— Она показала фотографию красивого седого мужчины. Он стоял на железнодорожном вокзале где-то в Японии и, улыбаясь, держал в руках лист бумаги, на котором толстым черным маркером было написано: «С днем рождения, Карли! Люблю тебя! Папа». — Вот, это и есть Бек.
— Ты зовешь его по фамилии?
— Нет, это его имя. — Карли поставила на стол недопитый кофе и поджала ноги. — Когда я стала актрисой, то заменила фамилию Рудольф на Бек. Сценический псевдоним.
— Что, Рудольф слишком длинно и скучно?
Карли попыталась отыскать в его словах следы недоброжелательности, впрочем, безуспешно.
— Когда я вступила в профсоюз, то хотела оставить свое настоящее имя, Карлотта Рудольф, но оказалось, что уже есть Шарлотта Рудольф. Это слишком похоже, а значит, плохо и неудобно. Вот так я и превратилась в Карли Бек.
— А я всегда так и был Эваном Маклишем. — Он тоже поставил чашку и откинулся на спинку дивана.
— Не могу представить тебя никем другим.
Было уже поздно. Точного времени Карли не знала, но была уверена, что дело идет к полуночи. По всем стандартам белого рыцарства Эван наилучшим и самым благородным образом выполнил свой долг и теперь имел полное право удалиться.
— Хочу поблагодарить за все, что ты сделал сегодня вечером. — Слова Карли нарушили молчание, которое окружало обоих уже несколько минут. — Знаю, что для тебя это просто кот. Но для меня Один значит очень много. Мы уже давно вместе. Это номер три.
— Третий год?
— Третья жизнь, — торжественно произнесла Карли. Остается еще шесть, если, конечно, он не переживал каких-то неизвестных мне смертельно опасных случаев.
— Карли, Карли, — укоризненно покачал головой Эван. — Скоро ты купишь своему коту заячью лапку. А как насчет приносящего удачу ошейника?
— Что бы там ни было, — не желая замечать колкости, заговорила Карли, — огромное тебе спасибо. Я действительно очень ценю поддержку.
— У меня тоже были животные. — Эван произнес эти слова так, словно признавался в преступлении средней тяжести.
— Правда? — Она попыталась представить его мальчиком с собакой. Наверное, колли. Или немецкая овчарка. Да, наверняка овчарка.
— Пара черепах. Честное слово.
Образ юного Эвана, бродящего по полям в сопровождении верного пса, сменился видением, в котором ребенок склоняется над террариумом с рептилиями. Картина не слишком романтическая.
— И однажды хаски, — продолжал он. Карли представила себе стройного темноволосого юношу, отчаянно погоняющего упряжку сильных собак по заснеженным просторам Аляски, чтобы срочно привезти на далекое стойбище необходимое лекарство. Это уже лучше.
— И как его звали? — поинтересовалась она, не желая расставаться с идеальным образом мужественного человека и преданной собаки, знакомым по книгам Джека Лондона.
— Ее, — поправил Эван. — Снежок.
— Снежок? Звучит не слишком героически. Эван пожал плечами.
— Мать ее носила имя Снежинка, потому заводчик и назвал ее Снежком. Выбор не мой, но маме имя нравилось.
— Заводчик? А Один был бродяжкой. Это первый зверь в моей жизни. — Она тихо вздохнула. — Так странно, что его нет дома. Обычно он всегда здесь. Ходит везде, кругом его шерсть. — Подбородок Карли предательски задрожал, а перед глазами повисла дрожащая пелена.
— Эй, — мягко, почти шепотом успокоил Эван. — Но он ведь никуда не уходит. У него в запасе целых шесть жизней, помнишь?
— Это все моя глупость, — пробормотала Карли, оплакивая свою забывчивость. — Если бы я не оставила окно открытым, он бы не смог убежать. А теперь вот лежит в лечебнице, в одиночестве.
Эван обнял ее, и она совсем не сопротивлялась его рукам.
— Все будет в порядке, — тихо, ласково прошептал он и губами провел по темным блестящим волосам. Боже, как же она любила его голос!
Неожиданно Карли отстранилась и взглянула тревожными, полными страха глазами.
— А что, если дело во мне? Что, если Один оказался первым черным котом, которому хозяйка принесла несчастье?
— Карли, — решительно, спокойно возразил Эван. — Возьми себя в руки, детка. Послушай меня. Твои туфли здесь совершенно ни при чем. Понимаешь? Ни в малейшей степени. — И он снова заключил Карли в объятия.
— Ну тогда, значит, я просто ужасная кошачья мать.
— Ты великолепная кошачья мать, — заверил Эван, целуя ее в лоб. — Просто замечательная. Лучшая на свете.
— Надо было принести ему его подушечку и игрушку. Что, если ему там страшно?
— Ты сейчас говоришь точно так же, как моя мама, когда я впервые поехал на лето в лагерь. — На сей раз он поцеловал ее в кончик носа. — Она явилась в первый же вечер, чтобы удостовериться, что со мной все в порядке.
Карли уткнулась носом в воротник его рубашки. Вкусно пахло Эваном и теплой хлопковой тканью.
— И сколько же тебе было лет?
— Восемь.
Она, не поворачиваясь, улыбнулась.
— Наверняка испортила твою репутацию у девочек.
— И не говори… — Теплыми руками он медленно растирал ей спину, нежно освобождая от треволнений минувшего дня.
В этот момент холодная, аналитическая часть сознания Карли, всегда напоминающая о себе с опозданием, предупредила, что уже слишком много времени. Если бы Карли и довелось с криком убежать прочь, то только не в ту минуту, когда, полуобнаженная, она оказалась в его власти, а он, крепко сжав худенькие плечи, накрыл ее губы своими и позволил языку хозяйничать во рту. О нет. Эта неприятность казалась совсем мелкой по сравнению с той, к которой она стремительно неслась. Нежным ласкам, уговорам и обещаниям, что все будет в порядке, противостоять оказалось куда труднее. Добавьте сюда обезоруживающую улыбку, шикарный зад, от которого, наверное, и пули отскочили бы; не забудьте немного благородства и великодушия — и вот уже Карли готова следовать за этим мужчиной по пятам, словно собачка породы хаски с нежным именем Снежок. Капля за каплей, поцелуй за поцелуем, чаша весов опускалась в сторону Эвана.
Карли руками пригладила мокрые волосы, нацепила шорты и футболку и отправилась из спальни в кухню, повинуясь неотразимому запаху кофе и французских тостов.
Эван сидел за столом и, словно знатный поместный лорд, пил кофе. Он выглядел настолько красивым, что Карли пришлось покрепче прижимать ноги к полу, чтобы не взлететь. На столе лежала вчерашняя воскресная газета с уже решенным кроссвордом.
Карли уснула в объятиях Эвана, а проснулась в обнимку с подушкой. По всем стандартам замена неравноценная. А потому, увидев, что он до сих пор не ушел, удивилась, но не разочаровалась. Принимая душ, внимательная хозяйка обратила внимание на то, что Эван уже успел воспользоваться предназначенными для гостей чистым полотенцем и запечатанной зубной щеткой. Карли очень старалась не расчувствоваться при виде его голубой щетки, мирно пасущейся в стаканчике рядом с ее розовой, однако это не удалось. Эмоции при встрече с зубной щеткой — плохой признак. Так совсем скоро можно начать разбирать по парам его носки и складывать футболки. Идея показалась просто ужасающей.
— Оладьи, — проворчал Эван через пару минут, недовольно глядя на лежащие на тарелке два пшеничных тоста. Судя по выражению его лица, можно было предположить, что Карли только что подала на блюдечке сушеные свиные уши.
— Что? — переспросила Карли. Она как раз разливала по кружкам кофе.
— Дексу пекли оладьи.
— И что же? — Карли ожидала разъяснений.
— Когда здесь был Деке… — С этими словами Эван кивнул в сторону спальни, чтобы не осталось сомнений, что именно означает слово «здесь». — Когда здесь был Деке, его кормили оладьями.
Карли раздраженно вздохнула.
— Я пекла Дексу оладьи за то, что он монтировал мой демонстрационный ролик, — нехотя пояснила она. — А вовсе не за… — Не договорив, она негодующе махнула рукой в сторону спальни.
— А чем же его кормили за?.. — Эван вопросительно поднял брови.
— Ничем! — подчеркнуто спокойно произнесла Карли в надежде нейтрализовать и эти отвратительные брови, и их грязные намеки.
Эван ткнул пальцем в остывающий тост и состроил ехидную гримасу.
— А я-то думал, что он тебе нравится…
— Разумеется, нравится. Он мой друг. Но мы с ним не… — Карли снова махнула рукой в сторону спальни.
Брови немного разгладились.
— Так, значит, вы никогда… — Снова движение бровями.
— Нет! Мы никогда… — Взмах руки в сторону спальни.
— Ни разу? — На сей раз скептически поднялась только одна бровь.
— Ни разу, никогда, — положив руку на сердце, заверила Карли.
Эван очаровательно улыбнулся, в очередной раз с удовольствием убедившись в том, что центром вселенной остается именно его персона.
— Но Дексу пекли оладьи.
— Прекрасно, — заключила Карли, сама удивляясь столь быстрой капитуляции. Она тут же «надела» голос примерной домохозяйки в стиле пятидесятых годов: — Эван, милый, не желаешь ли на завтрак оладий?
— Очень даже желаю. — Эван отодвинул в сторону моментально потерявшую актуальность тарелку с тостами и открыл ту газетную полосу, на которой печатались обзоры книжных новинок. — Да, и не забудь, пожалуйста, масло и кленовый сироп.
Глава 14
— Кто это? — воинственно прокричал в телефонную трубку Эван.
Карли только что вернулась с лужайки перед домом — она включала дождевые установки. Пытаясь вычислить, кого именно он оскорбляет в данную минуту, жестом попросила телефон.
— Эй, но ты же позвонил сюда, — продолжал Эван, не обращая на жест никакого внимания. Звонивший что-то громко и резко ответил. — Ладно, подождите. — Даже не извинившись, Эван отдал телефон: — Это твой отец.
Карли схватила трубку и направилась к мойке — подальше от стола и Эвана.
— Кто этот нахал? — обиженно и сердито потребовал ответа Бек. — И какого черта он отвечает по твоему телефону в понедельник утром?
Так. Она давно вышла из того возраста, когда на все нужно разрешение родителей, да и понятие «девственность» несколько устарело, однако чувство вины все-таки почему-то стучалось в сердце.
— Ну, понимаешь…
— Ладно, не обращай внимания, — ворчливо, но ласково успокоил Бек. — В любом случае это не мое дело. Но отец — всегда отец. А, подожди минутку! Ведь это он, правда? Этот твой режиссер?
— Да, — подтвердила Карли. Меньше всего на свете ей хотелось обсуждать Эвана в его присутствии. Несмотря на то что прошлой ночью он показал себя самым лучшим на свете мужчиной, она не могла простить, что, закрыв глаза, он начал по памяти описывать ее обнаженной.
— Послушай, у меня тут намечается интервью со шведским принцем. Он к тому же еще и чудо-банкир. Ты не против свидания с членом королевской семьи?
— Предпочитаю свидания без телохранителей и придворных церемоний. — Краем глаза Карли заметила, что Эван зло терзает газету. — Так что же, пап?
— Звоню, чтобы поблагодарить за диски. Ты слишком добра ко мне, детка.
— Поздравляю с Днем отца, папочка.
Эван с шумом перевернул газетную страницу, давая понять, как относится к этому празднику. Он умудрялся выражать свое мнение, даже не произнеся ни слова.
— Горд носить звание твоего отца, — шутливо ответил Бек. — Но хватит обо мне. Есть интересные новости. Удалось разыскать Педро да Сильву, более известного под именем Пита Силвера. Он же — мистер Арлин Барлоу.
— Не может быть! — От неожиданности Карли так резко поставила кружку на стол, что выплеснула кофе. — Так что же, ты действительно нашел мужа Арлин Барлоу?
Эван за долю секунды пробежал через всю кухню и уже стоял рядом с Карли. Он почти вплотную прижал голову к ее голове, пытаясь не пропустить ни слова из разговора. Карли чуть отодвинулась, но Эван не отстал, а подвинулся следом.
— Да, — гордо подтвердил Бек. — Никто не может спрятаться от моих расследований даже посреди Тихого океана.
— Так где же он? Она с ним? Она ведь жива, правда? Эван совсем прилип. Карли повернулась к нему спиной и довольно резко дернула плечами, пытаясь освободиться. Однако Эван угадывал каждое движение, словно овчарка ростом в шесть футов, и все равно оказывался рядом, прильнув ухом к трубке. Чтобы удержать нескромного свидетеля на расстоянии, Карли выставила локоть. Однако и это не помогло: Эван, ничуть не смущаясь, с легкостью разогнул ее руку и вплотную прижался всем телом к спине, замкнув ее в ловушке между собой и кухонным столом.
— Он живет в Мексике, недалеко от Энсенады, — пояснил Бек. — Возможно, в одном из тех местечек, где собираются живущие на социальное пособие старые гринго.
— А ты с ним разговаривал? — Карли ощущала на спине тяжесть тела Эвана, а на щеке горело его дыхание. Она почувствовала, как учащается дыхание. Оставалось лишь надеяться, что отец ничего не заметит.
— Нет, — ответил Бек. — Оставляю это удовольствие тебе. Ручка есть поблизости?
— Ручку, — повторила Карли, опасаясь, что Эван прервет разговор, а уж потом отправится за ручкой. Этого не произошло. Протянув руку, он достал бумажное полотенце и вместе с невесть откуда появившейся ручкой положил его на стол перед Карли. — Да, пап, я готова!
Бек подробно изложил информацию, которую Карли прилежно записала, радуясь, что не экономила на полотенцах и купила плотные и надежные.
— Что же, удачи, дочка, — пожелал отец. — Только сделай милость, не впутайся в какие-нибудь неприятности.
Наверное, он все-таки умел читать ее мысли.
— Постараюсь. Спасибо, папуль. Люблю тебя.
— А я — тебя, — коротко заверил Бек Рудольф и положил трубку.
Волнуясь, Карли выключила телефон.
— Не могу поверить, что папе удалось найти Пита Силвера!
Эван быстро повернул ее лицом к себе и накрыл губы своими. Французский поцелуй с французскими тостами — изысканное блюдо. Карли положила телефон и крепко обняла Эвана за шею. А он прижал ее к себе и, положив руки на ягодицы, быстрым движением поднял, посадил на стол, а сам встал между ее колен.
— Эван? — на всякий случай спросила Карли, отстраняясь от поцелуя. Она и сама точно не знала, о чем именно спрашивает. Может быть, ему лучше удастся сформулировать вопрос?
Мужские руки скользнули под футболку, а губы повели мягкую линию вниз, по шее. Судя по всему, он вовсе не был настроен разговаривать. Единственное, что сейчас интересовало Маклиша, — так это губы, кожа, грудь Карли.
Ее внимание тоже постепенно сосредоточилось исключительно на ощущениях. Она схватила Эвана за плечи и — притянула к себе, изгибаясь и стараясь прижаться как можно теснее. Соски действовали откровенно, бесстыдно, ничего не стесняясь и пытаясь привлечь к себе внимание, словно статисты в массовой сцене. Едва девушка обвила ногами бедра мужчины, как зазвонил телефон.
— Ой! — закричала Карли, когда раздался еще один звонок.
Эван замер. — Что?
— Один! — Карли оттолкнула его, соскочила со стола и схватила телефон. — Слушаю!
— Карли? Это сестра Бетси из лечебницы доктора Марка.
— Бетси! Спасибо за звонок! Как Один?
Эван засунул исписанное бумажное полотенце в карман вернулся к своей газете.
— Прекрасно. Доктор говорит, что он скоро совсем по-равится.
— Слава Богу! — с облегчением воскликнула Карли. Моет быть, все-таки она не такой уж плохой человек. — Мне можно забрать его домой?
— Только завтра. Но зато сегодня вы можете в любое время его навестить.
Эван вез Карли в ветлечебницу. На заднем сиденье «тойоты» лежал пакет с целой кучей кошачьих игрушек. Да, сегодня Один выглядел гораздо лучше. Конечно, он чувствовал себя еще слишком слабым, чтобы внезапно вскочить, погнаться за мышью и одним точно рассчитанным ударом лишить ее жизни, но зато он вполне мог расправиться с коробкой кошачьего корма. Кот и его хозяйка встретились чрезвычайно эмоционально и радостно. Настроение у обоих заметно улучшилось. Карли оставила в клетке столько игрушек, что, добавив джойстик, вполне можно было поставить ее в галерею игровых автоматов.
— Собираюсь сегодня связаться с Силвером и попробовать договориться об интервью, — сообщил Эван на обратном пути.
— А мне расскажешь? — с надеждой в голосе спросила Карли.
— Да, конечно. — Эван потер шею и пошевелил затекшими плечами.
— Так хочется поехать, — настойчивее, чем собиралась, призналась она и, чтобы смягчить свои слова, просительно добавила: — Пожалуйста…
Эван пристально смотрел на дорогу и молчал.
— Я прекрасно понимаю, что это твой фильм, — заверила Карли. — Даю честное слово, что не буду мешать. Правда!
— До сих пор он еще ни разу не соглашался дать интервью.
— Но если согласится… — Карли почти умоляла. Теперь она понимала, почему Эван так разозлился, когда она не рассказала ему о Реймонде. Она пыталась исключить его из его собственного дела. А теперь пришла ее очередь надеяться, что с ней самой не поступят точно так же. — Я знаю, что в истории с Реймондом Барлоу вела себя неправильно. Ошиблась и сожалею о своей ошибке.
Эван остановил машину у дома Карли, выключил двигатель и, повернувшись, внимательно посмотрел на девушку. Его голубые глаза пристально изучали ее лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— Ты зовешь его по фамилии?
— Нет, это его имя. — Карли поставила на стол недопитый кофе и поджала ноги. — Когда я стала актрисой, то заменила фамилию Рудольф на Бек. Сценический псевдоним.
— Что, Рудольф слишком длинно и скучно?
Карли попыталась отыскать в его словах следы недоброжелательности, впрочем, безуспешно.
— Когда я вступила в профсоюз, то хотела оставить свое настоящее имя, Карлотта Рудольф, но оказалось, что уже есть Шарлотта Рудольф. Это слишком похоже, а значит, плохо и неудобно. Вот так я и превратилась в Карли Бек.
— А я всегда так и был Эваном Маклишем. — Он тоже поставил чашку и откинулся на спинку дивана.
— Не могу представить тебя никем другим.
Было уже поздно. Точного времени Карли не знала, но была уверена, что дело идет к полуночи. По всем стандартам белого рыцарства Эван наилучшим и самым благородным образом выполнил свой долг и теперь имел полное право удалиться.
— Хочу поблагодарить за все, что ты сделал сегодня вечером. — Слова Карли нарушили молчание, которое окружало обоих уже несколько минут. — Знаю, что для тебя это просто кот. Но для меня Один значит очень много. Мы уже давно вместе. Это номер три.
— Третий год?
— Третья жизнь, — торжественно произнесла Карли. Остается еще шесть, если, конечно, он не переживал каких-то неизвестных мне смертельно опасных случаев.
— Карли, Карли, — укоризненно покачал головой Эван. — Скоро ты купишь своему коту заячью лапку. А как насчет приносящего удачу ошейника?
— Что бы там ни было, — не желая замечать колкости, заговорила Карли, — огромное тебе спасибо. Я действительно очень ценю поддержку.
— У меня тоже были животные. — Эван произнес эти слова так, словно признавался в преступлении средней тяжести.
— Правда? — Она попыталась представить его мальчиком с собакой. Наверное, колли. Или немецкая овчарка. Да, наверняка овчарка.
— Пара черепах. Честное слово.
Образ юного Эвана, бродящего по полям в сопровождении верного пса, сменился видением, в котором ребенок склоняется над террариумом с рептилиями. Картина не слишком романтическая.
— И однажды хаски, — продолжал он. Карли представила себе стройного темноволосого юношу, отчаянно погоняющего упряжку сильных собак по заснеженным просторам Аляски, чтобы срочно привезти на далекое стойбище необходимое лекарство. Это уже лучше.
— И как его звали? — поинтересовалась она, не желая расставаться с идеальным образом мужественного человека и преданной собаки, знакомым по книгам Джека Лондона.
— Ее, — поправил Эван. — Снежок.
— Снежок? Звучит не слишком героически. Эван пожал плечами.
— Мать ее носила имя Снежинка, потому заводчик и назвал ее Снежком. Выбор не мой, но маме имя нравилось.
— Заводчик? А Один был бродяжкой. Это первый зверь в моей жизни. — Она тихо вздохнула. — Так странно, что его нет дома. Обычно он всегда здесь. Ходит везде, кругом его шерсть. — Подбородок Карли предательски задрожал, а перед глазами повисла дрожащая пелена.
— Эй, — мягко, почти шепотом успокоил Эван. — Но он ведь никуда не уходит. У него в запасе целых шесть жизней, помнишь?
— Это все моя глупость, — пробормотала Карли, оплакивая свою забывчивость. — Если бы я не оставила окно открытым, он бы не смог убежать. А теперь вот лежит в лечебнице, в одиночестве.
Эван обнял ее, и она совсем не сопротивлялась его рукам.
— Все будет в порядке, — тихо, ласково прошептал он и губами провел по темным блестящим волосам. Боже, как же она любила его голос!
Неожиданно Карли отстранилась и взглянула тревожными, полными страха глазами.
— А что, если дело во мне? Что, если Один оказался первым черным котом, которому хозяйка принесла несчастье?
— Карли, — решительно, спокойно возразил Эван. — Возьми себя в руки, детка. Послушай меня. Твои туфли здесь совершенно ни при чем. Понимаешь? Ни в малейшей степени. — И он снова заключил Карли в объятия.
— Ну тогда, значит, я просто ужасная кошачья мать.
— Ты великолепная кошачья мать, — заверил Эван, целуя ее в лоб. — Просто замечательная. Лучшая на свете.
— Надо было принести ему его подушечку и игрушку. Что, если ему там страшно?
— Ты сейчас говоришь точно так же, как моя мама, когда я впервые поехал на лето в лагерь. — На сей раз он поцеловал ее в кончик носа. — Она явилась в первый же вечер, чтобы удостовериться, что со мной все в порядке.
Карли уткнулась носом в воротник его рубашки. Вкусно пахло Эваном и теплой хлопковой тканью.
— И сколько же тебе было лет?
— Восемь.
Она, не поворачиваясь, улыбнулась.
— Наверняка испортила твою репутацию у девочек.
— И не говори… — Теплыми руками он медленно растирал ей спину, нежно освобождая от треволнений минувшего дня.
В этот момент холодная, аналитическая часть сознания Карли, всегда напоминающая о себе с опозданием, предупредила, что уже слишком много времени. Если бы Карли и довелось с криком убежать прочь, то только не в ту минуту, когда, полуобнаженная, она оказалась в его власти, а он, крепко сжав худенькие плечи, накрыл ее губы своими и позволил языку хозяйничать во рту. О нет. Эта неприятность казалась совсем мелкой по сравнению с той, к которой она стремительно неслась. Нежным ласкам, уговорам и обещаниям, что все будет в порядке, противостоять оказалось куда труднее. Добавьте сюда обезоруживающую улыбку, шикарный зад, от которого, наверное, и пули отскочили бы; не забудьте немного благородства и великодушия — и вот уже Карли готова следовать за этим мужчиной по пятам, словно собачка породы хаски с нежным именем Снежок. Капля за каплей, поцелуй за поцелуем, чаша весов опускалась в сторону Эвана.
Карли руками пригладила мокрые волосы, нацепила шорты и футболку и отправилась из спальни в кухню, повинуясь неотразимому запаху кофе и французских тостов.
Эван сидел за столом и, словно знатный поместный лорд, пил кофе. Он выглядел настолько красивым, что Карли пришлось покрепче прижимать ноги к полу, чтобы не взлететь. На столе лежала вчерашняя воскресная газета с уже решенным кроссвордом.
Карли уснула в объятиях Эвана, а проснулась в обнимку с подушкой. По всем стандартам замена неравноценная. А потому, увидев, что он до сих пор не ушел, удивилась, но не разочаровалась. Принимая душ, внимательная хозяйка обратила внимание на то, что Эван уже успел воспользоваться предназначенными для гостей чистым полотенцем и запечатанной зубной щеткой. Карли очень старалась не расчувствоваться при виде его голубой щетки, мирно пасущейся в стаканчике рядом с ее розовой, однако это не удалось. Эмоции при встрече с зубной щеткой — плохой признак. Так совсем скоро можно начать разбирать по парам его носки и складывать футболки. Идея показалась просто ужасающей.
— Оладьи, — проворчал Эван через пару минут, недовольно глядя на лежащие на тарелке два пшеничных тоста. Судя по выражению его лица, можно было предположить, что Карли только что подала на блюдечке сушеные свиные уши.
— Что? — переспросила Карли. Она как раз разливала по кружкам кофе.
— Дексу пекли оладьи.
— И что же? — Карли ожидала разъяснений.
— Когда здесь был Деке… — С этими словами Эван кивнул в сторону спальни, чтобы не осталось сомнений, что именно означает слово «здесь». — Когда здесь был Деке, его кормили оладьями.
Карли раздраженно вздохнула.
— Я пекла Дексу оладьи за то, что он монтировал мой демонстрационный ролик, — нехотя пояснила она. — А вовсе не за… — Не договорив, она негодующе махнула рукой в сторону спальни.
— А чем же его кормили за?.. — Эван вопросительно поднял брови.
— Ничем! — подчеркнуто спокойно произнесла Карли в надежде нейтрализовать и эти отвратительные брови, и их грязные намеки.
Эван ткнул пальцем в остывающий тост и состроил ехидную гримасу.
— А я-то думал, что он тебе нравится…
— Разумеется, нравится. Он мой друг. Но мы с ним не… — Карли снова махнула рукой в сторону спальни.
Брови немного разгладились.
— Так, значит, вы никогда… — Снова движение бровями.
— Нет! Мы никогда… — Взмах руки в сторону спальни.
— Ни разу? — На сей раз скептически поднялась только одна бровь.
— Ни разу, никогда, — положив руку на сердце, заверила Карли.
Эван очаровательно улыбнулся, в очередной раз с удовольствием убедившись в том, что центром вселенной остается именно его персона.
— Но Дексу пекли оладьи.
— Прекрасно, — заключила Карли, сама удивляясь столь быстрой капитуляции. Она тут же «надела» голос примерной домохозяйки в стиле пятидесятых годов: — Эван, милый, не желаешь ли на завтрак оладий?
— Очень даже желаю. — Эван отодвинул в сторону моментально потерявшую актуальность тарелку с тостами и открыл ту газетную полосу, на которой печатались обзоры книжных новинок. — Да, и не забудь, пожалуйста, масло и кленовый сироп.
Глава 14
— Кто это? — воинственно прокричал в телефонную трубку Эван.
Карли только что вернулась с лужайки перед домом — она включала дождевые установки. Пытаясь вычислить, кого именно он оскорбляет в данную минуту, жестом попросила телефон.
— Эй, но ты же позвонил сюда, — продолжал Эван, не обращая на жест никакого внимания. Звонивший что-то громко и резко ответил. — Ладно, подождите. — Даже не извинившись, Эван отдал телефон: — Это твой отец.
Карли схватила трубку и направилась к мойке — подальше от стола и Эвана.
— Кто этот нахал? — обиженно и сердито потребовал ответа Бек. — И какого черта он отвечает по твоему телефону в понедельник утром?
Так. Она давно вышла из того возраста, когда на все нужно разрешение родителей, да и понятие «девственность» несколько устарело, однако чувство вины все-таки почему-то стучалось в сердце.
— Ну, понимаешь…
— Ладно, не обращай внимания, — ворчливо, но ласково успокоил Бек. — В любом случае это не мое дело. Но отец — всегда отец. А, подожди минутку! Ведь это он, правда? Этот твой режиссер?
— Да, — подтвердила Карли. Меньше всего на свете ей хотелось обсуждать Эвана в его присутствии. Несмотря на то что прошлой ночью он показал себя самым лучшим на свете мужчиной, она не могла простить, что, закрыв глаза, он начал по памяти описывать ее обнаженной.
— Послушай, у меня тут намечается интервью со шведским принцем. Он к тому же еще и чудо-банкир. Ты не против свидания с членом королевской семьи?
— Предпочитаю свидания без телохранителей и придворных церемоний. — Краем глаза Карли заметила, что Эван зло терзает газету. — Так что же, пап?
— Звоню, чтобы поблагодарить за диски. Ты слишком добра ко мне, детка.
— Поздравляю с Днем отца, папочка.
Эван с шумом перевернул газетную страницу, давая понять, как относится к этому празднику. Он умудрялся выражать свое мнение, даже не произнеся ни слова.
— Горд носить звание твоего отца, — шутливо ответил Бек. — Но хватит обо мне. Есть интересные новости. Удалось разыскать Педро да Сильву, более известного под именем Пита Силвера. Он же — мистер Арлин Барлоу.
— Не может быть! — От неожиданности Карли так резко поставила кружку на стол, что выплеснула кофе. — Так что же, ты действительно нашел мужа Арлин Барлоу?
Эван за долю секунды пробежал через всю кухню и уже стоял рядом с Карли. Он почти вплотную прижал голову к ее голове, пытаясь не пропустить ни слова из разговора. Карли чуть отодвинулась, но Эван не отстал, а подвинулся следом.
— Да, — гордо подтвердил Бек. — Никто не может спрятаться от моих расследований даже посреди Тихого океана.
— Так где же он? Она с ним? Она ведь жива, правда? Эван совсем прилип. Карли повернулась к нему спиной и довольно резко дернула плечами, пытаясь освободиться. Однако Эван угадывал каждое движение, словно овчарка ростом в шесть футов, и все равно оказывался рядом, прильнув ухом к трубке. Чтобы удержать нескромного свидетеля на расстоянии, Карли выставила локоть. Однако и это не помогло: Эван, ничуть не смущаясь, с легкостью разогнул ее руку и вплотную прижался всем телом к спине, замкнув ее в ловушке между собой и кухонным столом.
— Он живет в Мексике, недалеко от Энсенады, — пояснил Бек. — Возможно, в одном из тех местечек, где собираются живущие на социальное пособие старые гринго.
— А ты с ним разговаривал? — Карли ощущала на спине тяжесть тела Эвана, а на щеке горело его дыхание. Она почувствовала, как учащается дыхание. Оставалось лишь надеяться, что отец ничего не заметит.
— Нет, — ответил Бек. — Оставляю это удовольствие тебе. Ручка есть поблизости?
— Ручку, — повторила Карли, опасаясь, что Эван прервет разговор, а уж потом отправится за ручкой. Этого не произошло. Протянув руку, он достал бумажное полотенце и вместе с невесть откуда появившейся ручкой положил его на стол перед Карли. — Да, пап, я готова!
Бек подробно изложил информацию, которую Карли прилежно записала, радуясь, что не экономила на полотенцах и купила плотные и надежные.
— Что же, удачи, дочка, — пожелал отец. — Только сделай милость, не впутайся в какие-нибудь неприятности.
Наверное, он все-таки умел читать ее мысли.
— Постараюсь. Спасибо, папуль. Люблю тебя.
— А я — тебя, — коротко заверил Бек Рудольф и положил трубку.
Волнуясь, Карли выключила телефон.
— Не могу поверить, что папе удалось найти Пита Силвера!
Эван быстро повернул ее лицом к себе и накрыл губы своими. Французский поцелуй с французскими тостами — изысканное блюдо. Карли положила телефон и крепко обняла Эвана за шею. А он прижал ее к себе и, положив руки на ягодицы, быстрым движением поднял, посадил на стол, а сам встал между ее колен.
— Эван? — на всякий случай спросила Карли, отстраняясь от поцелуя. Она и сама точно не знала, о чем именно спрашивает. Может быть, ему лучше удастся сформулировать вопрос?
Мужские руки скользнули под футболку, а губы повели мягкую линию вниз, по шее. Судя по всему, он вовсе не был настроен разговаривать. Единственное, что сейчас интересовало Маклиша, — так это губы, кожа, грудь Карли.
Ее внимание тоже постепенно сосредоточилось исключительно на ощущениях. Она схватила Эвана за плечи и — притянула к себе, изгибаясь и стараясь прижаться как можно теснее. Соски действовали откровенно, бесстыдно, ничего не стесняясь и пытаясь привлечь к себе внимание, словно статисты в массовой сцене. Едва девушка обвила ногами бедра мужчины, как зазвонил телефон.
— Ой! — закричала Карли, когда раздался еще один звонок.
Эван замер. — Что?
— Один! — Карли оттолкнула его, соскочила со стола и схватила телефон. — Слушаю!
— Карли? Это сестра Бетси из лечебницы доктора Марка.
— Бетси! Спасибо за звонок! Как Один?
Эван засунул исписанное бумажное полотенце в карман вернулся к своей газете.
— Прекрасно. Доктор говорит, что он скоро совсем по-равится.
— Слава Богу! — с облегчением воскликнула Карли. Моет быть, все-таки она не такой уж плохой человек. — Мне можно забрать его домой?
— Только завтра. Но зато сегодня вы можете в любое время его навестить.
Эван вез Карли в ветлечебницу. На заднем сиденье «тойоты» лежал пакет с целой кучей кошачьих игрушек. Да, сегодня Один выглядел гораздо лучше. Конечно, он чувствовал себя еще слишком слабым, чтобы внезапно вскочить, погнаться за мышью и одним точно рассчитанным ударом лишить ее жизни, но зато он вполне мог расправиться с коробкой кошачьего корма. Кот и его хозяйка встретились чрезвычайно эмоционально и радостно. Настроение у обоих заметно улучшилось. Карли оставила в клетке столько игрушек, что, добавив джойстик, вполне можно было поставить ее в галерею игровых автоматов.
— Собираюсь сегодня связаться с Силвером и попробовать договориться об интервью, — сообщил Эван на обратном пути.
— А мне расскажешь? — с надеждой в голосе спросила Карли.
— Да, конечно. — Эван потер шею и пошевелил затекшими плечами.
— Так хочется поехать, — настойчивее, чем собиралась, призналась она и, чтобы смягчить свои слова, просительно добавила: — Пожалуйста…
Эван пристально смотрел на дорогу и молчал.
— Я прекрасно понимаю, что это твой фильм, — заверила Карли. — Даю честное слово, что не буду мешать. Правда!
— До сих пор он еще ни разу не соглашался дать интервью.
— Но если согласится… — Карли почти умоляла. Теперь она понимала, почему Эван так разозлился, когда она не рассказала ему о Реймонде. Она пыталась исключить его из его собственного дела. А теперь пришла ее очередь надеяться, что с ней самой не поступят точно так же. — Я знаю, что в истории с Реймондом Барлоу вела себя неправильно. Ошиблась и сожалею о своей ошибке.
Эван остановил машину у дома Карли, выключил двигатель и, повернувшись, внимательно посмотрел на девушку. Его голубые глаза пристально изучали ее лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30