— А ушли все?— Да. В редакции не было ни души. Очевидно, тот фрилансер уходил последним. Я схватил письма и испарился оттуда.— Ты воспользовался центральным выходом?— Нет, я спустился по боковой лестнице — до самого вестибюля. Не хотел рисковать. Зачем ты расспрашиваешь меня, Бейли? Ты ведь не думаешь, что я к этому как-то причастен?— Вовсе нет. Мне интересно, могли ты натолкнуться на преступника. Ты заметил свет в кабинете Моны?— Нет, то есть, возможно, он и горел, но я не заворачивал за угол.У меня голова шла кругом. Мы разминулись с Робби на пятнадцать — двадцать минут. Говорит ли он правду? Или это он раздробил Моне череп? Да нет, вряд ли у Робби хватило духу сотворить такое, даже в минуту отчаяния.— Как ты считаешь, на меня падет подозрение? — дрожащим голосом спросил он.— Будем надеяться, что Мона поправится и расскажет все полиции. Но пока она не пришла в себя, тобой непременно заинтересуются детективы. Ты Должен как можно быстрее нанять адвоката.— О Боже, какой ужас! — заскулил он.— Я мало в этом понимаю, но адвокат наверняка посоветует тебе самому обратиться в полицию. Все равно они на тебя выйдут. Кто-нибудь наверняка видел, как ты заходил в офис, к тому же не секрет, что тебя уволили. А если ты возьмешь инициативу в свои руки, то окажешься в более выгодном положении. Только сначала нужно посоветоваться с людьми сведущими: пусть они рассчитают правильный курс поведения. Ты знаешь хорошего адвоката?— Ну, я разговаривал с одним по поводу усыновления.— Эта не та область, — сказала я, с трудом скрывая раздражение. — Тебе нужен специалист по уголовным делам.— Может, Брок кого-нибудь знает. Он сейчас в Сан-Франциско по делам. Пока мне не удалось с ним связаться.— Если не найдешь адвоката, позвони мне, я наведу справки. Держись.— Стараюсь. О Боже, какой кошмар. А она была… была уже в коме, когда ты ее обнаружила?— Мне нельзя разглашать детали. Она была в прескверном состоянии. Позвони мне завтра, расскажи, как идут дела, ладно?— Ладно, — ответил он, сдавливая всхлип.Я положила трубку и начала расхаживать по комнате. Дела плохи. Очень плохи. Самое страшное, что Робби вскоре станет главным подозреваемым. А вдруг это он совершил преступление? Нет, Робби на такое не способен.Стянув джинсовую юбку и забросив ее в угол, я поплелась на кухню. Желудок требовал еды, но в рот полезут разве только гренки. Когда я засовывала в тостер кусочек хлеба, зазвонил сотовый в другой комнате. Я добежала до сумочки и откопала в ней телефон. На линии был Нэш.— Прослушал твое сообщение, — сказал он. — Ты еще там?— Где?— В «Баззе».— Нет, я сейчас дома. А вы? Вы давно узнали о происшествии ?— Да, я был на вечеринке в редакции «Трека». Едва удалось оттуда выбраться. Они опрашивали всех по очереди, и я оказался в самом конце цепочки, но убедил полицию, что являюсь лицом не посторонним. Что там стряслось?— Кто-то напал на Мону и уборщицу. Понятия не имею зачем.— В каком состоянии Мона? Считаешь, она оправится?— Она была без сознания, когда я нашла ее. Сейчас вроде в коме, в Бельвью. Больше мне ничего не известно.— Говоришь, ее ударили по голове? А чем именно?— Не знаю, — честно ответила я, не забывая и о том, что нельзя разглашать подробности. — Полиция не позволяет любителям вмешиваться в расследование.— А как там уборщица?— Вроде в порядке.— Она ничего не видела?— Кажется, нет. Хотя она плохо соображала из-за удара по голове. Может, когда разум прояснится, что-нибудь вспомнит.— Что ты сказала? — спросил он. — Я еду в такси по парку, здесь плохая связь.Я повторила.— Иисусе… — пробормотал Нэш. — Опять прерывается связь, я вешаю трубку. У тебя есть мой домашний, позвони вечером, если что узнаешь, ладно? Ты мне нужна завтра в редакции. Зайди ко мне в кабинет сразу, как придешь на работу.— Конечно, — ответила я, недоумевая, что он задумал, но понимая, сейчас не лучшее время спрашивать.— А ты сегодня должна была, кажется, находиться в суде? — вдруг вспомнил он.— Да, — сказала я как можно увереннее. — Но мне… мне понадобилось забрать кое-что с рабочего места.В ответ последовало молчание: видимо, связь прервалась окончательно.Приготовив гренки, я включила телевизор, по каналу «Си-эн-эн» шло ток-шоу, и ничто не предвещало новостей о Моне. Вряд ли удастся получить официальную информацию до местного выпуска новостей в одиннадцать часов. Несколько минут я ходила взад-вперед по квартире с бокалом вина в руке, практически к нему не прикладываясь. Я не испытывала добрых чувств к Моне, но произошедшее здорово выбило меня из колеи.Впервые за долгое время захотелось оказаться в обществе Джека Херлити — парня, с которым я встречалась до января. Джек — психолог, мы познакомились, когда я писала статью о беспокойной девочке, убедившей всех, что в доме полтергейст. Как я ни сопротивлялась возникшему влечению, прошлой осенью у нас завязались стабильные моногамные отношения. Работая профессором в Джорджтаунском университете, Джек жил в Вашингтоне, на выходные прилетал в Нью-Йорк, а осенью перевелся в Нью-Йоркский университет. Мы бродили вместе по Гринич-Виллидж, ходили в кино, слушали музыку в небольших клубах, катались на лыжах и много занимались превосходным сексом.Затем в январе он поразил меня предложением переехать к нему с намеком в ближайшем будущем жениться. Мне безумно нравился Джек, но как только эти слова слетели с его уст, я поняла, что не готова к новым обязательствам. С развала предыдущего брака минуло всего два года, и мне требовалось время на осмысление, отчего все полетело к чертям и как не потерпеть фиаско снова. Джек порвал со мной, заявив, что ему нужно или все, или ничего. Я сильно переживала, но не сомневалась в правильности решения. Шли дни, и боль стихала — даже быстрее, чем я ожидала.Но сегодня мне безумно хотелось излить Джеку душу. Он обладал поразительным талантом задавать такие вопросы, ответы на которые дают невероятное облегчение, словно камень падает с плеч. Джека больше нет в моей жизни, я должна быть сильной и справляться со всем сама.Я пошла к холодильнику, на сей раз в поиске чего-нибудь сладкого. Там нашелся замороженный ванильный йогурт, дата и производитель неизвестны. Под крышкой оказалось нечто столь же старое, как полярный лед Южного полушария. Пришлось соскрести сверху кристаллики и вонзить ложку. На вкус йогурт оказался даже хуже, чем на вид.Выкинув его в мусорное ведро, я услышала звонок телефона.Скажи мне, что все это ложь, — раздался в трубке голос с нотками крайнего нетерпения.— Кто это? — спросила я.— Джесси, — на вздохе выпалила она. — Извини. Я в полной прострации, проходила мимо и решила набрать твой номер, Все произошедшее — это просто… не знаю даже, как назвать.— Понимаю. Я тут тоже с ума схожу.— Ты правда была там?— Да, была, зашла забрать бумаги. Откуда ты узнала?— Я уже переговорила со всеми сотрудниками «Базза». Кто-то с вечеринки в «Треке» пронюхал, что это ты обнаружила Мону.— А ты сейчас где? — Из трубки доносился шум машин.— Я тут за углом, на Восьмой улице, возле университета. Послушай, не хочешь встретиться? Выпили бы по чашечке кофе или чего покрепче?— Заходи ко мне, — пригласила я. — Посидим у меня на балконе.— Так ты не против? Я не помешаю?Я сказала, что буду только рада ее приходу, и дала точный адрес.Отыскав в углу джинсовую юбку, я снова влезла в нее. Мне нравилась Джесси, но еще рано появляться перед ней в ярко-розовых трусах.Она зашла через пять минут, тяжело дыша. Длинные шелковые волосы убраны за уши.— Привет, заходи, — сказала я, открыв дверь. — Молодец, что позвонила.На ней были длинные штаны цвета хаки, светло-зеленая футболка и ожерелье из желтых камней. У Джесси хорошая фигура с пышной грудью, но она считает, что весь эффект портят широковатые бедpa, и поэтому надевает темный низ и вешает много украшений наверх, чтобы отвлечь внимание.— Здорово, что ты оказалась поблизости. Мне как раз хотелось поговорить с человеком, который сможет понять ситуацию.Мы неуклюже обнялись. Не такие уж мы и близкие подруги, и как-то неловко стоять в моей квартире поздним вечером, обхватив друг друга руками.— Не могу поверить, что ты ее нашла, — сказала Джесси. — Что с ней? Я слышала, ей проломили череп.— Да, на нее напали. Я бы с удовольствием все обсудила, но нельзя. Полицейские угрожали быстрой расправой, если я проболтаюсь.— Понятно. Подробности должен знать только сам преступник. А каково это вообще — обнаружить Мону в таком виде?— Не приятно. Хочешь выпить? — Я указала на бутылку красного вина на столе. — У меня припасены вино, пиво, содовая и портвейн, который кто-то принес четыре года назад.Она улыбнулась и задумалась.— Гм… содовую, если она уже открыта. Если нет, то встряхни ее покрепче.Джесси последовала за мной на кухоньку, осматриваясь по сторонам.— У тебя тут мило, — отметила она.— Спасибо. Вот газировка. Пошли на балкон.Я вывела ее навстречу темноте. Ночной вид с моего балкона чем-то напоминает декорации к спектаклю на Бродвее: чернильно-синее небо и жилые дома со светом в окошках. Будто картина-подделка. Я пригласила Джесси сесть за столик и зажгла свечку. Она вздохнула:— Тут так красиво. Ничего, если я поинтересуюсь: ты снимаешь эту квартиру, или она твоя?— Моя. Я была замужем, и она досталась мне в качестве утешительного приза.— Здорово. Как будут развиваться события? Ты же спец по криминальным историям. Преступника смогут поймать?— Знаешь, обыск места преступления порой только вводит в заблуждение. Судебная медицина достигла невероятных высот, но часто не хватает конкретных улик для зацепки, невозможно же основываться на сомнительных фактах. Будем надеяться, что Мона придет в себя и сама все расскажет полиции.— Придет в себя? — В тусклом свете свечи я увидела выражение недоумения на лице Джесси, как если б я заявила, что сейчас прилетит Питер Пэн и опустится перед нами на перила.— Да, люди выходят из комы.— Но она же умерла. Ты что, не слышала? Я ахнула:— Умерла? Откуда ты знаешь?— У меня есть знакомый в больнице Святого Винсента. Я разговаривала с ним полчаса назад, и он сказал, что она умерла от нанесенных травм. Странно, что новость еще не разлетелась.— Боже… — произнесла я, прислонившись к спинке стула. — Я была уверена, она находится в коме. — Вот дела. Интересно, умерла ли Мона, так и не придя в сознание, или все-таки успела шепнуть имя убийцы?— Это мог быть грабитель? — спросила Джесси, прервав мои раздумья. — Вроде как напали и на уборщицу.— Вряд ли. Охранники сегодня тщательно всех проверяли.— Это точно. Я думала, мне роговицу начнут сканировать.— Ты была на вечеринке?— Да, зашла ненадолго. Мне надо освещать другое событие, поэтому я ушла около восьми и не застала тот момент, когда гостей перестали выпускать.— А кто еще там был из «Базза»? — Хотелось знать, кто находился на этаже во время нападения.— Нэш, Хиллари — блондинка, что работает в «Клубничке». Райан. Я заметила его перед самым уходом. И конечно, Мона с супругом.— Мона была на вечеринке?— Да, она не пропускала подобные мероприятия, тем более если это не понедельник. Видимо, она вернулась в редакцию.Но зачем? Встретить кого-то?— Что будет дальше? — спросила Джесси. — Весь офис заполонят полицейские?— О, в ближайшие несколько дней без них не обойдется, — сказала я. — Надо полагать, журнал возглавит Нэш?— Да. Будем молиться, чтобы его поставили на эту должность. Тогда никто из нас не потеряет работу.— Ой, мы же пропустим новости, — сказала я, всматриваясь в циферблат наручных часов. — Пойду гляну, ладно?Мы опоздали. Когда я включила телевизор в спальне, на всех каналах уже шел спорт. Вернулись в гостиную и стали размышлять, что будет происходить в ближайшие дни: как поступит Дикер, как отреагирует пресса, как поведут себя сотрудники?— Думаешь, это сделал кто-то из наших коллег? — спросила Джесси.— Боюсь, что да, — признала я. — Хотя любой, кто был на вечеринке, — потенциальный подозреваемый.— Хорошо, что я рано ушла. Ну ладно, мне уже пора. Спасибо за гостеприимство.— Тебе спасибо, — ответила я. — Покаты здесь, еще один вопрос. Мона когда-нибудь работала допоздна по вторникам?— Нет, насколько мне известно.— Так что же она делала в кабинете?— Может, зашла забрать какие-нибудь бумаги, как и ты?Вероятно. Если убийца был среди приглашенных, то он заметил, как Мона направилась в кабинет, и прокрался за ней следом. Или кто-то из сотрудников находился в редакции и воспользовался ее неожиданным появлением?— Думаешь, кто-то из гостей? — спросила Джесси, словно прочла мои мысли.— Не знаю, — сказала я. — Может, завтра что-нибудь прояснится.— Угу, — рассеянно произнесла она.— Ты в порядке? — поинтересовалась я.— Конечно. То есть я возбуждена от этих странных событий, но не напугана. Вряд ли ко мне проникнут в квартиру сегодня и ударят пресс-папье.— Почему именно пресс-папье?— По традиции, — ответила она, пытаясь выдавить улыбку. — Спокойной ночи. До завтра.Я открыла дверь и проследила, как Джесси направляется к лифту.— Кстати, — сказала она, развернувшись посреди коридора. — Ты слышала, что Робби уволили?— Слышала. — Я постаралась принять равнодушный вид. — Ты присутствовала при сем?— Да, и это было просто жутко. Вряд ли он угрожал ей или спорил — лишь выполз из кабинета поверженный, словно репетировал сцену из фильма «Страсти Христовы». А у себя начал крушить вещи, пинать мусорное ведро. В итоге вызвали охрану, чтобы вывести его из редакции. Хорошо, что при увольнении забирают пропуск, иначе полиция уже прибрала бы его к рукам.Я ничего не сказала, многозначительно кивнула и закрыла дверь. Если полицейские не найдут улик, то Робби не поздоровится. Могли он совершить преступление ? И во что вляпалась я ? Ведь я умолчала о его поручении.Настроив радио на новости по нью-йоркской станции «УИНС», я наполнила ванну и добавила в воду пену для мытья с экстрактом зеленого чая. Она досталась мне на раздаче косметических средств в «Глоссе». Вылила почти весь флакон, как сумасшедшая. Зато, как только погрузилась в воду, тело застонало от облегчения. К сожалению, эмоциональное напряжение никуда не пропало. Я не переставала думать о Моне. Если не Робби, то кто ? Из спальни доносились обрывки новостей: по Куинсу разгуливает маньяк-насильник, в Манхэттене такси съехало в кювет. И вдруг диктор заговорил о Моне. «Скандальный, широко известный редактор журнала „Базз“ убита в своем кабинете, — сообщил он. — Пострадала еще одна женщина, но травма несерьезная. Никто не задержан».Перед тем как лечь, я попыталась связаться с Робби, узнать, нашел ли он адвоката. Опять автоответчик. Оставила сообщение, чтобы он в случае чего позвонил.Спала я очень неспокойно, странные сны сменяли друг друга. Утром проглотила полрогалика с кофе, листая свежий выпуск «Нью-Йорк таймс». Статья о Моне заняла уголок первой страницы и разместилась далее в разделе «Метро». Там косвенно упоминалась даже я: «…еще живую обнаружила одна из сотрудниц». В конце напечатали некролог с историей о заслугах Моны в области увеличения тиража журнала до небывалых размеров. Журналист упомянул, что она слыла требовательным начальником. Правда, не сказал, какой она была стервой.По дороге в метро я купила «Дейли ньюс» и «Нью-Йорк пост». Фото Моны поместили на первую страницу вместе со всеми шокирующими подробностями, что удалось раздобыть. Сообщалось, что ее ударили по голове, но полиция не говорит, как и чем. Там были также снимки приглашенных, включая Еву Андерсон на выходе из здания. У всех негодование на лицах.Около офиса набилось люду не меньше, чем вчера: фотографы, журналисты, телевизионщики и любопытные граждане. Среди последних немало туристов, которые направлялись потратить деньги в магазинчике Диснея, и получили убийство Моны в качестве приза. Полицейские выстроились в ряд, чтобы держать толпу на расстоянии, и мне на входе пришлось достать пропуск.На этаже редакции «Базза» творилось почти такое же сумасшествие. В приемной стояли не только охранники, но и прохлаждался полицейский. У девушки на ресепшене было такое выражение, словно из Нью-Йоркского залива вылез Годзилла и направляется к Шестой авеню.Настроение вокруг колебалось от мрачного до восторженного. Люди собирались группками, разговаривали, очевидно, обсуждая подробности, и размышляли вслух. Некоторые казались расстроенными, потрясенными событием, а другие едва сдерживали радость, как в тот день, когда жена Нэша ворвалась к нему в стеклянный кабинет, назвала «лживым кобелем» и запустила сумкой в голову. Как только я приблизилась к одной из группировок, заместитель редактора предложил отменить ежедневную планерку.Приемная у кабинета Моны была по-прежнему огорожена желтой лентой, и через приоткрытую дверь я разглядела, что там как минимум два человека создают видимость работы — полицейские довершают дела до конца. Детективы Тейт и Маккарти беседовали с Нэшем в его кабинете, а Томас Ликер ходил по комнате, как тигр в клетке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34