Сад там очень хорош, также мебель и картины, оставшиеся от прежнего владельца, кажутся моей сестре и мне идеально подходящими для молодоженов».
— Как это мило! — растроганно воскликнула миссис Траверс. — Дай мне посмотреть. — Она взяла письмо. — Где мои глаза? — Она поискала в своем мягком черном ридикюле, посмотрела на письменном столике. Сын помогал ей в этой привычной охоте. Наконец она воскликнула: — Вот они! — и вытащила из-под вязанья, лежавшего на подушечке у дивана, свои очки. Она никак не могла привыкнуть пользоваться ими постоянно и поэтому всюду их забывала. Поместив очки на свой прямой небольшой носик, она прочла:
— «Кухарка — француженка, ее зовут Мелани. Прекрасная кухарка, немного шумная по нашим меркам, но очень экономная и честная; я уверена, она во всем будет помогать английской горничной, которую вы привезете с собой. Девушку, которая приходит убирать днем, зовут Лидией, но за итальянцами (она итальянка) нужен глаз да глаз (подчеркнуто жирной чертой): они имеют привычку заметать сор под мебель».
А больше здесь нет ничего романтического, Рекс? Рекс, о чем ты думаешь?
— Я думаю о Джой.
— Ну, разумеется. А что ты о ней думаешь, милый?
Рекс очень медленно ответил:
— Она очень молода, ты знаешь… и, кажется, очень одинока…
— Значит, в том, что она встретила тебя, рука благого провидения!
Траверс неопределенно хмыкнул, хмыканье, как заметила его мать не без тайного умысла, является привилегией мужчин. Ибо если женщина в ответ на вопрос вытащит спички, зажжет сигарету, произнесет «хм-м», потушит спичку и ничего более не скажет, то вряд ли сочтут друзья и близкие это ответом, да и покажется ли подобное поведение приличным и вежливым? Безусловно, нет. Мужчины же проделывают это постоянно!
— Рекс, вот я и говорю: в таком случае разве не прекрасно, что она обрела тебя?
— Хм-м! Может быть, она втайне боится, что поторопилась… со мной…
— Фу, дорогой, фу! Если ты боишься, что Джой будет возражать против того, чтобы свадьба была скорее, то не беспокойся. Малышка будет этому только рада.
— Мама, почему ты в этом так уверена? Почему ты думаешь?..
— Я не думаю — я знаю! Бедная малышка просто совершенно подавлена. И впрямь, со всеми этими бесконечными письмами по поводу продажи дома, агентам, пациентам; с паспортами, с одеждой Персиваля Артура и так далее и тому подобное она немного приуныла. Я тоже подумала, что-то ее тревожит, и на мгновение мне даже стало страшно, но потом…
— Отчего? Что ты подумала?
— Я подумала: вдруг она не хочет выходить за тебя замуж? И спросила ее об этом прямо.
— Мама! Честное слово! — Траверс с досадой откинул волосы со лба. — Моя судьба — быть вечно окруженным enfant terrible. Что старый Локк, что мальчик, и вот теперь еще ты…
— Это на меня вообще-то не похоже, как ты знаешь. Но я очень рада, что это сделала, очень! — провозгласила миссис Траверс, победным жестом сорвала с себя очки и заложила ими страницы романа «Библиотеки „Тайме“, где они и останутся забытыми на ближайшие несколько часов. — Потому что я почувствовала, тут что-то неладно, и захотела разобраться во всем. Малышка сама сказала: „Конечно, я хочу замуж!“ — причем тоном, не оставляющим никаких сомнений. Она согласна, что долгая помолвка — это ужасно!
— Она согласилась, в самом деле? — пробормотал Рекс Траверс.
И в этот момент он решил, что не может позволить себе подобную роскошь — попытаться понять чувства девушки. Он может только брать в расчет ее полезность для его карьеры и, следовательно, для мальчика. (Хотя обычно он был честен с собой, на сей раз он упустил еще один фактор, ибо не мог и не хотел его осознать. В глубинах его подсознания уязвленная мужская гордость тайно и безмолвно вопрошала: «Почему эта девушка считает, что на меня нельзя смотреть как на мужчину?»)
7
В это время, плывя вниз по течению Темзы, Джеффри Форд рвал письмо, которое написала Джой, и размышлял, как написать ей про свои ожившие чувства.
8
— Чем скорее вы поженитесь и заживете счастливо, тем лучше, — подвела итог миссис Траверс. — Что ты скажешь на это, Рекс?
На сей раз Рекс Траверс дал ей развернутый и вполне определенный ответ.
— Скажу, что ты права. — Он положил письмо мисс Симпетт назад, в свой нагрудный карман. — Я, пожалуй, пойду позабочусь о последних формальностях.
И миссис Траверс, плохо представлявшая себе, чем обернется это ускорение событий, счастливо напутствовала его:
— Ступай, дорогой!
Глава тринадцатая
СВАДЬБА
Вот долгожданный день пришел;
Ты хочешь, чтобы он прошел.
Драйден
1
Последний час перед свадьбой часто бывает невыносимо напряженным и для влюбленных пар; по счастью, не существует статистики тех, кто в последний момент сбежал из-под венца.
В любом случае имени мисс Джой Харрисон не оказалось бы в этом списке; не оказалось бы там и имени Рекса Траверса, ее жениха. Оба они страстно желали, чтобы свадьба наконец состоялась. Заметьте, и тот и другая думали об этом одинаковыми словами: скорей бы все было позади. Позади! Конец этому чудовищному кошмару, этой дурацкой помолвке! Конец вмешательству чужих людей в их жизнь! Конец всем вопросам и постоянному страху, что в глазах родственников и друзей они недостаточно хорошо играют свои роли счастливых влюбленных. Конец всему этому! Ура! Ура отъезду во Францию! Женатые люди не привлекают к себе столько внимания, на них не направлен все время луч прожектора, от которого можно сойти с ума!
2
— Съешь яичко, мисс, вот какое свеженькое, — с материнской заботливостью кудахтала за завтраком квартирная хозяйка Джой, миссис Коуп. Ее последний завтрак в Челси. — Съешьте, говорю вам. Надо поддержать силы, не важно, куда идешь, на свадьбу или на похороны. Вы уже все вещи упаковали? Хорошо. Значит, у вас еще много времени. Какое красивое у вас платье, мисс. Как говорят: «В платье белом иди замуж смело».
— Я хотела перед отъездом переодеться в дорожный костюм, но матушка доктора так настаивала, чтобы я осталась в белом, теперь, в поезде, и потом, на пароходе, я надену пальто с меховым воротником прямо поверх этого платья.
— Тоже хорошо. Не хотите капельку горячительного? И мармелада моего домашнего не хотите попробовать? Ох, милая… Всю неделю ели меньше воробья… Но теперь найдется кому присмотреть за вами; муж не позволит вам больше морить себя голодом!
— Который час? — спросила Джой. Ей вдруг вспомнилась ужасная пьеска под названием «Восемь часов» с Расселом Тарндайком в главной роли — проклятого всеми убийцы. Он до последней минуты надеялся на отмену смертного приговора. В сознании Джой вспыхнуло: «Я и сама долго надеялась на отмену смертного приговора. Целыми днями я, бывало, думала: „Вот сейчас может прийти письмо от Джеффри, а в нем — что-нибудь такое, что положит конец этому кошмару!“ Но письмо так и не пришло. Последнее письмо на мою девичью фамилию (откуда ей было знать, что последнее письмо на ее девичью фамилию уже недалеко — в руках хозяйки дома на противоположной стороне, та, стоя в своей пахнущей клеенкой прихожей, выговаривала почтальону: „У нас таких нет!“)». — Кажется, уже пора в церковь?
3
Бабушка Траверс считала, что гражданская регистрация брака — это «убого, дорогой, убого. Мне бы этого не хватило, чтобы почувствовать себя действительно замужем! Но, конечно, поступай, как сочтешь нужным!», после чего ее сын Рекс поступил так, как считала нужным она. Церемония была назначена в старой церкви в Челси, неподалеку от дома, где жила Джой. Это было весьма живописное место со множеством типично лондонских черт: вниз по Темзе медленно плыли баржи мимо ровных раскидистых деревьев набережной Челси, кричащих чаек, проходных заводов, домов, где жили или живут знаменитости, мимо прогуливающихся по аллеям сада Королевского госпиталя пенсионеров в красных мундирах…
Никого из гостей не приглашали. Присутствовали только бабушка Траверс, Персиваль Артур и доктор Сэксон Локк, которого, впрочем, тоже не собирались приглашать, но он заявил:
— Разумеется, я приду. Во всяком случае, надеюсь. Как это похоже на Рекса, неблагодарное создание — взять меня шофером, чтобы везти их и багаж заодно на вокзал «Виктория», и при этом не пригласить на свадьбу и лишить неповторимого зрелища! И кто же, если не я, вдобавок привезет невесту?
И вот его большой голубой автомобиль подкатил к самой двери ее дома и остановился. Из него вылез слон-приманка… В петлице его фрака красовалась белая гвоздика — как и положено отцу невесты.
— Доброе утро, доченька! Не сбежишь из-под венца? Вот и прекрасно. Мне вспомнился старый стишок:
Запишите в документе,
Высекайте на надгробье:
«Этот юноша женился,
Этот юноша женат!»
— Относится ли это также и к молодым женщинам? — спросила Джой с улыбкой спартанца, усаживаясь в машину, на что доктор Локк ответил, что в данном случае — но только в данном случае! — он не считает, что это относится равно к обоим, почему и спросил ее… С этими словами он вытащил откуда-то из-под сиденья и протянул девушке в белом платье большой свадебный букет флердоранжа и белого вереска.
4
Этот букет ошеломленная Джой держала в руках во время свадебного обряда. Сумбур и смуту чувств она запрятала глубоко в сердце и слова «К любви, чести и послушанию» произнесла голосом твердым и ясным.
Обычно невесты запинаются на слове «послушание». Но Джой трудней всего было произнести слово «любовь». Упоминать имя Любви всуе! Тем более в церкви! Она подняла глаза вверх. Солнечный луч, пробившись сквозь витраж, бросил розовый отблеск на ее личико, и никто не заметил, как она побледнела — ни высокий и широкоплечий мужчина, который стоял рядом с ней, там, где должен был стоять совсем другой человек, ни бабушка Траверс, задрапированная в длинный черный шарф из нежнейших «настоящих» кружев, в черной шляпке на седых кудрях, с глазами задумчивой школьницы глядевшая на свою невестку.
Что видели эти наивные глаза? Без сомнения, все в розовом свете; и, без сомнения, совсем не то, что понимают под женитьбой последующие несентиментальные поколения. И уж, конечно, ничего похожего на правду о данной конкретной женитьбе! Но, возможно, заблуждения натур, подобных бабушке Траверс, столь чистых душою, приносят не меньше вреда, чем подозрения более земных и трезвых людей.
«Нельзя ее огорчать, — подумала Джой. — Она такая прелесть…»
— К любви, чести и послушанию… — ясным голосом повторила она. «Перестань думать о том, что все это ложь. Если все это представление лживо насквозь, то какая разница, немножко больше лжи или немножко меньше?» — …пока смерть не разлучит нас.
Все произошло очень быстро. Еще одно кольцо на палец, поверх того, с бриллиантами. Шепот: «Теперь сюда, пожалуйста». Они оказались в ризнице. Новобрачная должна поставить свою подпись.
— Как естественно выглядит новая подпись! — заметил Персиваль Артур Фитцрой.
Затем Джой услышала тихое восклицание бабушки Траверс — взмахнув крыльями кружевного шарфа, она раскрыла объятия Джой, но крылья опять упали, и новоиспеченная свекровь сказала:
— Нет! Конечно, сначала муж! Поцелуй ее, Рекс! Поцелуй?!
5
Каждая клеточка Джой запротестовала, безмолвно крича: «Нет! Только не это! Так мы не договаривались! Он обещал даже не целовать невесты! — Но следующая мысль повергла ее в еще большую панику: — А вдруг миссис Траверс спросит: почему?»
Но Рекс Траверс мягко шагнул к ней, наклонив золотоволосую голову. Он обещал не делать этого? Джой почувствовала на своей щеке его поцелуй. Он сделал это. Действительно сделал. Что ж, у него не было выхода.
И тотчас же бабушка Траверс прижала ее к груди, шепча:
— Благослови тебя Бог, дорогая! Будь счастлива! Тут же забасил и доктор Локк:
— Будет ли и мне дарована эта привилегия? — И поцеловал Джой по праву посаженого отца.
Джой беспомощно подумала: «Для фиктивного брака с обещанием даже не целовать невесты не слишком ли много…»
Она не успела додумать, как получила еще один поцелуй: Персиваль Артур, слегка непохожий на себя оттого, что его вихры были безжалостно приглажены мокрой щеткой по случаю торжества, приблизил к ней свое бесчувственное личико, пахнущее мылом «Голден Глори», и, небрежно сказав: «Что ж! Раз так нужно…» — поцеловал ее.
И Джой поцеловала его в ответ, как поцеловала бы младшего брата, которого у нее никогда не было. Ей показалось, что это прикосновение очистило ее, позволив оправдаться перед собой из-за фарса последних десяти минут.
«Ну вот и все, — подумала она со вздохом облегчения. — Все худшее позади».
Но худшее было впереди.
6
Они вышли из церкви. Светило солнце, ворковали голуби, чирикали воробьи. Небольшая толпа уличных мальчишек, нянь с младенцами в колясках, деловых девушек из Сити собралась и громко жужжала — вокруг чего? Вокруг большого голубого «Даймлера», украшенного серебристой подковой, букетом белого вереска и белым атласным развевающимся бантом! Персиваль Артур Фитцрой поймал взгляд доктора Локка и самодовольно заулыбался.
— Этого следовало ожидать, — пробормотал Рекс Траверс.
Но вдруг случилось такое, чего Джой никак не могла предвидеть. Солнце вдруг стало черным, раздался голос ее квартирной хозяйки, миссис Коуп, спешившей ей навстречу:
— Мисс… Прошу прощения, мадам! Я только что получила… Письмо принесли из дома номер двадцать семь, оно туда попало по ошибке… Через пятнадцать минут после вашего ухода… На нем написано «срочное», вот я и подумала…
Джой Траверс взяла письмо. Она не стала его вскрывать. Невозможно его прочесть на глазах стольких людей! Она так долго, так сильно ждала письма от него. И вот оно пришло. Слишком поздно. Теперь уже не важно, что в нем.
На конверте был почерк Джеффри Форда.
Часть вторая
ВО ФРАНЦИИ
Глава первая
МАЛЬЧИК НА ВИЛЛЕ ДЛЯ НОВОБРАЧНЫХ
О, не называй легендарных имен!
Дни нашей юности — дни нашей славы.
Мур
1
Море лазурное, невероятной голубизны, которое маленький белый кораблик, качающийся на волнах в полумиле от берега, делает еще голубее; холмистый берег и разбросанные по нему, словно кусочки сахара, белые кубики вилл Ривьеры.
Одна из них — вилла «Монплезир». Она стоит на окраине маленького нового модного курорта, расположенного где-то между тенистым городом Канном и городом духов Грассом. Здесь и поселились те три человека, которых вроде совсем недавно увез от дверей церкви в Челси свадебный автомобиль.
И надо сказать, что двое из трех находили жизнь здесь совершенно восхитительной.
2
«Подходяще!» стало любимым словечком Персиваля Артура Фитцроя.
Однажды enfant terrible и ниспровергатель традиций доктор Локк сказал, что английский мальчик имеет возможность получить приличное образование, только будучи заключен в закрытую школу. А здесь один английский мальчик каждый день получал массу новых впечатлений, и отличие здешней жизни от жизни в закрытой школе превосходило все самые смелые его мечты. Вместо летнего семестра в Мьюборо, где жизнь текла по незыблемым законам, установленным еще в елизаветинские времена, вместо того чтобы горбиться над партой, рисуя на полях тетрадки самолетики, под занудливый голос, тянущий что-то о римлянах (что за призрачный, многочисленный и скучный народ! Римляне то, римляне се…), вместо траты времени на приготовление тостов старшим ученикам, вместо того, чтобы до полного отупения смотреть крикетный матч, — вместо всего этого он был свободен как ветер на этом напоенном солнцем берегу, воплощавшем все блага жизни, привлекавшем множество разноязыкой публики. Из этой вот разноязыкой публики он и составил весьма широкий круг своих знакомств. Итальянское семейство, настоящий французский аристократ (похожий скорее на шофера), американец-шофер (который выглядел как аристократ), юный австрийский барон, приобщивший его к солнечным ваннам и гимнастическим упражнениям, — со всеми ними он постоянно общался (вместо дружеских отношений с несколькими учениками Мьюборо, случайно оказавшимися в одном доме с ним).
Вместо того, чтобы задыхаться в черном саржевом костюме с жестким белым воротничком, к которому по воскресным дням прибавлялась натиравшая лоб шелковая шляпа (такова была форма его школы), он по полдня проводил на пляже в одном купальном трико и старых резиновых тапочках. Он так загорел, что сделался совершенно терракотовым — того же цвета, что большие глиняные кувшины, продававшиеся неподалеку от города. Когда он посетил это производство и ему рассказали, что эти кувшины для оливкового масла до сих пор делают такими же, как во времена римлян, потому что римляне первыми обнаружили, что лучше всего масло хранить в глиняной посуде, прежде наводившие скуку «римляне» впервые стали казаться почти реальными людьми для мальчика из закрытой школы.
3
Вот он бежит на пляж. Жизненные силы переполняют его, и весь он покрыт ровным темным загаром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Как это мило! — растроганно воскликнула миссис Траверс. — Дай мне посмотреть. — Она взяла письмо. — Где мои глаза? — Она поискала в своем мягком черном ридикюле, посмотрела на письменном столике. Сын помогал ей в этой привычной охоте. Наконец она воскликнула: — Вот они! — и вытащила из-под вязанья, лежавшего на подушечке у дивана, свои очки. Она никак не могла привыкнуть пользоваться ими постоянно и поэтому всюду их забывала. Поместив очки на свой прямой небольшой носик, она прочла:
— «Кухарка — француженка, ее зовут Мелани. Прекрасная кухарка, немного шумная по нашим меркам, но очень экономная и честная; я уверена, она во всем будет помогать английской горничной, которую вы привезете с собой. Девушку, которая приходит убирать днем, зовут Лидией, но за итальянцами (она итальянка) нужен глаз да глаз (подчеркнуто жирной чертой): они имеют привычку заметать сор под мебель».
А больше здесь нет ничего романтического, Рекс? Рекс, о чем ты думаешь?
— Я думаю о Джой.
— Ну, разумеется. А что ты о ней думаешь, милый?
Рекс очень медленно ответил:
— Она очень молода, ты знаешь… и, кажется, очень одинока…
— Значит, в том, что она встретила тебя, рука благого провидения!
Траверс неопределенно хмыкнул, хмыканье, как заметила его мать не без тайного умысла, является привилегией мужчин. Ибо если женщина в ответ на вопрос вытащит спички, зажжет сигарету, произнесет «хм-м», потушит спичку и ничего более не скажет, то вряд ли сочтут друзья и близкие это ответом, да и покажется ли подобное поведение приличным и вежливым? Безусловно, нет. Мужчины же проделывают это постоянно!
— Рекс, вот я и говорю: в таком случае разве не прекрасно, что она обрела тебя?
— Хм-м! Может быть, она втайне боится, что поторопилась… со мной…
— Фу, дорогой, фу! Если ты боишься, что Джой будет возражать против того, чтобы свадьба была скорее, то не беспокойся. Малышка будет этому только рада.
— Мама, почему ты в этом так уверена? Почему ты думаешь?..
— Я не думаю — я знаю! Бедная малышка просто совершенно подавлена. И впрямь, со всеми этими бесконечными письмами по поводу продажи дома, агентам, пациентам; с паспортами, с одеждой Персиваля Артура и так далее и тому подобное она немного приуныла. Я тоже подумала, что-то ее тревожит, и на мгновение мне даже стало страшно, но потом…
— Отчего? Что ты подумала?
— Я подумала: вдруг она не хочет выходить за тебя замуж? И спросила ее об этом прямо.
— Мама! Честное слово! — Траверс с досадой откинул волосы со лба. — Моя судьба — быть вечно окруженным enfant terrible. Что старый Локк, что мальчик, и вот теперь еще ты…
— Это на меня вообще-то не похоже, как ты знаешь. Но я очень рада, что это сделала, очень! — провозгласила миссис Траверс, победным жестом сорвала с себя очки и заложила ими страницы романа «Библиотеки „Тайме“, где они и останутся забытыми на ближайшие несколько часов. — Потому что я почувствовала, тут что-то неладно, и захотела разобраться во всем. Малышка сама сказала: „Конечно, я хочу замуж!“ — причем тоном, не оставляющим никаких сомнений. Она согласна, что долгая помолвка — это ужасно!
— Она согласилась, в самом деле? — пробормотал Рекс Траверс.
И в этот момент он решил, что не может позволить себе подобную роскошь — попытаться понять чувства девушки. Он может только брать в расчет ее полезность для его карьеры и, следовательно, для мальчика. (Хотя обычно он был честен с собой, на сей раз он упустил еще один фактор, ибо не мог и не хотел его осознать. В глубинах его подсознания уязвленная мужская гордость тайно и безмолвно вопрошала: «Почему эта девушка считает, что на меня нельзя смотреть как на мужчину?»)
7
В это время, плывя вниз по течению Темзы, Джеффри Форд рвал письмо, которое написала Джой, и размышлял, как написать ей про свои ожившие чувства.
8
— Чем скорее вы поженитесь и заживете счастливо, тем лучше, — подвела итог миссис Траверс. — Что ты скажешь на это, Рекс?
На сей раз Рекс Траверс дал ей развернутый и вполне определенный ответ.
— Скажу, что ты права. — Он положил письмо мисс Симпетт назад, в свой нагрудный карман. — Я, пожалуй, пойду позабочусь о последних формальностях.
И миссис Траверс, плохо представлявшая себе, чем обернется это ускорение событий, счастливо напутствовала его:
— Ступай, дорогой!
Глава тринадцатая
СВАДЬБА
Вот долгожданный день пришел;
Ты хочешь, чтобы он прошел.
Драйден
1
Последний час перед свадьбой часто бывает невыносимо напряженным и для влюбленных пар; по счастью, не существует статистики тех, кто в последний момент сбежал из-под венца.
В любом случае имени мисс Джой Харрисон не оказалось бы в этом списке; не оказалось бы там и имени Рекса Траверса, ее жениха. Оба они страстно желали, чтобы свадьба наконец состоялась. Заметьте, и тот и другая думали об этом одинаковыми словами: скорей бы все было позади. Позади! Конец этому чудовищному кошмару, этой дурацкой помолвке! Конец вмешательству чужих людей в их жизнь! Конец всем вопросам и постоянному страху, что в глазах родственников и друзей они недостаточно хорошо играют свои роли счастливых влюбленных. Конец всему этому! Ура! Ура отъезду во Францию! Женатые люди не привлекают к себе столько внимания, на них не направлен все время луч прожектора, от которого можно сойти с ума!
2
— Съешь яичко, мисс, вот какое свеженькое, — с материнской заботливостью кудахтала за завтраком квартирная хозяйка Джой, миссис Коуп. Ее последний завтрак в Челси. — Съешьте, говорю вам. Надо поддержать силы, не важно, куда идешь, на свадьбу или на похороны. Вы уже все вещи упаковали? Хорошо. Значит, у вас еще много времени. Какое красивое у вас платье, мисс. Как говорят: «В платье белом иди замуж смело».
— Я хотела перед отъездом переодеться в дорожный костюм, но матушка доктора так настаивала, чтобы я осталась в белом, теперь, в поезде, и потом, на пароходе, я надену пальто с меховым воротником прямо поверх этого платья.
— Тоже хорошо. Не хотите капельку горячительного? И мармелада моего домашнего не хотите попробовать? Ох, милая… Всю неделю ели меньше воробья… Но теперь найдется кому присмотреть за вами; муж не позволит вам больше морить себя голодом!
— Который час? — спросила Джой. Ей вдруг вспомнилась ужасная пьеска под названием «Восемь часов» с Расселом Тарндайком в главной роли — проклятого всеми убийцы. Он до последней минуты надеялся на отмену смертного приговора. В сознании Джой вспыхнуло: «Я и сама долго надеялась на отмену смертного приговора. Целыми днями я, бывало, думала: „Вот сейчас может прийти письмо от Джеффри, а в нем — что-нибудь такое, что положит конец этому кошмару!“ Но письмо так и не пришло. Последнее письмо на мою девичью фамилию (откуда ей было знать, что последнее письмо на ее девичью фамилию уже недалеко — в руках хозяйки дома на противоположной стороне, та, стоя в своей пахнущей клеенкой прихожей, выговаривала почтальону: „У нас таких нет!“)». — Кажется, уже пора в церковь?
3
Бабушка Траверс считала, что гражданская регистрация брака — это «убого, дорогой, убого. Мне бы этого не хватило, чтобы почувствовать себя действительно замужем! Но, конечно, поступай, как сочтешь нужным!», после чего ее сын Рекс поступил так, как считала нужным она. Церемония была назначена в старой церкви в Челси, неподалеку от дома, где жила Джой. Это было весьма живописное место со множеством типично лондонских черт: вниз по Темзе медленно плыли баржи мимо ровных раскидистых деревьев набережной Челси, кричащих чаек, проходных заводов, домов, где жили или живут знаменитости, мимо прогуливающихся по аллеям сада Королевского госпиталя пенсионеров в красных мундирах…
Никого из гостей не приглашали. Присутствовали только бабушка Траверс, Персиваль Артур и доктор Сэксон Локк, которого, впрочем, тоже не собирались приглашать, но он заявил:
— Разумеется, я приду. Во всяком случае, надеюсь. Как это похоже на Рекса, неблагодарное создание — взять меня шофером, чтобы везти их и багаж заодно на вокзал «Виктория», и при этом не пригласить на свадьбу и лишить неповторимого зрелища! И кто же, если не я, вдобавок привезет невесту?
И вот его большой голубой автомобиль подкатил к самой двери ее дома и остановился. Из него вылез слон-приманка… В петлице его фрака красовалась белая гвоздика — как и положено отцу невесты.
— Доброе утро, доченька! Не сбежишь из-под венца? Вот и прекрасно. Мне вспомнился старый стишок:
Запишите в документе,
Высекайте на надгробье:
«Этот юноша женился,
Этот юноша женат!»
— Относится ли это также и к молодым женщинам? — спросила Джой с улыбкой спартанца, усаживаясь в машину, на что доктор Локк ответил, что в данном случае — но только в данном случае! — он не считает, что это относится равно к обоим, почему и спросил ее… С этими словами он вытащил откуда-то из-под сиденья и протянул девушке в белом платье большой свадебный букет флердоранжа и белого вереска.
4
Этот букет ошеломленная Джой держала в руках во время свадебного обряда. Сумбур и смуту чувств она запрятала глубоко в сердце и слова «К любви, чести и послушанию» произнесла голосом твердым и ясным.
Обычно невесты запинаются на слове «послушание». Но Джой трудней всего было произнести слово «любовь». Упоминать имя Любви всуе! Тем более в церкви! Она подняла глаза вверх. Солнечный луч, пробившись сквозь витраж, бросил розовый отблеск на ее личико, и никто не заметил, как она побледнела — ни высокий и широкоплечий мужчина, который стоял рядом с ней, там, где должен был стоять совсем другой человек, ни бабушка Траверс, задрапированная в длинный черный шарф из нежнейших «настоящих» кружев, в черной шляпке на седых кудрях, с глазами задумчивой школьницы глядевшая на свою невестку.
Что видели эти наивные глаза? Без сомнения, все в розовом свете; и, без сомнения, совсем не то, что понимают под женитьбой последующие несентиментальные поколения. И уж, конечно, ничего похожего на правду о данной конкретной женитьбе! Но, возможно, заблуждения натур, подобных бабушке Траверс, столь чистых душою, приносят не меньше вреда, чем подозрения более земных и трезвых людей.
«Нельзя ее огорчать, — подумала Джой. — Она такая прелесть…»
— К любви, чести и послушанию… — ясным голосом повторила она. «Перестань думать о том, что все это ложь. Если все это представление лживо насквозь, то какая разница, немножко больше лжи или немножко меньше?» — …пока смерть не разлучит нас.
Все произошло очень быстро. Еще одно кольцо на палец, поверх того, с бриллиантами. Шепот: «Теперь сюда, пожалуйста». Они оказались в ризнице. Новобрачная должна поставить свою подпись.
— Как естественно выглядит новая подпись! — заметил Персиваль Артур Фитцрой.
Затем Джой услышала тихое восклицание бабушки Траверс — взмахнув крыльями кружевного шарфа, она раскрыла объятия Джой, но крылья опять упали, и новоиспеченная свекровь сказала:
— Нет! Конечно, сначала муж! Поцелуй ее, Рекс! Поцелуй?!
5
Каждая клеточка Джой запротестовала, безмолвно крича: «Нет! Только не это! Так мы не договаривались! Он обещал даже не целовать невесты! — Но следующая мысль повергла ее в еще большую панику: — А вдруг миссис Траверс спросит: почему?»
Но Рекс Траверс мягко шагнул к ней, наклонив золотоволосую голову. Он обещал не делать этого? Джой почувствовала на своей щеке его поцелуй. Он сделал это. Действительно сделал. Что ж, у него не было выхода.
И тотчас же бабушка Траверс прижала ее к груди, шепча:
— Благослови тебя Бог, дорогая! Будь счастлива! Тут же забасил и доктор Локк:
— Будет ли и мне дарована эта привилегия? — И поцеловал Джой по праву посаженого отца.
Джой беспомощно подумала: «Для фиктивного брака с обещанием даже не целовать невесты не слишком ли много…»
Она не успела додумать, как получила еще один поцелуй: Персиваль Артур, слегка непохожий на себя оттого, что его вихры были безжалостно приглажены мокрой щеткой по случаю торжества, приблизил к ней свое бесчувственное личико, пахнущее мылом «Голден Глори», и, небрежно сказав: «Что ж! Раз так нужно…» — поцеловал ее.
И Джой поцеловала его в ответ, как поцеловала бы младшего брата, которого у нее никогда не было. Ей показалось, что это прикосновение очистило ее, позволив оправдаться перед собой из-за фарса последних десяти минут.
«Ну вот и все, — подумала она со вздохом облегчения. — Все худшее позади».
Но худшее было впереди.
6
Они вышли из церкви. Светило солнце, ворковали голуби, чирикали воробьи. Небольшая толпа уличных мальчишек, нянь с младенцами в колясках, деловых девушек из Сити собралась и громко жужжала — вокруг чего? Вокруг большого голубого «Даймлера», украшенного серебристой подковой, букетом белого вереска и белым атласным развевающимся бантом! Персиваль Артур Фитцрой поймал взгляд доктора Локка и самодовольно заулыбался.
— Этого следовало ожидать, — пробормотал Рекс Траверс.
Но вдруг случилось такое, чего Джой никак не могла предвидеть. Солнце вдруг стало черным, раздался голос ее квартирной хозяйки, миссис Коуп, спешившей ей навстречу:
— Мисс… Прошу прощения, мадам! Я только что получила… Письмо принесли из дома номер двадцать семь, оно туда попало по ошибке… Через пятнадцать минут после вашего ухода… На нем написано «срочное», вот я и подумала…
Джой Траверс взяла письмо. Она не стала его вскрывать. Невозможно его прочесть на глазах стольких людей! Она так долго, так сильно ждала письма от него. И вот оно пришло. Слишком поздно. Теперь уже не важно, что в нем.
На конверте был почерк Джеффри Форда.
Часть вторая
ВО ФРАНЦИИ
Глава первая
МАЛЬЧИК НА ВИЛЛЕ ДЛЯ НОВОБРАЧНЫХ
О, не называй легендарных имен!
Дни нашей юности — дни нашей славы.
Мур
1
Море лазурное, невероятной голубизны, которое маленький белый кораблик, качающийся на волнах в полумиле от берега, делает еще голубее; холмистый берег и разбросанные по нему, словно кусочки сахара, белые кубики вилл Ривьеры.
Одна из них — вилла «Монплезир». Она стоит на окраине маленького нового модного курорта, расположенного где-то между тенистым городом Канном и городом духов Грассом. Здесь и поселились те три человека, которых вроде совсем недавно увез от дверей церкви в Челси свадебный автомобиль.
И надо сказать, что двое из трех находили жизнь здесь совершенно восхитительной.
2
«Подходяще!» стало любимым словечком Персиваля Артура Фитцроя.
Однажды enfant terrible и ниспровергатель традиций доктор Локк сказал, что английский мальчик имеет возможность получить приличное образование, только будучи заключен в закрытую школу. А здесь один английский мальчик каждый день получал массу новых впечатлений, и отличие здешней жизни от жизни в закрытой школе превосходило все самые смелые его мечты. Вместо летнего семестра в Мьюборо, где жизнь текла по незыблемым законам, установленным еще в елизаветинские времена, вместо того чтобы горбиться над партой, рисуя на полях тетрадки самолетики, под занудливый голос, тянущий что-то о римлянах (что за призрачный, многочисленный и скучный народ! Римляне то, римляне се…), вместо траты времени на приготовление тостов старшим ученикам, вместо того, чтобы до полного отупения смотреть крикетный матч, — вместо всего этого он был свободен как ветер на этом напоенном солнцем берегу, воплощавшем все блага жизни, привлекавшем множество разноязыкой публики. Из этой вот разноязыкой публики он и составил весьма широкий круг своих знакомств. Итальянское семейство, настоящий французский аристократ (похожий скорее на шофера), американец-шофер (который выглядел как аристократ), юный австрийский барон, приобщивший его к солнечным ваннам и гимнастическим упражнениям, — со всеми ними он постоянно общался (вместо дружеских отношений с несколькими учениками Мьюборо, случайно оказавшимися в одном доме с ним).
Вместо того, чтобы задыхаться в черном саржевом костюме с жестким белым воротничком, к которому по воскресным дням прибавлялась натиравшая лоб шелковая шляпа (такова была форма его школы), он по полдня проводил на пляже в одном купальном трико и старых резиновых тапочках. Он так загорел, что сделался совершенно терракотовым — того же цвета, что большие глиняные кувшины, продававшиеся неподалеку от города. Когда он посетил это производство и ему рассказали, что эти кувшины для оливкового масла до сих пор делают такими же, как во времена римлян, потому что римляне первыми обнаружили, что лучше всего масло хранить в глиняной посуде, прежде наводившие скуку «римляне» впервые стали казаться почти реальными людьми для мальчика из закрытой школы.
3
Вот он бежит на пляж. Жизненные силы переполняют его, и весь он покрыт ровным темным загаром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34