Наконец, Стив отъехал достаточно далеко от того квартала, в котором жила Энни, и она теперь немного расслабилась, откинулась на спинку сиденья и стала равнодушно смотреть на витрины магазинов, мимо которых они ехали. Как бы то ни было, но сейчас она уехала из дома со Стивом, а значит совершила первый шаг на долгом пути к выполнению своего решения жить с ним.Они еще немного проехали и оказались в северной части Кэмпетеда, Энни заметила, что Стив хорошо ориентируется в этом фешенебельном районе среди дорогих домов, окружающих этот лондонский район. В этом фешенебельном районе Лондона, его тихих улицах, застроенных дорогими домами с зелеными лужайками и площадками для гольфа. Он вопросительно посмотрел на Энни, как бы спрашивая ее, довольна ли она местом для прогулки. Энни кивнула в знак согласия. Тогда Стив взял трость, они вышли из автомобиля и медленно побрели по траве, плечом к плечу.Энни оглянулась на огромные особняки, полу скрытые за высокими оградами.– Ты часто бываешь в подобных местах? – Стив пожал плечами, потом засмеялся.– Здесь? В этом царстве магнатов кино бизнеса? Нет, не особенно.– Приглашали меня как-то на пару неофициальных приемов, которые устраивались тут поблизости, где-то в одном из этих роскошных домов. Смею тебя заверить, это были такие скучные, нудные вечера. Помню, на них было полно этаких чопорных господ и молодящихся старух с бриллиантами на сморщенных шеях и тонкими поджатыми губами. Это было где-то вон там, за теми раскидистыми деревьями, если не ошибаюсь.Стив продолжал вспоминать.– Было так тихо, как будто мы очутились где-то на острове или далеко в поле. Совсем не похоже на Лондон.Энни подумала, с кем он мог быть в тот раз с Кэсс, Викки или кем-то еще. Она знала, что ее давняя ревность была беспочвенной, она до конца еще не изжила – слишком дорог ей был Стив. Энни поглубже засунула руки в карманы джинсов, отгоняя от себя видение Стива, медленно прогуливающегося с какой-нибудь кино девой в роскошном туалете, она постаралась сосредоточить внимание на тропинке, по которой они шли, потом спросила:– А для твоей ноги наша прогулка не будет чрезмерной?– Нормально, если только не очень далеко и не очень быстро. Но если что, мне придется опереться на твою руку.– Мне будет приятно, – прошептала Энни, и они улыбнулись друг другу, согреваясь от счастья, более яркого, чем солнечное сияние, и Энни забыла о своей ревности.– А зачем ты ходишь на приемы к акулам шоу-бизнеса, – спросила она. – И вообще я совсем ничего не знаю о том, чем ты занимаешься, разве не так?Открытое пространство, расстилавшееся перед ними, было пустынным, если не считать нескольких случайных прохожих в спортивных костюмах да двух-трех собаководов, вышедших на прогулку со своими питомцами. Собаки обнюхивали прошлогодние листья, все еще лежавшие в канавах, и никому не было никакого дела до молодой женщины и ее спутника. И им было удивительно хорошо от того, что они совершенно одни в этом пустынном месте под высоким голубым небом.– Если хочешь, я расскажу тебе о своей работе.– Ну, конечно хочу, мне интересно все, что касается тебя.Они шли по тропинке поглощенные друг другом, Стив, не сводя с Энни влюбленного взгляда, говорил о своем бизнесе, о создании рекламных роликов, о партнере и коллегах, стараясь рассказывать так, чтобы ей было интересно, вспоминая самые увлекательные и забавные эпизоды из своей деятельности. В его рассказе было столько добродушного юмора, столько точных, чуть ироничных наблюдений и парадоксальных выводов, что она с увлечением слушала, открывая в любимом новые привлекательные черты. В какой-то момент ей показалось, что рассказы Стива возвращают ее в забытый мир той жизни, которую она вела, когда Мартин работал в Италии. В той жизни были витрины маленьких магазинчиков женской одежды, в оформлении которых она старалась вложить как можно больше фантазии и вкуса; и ее акварели, пронизанные романтикой и жаждой любви. И впервые за многие годы Энни подумала, что пожалуй, надо поискать эти картины на чердаке родительского дома, потому что она могла бы подарить их Стиву.Стив первым посмотрел на часы и напомнил Энни, что пора возвращаться назад к машине. Они порядком утомились, но им так не хотелось уезжать отсюда, так страшно было даже подумать о новой разлуке. За две минуты до садика Энни отрывисто сказала:– Ты не мог бы высадить меня здесь?– Вот еще, конечно нет, – не задумываясь, ответил Стив. Я подвезу тебя прямо к дверям…– Нет! – резко воскликнула она. – Я…Она представила себе любопытные лица мамаш у входа в садик, разглядывающих их. Стив заметил ее состояние и в ту же секунду резко свернул на обочину. Он сидел молча, его руки напряженно сжимали рулевое колесо.– Прости меня, – тихо сказала Энни.Стив продолжал молчать, глядя на улицу. Ей хотелось прошептать его имя, положить голову ему на плечо, но она заставила себя сидеть неподвижно.– Когда я снова тебя увижу? – спросил он.– Не знаю, как только у меня будет возможность. Может… как-нибудь днем. Хорошо?– Я буду ждать тебя в любое время, дорогая.– Я… приду к тебе… в это же время, – Энни произнесла эти слова очень тихо, почти неприязненно. Она подумала: «Мы обречены на то, чтобы лгать. О, Стив! Не уходи, не оставляй меня! Нет, лучше уйди! Почему ты не оставишь нас в покое?»У нее было такое ощущение, будто ее разорвали на тысячи кусков, и она чувствует, как болит каждый из них.– Ну ладно. Пока? – слабо сказала она. Стив достал из бумажника визитку и подал ей.– Тут мой адрес и телефон. Ты всегда сможешь меня найти по этому номеру.– Спасибо… – прошептала Энни, открыла сумочку и опустила туда маленький картонный прямоугольник, надежно скрыв его среди всяких мелочей.Она посмотрела на Стива. Его лицо было спокойным, а глаза светились любовью. «Он ничего не требует от меня. Как я могла о нем так подумать?». Энни медленно склонилась к нему и прикоснулась губами к уголку его рта. Через секунду она неохотно откинулась на спинку сиденья.– До свидания, – сказала Энни.Он кивнул, его глаза с нежностью и ожиданием смотрели на нее. Энни открыла дверцу автомобиля и вышла на тротуар, торопливо махнула ему на прощание и быстро пошла к детскому садику. Стив смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду, но Энни так ни разу и не оглянулась.
– Мам, можно поиграть с мозаикой!Бенджи сидел за кухонным столом, уже достав разноцветные кусочки из коробки. Энни быстро оглянулась. В этот момент она стояла у раковины и чистила картошку.– Хорошо, только не забудь – скоро в кровать.– Ну, я хочу-у-у-у.– Я ведь разрешила, Бен, только не скандаль, если вдруг не закончишь и придется идти спать.Энни говорила спокойно, почти автоматически, даже не вникая особенно в смысл слов, потому что мысли ее были далеко. Бенджи разбросал мозаику по столу и сердито посмотрел на дело своих рук.– Я хочу, чтобы ты мне помогла.– Я не могу, деточка. Я занята. Сделай сам. – Бенджи потянулся ручонками через весь стол и ленивым движением двинул разноцветные кусочки на край. Они стали с приятным шелестом падать на пол. Энни бросила картофелечистку. Снова шелест падающей мозаики.– Зачем ты это делаешь, Бен?Мальчуган с откровенным вызовом посмотрел на нее, а потом спросил:– Почему ты всегда ЗАНЯТА?Энни внезапно застыла, опершись на край раковины и растерянно глядя на сыновей.Томас поднял голову от своего альбома, и солидно произнес, как если бы говорил очевидные вещи, непонятные такому неразумному младенцу, как его брат.– Потому что взрослые всегда заняты.И после этого они оба посмотрели на нее, и осуждая, и моля ее отвергнуть эти слова. Их неуверенность бросилась ей в глаза.– О, Томас! – воскликнула она и быстро подошла к детям. Бенджи соскользнул со стула и обвил ручонками ее ноги, а Томас неторопливо встал с опущенными плечами, стараясь казаться взрослым и сдерживаясь, чтобы не подбежать к матери. А она обняла их обоих и прижата к себе, чтобы они не увидели ее лицо в этот момент.– Простите меня, мальчики, – наконец смогла сказать она. – Не обижайтесь, хорошие мои. У меня и вправду много дел. Вот освобожусь, и мы будем вместе играть, как раньше, хорошо?«Я все делаю неправильно, – подумала Энни. Целыми днями, каждую минуту я думаю только о себе и Стиве, вместо того, чтобы заняться с детьми. Но станет ли им лучше, если я отвезу к чужому человеку? Каково им будет?»Внезапно ее охватило чувство всепоглощающей нежности и любви к сыновьям. Она крепче прижала их к себе, вдыхая теплый детский запах, и касаясь щекой волос Томаса.«Я не смогу бросить их, – поняла она со всей отчетливостью. – Если я и уйду от Мартина, они должны быть со мной».– Я вас так люблю, – прошептала она… – Вы же знаете…Она обняла их еще сильнее и нежнее и, наконец, отпустила, но в эту секунду Томас зацепился своим ухом за пуговку на ее рукаве.– Ой! – схватился он за больное место.– Не плачь, маленький, – поддразнил его Бен, и они все трое весело рассмеялись. Напряжение развеялось, как туман.– Ну, идите, – сказала Энни, – помойтесь и спать. – «Вот и еще день прожила» – подумала она, когда дети побежали наверх. Сыновья еще не спали, когда вернулся Мартин. Он устал после встречи с одним особенно требовательным клиентом и вошел в кухню, утомленный, потирая глаза ладонью.– Был тяжелый день? – спросила Энни. Мартин погладил жену по щеке, подошел к буфету и взял бутылку вина.– М-м… чертовски трудный… так вкусно пахнет, что ты готовишь. А как у тебя прошел день?– … Как обычно, – осторожно ответила она. Мартин плеснул себе вина, взял вечернюю газету и направился к дивану в дальнем конце комнаты. Он сделал большой глоток и со вздохом облегчения опустился на диван.– Хвала Господу за мир и покой, – донеслось до Энни его бормотание.Она стояла у плиты, без особой надобности помешивая деревянной ложкой содержимое кастрюли, и думала «сказать, не сказать». Вдруг я скажу, и получится, что я не смогла это скрыть. А не скажу, получится еще хуже: он может заподозрить, что тут что-то не так».Энни склонилась над кастрюлей, из которой поднимался ароматный запах. Трудно давалась ложь…– Мартин! – Неестественно громко позвала она.– Да?– Думаю, завтра с утра мне надо будет отправиться по магазинам. Съезжу в Вест-Энд – надо купить кое-что мальчикам, да и себе хочу что-нибудь присмотреть. Бенджи до обеда, как всегда, будет в садике, а потом придет Одри, она обещала.Мартин оторвался от своей газеты.«Хороший знак – она снова чувствовала себя в состоянии посещать универмаги, переполненные людьми.» – Он улыбнулся, пытаясь определить, волнение или желание что-то скрыть от нею придало голосу жены натянутость.– Отличная идея. Слушай, может, мне сходить с тобой. На весь день я, конечно, не освобожусь, но пару часов после ленча я бы выкроил.– Нет нужды… – взгляд в кастрюлю. Потом короткий взгляд в одном направлении, потом – в другую сторону. Глубокий вздох. – Это роскошное занятие… Я хочу купить Томасу спортивную куртку.«КАК ПРОТИВНО ЛГАТЬ ЕМУ!»Мартин на секунду смутился, увидев, как она отводит глаза, посмотрел на ее профиль, и потом безмятежно сказал:– О'кей. Если ты уверена, что все будет в порядке, иди одна. Возьми чековую книжку, – там на такой случай есть пара сотен фунтов.– Спасибо, – сказала Энни. Итак, на обратном пути надо будет заскочить в магазин Джона Льюиса и купить все, чтобы муж поверил, будто она целый день поисками нужных вещей.Внезапно Энни осознала, что вид пищи вызывает у нее тошноту. Она подумала уныло о причинах такой реакции. То ли это потому, что ее любовь к Стиву оказалась низким чувством, то ли ложь и увертки стали тому виной…Она позвонила Стиву два дня назад, когда поняла, что больше не может жить, не увидев его. У нее дрожали руки, когда она набирала его номер, но чувство уверенности вернулось сразу, как только он поднял трубку и она услышала его теплый спокойный голос.– Я могу освободиться на целый день, до самого вечера, – сказала она.– Когда?– В четверг, хорошо?– Конечно! Где-нибудь вместе проведем ленч. Вот так они и договорились.…Энни положила деревянную ложку в раковину к грязной посуде.– Мартин, обед готов.– Отлично!Вечер прошел, как обычно. Но в эту ночь Энни плохо спала, беспокойно ворочалась, разрывалась между чувством вины и счастьем от предвкушения предстоящей встречи.Утром, когда дом опустел и все затихло после торопливых сборов, она медленно, как во сне, обошла все комнаты, поправила подушки на старой софе, завела маленькие французские часы на каминной полке и, наконец, поднялась наверх. Энни подержала в руках флакон лосьона для тела, потом открыла ящик комода и посмотрела на белье, аккуратно уложенное там. У нее был один комплект дорогого шелкового белья, но это был подарок Мартина, сделанный им год назад на ее день рождения…Энни взяла простое обычное белье и задвинула ящик. Потом сняла с вешалки вельветовое платье и одела его, стараясь не смотреть на свое отражение в зеркале платяного шкафа. Одевшись, Энни пошла в ванную, зачесала свои волосы так, чтобы они волнами легли вокруг ее лица. Немного поколебавшись, она достала пару гребней из черного янтаря, которые ей подарила Тибби, сказав при этом: «Мне они не нужны, у меня волосы стали слишком редкие». Этими гребнями Энни заколола волосы назад и только теперь посмотрела на себя в зеркало. Глаза блестели, на скулах горели пятна румянца, словом, вид у нее был такой, будто она собиралась сделать нечто ужасное и отчаянное. В полдень она одела свое серое пальто, купленное взамен того, что было на ней тогда, на Рождество. Господи, когда это было? Энни взяла чековую книжку, оставленную Мартином, и положила ее в сумку. Несколько мгновений она стояла глядя на телефон, думая, что еще есть время позвонить Стиву. «Скажу, что не смогу прийти». И тут же подумала о том, как он сидит в своей пустой квартире и ждет ее прихода.«Я должна идти. Я не могу сейчас звонить. Не сейчас».Энни вышла из дома. Она собиралась как обычно захлопнуть дверь, но на этот раз, что-то остановило ее, и она тихо прикрыла за собой. Та издала легкий, мирный щелчок.
Стив жил на последнем этаже огромной многоэтажки, недалеко от района Харроудз. Энни вошла в зеркальный лифт, и он повез ее наверх. Она старательно отворачивалась от собственных неприветливых отражений. Наконец, двери открылись и, Энни оказалась в длинном коридоре, устланном толстыми коврами. Она заколебалась, бросила последний взгляд на свое отчаянное, испуганное лицо в зеркале лифта и пошла, утопая в глубоком, мягком ворсе. Энни позвонила, и Стив медленно открыл дверь.Он поцеловал в щеку, взъерошил ей волосы и произнес:– Заходи.И она вошла вслед за ним.Комната казалась пустой, удивительно высокой, была окрашена в серые и кремовые тона. Немногочисленная обстановка производила впечатление изысканности и достатка. В дальнем углу комнаты стоял длинный черный стол, заваленный бумагами.– Ты работаешь? – спросила Энни. В этом окружении Стив внезапно показался ей совсем чужим, незнакомым.– Пытаюсь… – его кривая усмешка выдала волнение и тревогу, которую он испытывал так же, как и Энни. Он спросил:– Хочешь чего-нибудь выпить?Энни вспомнила разговор, который они когда-то вели в больнице. Стив тогда сказал:– Я не предлагал тебе выпить в каком-нибудь укромном баре. Я даже не знаю, что тебе больше нравится: белое вино или водка с мартини.«Ну вот, достаточно укромное место, – подумала она. – Почему мы раньше не понимали, что все в конце концов, придет именно к такому финалу?»– Просто белого вина, – сказала она, – и содовой, пожалуйста.Стив кивнул. Энни поняла, что он тоже помнит этот разговор.Она подошла к черному дивану, продолжая осматривать пустынную комнату. Стив налил ей вина, подал стакан, и Энни отпила с наслаждением, чувствуя терпкий букет напитка.– Почему тут ничего нет, – внезапно спросила она. – Ни украшений, ни сувениров?Стив обескуражено оглянулся.– А что, это плохо?– Такое ощущение, что ты собрал чемоданы. Ничего, что я спрашиваю?Стив расхохотался.– Ничего страшного, в самом деле. Думаю, мне не хотелось, чтобы о чем-нибудь мне напоминала.– Иди ко мне, – попросила Энни, взглянув на него снизу вверх. Они сели рядом, почти соприкасаясь головами.– Не очень похоже на твой дом, правда? У тебя дом полон воспоминаний.– Да… – ответила она. – У тебя легче.Они еще выпили, помолчали. А когда Стив заговорил, его голос звучал легко, жизнерадостно, словно что-то изменилось и все вокруг стало абсолютно другим.Когда они допили вино, Стив сказал:– Ты знаешь, я собираюсь пригласить тебя на ленч. – Хочу сразу предупредить – сам я готовить не умею.– Думаю, тебе надо иметь хоть какой-нибудь маленький недостаток, – весело откликнулась Энни.И все же, несмотря на оживленный разговор, оба они думали о том, что им известно немало разнообразнейших фактов из жизни друг друга – фактически все самое важное. Но в то же время, они не знали множества таких вещей, которые могли бы припомнить добрые знакомые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Мам, можно поиграть с мозаикой!Бенджи сидел за кухонным столом, уже достав разноцветные кусочки из коробки. Энни быстро оглянулась. В этот момент она стояла у раковины и чистила картошку.– Хорошо, только не забудь – скоро в кровать.– Ну, я хочу-у-у-у.– Я ведь разрешила, Бен, только не скандаль, если вдруг не закончишь и придется идти спать.Энни говорила спокойно, почти автоматически, даже не вникая особенно в смысл слов, потому что мысли ее были далеко. Бенджи разбросал мозаику по столу и сердито посмотрел на дело своих рук.– Я хочу, чтобы ты мне помогла.– Я не могу, деточка. Я занята. Сделай сам. – Бенджи потянулся ручонками через весь стол и ленивым движением двинул разноцветные кусочки на край. Они стали с приятным шелестом падать на пол. Энни бросила картофелечистку. Снова шелест падающей мозаики.– Зачем ты это делаешь, Бен?Мальчуган с откровенным вызовом посмотрел на нее, а потом спросил:– Почему ты всегда ЗАНЯТА?Энни внезапно застыла, опершись на край раковины и растерянно глядя на сыновей.Томас поднял голову от своего альбома, и солидно произнес, как если бы говорил очевидные вещи, непонятные такому неразумному младенцу, как его брат.– Потому что взрослые всегда заняты.И после этого они оба посмотрели на нее, и осуждая, и моля ее отвергнуть эти слова. Их неуверенность бросилась ей в глаза.– О, Томас! – воскликнула она и быстро подошла к детям. Бенджи соскользнул со стула и обвил ручонками ее ноги, а Томас неторопливо встал с опущенными плечами, стараясь казаться взрослым и сдерживаясь, чтобы не подбежать к матери. А она обняла их обоих и прижата к себе, чтобы они не увидели ее лицо в этот момент.– Простите меня, мальчики, – наконец смогла сказать она. – Не обижайтесь, хорошие мои. У меня и вправду много дел. Вот освобожусь, и мы будем вместе играть, как раньше, хорошо?«Я все делаю неправильно, – подумала Энни. Целыми днями, каждую минуту я думаю только о себе и Стиве, вместо того, чтобы заняться с детьми. Но станет ли им лучше, если я отвезу к чужому человеку? Каково им будет?»Внезапно ее охватило чувство всепоглощающей нежности и любви к сыновьям. Она крепче прижала их к себе, вдыхая теплый детский запах, и касаясь щекой волос Томаса.«Я не смогу бросить их, – поняла она со всей отчетливостью. – Если я и уйду от Мартина, они должны быть со мной».– Я вас так люблю, – прошептала она… – Вы же знаете…Она обняла их еще сильнее и нежнее и, наконец, отпустила, но в эту секунду Томас зацепился своим ухом за пуговку на ее рукаве.– Ой! – схватился он за больное место.– Не плачь, маленький, – поддразнил его Бен, и они все трое весело рассмеялись. Напряжение развеялось, как туман.– Ну, идите, – сказала Энни, – помойтесь и спать. – «Вот и еще день прожила» – подумала она, когда дети побежали наверх. Сыновья еще не спали, когда вернулся Мартин. Он устал после встречи с одним особенно требовательным клиентом и вошел в кухню, утомленный, потирая глаза ладонью.– Был тяжелый день? – спросила Энни. Мартин погладил жену по щеке, подошел к буфету и взял бутылку вина.– М-м… чертовски трудный… так вкусно пахнет, что ты готовишь. А как у тебя прошел день?– … Как обычно, – осторожно ответила она. Мартин плеснул себе вина, взял вечернюю газету и направился к дивану в дальнем конце комнаты. Он сделал большой глоток и со вздохом облегчения опустился на диван.– Хвала Господу за мир и покой, – донеслось до Энни его бормотание.Она стояла у плиты, без особой надобности помешивая деревянной ложкой содержимое кастрюли, и думала «сказать, не сказать». Вдруг я скажу, и получится, что я не смогла это скрыть. А не скажу, получится еще хуже: он может заподозрить, что тут что-то не так».Энни склонилась над кастрюлей, из которой поднимался ароматный запах. Трудно давалась ложь…– Мартин! – Неестественно громко позвала она.– Да?– Думаю, завтра с утра мне надо будет отправиться по магазинам. Съезжу в Вест-Энд – надо купить кое-что мальчикам, да и себе хочу что-нибудь присмотреть. Бенджи до обеда, как всегда, будет в садике, а потом придет Одри, она обещала.Мартин оторвался от своей газеты.«Хороший знак – она снова чувствовала себя в состоянии посещать универмаги, переполненные людьми.» – Он улыбнулся, пытаясь определить, волнение или желание что-то скрыть от нею придало голосу жены натянутость.– Отличная идея. Слушай, может, мне сходить с тобой. На весь день я, конечно, не освобожусь, но пару часов после ленча я бы выкроил.– Нет нужды… – взгляд в кастрюлю. Потом короткий взгляд в одном направлении, потом – в другую сторону. Глубокий вздох. – Это роскошное занятие… Я хочу купить Томасу спортивную куртку.«КАК ПРОТИВНО ЛГАТЬ ЕМУ!»Мартин на секунду смутился, увидев, как она отводит глаза, посмотрел на ее профиль, и потом безмятежно сказал:– О'кей. Если ты уверена, что все будет в порядке, иди одна. Возьми чековую книжку, – там на такой случай есть пара сотен фунтов.– Спасибо, – сказала Энни. Итак, на обратном пути надо будет заскочить в магазин Джона Льюиса и купить все, чтобы муж поверил, будто она целый день поисками нужных вещей.Внезапно Энни осознала, что вид пищи вызывает у нее тошноту. Она подумала уныло о причинах такой реакции. То ли это потому, что ее любовь к Стиву оказалась низким чувством, то ли ложь и увертки стали тому виной…Она позвонила Стиву два дня назад, когда поняла, что больше не может жить, не увидев его. У нее дрожали руки, когда она набирала его номер, но чувство уверенности вернулось сразу, как только он поднял трубку и она услышала его теплый спокойный голос.– Я могу освободиться на целый день, до самого вечера, – сказала она.– Когда?– В четверг, хорошо?– Конечно! Где-нибудь вместе проведем ленч. Вот так они и договорились.…Энни положила деревянную ложку в раковину к грязной посуде.– Мартин, обед готов.– Отлично!Вечер прошел, как обычно. Но в эту ночь Энни плохо спала, беспокойно ворочалась, разрывалась между чувством вины и счастьем от предвкушения предстоящей встречи.Утром, когда дом опустел и все затихло после торопливых сборов, она медленно, как во сне, обошла все комнаты, поправила подушки на старой софе, завела маленькие французские часы на каминной полке и, наконец, поднялась наверх. Энни подержала в руках флакон лосьона для тела, потом открыла ящик комода и посмотрела на белье, аккуратно уложенное там. У нее был один комплект дорогого шелкового белья, но это был подарок Мартина, сделанный им год назад на ее день рождения…Энни взяла простое обычное белье и задвинула ящик. Потом сняла с вешалки вельветовое платье и одела его, стараясь не смотреть на свое отражение в зеркале платяного шкафа. Одевшись, Энни пошла в ванную, зачесала свои волосы так, чтобы они волнами легли вокруг ее лица. Немного поколебавшись, она достала пару гребней из черного янтаря, которые ей подарила Тибби, сказав при этом: «Мне они не нужны, у меня волосы стали слишком редкие». Этими гребнями Энни заколола волосы назад и только теперь посмотрела на себя в зеркало. Глаза блестели, на скулах горели пятна румянца, словом, вид у нее был такой, будто она собиралась сделать нечто ужасное и отчаянное. В полдень она одела свое серое пальто, купленное взамен того, что было на ней тогда, на Рождество. Господи, когда это было? Энни взяла чековую книжку, оставленную Мартином, и положила ее в сумку. Несколько мгновений она стояла глядя на телефон, думая, что еще есть время позвонить Стиву. «Скажу, что не смогу прийти». И тут же подумала о том, как он сидит в своей пустой квартире и ждет ее прихода.«Я должна идти. Я не могу сейчас звонить. Не сейчас».Энни вышла из дома. Она собиралась как обычно захлопнуть дверь, но на этот раз, что-то остановило ее, и она тихо прикрыла за собой. Та издала легкий, мирный щелчок.
Стив жил на последнем этаже огромной многоэтажки, недалеко от района Харроудз. Энни вошла в зеркальный лифт, и он повез ее наверх. Она старательно отворачивалась от собственных неприветливых отражений. Наконец, двери открылись и, Энни оказалась в длинном коридоре, устланном толстыми коврами. Она заколебалась, бросила последний взгляд на свое отчаянное, испуганное лицо в зеркале лифта и пошла, утопая в глубоком, мягком ворсе. Энни позвонила, и Стив медленно открыл дверь.Он поцеловал в щеку, взъерошил ей волосы и произнес:– Заходи.И она вошла вслед за ним.Комната казалась пустой, удивительно высокой, была окрашена в серые и кремовые тона. Немногочисленная обстановка производила впечатление изысканности и достатка. В дальнем углу комнаты стоял длинный черный стол, заваленный бумагами.– Ты работаешь? – спросила Энни. В этом окружении Стив внезапно показался ей совсем чужим, незнакомым.– Пытаюсь… – его кривая усмешка выдала волнение и тревогу, которую он испытывал так же, как и Энни. Он спросил:– Хочешь чего-нибудь выпить?Энни вспомнила разговор, который они когда-то вели в больнице. Стив тогда сказал:– Я не предлагал тебе выпить в каком-нибудь укромном баре. Я даже не знаю, что тебе больше нравится: белое вино или водка с мартини.«Ну вот, достаточно укромное место, – подумала она. – Почему мы раньше не понимали, что все в конце концов, придет именно к такому финалу?»– Просто белого вина, – сказала она, – и содовой, пожалуйста.Стив кивнул. Энни поняла, что он тоже помнит этот разговор.Она подошла к черному дивану, продолжая осматривать пустынную комнату. Стив налил ей вина, подал стакан, и Энни отпила с наслаждением, чувствуя терпкий букет напитка.– Почему тут ничего нет, – внезапно спросила она. – Ни украшений, ни сувениров?Стив обескуражено оглянулся.– А что, это плохо?– Такое ощущение, что ты собрал чемоданы. Ничего, что я спрашиваю?Стив расхохотался.– Ничего страшного, в самом деле. Думаю, мне не хотелось, чтобы о чем-нибудь мне напоминала.– Иди ко мне, – попросила Энни, взглянув на него снизу вверх. Они сели рядом, почти соприкасаясь головами.– Не очень похоже на твой дом, правда? У тебя дом полон воспоминаний.– Да… – ответила она. – У тебя легче.Они еще выпили, помолчали. А когда Стив заговорил, его голос звучал легко, жизнерадостно, словно что-то изменилось и все вокруг стало абсолютно другим.Когда они допили вино, Стив сказал:– Ты знаешь, я собираюсь пригласить тебя на ленч. – Хочу сразу предупредить – сам я готовить не умею.– Думаю, тебе надо иметь хоть какой-нибудь маленький недостаток, – весело откликнулась Энни.И все же, несмотря на оживленный разговор, оба они думали о том, что им известно немало разнообразнейших фактов из жизни друг друга – фактически все самое важное. Но в то же время, они не знали множества таких вещей, которые могли бы припомнить добрые знакомые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41