А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Филип попытался взять себя в руки и сделать вид, будто нет ничего особенного в том, что он сидит с Лайзой Эндрюс за одним столом.Джинни пожала плечами:— Я считаю, что Лайза здесь ни при чем.Филип чуть не воскликнул: «Конечно же, ни при чем!» Ее героиня в фильме не отличалась добродетелью, но все газеты сходились на том, что исключительно добрая Лайза Эндрюс не имеет ничего общего с циничными и неразборчивыми супердивами мира кино. Нет, она не может быть замешана в грязном деле.— Во всем виновата я сама, — продолжала Джинни. — Видите ли, один раз мы с Брэдом… ну, потеряли голову. Но это случилось несколько лет назад. А сейчас он хочет опубликовать в прессе чудовищную ложь, заявить, что у нас была связь, и тем самым погубить артистическую карьеру Лайзы.— Почему этот скандал погубит вашу карьеру? — обратилась к Лайзе Джесс.— Половине обитателей земного шара известно, что в последнее время она спала с Брэдом, — ответила за дочь Джинни.Филип опасался показать, что до сих пор принадлежал к другой половине.Лайза побледнела:— Джинни…— Да-да, понимаю. Сейчас все кончено. Брэд вернулся на родину, в Лос-Анджелес. Но для нас дело еще не закрыто. Боюсь, это только начало.Филип откашлялся и заговорил тоном профессионального юриста:— Разве это может разрушить карьеру Лайзы? Мне кажется, что чем больше в наши дни ту или иную знаменитость обливают грязью, тем сильнее к ней интерес публики. Может, позволить этому человеку действовать? Полагаю, он блефует. Как правило, заурядный вымогатель не приводит угрозы в исполнение.— Брэд незауряден во всем, за что берется, — возразила Лайза.Джинни засмеялась:— Даже если бы он рассказал только правду, это было бы плохо. Но Брэд всю жизнь лезет из кожи вон, чтобы доказать свою значительность.— Интересно, — пожала плечами Джесс, — почему даже обычная честность иногда приводит к беде?— Ха!. — воскликнула Джинни. — Ты всегда была, помешана на честности. Справедливость, американская мечта и тому подобный бред. Правда любой ценой!— Кажется, мои убеждения начинают меняться. Филип намерен схватиться с отцом Ричарда один на один и заставить его открыть истину.Джинни хмыкнула и подхватила вилкой колечко лука.— Может, старика тоже убить? — проговорила она. — Тогда ты соединишься с Мелани. Я еду домой, убиваю Брэда, и мы все живем-поживаем и добра наживаем.Филип полил кетчупом свой гамбургер.— Этого я тоже не слышал.Попросив на размышление ночь, Джесс обещала утром сказать Филипу, следует ли ему вызывать на разговор Дика Брэдли. Но вот уже и завтрак в «Мейфилд-Хаусе» закончился. Джесс поднялась к себе в номер и нерешительно остановилась у стены, на которой тикали часы. Она все еще не приняла решения.Джесс предпочла бы подождать и поговорить с Ричардом сама, хотя не знала почему: то ли она чувствовала, что так будет лучше, то ли всему виной неистребимый романтизм, который в «Ларчвуд-Холле» заставлял ее верить, что Ричард скоро явится как рыцарь на белом коне и тогда она обретет вечное счастье.Возможно, наилучшим решением было то, что более всего соответствовало ее возрасту: разрешить Филипу вести активные действия. В конце концов он не пожалел свободного времени и приехал в Вайнард помочь ей. Как, впрочем, и Джинни. Так не разумнее ли положиться на них и довериться им?Только бы хоть раз увидеть Мелани. Увидев Мелани, Джесс наверняка знала бы, как поступить.Джинни вошла в ее номер не постучав.— Если эта карта не врет, мне придется просить у тебя машину. Лайза вдруг вспомнила, что она туристка. Дик убеждает нас съездить к Смеющейся Голове. — Она фыркнула и бросила взгляд на развернутую карту, — Тоже мне — Смеющаяся Голова. Откуда только взялось такое название?Джесс усмехнулась:— Может, на месте что-нибудь выясните.— Угу. Дик говорит, что для моих исследований я должна узнать историю острова. Начиная с индейцев.— Джинни, позволь тебе напомнить, что ты не занимаешься научными исследованиями, — улыбнулась Джесс.— А может, я и займусь. Может, мне стоит окончить колледж. Разве глупо?— И кем же ты станешь? По-моему, тебя всегда привлекала только профессия актрисы.Джинни пожала плечами:— Да черт меня знает? Когда мне было думать о таких вещах? Мать хотела, чтобы я стала учительницей. Она говорила, что для женщины преподавание — самое респектабельное занятие. Мамочка, как нам с тобой известно, ценила респектабельность превыше всего. Можешь представить себе меня с указкой? Правда, чушь?Джесс протянула Джинни ключи.— Ладно, бери машину. Может, там, на скалах, тебе откроется, какое у тебя призвание. А вдруг, вернувшись в Лос-Анджелес, ты пойдешь в туристический клуб и начнешь обучать ребят скалолазанию на Восточном побережье? — Внезапно она выхватила у Джинни карту. — Постой, мне нужно кое-что посмотреть. — Джесс разложила карту на деревянном столике. — Здесь остров целиком?— Откуда я знаю? Наверное, да.Джесс склонилась над картой и, долго рассматривая ее, наконец обнаружила дорогу Вайнард-Хейвен — Тисбери.— Что ты ищешь? — поинтересовалась заинтригованная Джинни.— Ничего особенного.И тут, увидев то, что искала, Джесс провела пальцем вдоль дороги от «Мейфилд-Хауса» до этого места и назад. Ничего страшного, можно дойти пешком, пусть даже в гору.Она вернула карту подруге.— Смотри-ка, как у тебя глаза заблестели, — подозрительно заметила Джинни. — Ты что-то задумала и не хочешь мне говорить.Джесс покачала головой:— Я только хотела понять, далеко ли отсюда Уэст-Чоп. Мне пришло в голову сходить туда с Филипом и поискать на пляже стекляшки, которые собирает Карен.Джесс солгала. Накануне она решила, что ее прежний девиз «Честность любой ценой» ведет в тупик, поэтому далеко не во всех случаях следует проявлять безукоризненную честность.— Да, собирать стекляшки на пляже — захватывающее занятие для тридцатилетнего юриста. Только обещай мне держаться подальше от Живого Трупа. В ней есть что-то недоброе, если меня не обманывает интуиция.— Не беспокойся, — ответила Джесс. — Я буду осторожна.Карен, сидя на чердаке, снова анализировала свой план. В кулаке у нее была зажата горсть цветных стеклянных шариков. Время от времени она выпускала их по одному, и они с характерным стуком падали на пол. Раз-два. Три-четыре.Когда-то Карен хотела сделать из них ожерелье для Медли — самое красивое на свете. Оно должно было опускаться до пояса и отливать всеми цветами моря. Карен думала подарить его Мелли на четырнадцатилетие. Но потом пропал Брит, жизнь Карен кончилась, а Мелли стала слишком взрослой для самодельной бижутерии, хотя она, конечно, сделала бы вид, что безумно рада подарку. Притворилась бы из жалости к Карен.Девять-десять. Одиннадцать-двенадцать.Думала ли когда-нибудь Джесс, что ее дочь будет носить осколки бутылочного стекла вместо бриллиантов от Тиффани?Глубоко вздохнув, Карен высыпала на кровать оставшиеся стекляшки и потянулась за ящичком для сигар, где хранилось то, что ей было сейчас нужно: бумаги, которые она прочла бесчисленное количество раз после того, как нашла их в потайном ящике письменного стола.Карен ни за что не наткнулась бы на них, если бы не искала так упорно потайное место для своих стеклянных драгоценностей, недоступное для посторонних глаз, такое, где ее сокровища будут дожидаться возвращения Брита. И тогда она покажет ему, как много собрала, и эта коллекция красивых шариков станет символом их любви.Да, до сих пор Брит не вернулся, но это же не означает, что он не вернется никогда.«Дорогой Ричард, — Карен закрыла глаза, бормоча слова, написанные на тонкой надушенной бумаге. Она давно выучила их наизусть. — Я очень скучаю по тебе. Почему ты не приезжаешь за мной? Увези меня отсюда, и тогда у нас будет семья, будет ребенок».Карен прижала ящичек к груди.«Сегодня ребенок шевельнулся во мне. Совсем чуть-чуть, но я знаю:, это он. Ричард, милый, это же замечательно! И все-таки мне очень страшно, потому что тебя все нет и я ничего не знаю о тебе. Но надеюсь, все у тебя хорошо».Она улыбнулась, открыла глаза, подняла крышку ящичка и заглянула внутрь. Там лежала пачка писем, перевязанных лентой.— Твой дорогой Ричард все еще жив, — сказала она. — Скоро мы все-все выясним.Снова собрав стекляшки, Карен начала бросать их на пол. Раз-два, три-четыре.Лайзе хотелось поговорить с Джинни наедине. Это стало ясно, когда она заявила, что мечтает почувствовать себя путешественницей, удрать из тесной гостиницы, подальше от Филипа и Джесс, с ее проблемами. Впрочем, приходилось признать, что эти двое поддерживали Джинни, не давали погрузиться в пучину горя, которое причинил ей грязный мерзавец Брэд, рассказав дочери то, о чем должен был молчать.Джинни охотно уклонилась бы от поездки, но Лайза объявила о своем намерении за завтраком в присутствии Дика, и тот немедленно извлек откуда-то карту — в точности такую, как та, что припрятала Джинни.И вот они ехали по узкой извилистой дороге, ведущей к странному месту под названием Смеющаяся Голова. Деревья, стоявшие вдоль обочин, казалось, страдали от артрита, и их скрюченные ветви спускались почти к самому асфальту. Лайза произносила лишь стандартные фразы вроде «Смотри, как интересно» или «Чертовски далеко, оказывается. Как до Бостона».Наконец деревья поредели, дорога выпрямилась, а слева стал виден океан.— Смотри! Маяк! — воскликнула Лайза.Действительно, на вершине скалы стоял старинный кирпичный маяк. Ничего особенного. Ради него не стоило трогаться с места.Но Джинни издала приличествующее случаю радостное восклицание, чтобы сделать приятное Лайзе.Машина въехала на холм; показались розовые, синие и лиловые домики с намалеванными над дверями надписями: «Одежда», «Ювелирные изделия», «Сувениры».На стоянке Джинни втиснула машину между двумя громадными туристическими автобусами с номерами штата Пенсильвания. Джинни и Лайза выбрались из машины и пошли вверх вместе с толпой увешанных фотоаппаратами зевак. Когда они добрались до вершины, Джинни уже задыхалась и проклинала себя за то, что последовала совету Дика Брэдли.— Bay! — воскликнула Лайза, осматриваясь. — Это что-то!Джинни остановилась и, отдышавшись, взглянула на ржаво-бурые, словно нарисованные скалы. «Наверное, — подумала она, — это индейцы применили свое искусство, чтобы выкачивать доллары из карманов туристов».— Смотри! — кричала Лайза, радуясь, как девочка. — Бинокль! Четвертак есть?Джинни порылась в кошельке и протянула дочери монету. Лайза тут же устремилась к массивному ящику, на котором были установлены две черные трубки. Сооружение походило не столько на бинокль, сколько на марсианскую машину.Тяжело дыша, Джинни последовала за дочерью.— Это острова Елизаветы, — сообщила Лайза, припав к марсианским окулярам и указывая пальцем на несколько едва заметных точек на горизонте.— Вот и замечательно, — откликнулась Джинни.А что еще могла она сказать? До Джейка почти все маршруты приводили ее в полутемные бары.Джинни отбросила назад волосы.— Лайза, зачем мы сюда приехали?— Посмотреть на скалы.Бинокль перестал гудеть, и щелчок известил Лайзу, что оплаченное ею время истекло.— Я хочу заплатить ему, — сказала Лайза, все еще глядя вдаль.— Что-о?!— У меня есть кое-какие сбережения, и я в состоянии заплатить Брэду половину. Если ты добавишь, он оставит нас в покое.— Только через мой труп, — отрезала Джинни. — Во-первых, ты заработала эти деньги своим трудом, и я не хочу, чтобы ты лишилась их по моей вине.— Послушай, Джинни, моя вина уж никак не меньше. Я скрыла от тебя, что начала встречаться с Брэдом, поскольку знала, как ты будешь бушевать.Джинни не могла с этим спорить. Но все же Лайза — ее дочь, а родители всегда в ответе за детей. Она взглянула на точки, именуемые островами Елизаветы. Ну почему с ними нет Джейка? Джейк знал бы, что сказать и что делать.— Джинни, лучше заплатить ему. Надо покончить с этим. Джинни посмотрела вниз, на плещущие под скалой волны:— С такими, как Брэд, не покончишь, если заплатишь. Для него секс только инструмент для удовлетворения аппетитов.Две чайки прочертили небо.— А в сексе он хорош, — тихо вздохнула Лайза.— Такие типы всегда хороши.Джинни не добавила, что ни Брэд, ни любой другой, вероятно, уже не станет заниматься сексом с ней. Умолчала она и о том, что ее некогда неутолимая жажда, видимо, умерла вместе с Джейком.— Из-за секса всегда проблемы, правда? Он разрушает семьи, разлучает друзей.— Да, — помолчав, ответила Джинни. — За это я ненавижу его.Лайза кивнула:— Давай пообещаем, что больше никогда не будем им заниматься.Джинни взяла дочь под руку.— Ты слишком молода, чтобы так говорить. А меня секс уже не интересует.— Это из-за случая с Брэдом?— Нет. Из-за того, что Джейка больше нет.После этого они долго еще стояли на вершине скалы и смотрели на солнечные блики, играющие на поверхности воды.Путь занял больше времени, чем ожидала Джесс. Она шла по окраинным улицам Вайнард-Хейвена, размышляя, зачем предприняла эту прогулку и на что может рассчитывать.— Я хочу ее увидеть, — твердила себе Джесс. — Мне нужно увидеть дочь хоть один раз, потому что мы, вероятно, никогда больше не встретимся.Она понятия не имела, каким образом узнает Мелани, но верила, что материнский инстинкт подскажет ей, кто ее дитя. Да, она непременно узнает Мелани — по походке, голосу, наклону головы…А потом Джесс говорила себе, что сошла с ума. Как она догадается, что это Мелани, если плохо знает даже Мору?Ей не хотелось задаваться вопросами, похожа ли Мелани на Мору, считает ли и она, как младшая дочь, что о прошлом следует позабыть и жить обычной жизнью.Дорога шла круто в гору, и у Джесс слегка заболели икры. Большие старые дома сменились более новыми — напоминающими строения Кейп-Кода, — обнесенными белыми заборами. Деревьев, в основном дубов и кленов, в этой части города было больше, а шума меньше, чем в центре. В воздухе не ощущался привкус соли, он был не таким влажным, и на улицах не кричали туристы.Вдруг до Джесс донесся смех, беззаботный детский смех. Она подняла голову и увидела вывеску на двери старого кирпичного здания с удлиненными окнами: начальная школа Тисбери. Около школы находилась спортплощадка, и там резвились дети: лазали по лестницам, стреляли из лука, боролись, распевали песни.Джесс поняла, что у них перемена. Сколько раз она стояла у школьного забора и наблюдала, как играют с друзьями Чак, Мора и Тревис. Но здесь не было Чака, Моры и Тревиса. Тут играли дети совсем чужих людей, обитателей острова. Наверное, в эту же школу ходила Мелани, училась читать и писать, играла на этой площадке.— Класс мисс Горман, в очередь в кафетерий! — скомандовал кто-то в мегафон. — Стройтесь в очередь!Темноволосая женщина в длинном платье — по-видимому, мисс Горман — построила детей, сурово поглядывая на них и резко жестикулируя. Джесс порадовалась, что эта женщина — не Мелани: она огорчилась бы, если бы ее дочь командовала детьми, как капрал солдатами.Кроме детей, Джесс заметила на площадке шестерых учителей — пять женщин и одного мужчину. Ни одна из женщин ничем не напоминала ни Мору, ни саму Джесс. Одна из них была очень толстой, другая чересчур высокой, третья, что называется, без особых примет. Ни у одной не было тонких светлых волос, и ни одна из них не заставила Джесс затрепетать и подумать: «Вот моя Мелани».Большая, обитая железом дверь школы отворилась, и еще одна стайка детей высыпала на площадку. Джесс вытянула шею, стараясь разглядеть среди них девочку, в чьих жилах текла ее кровь.И она увидела.Эта хромающая светловолосая девочка на костылях была такой маленькой, что гипс на ее правой ноге казался слишком тяжелым.— Сара, — почти беззвучно прошептала Джесс.Она повернула на пальце кольцо и судорожно сглотнула, стараясь справиться с подступившими к горлу слезами. Вот теперь Джесс точно знала: это Сара, ее плоть и кровь, первая внучка, рожденная старшей дочерью.Джесс подошла к забору и вцепилась в перекладины.— Боже милостивый! — шептала она. — Какая же она славная!Джесс медленно двинулась вдоль забора в сторону Сары. Только бы услышать, как девочка смеется, только бы заглянуть в ее глаза! После этого незачем будет встречаться с Мелани, беспокоить Ричарда, вторгаться в чужую жизнь. Не придется выяснять, кто написал то письмо. Ничего больше ей не нужно.— Мамочка!Голос малышки, первое услышанное слово так поразили Джесс, что она не сразу поняла, что крик девочки обращен не к ней. Джесс повернула голову туда, куда смотрела Сара. На боковом крыльце стояла изящная молодая женщина с блестящими светлыми волосами, собранными в аккуратный хвостик.— Привет, родная! — закричала женщина и побежала на площадку навстречу девочке.Джесс молча смотрела на них. Ее сердце почти перестало биться, и казалось, она никогда уже не сдвинется с места.Мать девочки была так близко, что Джесс могла дотронуться до ее плеча, почувствовать тепло ее дыхания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29