занята симпатичная женщина (расставляет банки) и ее ручной енот подходит ко мне а я присел на корточки на минутку сворачивая сигаретку, тянется своим длинным странным нежным носом к кончикам моих пальцев и просит поесть -
Потом я стартую -- на той стороне уходящей за поворот дороги какая-то фабрика, парень что там дежурит у ворот наблюдает за мною с величайшим интересом -- "Посмотрите на этого типа с рюкзаком за спиной который голосует на дороге, куда это к чертям собачьим он направляется? откуда он едет?" Он смотрит на меня так пристально пока я двигаюсь дальше, ныряю в кусты по-быстрому пописать, и дальше через каровые озера и канавы нефтеразработок между асфальтовых полос автотрассы, и выхожу оттуда и ковыляю в своих больших раздолбанных с торчащими гвоздями башмаках уже в сам Седро-Вулли -- Первой моей остановкой будет банк, вот он банк, некоторые таращатся пока я тащусь мимо -- да-да, карьера Джеки Великого Святого Пешехода только началась, он свято заходит в банки и меняет правительственные чеки на дорожные аккредитивы -
Я выбираю хорошенькую школьномармеладную рыженькую хрупкую девчушку с голубыми доверчивыми глазами и объясняю ей что хочу получить аккреритивы и куда иду и где был и она выказывает интерес, да так что когда я говорю "Надо подстричься" (имея в виду за все летние горы) она отвечает "Не похоже чтобы вам нужно было стричься" и оценивает меня по достоинству, и я знаю что она меня любит, и сам люблю ее, и знаю что сегодня вечером могу гулять с нею под ручку до берегов Скагита под светом звезд и ее не будет заботить что я сделаю, милую -- она позволит мне осквернять себя по-любому и всякому, ей этого и хочется, женщинам Америки нужны партнеры и возлюбленные, они стоят в мраморных банках весь день и имеют дело с бумагой и бумагу же им подают в Дорожном Кафе после Бумажного Кино, а они хотят целующих губ и рек и травы, как в старину -Я настолько погружаюсь в ее хорошенькое тело и милые глаза и нежный лоб под нежной рыженькой челочкой, и в крохотные веснушки, и тонкие запястья, что не замечаю как позади уже скопилась очередь из шести человек, злые ревнивые старухи и молодые парни в спешке, я быстро оттуда ретируюсь, со своими аккредитивами, подбираю сумку и смываюсь -- Бросаю единственный взгляд назад, она уже занята со следующим клиентом -
Как бы то ни было настало время выпить свое первое пиво за десять недель.
Вот салун... по соседству.
Стоит жаркий день.
63
Я беру пиво у большой сияющей стойки и сажусь за столик, спиной к бару, и сворачиваю покурить, и подходит трясущийся старик лет 80 с клюкой, садится за столик рядом со мной и ждет глядя своими тусклыми глазами -- О Гоген! О Пруст! будь я таким же художником или писателем, уж я бы описал это изъеденное и гнусное лицо, пророчество всего горя людского, никаких век никаких губ, никаких пизд под светом звезд для этой милой несчастной развалины, и все эфемерно, и все равно уже утрачено -- Выуживает свой маленький доллар целых пять минут -- Держит его дрожащими руками -- Долго смотрит в сторону бара -Бармен занят -- "Почему он сам не встанет и не сходит себе за пивом?" О, это история спеси днем в баре Седро-Вулли на северозападе Вашингтона в мире в пустоте которая суть опустошение вверх тормашками -- Наконец он начинает грохотать своей клюкой и стучать требуя чтобы его обслужили -- Я допиваю пиво, покупаю еще одно -- Думаю о том чтобы принести пива ему -- К чему вмешиваться? Черный Джек запросто может влететь сюда паля из всех револьверов и я прославлюсь на весь Запад застрелив Слэйда Хикокса я спину? Пацан из Чихуахуа, я ничего не говорю -
Два пива не вставляют меня, я понимаю что в алкоголе нужды нет что бы ни было у тебя на душе -
Я выхожу купить себе башмаки -
Главная Улица, магазинчики, спортивные товары, баскетбольные, футбольные мячи для наступающей Осени -- Элмер счастливый пацан уже готов воспарить над футбольным полем и трескать здоровые отбивные на школьных банкетах и получать свой аттестат, уж я-то знаю -- Захожу в магазин и топаю в глубину и снимаю глиноступы и пацан подает мне синие ботинки с полотняным верхом и толстыми мягкими подметками, я их надеваю и прохаживаюсь, как по раю гуляешь -Покупаю, оставляю старые башмаки прямо там, и выхожу -
Присаживаюсь у стенки и закуриваю сигарету и врубаюсь в маленький полуденный город, за городом сенно-зерновая силосная башня, железная дорога, склад леса, совсем как у Марка Твена, вот где Сэм Грант положил целый миллион за могилы Гражданской Войны -- эта сонная атмосфера вот что разожгло пожар в виргинской душе Джексона Каменной Стены, растопка -
Ладно, хватит -- обратно на шоссе, через пути, и на поворот ловя движение на все три стороны -
Жду минут пятнадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
"Нет."
"Я б не против поучить его кое-чему насчет превышения скорости на государственной собственности" -- И вот мы опять подъезжаем, только медленно. Старый Чарли сжимает баранку а наша летняя работа сделана -
В общате под большими деревьями (Лентяй 6 написано на ней краской) пусто, мы кидаем вещи на койки, все замусорено книжками про девок и полотенцами после недавних шараг пожарников направлявшихся на МакАллистер -- Каски на гвоздиках, старое радио которое не хочет играть -- Я сразу же начинаю с того что развожу большой костер в печке душевой, чтоб залезть под горячий душ -- Пока я вожусь со спичками и щепками, подходит Чарли и говорит "Разводи побольше" и берет топор (который сам наточил) и удивляет меня до чертиков своими внезапными резкими ударами (в полутьме) начисто раскалывая поленья и стряхивая их с топора, это в 60-то лет даже я так колоть дрова не могу -- насмерть -- "Боже мой Чарли, я и не знал что ты так топором орудовать можешь!"
"Ага."
Из-за небольшой красноты его носа я предполагаю что он оседлый алкаш -- ни фига -- когда он пил то он пил, но не на работе -- Тем временем Пэт в кухне разогревает старое баранье рагу -- Так мягко и восхитительно снова спуститься в долину, тепло, ветра нет, несколько листиков осени желтеют в траве, теплые огни домов (дом Лесничего О'Хары, с тремя детишками, Герке тоже) -- И вот впервые я понимаю что это уже в самом деле Осень и что умер еще один год -- И эта слабая не-болезненная ностальгия по Осени висит дымком в вечернем воздухе, и ты знаешь "Ну Вот, Ну Вот, Ну Вот" -- На кухне я загружаюсь шоколадным пудингом и молоком и целой банкой абрикосов и сгущенкой и промываю все гигантской тарелкой мороженого -- Записываю свою фамилию на листке пообедавших, имея в виду что с меня вычтут 60 центов за еду -
"И это все что ты есть собираешься -- а рагу?"
"Нет, мне больше ничего не хотелось -- я наелся."
Чарли тоже ест -- Мои чеки на несколько сот долларов в закрытой на ночь конторе, Чарли вызывается мне их принести -- "Не-а, я только три доллара на пиво в баре потрачу в конечном итоге." -- Лучше устрою себе спокойный вечерок, в душе помоюсь, посплю -
Мы заходим в трейлер к Чарли немного посидеть, словно соседи заглядывают в кухню на огонек где-нибудь на ферме Среднего Запада, я не выдерживаю этой скуки, ухожу в свой душ -
Пэт немедленно начинает храпеть а я заснуть не могу -- Выхожу и сижу на бревнышке в ночи Индейского Лета и курю -- Думаю о мире -- Чарли спит в своем трейлере -- С миром все нормально -
Передо мной лежат приключения с другими гораздо более безумными ангелами, и опасности, хоть я и не могу предвидеть но полон решимости быть нейтральным -- "Буду просто проездом через всё, как то что проездом через всё -- "
А завтра пятница.
Наконец я действительно засыпаю, наполовину вылезши из спальника так тут тепло и душно на низкой высоте -
Утром я бреюсь, воздерживаюсь от завтрака в пользу плотного обеда, иду в контору за своими чеками,
Яркое утро на утренних столах
Где мы перед лицом нежной музыки суеты
59
Начальник на месте, большой добрый мягкий О'Хара с сияющей физиономией, он кивает и говорит приятности, Чарли за столом обалдевший от бланков как обычно, и тут заходит помощник лесничего Герке одетый (еще с пожара, когда пробил его час) в комбез лесоруба с традиционными подтяжками, и в синюю легко стирающуюся рубаху, и с сигаретой во рту, пришел на утреннюю работу в контору, и очки аккуратные и опрятные, и только что от молодой жены из-за утреннего стола -Говорит нам: "Что ж, вреда вам это не принесло" -- В том смысле что мы нормально выглядим, хоть и думали что уже померли, Пэт и я -- И они выгружают большие чеки чтоб нам скитаться с ними по всему миру, я ковыляю полторы мили до городка в башмаках набитых оберточной бумагой, и плачу в магазинчике по счету свои 51 доллар 17 центов (за всю летнюю провизию), и на Почте, где рассылаю долги -- Трубочка мороженого и последние бейсбольные новости на зеленом стуле возле травки, но газета такая новая и чистая и свежеотпечатанная что пахнет краской и мое мороженое от этого прокисает, и меня не оставляет мысль газету съесть, отчего начинает тошнить -- от всей этой газеты, от Америки вообще тошнит, не могу же я съесть газету -- все напитки которые они подают это газета, и двери универсама открываются автоматически перед вздутыми брюхами беременных покупателей -- газета слишком суха -- Мимо проходит веселенький торговец и спрашивает "Там можно найти какие-нибудь новости?"
Сиэттльская Таймс -
"Ага, про бейсбол," отвечаю я -- облизывая конус мороженого -- готовый начать автостоп через всю Америку -
Ковыляю обратно в общагу, мимо гавкающих собак и Северозападных субъектов сидящих в дверных проемах маленьких коттеджей беседуя о машинах и рыбалке -Иду на кухню и разогреваю себе обед из яичницы, пять яиц с хлебом и маслом, и все -- Ради кайфа дороги -- Как вдруг заходят О'Хара и Марти и говорят что с Наблюдательной Горы только что сообщили о пожаре, пойду ли я с ними? -- Нет, не могу, показываю им башмаки, даже фредовы жалкая замена, и говорю "У меня мышцы этого не выдержат, на ногах" -- "по маленьким камешкам" -- идти искать то что возможно и не пожар вовсе а просто дым о котором сообщил самый сообщительный Говард с Наблюдательной Горы да и тот какой-нибудь промышленный -- В любом случае, не могу себе этого вообразить -- Они чуть ли не заставляют меня передумать, я не могу -- и мне жаль когда они уходят -- и я хромаю к своей общаге чтобы сняться отсюда, а Чарли вопит из дверей конторы "Эй Джек, чё хромаешь?"
60
Что меня подхлестывает, и Чарли отвозит меня на перекресток, и мы обмениваемся прощаньями, и я обхожу кругом машину с рюкзаком и говорю "Ну я пошел" и машу первому же проходящему автомобилю, который не останавливается -Пэту, которому я только за обедом сказал "Мир вверх тормашками и смешной и это сумасшедшее кино" я говорю "Прощай Пэт, как-нибудь увидимся, аста ла виста," и обоим "Адиос," а Чарли говорит:
"Опусти мне открытку."
"С видами?"
"Ага, любую" (потому что я договорился чтобы последние чеки мне отправляли почтой в Мексику) (поэтому позже с самого донышка мира я действительно послал ему открытку с ацтекским красным головным убором) -- (за что я вижу меня стебают все они втроем, Герке, О'Хара и Чарли: "У них там они тоже есть," имея в виду индейские рожи) -- "Прощай Чарли," а я так и не узнал как его фамилия.
61
Я на дороге, после того как они уезжают, иду полмили пешком чтобы свернуть за поворот и скрыться у них из глаз когда они вернутся -- Вот едет машина не в ту сторону но останавливается, в ней Фил Картер который постоянно в лодке на озере, старая добрая сазанья бродяжья душа, такой же искренний и широкий как угодья к востоку, с ним едет 80-летний старик который яростно и упорно смотрит на меня своими огненными глазами -- "Джек, хорошо что встретились -- это мистер Уинтер человек который построил хижину на Пике Опустошения."
"Хорошая хижина, мистер Уинтер, вы знатный плотник," и я действительно имею это в виду, вспомнив ветра лупившие по той оснастке на крыше когда сам дом, утопленный в бетоне стальными стержнями, даже не пошелохнулся -- лишь только когда гром потряс всю землю и в 900 милях к югу в долине Милл-Вэлли родился еще один Будда -- мистер Уинтер яростно прожигает меня своим освещенным взглядом, и ухмылка широченная -- как у старины Конни Мака -- как у Фрэнка Ллойда Райта -- Мы обмениваемся рукопожатиями и расстаемся. Фил, этот тот мужик который читал по радио письма мальчишкам, ничего печальнее и искреннее того как он их читал услышать было нельзя " -- и Мама хочет чтоб ты знал что Джж -- дж -- Джилси родился 23 августа, такой славненький мальчонка -- И здесь говорится" (встревает Фил) "не очень правильно написано, мне кажется твоя Мама что-то не так решила написать" -- Старина Фил из Оклахомы, где неистовствуют Черокские Пророки -- Он отъезжает прочь в своей гавайской спортивной распашонке, с мистером Уинтером (Ах Энтони Троллоп), и я его больше уже никогда не вижу -- Лет 38-ми -- или 40-ка -- сидел у телевизора -- пил пиво -- отрыгивался -- ложился спать -- просыпался с Господом. Целовал жену. Покупал ей маленькие подарки. Ложился спать. Спал. Водил лодку. Плевать хотел. Никогда не жаловался. И не критиковал. Никогда не говорил ничего что не было бы простым обычным разговором о Дао.
Я иду эти полмили за жаркий полыхающий поворот, солнце, марево, весь день автостопа с тяжелым рюкзаком будет опален солнцем.
Собаки что облаивают меня с ферм меня не тревожат -- Старый Навахо Джеко-Яки Чемпион Ходьбы и Святой Самопрощенной Ночи топает себе дальше к темноте.
62
В безопасности за поворотом так что Пэт и Чарли не будут надо мною смеяться, и даже может быть О'Хара с Герке где-нибудь сейчас едут, и увидят тут меня, своего постоянного летнего наблюдателя, стоящего опустошенным на пустой дороге в ожидании 4000-мильного перегона -- Яркий сентябрьский денек с парящим теплом, и жарковато, я вытираю лоб большим красным головным платком и жду -- Вот идет машина, сигналю ей, трое стариков, проносится мимо и останавливается поодаль и я пускаюсь за ней с мешком через плечо -- "Куда едешь, сынок?" по-доброму спрашивает меня крючконосый дед за рулем с трубкой во рту -- Двое других смотрят с любопытством -
"В Сиэттл," говорю я, "по 99, Маунт-Вернон, Сан-Франциско, всю дорогу -- "
"Что ж мы можем тебя чутка подбросить."
Выясняется что они едут в Беллингэм по 99-й но это к северу от моего маршрута и я прикидываю что вылезу там где они свернут с Дороги 17 по Долине Скагит -- Потом забрасываю мешок на заднее сиденье и втискиваюсь на переднее потеснив там двоих стариканов, не думая, не осознавая что тому который рядом со мной это может не понравиться -- Я чувствую как он весь застывает от любопытства немного погодя, а я тем временем болтаю себя не помня и отвечаю на все их вопросы про здешнее захолустье -- Ну и странные же эти трое старперов! Водитель уравновешенный, справедливый, открытый, решил жить в согласии с Богом, и остальные это знают -- рядом его старейший партнер, тоже Богопослушный, но не так залипает по доброте и кротости, немного подозрительно относится ко всеобщим мотивам -- Все это ангелы в пустоте -- На заднем сиденье такой натуральный хитрован, в том смысле что с ним все в порядке, он просто по жизни занял заднее сиденье, чтобы наблюдать и интересоваться (вроде меня) и поэтому как и во мне в нем есть немного от Дурня и еще немного есть от Лунной Богини -- Наконец когда я говорю "Там наверху дует славный ветерок," чтобы закруглить долгую беседу, а Крючконосый тем временем срисовывает один за другим повороты, никто из них мне не отвечает, мертвая тишина, и такого меня молодого Колдуна типа наставили на путь истинный Трое Старых Колдунов чтоб я хранил молчание, ибо ничто не имеет значения, мы все Бессмертные Будды Познавшие Время, поэтому я затыкаюсь и наступает долгое молчание пока хорошая машина несется дальше а меня переправляют на другой берег Нирманакайя, Самбогхакайя и Дхармакайя все Трое Будды, а на самом деле один, рука моя ниспадает на ручку правой дверцы а ветер дует мне в лицо (и еще от впечатлительности-возбужденности того что я вижу Дорогу после многих месяцев среди скал) я врубаюсь в каждый домик и дерево и луг по пути, хорошенький мирок взбитый для нас Господом чтоб видеть его и странствовать и смотреть как в кино, тот же самый грубый мир который исторгнет дыханье из нашей груди и уложит нас в конце в омертвевшие гробницы, нас кто не станет жаловаться (кому лучше этого не делать) -- Чеховский ангел тишины и печали пролетает над нашей машиной -- Вот мы въезжаем в старый Конкрит и минуем узкий мост и тут все эти кафкианские серые цементные заводы и подъемники для бадей с бетоном в милю длиной уходящие в бетонную гору -- потом маленькие американские автомобильчики запаркованные наискось монашеской деревенской Главной Улицы, с жаркими вспыхивающими витринами скучных лавок, Пятерок-Десяток, женщины в ситцевых платьях покупают пакеты чего-то, старые фермеры мнут ляжки в магазине кормов, в скобяной лавке, люди в темных очках на Почте, сцены которые я буду видеть до самых границ Феллахской Мексики -- сцены сквозь которые мне придется ехать стопом и сквозь которые мне придется оберегать свой мешок (на Перевале Гранта в Орегоне за два месяца до этого жирный старый ковбой на грузовике с гравием специально пытался переехать мой рюкзак стоявший на дороге, я выдернул его как раз вовремя, он лишь осклабился) (Я помахал чтобы он вернулся, потряс кулаком, слава Богу что он меня не видел, это было б "Он нынче в каталажке, этот наш Бродяга Боб, раньше пил играл и грабил, а теперь он занемог") (и нет мне спасенья с широкополой ковбойской опустошенной мексиканской шляпой, сворачивая сигаретки в захудалом салуне, а потом подрежу кобылку да и дерну в старую Мексику) (Монтерей, Мацатлан желательно) -- Три старых обормота докатывают меня до окраины Седро-Вулли где я и вылезаю чтобы ехать столом по 99 -Спасибо им -
Я перехожу через раскаленную дорогу к городку, собираюсь купить новую пару ботинок -- Сперва причесываюсь на бензоколонке и выхожу и там на тротуаре чем-то занята симпатичная женщина (расставляет банки) и ее ручной енот подходит ко мне а я присел на корточки на минутку сворачивая сигаретку, тянется своим длинным странным нежным носом к кончикам моих пальцев и просит поесть -
Потом я стартую -- на той стороне уходящей за поворот дороги какая-то фабрика, парень что там дежурит у ворот наблюдает за мною с величайшим интересом -- "Посмотрите на этого типа с рюкзаком за спиной который голосует на дороге, куда это к чертям собачьим он направляется? откуда он едет?" Он смотрит на меня так пристально пока я двигаюсь дальше, ныряю в кусты по-быстрому пописать, и дальше через каровые озера и канавы нефтеразработок между асфальтовых полос автотрассы, и выхожу оттуда и ковыляю в своих больших раздолбанных с торчащими гвоздями башмаках уже в сам Седро-Вулли -- Первой моей остановкой будет банк, вот он банк, некоторые таращатся пока я тащусь мимо -- да-да, карьера Джеки Великого Святого Пешехода только началась, он свято заходит в банки и меняет правительственные чеки на дорожные аккредитивы -
Я выбираю хорошенькую школьномармеладную рыженькую хрупкую девчушку с голубыми доверчивыми глазами и объясняю ей что хочу получить аккреритивы и куда иду и где был и она выказывает интерес, да так что когда я говорю "Надо подстричься" (имея в виду за все летние горы) она отвечает "Не похоже чтобы вам нужно было стричься" и оценивает меня по достоинству, и я знаю что она меня любит, и сам люблю ее, и знаю что сегодня вечером могу гулять с нею под ручку до берегов Скагита под светом звезд и ее не будет заботить что я сделаю, милую -- она позволит мне осквернять себя по-любому и всякому, ей этого и хочется, женщинам Америки нужны партнеры и возлюбленные, они стоят в мраморных банках весь день и имеют дело с бумагой и бумагу же им подают в Дорожном Кафе после Бумажного Кино, а они хотят целующих губ и рек и травы, как в старину -Я настолько погружаюсь в ее хорошенькое тело и милые глаза и нежный лоб под нежной рыженькой челочкой, и в крохотные веснушки, и тонкие запястья, что не замечаю как позади уже скопилась очередь из шести человек, злые ревнивые старухи и молодые парни в спешке, я быстро оттуда ретируюсь, со своими аккредитивами, подбираю сумку и смываюсь -- Бросаю единственный взгляд назад, она уже занята со следующим клиентом -
Как бы то ни было настало время выпить свое первое пиво за десять недель.
Вот салун... по соседству.
Стоит жаркий день.
63
Я беру пиво у большой сияющей стойки и сажусь за столик, спиной к бару, и сворачиваю покурить, и подходит трясущийся старик лет 80 с клюкой, садится за столик рядом со мной и ждет глядя своими тусклыми глазами -- О Гоген! О Пруст! будь я таким же художником или писателем, уж я бы описал это изъеденное и гнусное лицо, пророчество всего горя людского, никаких век никаких губ, никаких пизд под светом звезд для этой милой несчастной развалины, и все эфемерно, и все равно уже утрачено -- Выуживает свой маленький доллар целых пять минут -- Держит его дрожащими руками -- Долго смотрит в сторону бара -Бармен занят -- "Почему он сам не встанет и не сходит себе за пивом?" О, это история спеси днем в баре Седро-Вулли на северозападе Вашингтона в мире в пустоте которая суть опустошение вверх тормашками -- Наконец он начинает грохотать своей клюкой и стучать требуя чтобы его обслужили -- Я допиваю пиво, покупаю еще одно -- Думаю о том чтобы принести пива ему -- К чему вмешиваться? Черный Джек запросто может влететь сюда паля из всех револьверов и я прославлюсь на весь Запад застрелив Слэйда Хикокса я спину? Пацан из Чихуахуа, я ничего не говорю -
Два пива не вставляют меня, я понимаю что в алкоголе нужды нет что бы ни было у тебя на душе -
Я выхожу купить себе башмаки -
Главная Улица, магазинчики, спортивные товары, баскетбольные, футбольные мячи для наступающей Осени -- Элмер счастливый пацан уже готов воспарить над футбольным полем и трескать здоровые отбивные на школьных банкетах и получать свой аттестат, уж я-то знаю -- Захожу в магазин и топаю в глубину и снимаю глиноступы и пацан подает мне синие ботинки с полотняным верхом и толстыми мягкими подметками, я их надеваю и прохаживаюсь, как по раю гуляешь -Покупаю, оставляю старые башмаки прямо там, и выхожу -
Присаживаюсь у стенки и закуриваю сигарету и врубаюсь в маленький полуденный город, за городом сенно-зерновая силосная башня, железная дорога, склад леса, совсем как у Марка Твена, вот где Сэм Грант положил целый миллион за могилы Гражданской Войны -- эта сонная атмосфера вот что разожгло пожар в виргинской душе Джексона Каменной Стены, растопка -
Ладно, хватит -- обратно на шоссе, через пути, и на поворот ловя движение на все три стороны -
Жду минут пятнадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20