Один раз Гэвин попытался что-то сказать, но это ему не удалось. В молчании мы доехали до гаража Кордова, где он снова притянул меня к себе, и я опять вспыхнула, пока он целовал мои губы и влажные от слез глаза. Но больше между нами ничего не было сказано: между нами выросла стена, созданная не нами, и пока она не разрушится, он не сможет прийти ко мне. Я могу теперь только ждать, пока не решатся все проблемы, даже если я их и понимаю. Конечно, они будут решены, я должна в это верить. Это единственное, что дано мне в утешение.
Все в доме Кордова спали, когда мы вышли из машины. Гэвин больше не дотрагивался до меня, и когда мы желали друг другу спокойной ночи, взгляд его был мрачен. Я поднялась к себе и приняла таблетки, которые дала мне Кларита. Радость моя исчезла, и мне захотелось побыстрее заснуть и хоть немного ни о чем не думать.
XV
На следующее утро, в воскресенье, когда я спустилась к завтраку, все, кроме Хуана, собрались за столом. Кларита уже побывала на утренней мессе, теперь она сдержанно поприветствовала меня, справившись о состоянии моей головы. Опухоль еще не спала, но болела меньше. Я заметила, что говорю теперь несколько приглушенным голосом, как будто бы меня что-то сдерживало.
Элеанора и Кларита что-то вежливо пробормотали, когда я сказала, что чувствую себя лучше. Только Гэвин молчал, и, однажды внимательно взглянув на меня, он уже больше не смотрел, так что мне даже показалось, что за ночь его страдания еще больше усилились. Да, сегодня он был полностью подавлен, что, конечно же, не способствовало нашему счастью.
Никто не обсуждал происшествия прошлой ночи, как будто бы все боялись поскользнуться, разговаривая об этом. Я принесла с собой каменную фигурку и, когда заняла свое место за столом, подтолкнула ее к Элеаноре.
— Я решила, что, должно быть, ты забыла этот камень в моей комнате, — сказала я, — подумала, что ты захочешь забрать его обратно.
Гэвин поднял голову и уставился на нее, но Элеанора только рассмеялась.
— Так как она появляется снова и снова, я возьму ее на счастье, — сказала она и поставила ее около себя, не признавая и не отрицая то, что это она принесла ее в мою комнату.
Кларита обратилась ко мне:
— Хуан позвонил, чтобы заказать тебе билет на самолет до Нью-Йорка. Сильвия отвезет тебя. Это местный самолет, но так как дорога в аэропорт довольно-таки плохая и будет сильно трясти, то для удобства лучше выехать пораньше. Ты должна собрать вещи сразу после завтрака.
Все, включая и Гэвина, посмотрели на меня, но я упрямо вскинула голову.
— Я не готова к отъезду.
Кларита начала суетиться, но Элеанора прервала ее.
— В таком случае, Аманда, ты можешь присоединиться к нашей поездке на ранчо. Хуан сегодня себя прекрасно чувствует и намерен ехать. Ты тоже поедешь, не правда ли, Гэвин? Ведь сегодня воскресенье!
Она бросила на него умоляющий взгляд, и хотя он не ответил на него, но ехать согласился. Я подозревала, что он, как и я, хочет понять, чего же она все-таки добивается.
— Мы возьмем с собой также Сильвию и Пола, — быстро продолжала Элеанора. — Будет все так, как было когда-то на ранчо. Мы разбудим это место.
Ее воодушевление выглядело достаточно искренним, но причина его была фальшивой. За всем этим стояло что-то, о чем Элеанора не собиралась говорить, и, намазывая маслом хрустящий хлеб, я подумала, что же означает этот всеобщий отъезд из дома. Прошлой ночью в магазине она разговаривала об этом с Полом, но я ничего не услышала тогда о Гэвине или Хуане.
Только Кларита, по-видимому, была против этой поездки.
— Я не хочу ехать, — сказала она мрачно.
Элеанора быстро спросила ее:
— Почему нет, тетя Кларита?
— Меня не заботит это место.
— Из-за воспоминаний? — настаивала Элеанора.
— Возможно, я останусь сегодня дома.
— Нет! — вскричала Элеанора. — Я не позволю тебе остаться дома. Ты никогда не развлекаешься, и эта поездка пойдет тебе на пользу. Пожалуйста, поедем с нами, тетя Кларита.
Она встала со своего места, подбежала к Кларите и начала лестью и уговорами убеждать ее поехать, пока та, вздохнув, не уступила.
— Ладно, querida. Но я чувствую, что ничего хорошего из этого не выйдет. Не следует тревожить старых духов.
Элеанора пристально на меня посмотрела.
— Аманда так не думает, не так ли, Аманда?
— Возможно, старым духам нет покоя, — сказала я. — Но если вы думаете, что они обитают на ранчо, я бы хотела побывать там, чтобы встретиться с ними.
Глаза Элеаноры блеснули скрытой злобой.
— Тогда решено, — вскричала она. — Мы уже почти готовы.
После завтрака начались суматошные приготовления к поездке. Кларита спокойно отказалась от заказанного для меня билета. Пригласили Сильвию и попросили изменить ее планы и отправиться с нами. Позже выяснилось, что Пол хочет работать сегодня над книгой и не уступит никаким уговорам. Это встревожило меня, но ничего нового не дало для объяснения намерений Элеаноры. Мне опять придется ждать и наблюдать за тем, что произойдет. Я чувствовала, что топчусь на месте и жду, когда произойдет взрыв и, возможно, уничтожит всех нас. Может быть, даже Элеанору, которая и поднесет спичку.
Утром я уже не была так уверена в себе, как прошлой ночью. То, что произошло в горах, казалось очень далеким и совершенно нереальным, особенно, когда я наблюдала за его отсутствующим видом и поняла, что он не делает никаких усилий, чтобы заговорить со мной. Все это казалось продолжением сна, в котором я достигла наивысшего блаженства, что позже неотвратимо ввергло меня в отчаяние. В течение последнего года или около того мне удавалось управлять своими эмоциями, не переживая ни взлетов счастья, ни приливов глубокой печали. Так было безопаснее. Однако с прошлой ночи все мои чувства так обострились, что в любую минуту могли перейти от состояния радости до полного отчаяния. Предчувствия захватили меня, я уперлась в преграду, которую раньше не видела. Преграду между Гэвином и мною.
Вернувшись в свою комнату, я попыталась поднять настроение, примеряя любимые бежевые брюки и кофту с желтыми пуговицами, но это сочетание цветов, напоминавшее солнце, казалось, только насмехается надо мной в зеркале. Именно тогда мне стало еще хуже. Предстоящая поездка на ранчо напомнила о маске. Я открыла ящик шкафа и начала рыться в вещах, под которыми я ее спрятала. Маска исчезла.
Я посмотрела и в других местах, допуская, что меня подводит память, но маски в комнате не было. В конце концов я прекратила поиски и отправилась вниз, но исчезновение маски показалось мне зловещим. Эта вещь имела для меня определенное значение, и кто-то не хочет, чтобы она у меня оставалась.
В поездку отправлялись шесть человек, и было решено, что мы возьмем две машины. В первой, которую будет вести Элеанора, поедут еще Хуан и Кларита, Гэвин же повезет меня и Сильвию. За исключением Пола, который остался со своей книгой, мы все собрались у гаража Кордова. Хуан спустился последним, он почти что не опирался на руку Клариты, когда она помогала ему разместиться на заднем сидении машины Элеаноры. Казалось, сегодня им владеют какие-то неведомые силы, и он, благодаря им, вернулся к жизни.
Я стояла в тени гаража, наблюдая, как Хуана усаживают в машину, не желая обращать на себя его внимание. Он с раздражением взглянул в мою сторону только однажды, и я сразу же отвернулась. Он был недоволен мною, ведь я не уехала, но здесь уж я ничего не могла поделать.
В гараже на полу что-то привлекло мое внимание и, нагнувшись, я разглядела прекрасное золотое кольцо, которое оказалось утерянной сережкой Клариты. Как оно оказалось в гараже, если она никуда прошлой ночью не ходила, я не могла понять.
Я подошла к Кларите как раз в тот момент, когда она уже садилась на заднее сидение машины рядом с Хуаном.
— Ваша сережка, — сказала я. — Я только что нашла ее в гараже.
Она нетерпеливо вырвала ее у меня и, не поблагодарив, бросила в сумочку. Все ее внимание было направлено на Хуана, для меня у нее не было времени, к тому же я была ей неинтересна. Или, может быть, все это произошло оттого, что ей нечего было сказать мне и она не желала никаких объяснений.
В машине Гэвина мне удалось сесть рядом с Сильвией. Вчерашний сон улетучился, Гэвин этим утром был настороже, и для меня было бы невыносимым сидеть рядом с ним.
Сильвия вкратце знала от Пола, что случилось со мной в магазине, и у нее ко мне было много вопросов, на которые я ответила довольно коротко. Достаточно странно, но она не обратила особого внимания на то, что поразило меня. Казалось, ее совершенно не волнует, что Элеанора склонила Пола отправиться в магазин в столь поздний час, чтобы восстановить экспозицию «Кающегося грешника», но я знала, что она беспокоится о своем муже.
Элеанора ехала впереди нас и вела машину так быстро, как могла, так что мы на протяжении всего пути с трудом улавливали свет ее фар. Гэвин вел машину более осмотрительно, хотя и на максимальной скорости, и я ощущала ту нервную энергию, которую он излучал.
И все-таки я была рада, что в это утро вместе со всеми еду на ранчо. У меня будет возможность посмотреть на Кордова в привычной обстановке, которая, возможно, напомнит им прошлые поступки, возможно, их разговоры кого-то выдадут. У меня не было никакого представления о том, что планирует Элеанора.
Мы доехали до гасиенды, вошли внутрь и увидели, что Хуан и Кларита расположились в длинном зале, Хуан греется у огня, а Кларита мельтешит вокруг, пытаясь удостовериться, что ему уютно. То краткое восстание, которое она предприняла прошлой ночью, надев платье красного бархата, уже само по себе исчерпалось, и она, казалось, как и прежде, служила Хуану. И лишь когда она взглянула на меня, я поняла, как сильно она на меня сердится — возможно, потому что я нашла ее сережку в достаточно неподходящем месте.
Элеанора исчезла, и никто не знал, куда она ушла.
— Ранчо — это ее дом, — сказал Хуан, когда Сильвия справилась о ней. — Она знает здесь каждый уголок.
— Я тоже, — сказала Сильвия. — Давай я покажу тебе дом, Аманда.
Гэвин и Хуан погрузились в обсуждение дел, связанных с магазином. Я пошла с Сильвией по дому. Это было одноэтажное строение с узкими коридорами, с оштукатуренными стенами и небольшими, довольно темными комнатами, уставленными древней и по-видимому ветхой мебелью. Часть дома мы с Гэвином уже видели.
— Если бы ты могла побывать здесь, когда дом был полон развлечений! — сказала Сильвия. — Хуану и Кэти нравилось устраивать домашние вечера, и в комнатах было много гостей. В те времена для любого, кто хотел прокатиться верхом, нашлась бы лошадь, и лучшим наездником был Керк. Бывало, Хуан говорил, что хотел бы, чтобы Керк был его сыном, а не Рафаэл, который часто разочаровывал его. Керк вел себя как настоящий испанец: у него в характере была необузданность, которая восхищала Хуана. Конечно же, Керку следовало родиться в семье Кордова. Когда они с Дорой умерли, Хуан потерял и дочь, и сына.
До этого времени все мои сведения о Керке были довольно отрывочны, поэтому я слушала ее с интересом.
Сильвия открыла дверь в маленькую комнату, чем-то напоминающую подвал; здесь почти не было мебели. Лишь одна картина на стене, голый пол, узкая деревянная кровать без пружин, пустой стол у окна, пустое бюро. Единственное украшение комнаты находилось над изголовьем кровати: это был сильно увеличенный дубликат маленького «Ока Бога», который я носила в сумочке.
— Я подарила ему это, — сказала Сильвия, разглядывая красные, черные и желтые шерстяные нити вокруг Божьего глаза. — Это во многом помогало ему.
Непонятно зачем она подошла к туалетному столику и выдвинула пустой ящик. Если это была комната Керка, мне не хотелось ничего пропустить, и я подошла поближе. В ящике было пусто, и она захлопнула его, открыв следующий. В этом лежала старая газета, Сильвия осторожно вытащила ее и развернула, а затем вскрикнула, бросив ее на пустой стол.
— Газета того года! — мягко сказала она.
Я знала, что она имела в виду. Это был год той трагедии. Сильвия перевернула страницу, и ее рука замерла. Я увидела, почему. С середины страницы нам улыбался молодой человек, одетый в изысканнейший костюм: брюки, белая рубашка, короткая вышитая куртка и широкое сомбреро, перехваченное под подбородком кожаными ремешками.
— Хуан посылал в Мехико за этим костюмом для Керка, — сказала Сильвия. — И он носил его так, будто родился в этом серебре, коже и вышитых ремешках. Он был таким же хорошим наездником, как и Хуан.
Ее голос звучал низко, в нем не отражались эмоции, говорила она так, как будто думала вслух, совершенно не замечая меня, хотя я и стояла рядом с ней.
Керк был сфотографирован во весь рост и надменно улыбался в камеру, а его узкое лицо с полными губами было не более красиво, чем лицо любого красивого мужчины. Но в нем было еще что-то, чего я пока не понимала.
— Теперь ты видишь, почему из-за него сходили с ума женщины, — продолжала Сильвия все тем же безжизненным голосом. — Дора и Кларита были только двумя из многих. Хотя обе они были к нему ближе всех. Я думаю, Хуан всегда хотел, чтобы он был с Дорой, так как в этом случае Керк, несомненно, стал бы его сыном.
— Но я думала, что Хуан отослал его, чтобы он не мог на ней жениться.
— Это было исключительно дело рук Кэти. Она убедила Хуана, что Дора слишком молода. Кэти любила Керка, но не хотела, чтобы Дора вышла за него замуж. Вот они и договорились, что он на несколько лет уедет. Хуан поручил ему работу в Южной Америке — в Эквадоре — Керк хорошо говорил по-испански и мог чувствовать себя там, как дома. Он должен был вернуться в Санта-Фе через несколько лет и тогда жениться на Доре, если она к тому времени все еще будет желать этого. Но, конечно, когда он вернулся, Дора уже была замужем за твоим отцом, и Керк был в ярости. Дора стала еще более прекрасной и обворожительной, и Керк еще больше влюбился в нее. Он думал, что Дора убежит с ним, и я не думаю, что его мог кто-нибудь убедить в том, что она любит другого. Во всяком случае, он снова попал в руки Кордова. Так как он очень хорошо знал лошадей, Хуан послал его сюда заботиться о конюшне, и, таким образом, он работал на ранчо до самого дня своей смерти.
Я изучала это слегка наглое лицо на фотографии. Оно выражало излишнюю самоуверенность — как будто бы он ни минуты не сомневался в том, что женщины и лошади должны его слушаться. В его глазах не отражалось страдание, но была видна твердая решимость.
Что же все-таки так взволновало меня при виде этого лица? Как будто бы я где-то видела его раньше — как будто бы я знала Керка Ландерса очень хорошо.
— Он не похож на тебя, — сказала я Сильвии.
— Разумеется, нет. Мы не родные по крови. Он был моим сводным братом. Я рада, что мы не похожи.
Холодные нотки появились в ее голосе, и я быстро взглянула на нее. До этого момента я была уверена, что она любила своего сводного брата, но подобным тоном она, казалось, отказывается от него.
— Как ты относилась к нему? — спросила я. — Как сестра?
— Я ненавидела его. Он был жесток, эгоистичен и беспечен. Он не раз мучил Дору и играл с Кларитой, потому что это его забавляло. Я мечтала о Поле, а он был против, и едва не убил его в том их поединке. Если бы он был жив, то встал бы между мной и Полом.
Она кое-как свернула газету — чувства ее почти захлестнули — и выбежала из комнаты. Я еще немного постояла, оглядываясь и пытаясь оценить человека, которого любила моя мать, когда была еще очень молодой, до того, как встретила моего отца. Но даже если бы здесь и обитал дух Керка, он бы мне ничего не сказал.
Но все-таки кое-что прояснилось. Мне показалось, что я узнала костюм Керка, в котором он был изображен на фотографии. Это была та же одежда, которую засунули в ящик вместе с маской и дневником и которую Гэвин без каких бы то ни было объяснений забрал у меня. Я вспомнила, что была удивлена этим еще тогда, и теперь снова это сильно удивило меня.
Сильвия уже больше не показывала мне дом, и я вернулась в зал. Она была там и грела руки у камина, как будто продрогла до костей. Несколько в стороне сидела Кларита, лицо ее было погружено в тень. Мне показалось, что она не хочет привлекать к себе чьего бы то ни было внимания.
Когда я вошла в комнату, Гэвин поднялся, чтобы предложить мне место между собой и Хуаном; дедушка натянуто улыбнулся, все еще не простив мне мое упрямство.
Когда я села, он указал на стену над камином.
— Именно здесь, Аманда, всегда висела бирюзовая маска, когда дети были маленькими. Надо принести ее обратно и повесить на место.
— Она исчезла из моей комнаты, — сказала я ему. — Я положила ее в ящик шкафа, но кто-то унес ее оттуда.
Гэвин быстро взглянул на меня:
— Новые выходки?
— Не знаю, — ответила я. — Но я рада, что ее забрали из моей комнаты, потому что она преследовала меня. Но убрала ее не я.
Вошла Мария и доложила, что завтрак подадут в гостиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Все в доме Кордова спали, когда мы вышли из машины. Гэвин больше не дотрагивался до меня, и когда мы желали друг другу спокойной ночи, взгляд его был мрачен. Я поднялась к себе и приняла таблетки, которые дала мне Кларита. Радость моя исчезла, и мне захотелось побыстрее заснуть и хоть немного ни о чем не думать.
XV
На следующее утро, в воскресенье, когда я спустилась к завтраку, все, кроме Хуана, собрались за столом. Кларита уже побывала на утренней мессе, теперь она сдержанно поприветствовала меня, справившись о состоянии моей головы. Опухоль еще не спала, но болела меньше. Я заметила, что говорю теперь несколько приглушенным голосом, как будто бы меня что-то сдерживало.
Элеанора и Кларита что-то вежливо пробормотали, когда я сказала, что чувствую себя лучше. Только Гэвин молчал, и, однажды внимательно взглянув на меня, он уже больше не смотрел, так что мне даже показалось, что за ночь его страдания еще больше усилились. Да, сегодня он был полностью подавлен, что, конечно же, не способствовало нашему счастью.
Никто не обсуждал происшествия прошлой ночи, как будто бы все боялись поскользнуться, разговаривая об этом. Я принесла с собой каменную фигурку и, когда заняла свое место за столом, подтолкнула ее к Элеаноре.
— Я решила, что, должно быть, ты забыла этот камень в моей комнате, — сказала я, — подумала, что ты захочешь забрать его обратно.
Гэвин поднял голову и уставился на нее, но Элеанора только рассмеялась.
— Так как она появляется снова и снова, я возьму ее на счастье, — сказала она и поставила ее около себя, не признавая и не отрицая то, что это она принесла ее в мою комнату.
Кларита обратилась ко мне:
— Хуан позвонил, чтобы заказать тебе билет на самолет до Нью-Йорка. Сильвия отвезет тебя. Это местный самолет, но так как дорога в аэропорт довольно-таки плохая и будет сильно трясти, то для удобства лучше выехать пораньше. Ты должна собрать вещи сразу после завтрака.
Все, включая и Гэвина, посмотрели на меня, но я упрямо вскинула голову.
— Я не готова к отъезду.
Кларита начала суетиться, но Элеанора прервала ее.
— В таком случае, Аманда, ты можешь присоединиться к нашей поездке на ранчо. Хуан сегодня себя прекрасно чувствует и намерен ехать. Ты тоже поедешь, не правда ли, Гэвин? Ведь сегодня воскресенье!
Она бросила на него умоляющий взгляд, и хотя он не ответил на него, но ехать согласился. Я подозревала, что он, как и я, хочет понять, чего же она все-таки добивается.
— Мы возьмем с собой также Сильвию и Пола, — быстро продолжала Элеанора. — Будет все так, как было когда-то на ранчо. Мы разбудим это место.
Ее воодушевление выглядело достаточно искренним, но причина его была фальшивой. За всем этим стояло что-то, о чем Элеанора не собиралась говорить, и, намазывая маслом хрустящий хлеб, я подумала, что же означает этот всеобщий отъезд из дома. Прошлой ночью в магазине она разговаривала об этом с Полом, но я ничего не услышала тогда о Гэвине или Хуане.
Только Кларита, по-видимому, была против этой поездки.
— Я не хочу ехать, — сказала она мрачно.
Элеанора быстро спросила ее:
— Почему нет, тетя Кларита?
— Меня не заботит это место.
— Из-за воспоминаний? — настаивала Элеанора.
— Возможно, я останусь сегодня дома.
— Нет! — вскричала Элеанора. — Я не позволю тебе остаться дома. Ты никогда не развлекаешься, и эта поездка пойдет тебе на пользу. Пожалуйста, поедем с нами, тетя Кларита.
Она встала со своего места, подбежала к Кларите и начала лестью и уговорами убеждать ее поехать, пока та, вздохнув, не уступила.
— Ладно, querida. Но я чувствую, что ничего хорошего из этого не выйдет. Не следует тревожить старых духов.
Элеанора пристально на меня посмотрела.
— Аманда так не думает, не так ли, Аманда?
— Возможно, старым духам нет покоя, — сказала я. — Но если вы думаете, что они обитают на ранчо, я бы хотела побывать там, чтобы встретиться с ними.
Глаза Элеаноры блеснули скрытой злобой.
— Тогда решено, — вскричала она. — Мы уже почти готовы.
После завтрака начались суматошные приготовления к поездке. Кларита спокойно отказалась от заказанного для меня билета. Пригласили Сильвию и попросили изменить ее планы и отправиться с нами. Позже выяснилось, что Пол хочет работать сегодня над книгой и не уступит никаким уговорам. Это встревожило меня, но ничего нового не дало для объяснения намерений Элеаноры. Мне опять придется ждать и наблюдать за тем, что произойдет. Я чувствовала, что топчусь на месте и жду, когда произойдет взрыв и, возможно, уничтожит всех нас. Может быть, даже Элеанору, которая и поднесет спичку.
Утром я уже не была так уверена в себе, как прошлой ночью. То, что произошло в горах, казалось очень далеким и совершенно нереальным, особенно, когда я наблюдала за его отсутствующим видом и поняла, что он не делает никаких усилий, чтобы заговорить со мной. Все это казалось продолжением сна, в котором я достигла наивысшего блаженства, что позже неотвратимо ввергло меня в отчаяние. В течение последнего года или около того мне удавалось управлять своими эмоциями, не переживая ни взлетов счастья, ни приливов глубокой печали. Так было безопаснее. Однако с прошлой ночи все мои чувства так обострились, что в любую минуту могли перейти от состояния радости до полного отчаяния. Предчувствия захватили меня, я уперлась в преграду, которую раньше не видела. Преграду между Гэвином и мною.
Вернувшись в свою комнату, я попыталась поднять настроение, примеряя любимые бежевые брюки и кофту с желтыми пуговицами, но это сочетание цветов, напоминавшее солнце, казалось, только насмехается надо мной в зеркале. Именно тогда мне стало еще хуже. Предстоящая поездка на ранчо напомнила о маске. Я открыла ящик шкафа и начала рыться в вещах, под которыми я ее спрятала. Маска исчезла.
Я посмотрела и в других местах, допуская, что меня подводит память, но маски в комнате не было. В конце концов я прекратила поиски и отправилась вниз, но исчезновение маски показалось мне зловещим. Эта вещь имела для меня определенное значение, и кто-то не хочет, чтобы она у меня оставалась.
В поездку отправлялись шесть человек, и было решено, что мы возьмем две машины. В первой, которую будет вести Элеанора, поедут еще Хуан и Кларита, Гэвин же повезет меня и Сильвию. За исключением Пола, который остался со своей книгой, мы все собрались у гаража Кордова. Хуан спустился последним, он почти что не опирался на руку Клариты, когда она помогала ему разместиться на заднем сидении машины Элеаноры. Казалось, сегодня им владеют какие-то неведомые силы, и он, благодаря им, вернулся к жизни.
Я стояла в тени гаража, наблюдая, как Хуана усаживают в машину, не желая обращать на себя его внимание. Он с раздражением взглянул в мою сторону только однажды, и я сразу же отвернулась. Он был недоволен мною, ведь я не уехала, но здесь уж я ничего не могла поделать.
В гараже на полу что-то привлекло мое внимание и, нагнувшись, я разглядела прекрасное золотое кольцо, которое оказалось утерянной сережкой Клариты. Как оно оказалось в гараже, если она никуда прошлой ночью не ходила, я не могла понять.
Я подошла к Кларите как раз в тот момент, когда она уже садилась на заднее сидение машины рядом с Хуаном.
— Ваша сережка, — сказала я. — Я только что нашла ее в гараже.
Она нетерпеливо вырвала ее у меня и, не поблагодарив, бросила в сумочку. Все ее внимание было направлено на Хуана, для меня у нее не было времени, к тому же я была ей неинтересна. Или, может быть, все это произошло оттого, что ей нечего было сказать мне и она не желала никаких объяснений.
В машине Гэвина мне удалось сесть рядом с Сильвией. Вчерашний сон улетучился, Гэвин этим утром был настороже, и для меня было бы невыносимым сидеть рядом с ним.
Сильвия вкратце знала от Пола, что случилось со мной в магазине, и у нее ко мне было много вопросов, на которые я ответила довольно коротко. Достаточно странно, но она не обратила особого внимания на то, что поразило меня. Казалось, ее совершенно не волнует, что Элеанора склонила Пола отправиться в магазин в столь поздний час, чтобы восстановить экспозицию «Кающегося грешника», но я знала, что она беспокоится о своем муже.
Элеанора ехала впереди нас и вела машину так быстро, как могла, так что мы на протяжении всего пути с трудом улавливали свет ее фар. Гэвин вел машину более осмотрительно, хотя и на максимальной скорости, и я ощущала ту нервную энергию, которую он излучал.
И все-таки я была рада, что в это утро вместе со всеми еду на ранчо. У меня будет возможность посмотреть на Кордова в привычной обстановке, которая, возможно, напомнит им прошлые поступки, возможно, их разговоры кого-то выдадут. У меня не было никакого представления о том, что планирует Элеанора.
Мы доехали до гасиенды, вошли внутрь и увидели, что Хуан и Кларита расположились в длинном зале, Хуан греется у огня, а Кларита мельтешит вокруг, пытаясь удостовериться, что ему уютно. То краткое восстание, которое она предприняла прошлой ночью, надев платье красного бархата, уже само по себе исчерпалось, и она, казалось, как и прежде, служила Хуану. И лишь когда она взглянула на меня, я поняла, как сильно она на меня сердится — возможно, потому что я нашла ее сережку в достаточно неподходящем месте.
Элеанора исчезла, и никто не знал, куда она ушла.
— Ранчо — это ее дом, — сказал Хуан, когда Сильвия справилась о ней. — Она знает здесь каждый уголок.
— Я тоже, — сказала Сильвия. — Давай я покажу тебе дом, Аманда.
Гэвин и Хуан погрузились в обсуждение дел, связанных с магазином. Я пошла с Сильвией по дому. Это было одноэтажное строение с узкими коридорами, с оштукатуренными стенами и небольшими, довольно темными комнатами, уставленными древней и по-видимому ветхой мебелью. Часть дома мы с Гэвином уже видели.
— Если бы ты могла побывать здесь, когда дом был полон развлечений! — сказала Сильвия. — Хуану и Кэти нравилось устраивать домашние вечера, и в комнатах было много гостей. В те времена для любого, кто хотел прокатиться верхом, нашлась бы лошадь, и лучшим наездником был Керк. Бывало, Хуан говорил, что хотел бы, чтобы Керк был его сыном, а не Рафаэл, который часто разочаровывал его. Керк вел себя как настоящий испанец: у него в характере была необузданность, которая восхищала Хуана. Конечно же, Керку следовало родиться в семье Кордова. Когда они с Дорой умерли, Хуан потерял и дочь, и сына.
До этого времени все мои сведения о Керке были довольно отрывочны, поэтому я слушала ее с интересом.
Сильвия открыла дверь в маленькую комнату, чем-то напоминающую подвал; здесь почти не было мебели. Лишь одна картина на стене, голый пол, узкая деревянная кровать без пружин, пустой стол у окна, пустое бюро. Единственное украшение комнаты находилось над изголовьем кровати: это был сильно увеличенный дубликат маленького «Ока Бога», который я носила в сумочке.
— Я подарила ему это, — сказала Сильвия, разглядывая красные, черные и желтые шерстяные нити вокруг Божьего глаза. — Это во многом помогало ему.
Непонятно зачем она подошла к туалетному столику и выдвинула пустой ящик. Если это была комната Керка, мне не хотелось ничего пропустить, и я подошла поближе. В ящике было пусто, и она захлопнула его, открыв следующий. В этом лежала старая газета, Сильвия осторожно вытащила ее и развернула, а затем вскрикнула, бросив ее на пустой стол.
— Газета того года! — мягко сказала она.
Я знала, что она имела в виду. Это был год той трагедии. Сильвия перевернула страницу, и ее рука замерла. Я увидела, почему. С середины страницы нам улыбался молодой человек, одетый в изысканнейший костюм: брюки, белая рубашка, короткая вышитая куртка и широкое сомбреро, перехваченное под подбородком кожаными ремешками.
— Хуан посылал в Мехико за этим костюмом для Керка, — сказала Сильвия. — И он носил его так, будто родился в этом серебре, коже и вышитых ремешках. Он был таким же хорошим наездником, как и Хуан.
Ее голос звучал низко, в нем не отражались эмоции, говорила она так, как будто думала вслух, совершенно не замечая меня, хотя я и стояла рядом с ней.
Керк был сфотографирован во весь рост и надменно улыбался в камеру, а его узкое лицо с полными губами было не более красиво, чем лицо любого красивого мужчины. Но в нем было еще что-то, чего я пока не понимала.
— Теперь ты видишь, почему из-за него сходили с ума женщины, — продолжала Сильвия все тем же безжизненным голосом. — Дора и Кларита были только двумя из многих. Хотя обе они были к нему ближе всех. Я думаю, Хуан всегда хотел, чтобы он был с Дорой, так как в этом случае Керк, несомненно, стал бы его сыном.
— Но я думала, что Хуан отослал его, чтобы он не мог на ней жениться.
— Это было исключительно дело рук Кэти. Она убедила Хуана, что Дора слишком молода. Кэти любила Керка, но не хотела, чтобы Дора вышла за него замуж. Вот они и договорились, что он на несколько лет уедет. Хуан поручил ему работу в Южной Америке — в Эквадоре — Керк хорошо говорил по-испански и мог чувствовать себя там, как дома. Он должен был вернуться в Санта-Фе через несколько лет и тогда жениться на Доре, если она к тому времени все еще будет желать этого. Но, конечно, когда он вернулся, Дора уже была замужем за твоим отцом, и Керк был в ярости. Дора стала еще более прекрасной и обворожительной, и Керк еще больше влюбился в нее. Он думал, что Дора убежит с ним, и я не думаю, что его мог кто-нибудь убедить в том, что она любит другого. Во всяком случае, он снова попал в руки Кордова. Так как он очень хорошо знал лошадей, Хуан послал его сюда заботиться о конюшне, и, таким образом, он работал на ранчо до самого дня своей смерти.
Я изучала это слегка наглое лицо на фотографии. Оно выражало излишнюю самоуверенность — как будто бы он ни минуты не сомневался в том, что женщины и лошади должны его слушаться. В его глазах не отражалось страдание, но была видна твердая решимость.
Что же все-таки так взволновало меня при виде этого лица? Как будто бы я где-то видела его раньше — как будто бы я знала Керка Ландерса очень хорошо.
— Он не похож на тебя, — сказала я Сильвии.
— Разумеется, нет. Мы не родные по крови. Он был моим сводным братом. Я рада, что мы не похожи.
Холодные нотки появились в ее голосе, и я быстро взглянула на нее. До этого момента я была уверена, что она любила своего сводного брата, но подобным тоном она, казалось, отказывается от него.
— Как ты относилась к нему? — спросила я. — Как сестра?
— Я ненавидела его. Он был жесток, эгоистичен и беспечен. Он не раз мучил Дору и играл с Кларитой, потому что это его забавляло. Я мечтала о Поле, а он был против, и едва не убил его в том их поединке. Если бы он был жив, то встал бы между мной и Полом.
Она кое-как свернула газету — чувства ее почти захлестнули — и выбежала из комнаты. Я еще немного постояла, оглядываясь и пытаясь оценить человека, которого любила моя мать, когда была еще очень молодой, до того, как встретила моего отца. Но даже если бы здесь и обитал дух Керка, он бы мне ничего не сказал.
Но все-таки кое-что прояснилось. Мне показалось, что я узнала костюм Керка, в котором он был изображен на фотографии. Это была та же одежда, которую засунули в ящик вместе с маской и дневником и которую Гэвин без каких бы то ни было объяснений забрал у меня. Я вспомнила, что была удивлена этим еще тогда, и теперь снова это сильно удивило меня.
Сильвия уже больше не показывала мне дом, и я вернулась в зал. Она была там и грела руки у камина, как будто продрогла до костей. Несколько в стороне сидела Кларита, лицо ее было погружено в тень. Мне показалось, что она не хочет привлекать к себе чьего бы то ни было внимания.
Когда я вошла в комнату, Гэвин поднялся, чтобы предложить мне место между собой и Хуаном; дедушка натянуто улыбнулся, все еще не простив мне мое упрямство.
Когда я села, он указал на стену над камином.
— Именно здесь, Аманда, всегда висела бирюзовая маска, когда дети были маленькими. Надо принести ее обратно и повесить на место.
— Она исчезла из моей комнаты, — сказала я ему. — Я положила ее в ящик шкафа, но кто-то унес ее оттуда.
Гэвин быстро взглянул на меня:
— Новые выходки?
— Не знаю, — ответила я. — Но я рада, что ее забрали из моей комнаты, потому что она преследовала меня. Но убрала ее не я.
Вошла Мария и доложила, что завтрак подадут в гостиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33