Что-то черное и маленькое.– Что это? – Джек показал пальцем. Стюарт взглядом проследил за его движением:– Камень.– Ты уверен, что камень? – Джек схватил его за руку. – Иди и посмотри. Иди и проверь. – Он смотрел, как Стюарт подошел к этому предмету, как немного отскочил, а потом спокойно стоял, как показалось, одновременно и секунду, и вечность. Джек поднялся и, чуть ли не падая, соскользнул с холма. – Нет, Джек. Не ходи дальше. – Стюарт схватил Джека и повернул в противоположном направлении.– Что это? Что там такое? Это камень? – спросил Джек.– Это ботинок. Ее.– Откуда ты знаешь, что это ее ботинок? Он может принадлежать кому угодно, – Джек уставился на него. – Позволь мне пойти-и посмотреть.Стюарт схватил его за руку, но он вырвался.Сначала он почувствовал облегчение. Это ее ботиночек, но это просто ботинок, не сама Флинн. Это еще ничего не доказывало – на самом деле, это могло быть и хорошим знаком. Джек глубоко вздохнул и уставился на прутики и веточки, лежащие около него, на блестящие после дождя лужи. Стюарт подошел к нему.– Давай не будем думать о самом плохом, – сказал Джек. – Это просто ботинок Флинни. Она всегда разбрасывает их и где-нибудь оставляет. Возможно, она просто гуляет по холмам.– Джек, – сказал Стюарт. – Пойдем. Нам нужно идти.– Почему? Что с тобой случилось? Она где-то здесь. Здесь ее ботинок. Она где-то рядом.Стюарт взял Джека за руку, пытаясь увести его наверх. Джек оттолкнул его с натянутой улыбкой.– Ты заразился истерией. Это просто ботинок. Флинн? – позвал он. – Флинн!– Джек, я говорю тебе, что нам нужно идти. Я настаиваю.– Что с тобой случилось? Давай поищем ее.– Что это? Что ты видишь? – Стюарт взял его за плечи, повернул его так, что он увидел доказательство.– Ботиночек. Маленький черный ботиночек.– Что еще? Что внутри?– Ветки дерева. Ветки от березы.– Где? – Стюарт посмотрел вниз, а потом на Джека. Он не знал, как можно определить, что у кого-то шок, но решил, что это один из признаков: отказ и отрицание того, что человек видит. Упущение чего-то. Изменение этого. Сотворение березовых веточек из костей. Он позволил Джеку осмотреться еще пять минут, а затем убедил его, что, возможно, Флинн замерзла и пошла домой, что она уже дома и уютно устроилась в кроватке. – Нам нужно вернуться, пока они не послали кого-то искать нас. Хорошо? Хорошо, Джек?– А она могла добраться всего в одном ботинке?– Да, – сказал Стюарт.Каким-то образом, он сам не знал как, возможно, потому, что Джек был очень уставшим от вечеринки и волнения, Стюарт смог убедить его, что Флинн спала в своей комнате. Когда Джек стоял у двери, снимая грязные ботинки, Стюарт притворился, что поднял голову и прислушался:– Я слышу, она там наверху.– Правда? Он кивнул.– Я пойду поднимусь и проверю. Приготовь чай, ладно? – Стюарт постоял на ступеньках, пока не услышал, как Джек зажег спичками газ, и поставил чайник. Потом вошел: – Она спит, как ангелок, – сказал Стюарт.– Правда? Он кивнул.– Боже, какое облегчение. Завтра я ей прочитаю самую большую в ее жизни нотацию.– Почему бы тебе не пойти в постель, а я схожу за Анной.Спустя, как ему показалось, вечность Джек медленно поднялся наверх, Стюарт закрыл за ним дверь. Каким-то чудом все обошлось, он не открыл дверь в комнату Флинн, чтобы посмотреть на нее. Джек пошел к своей собственной кровати и через минуту уснул. Стюарт поцеловал его, а затем вышел и завел «Вольво» Анны.Анна сидела на крыльце Виолетты и ждала. Она не знала, сколько прошло времени, просто привалилась к каменным перилам и смотрела, казалось, ее глаза открывались все шире и шире. Она смотрела на ели, на зарю, проходящую сквозь ветки. Она видела птиц, которые махали крылышками на деревьях, – совы, ястребы или кто-то другой, она не знала. Затем множество птиц, сотни птиц, опустили ветки под своим весом. Но это был просто ветер. Она была здесь так долго. Много часов. Может быть, они уже нашли Флинн, но забыли забрать ее. Анна прислонилась щекой к прохладному камню и уснула. Она услышала голосок внучки, а потом и множество голосов. Камень под щекой превратился в ее собственную руку, она облокотилась на барную стойку, слушая шум вечеринки, высокий голос мужчины, одетого как Джуди Гарланд, глубокий баритон Марвина, музыку.– Иди найди Флинн, – сказала она. «Я нашел ее. Она здесь со мной», – сказал голос слева.– Стюарт?Анна повернулась и увидела свою внучку, грязную и взъерошенную, но красивую:– Где ты была? Ты понимаешь, как мы волновались? Что с тобой случилось?Личико Флинн было очень печальным.Флинн что-то говорила, но Анна не смогла разобрать что. Повсюду сновали толпы людей, люди двигались к ней с обеих сторон, сзади и спереди, бармен был в ярости от людей, толпившихся рядом со стойкой.Анна видела только Флинн, которая смотрела на нее, словно пытаясь запомнить. Так смотрела Поппи, когда они с Хью отправляли ее в летний лагерь. Толпа людей вокруг нее становилась все плотнее и плотнее, а голоса все более громкими и непонятными. Здесь были люди, которых она не приглашала. Мужчина с горячим злобным дыханием требовал коктейль, снова и снова. Она потеряла Флинн за спинами множества людей, попыталась выбраться из толпы, но не смогла. И все эти мужчины в костюмах! Двое из них вдруг развернулись и пошли, разделив свои тела, одновременно в разных направлениях. В пространстве между их расчлененными фигурами она увидела уходящую от нее Флинн. Флинн обернулась, словно Анна звала ее – а она звала? Вдалеке была горная цепь.– Куда ты собралась? – спросила Анна. «Не переживай, – сказала Флинн. – Мне нужно уйти от бури. Я собираюсь наверх, где тепло и спокойно. – Она кивнула на розовую вершину горы. – Высоко, выше грозы». – Не ходи, – просила Анна, но ее внучка была уже черной точкой на склоне горы. Анна смотрела на Флинн, пока девочка не достигла вершины и не исчезла в ярком белом свете. Но свет спустился вниз, он бил ей в глаза, блестел и ослеплял.Стюарт выключил фары, поняв, что Анна смотрит в его сторону. Она увидела, как он подошел, но, казалось, не замечала его присутствия. Мужчина наклонился – она была совсем окоченевшей; где ее пальто, где та сумасшедшая, которая должна была составить ей компанию?– Это те голуби? – спросила Анна.– Что?– Это воркование. Это голуби? Он обнял ее:– Я боюсь, у меня для тебя плохие новости.Анна смогла сконцентрироваться. Лицо Стюарта появилось из тьмы.– Я знаю, – сказала она. – Я знаю это. Глава XIVСквозь ночь Джек и Стюарт, Марвин и Грета, соседи, которые пришли с мисками и кастрюлями, – все они были внизу, Анна слышала их. Она никогда не понимала всех этих сборищ по поводу чьего-либо несчастья, скопления машин вокруг раненых. На протяжении двух недель после той ночи она не выходила из комнаты и, не считая легкой закуски и короткого сна, ни разу нормально не ела и не спала. Она вынесла чай и одеяло на балкон спальни. Вдалеке по берегу бегала черная собака, но даже с такого расстояния Анна видела, что она слишком маленькая и суматошная, чтобы быть собакой Флинн, которая пропала в ту ночь. К собаке подошел мужчина и кинул в воду теннисный мяч. Она посмотрела в сторону дома Виолетты и увидела дым, поднимающийся из трубы. Анна часто заходила к ней: в присутствии Виолетты она чувствовала себя уверенной и защищенной. Первый раз она зашла к ней через несколько дней после похорон Флинн, чтобы спросить, не видела ли соседка собаку. Они обыскали пляж, а в последующие дни всю округу. Виолетта развесила объявления по всему городу, не слишком беспокоясь, из-за упадка духа, об их размере и содержании. «ПРОПАЛ КРОШКА ИИСУС» – было написано в заголовке. Под текстом был дан телефонный номер Анны. У них не было ни одной фотографии собаки, поэтому читавший должен был полагаться на описание. Однако Виолетта часто просто забывала вставить его, а иногда это описание было настолько неопределенным, что даже невозможно было понять, что речь шла о собаке.Анна получила несколько звонков от свихнувшихся на религиозной почве сумасшедших, большинство из них предлагали Анне помощь в нахождении ее личного спасителя, а не ньюфаундленда. Наконец, после одного раннего звонка, она вообще перестала подходить к телефону.– Алло, Анна? – спросил тогда густой баритон. – Вы та женщина, которая ищет Крошку Иисуса?Она ответила, что это она. Мужчина стал цитировать Евангелие от Иоанна, и, когда Анна перебила его, как и шестерых предыдущих, чтобы объяснить, что ищет пропавшего пса, мужчина начал ругаться.– Ты шлюха, обреченная адскому огню, – сказал он. – Ты живешь в грехе и позволяешь тем, кто живет с тобой, совершать противоестественное. Бог забрал у тебя любимого и невинного.Анна в сердцах бросила трубку, отключила телефон и рассмеялась, впервые за долгое время. Могло быть еще хуже. Флинн могла назвать собаку Элвис, и тогда звонили бы фанаты со всей страны.Она повернулась, чтобы войти внутрь. Был уже ранний вечер, и Анна немного расслабилась. Только под покровом темноты могла она почувствовать что-то похожее на покой – и не столько даже покой, сколько тишину, которая, по сравнению с яростью и грустью, приходившими днем, была вполне достаточна для нее.Она не спала по ночам. Когда дом, городок и весь мир спали, она играла на виолончели, читала журналы и со стаканчиком скотча до полуночи лежала в ванне. Если у нее получалось сосредоточиться на паре дешевых журналов и хотя бы час поиграть Брамса, она спокойно могла пережить остаток ночи. Обычно она держалась до конца и просто сидела на кровати и смотрела в одну точку, не замечая телевизора, слепо жужжащего перед ней.Прикурив сигарету, Анна села к окну и стала наблюдать, как темнота закрывала последние проблески света. Уже слишком поздно идти к Виолетте, поздно для того, чтобы вытащить ее на поиски пропавшего животного. В любом случае, Виолетта была очень внимательна, когда выгуливала своих собак. Если бы Крошка Иисус был поблизости, ее собаки поняли бы это. Наступало самое тяжелое для Анны время суток – сумеречный час одиночества и страха. В последнее время все ее фантазии были сосредоточены на будущем своей внучки: окончание средней школы, колледж, друзья, которых завела бы Флинн. Ухажеры, свадьба Флинн, ее собственные дети. Это, а не вид мертвой девочки угнетало ее больше всего на похоронах Флинн. Все будущее Анны, казалось, стерлось, словно она уже была мертва.В дверь постучали, и вошла Грета с подносом еды.– Привет, – сказала Анна.Подруга села на край кровати и взяла один из повествующих о кинозвездах журналов. Каждый вечер, после того как укладывала Лили, Грета приходила к ней в спальню. Иногда проходил час или два, прежде чем кто-то из них заводил разговор. Обычно Грета, когда чувствовала, что Анне не хочется разговаривать, читала или шила. Больше всего Анна ценила, что подруга не пыталась вытащить ее куда-либо, не настаивала на том, чтобы та поела, или, Боже упаси, не пыталась ее развеселить. Только однажды она дала Анне совет:– Тебе стоит попытаться поплакать. Это поможет. Анна согласилась, но она боялась, что если начнет плакать, то уже никогда не сможет остановиться. Анна заглянула под фольгу на тарелке:– Лазанья?– Конечно, – сказала Грета и тихо рассмеялась. – Уже пятая на этой неделе.– Везде еда скорби. – Анна снова накрыла еду. – У людей добрые намерения. Я действительно ценю это. Чем все занимаются внизу?Грета подняла глаза:– Джек организует стол и убирается. Марвин и Стюарт все еще висят на телефоне. Я думаю, звонят в Болонью.– Удачно? – Анна развернула фольгу на тарелке, съела кусочек лазаньи и положила вилку. У Марвина было задание найти Поппи. Она знала, что для него это хорошо: хорошо иметь задание, которое отвлекает, по крайней мере, на час или два. Стюарт немного говорил по-итальянски, поэтому выступал как переводчик. – В любом случае, думаю, что она живет в Лондоне. Почему они звонят в Италию?– Не знаю. Кто-то сказал им, что она там.– Что же это такое? Как я родила такую дочь? Она настоящее несчастье. Почему Бог не внушил ей навестить дочку хотя бы однажды или хотя бы позвонить на Рождество или в день рождения? Почему она не дала ребенку хоть малейший повод ждать звонка и остаться в живых? Сучка. Я бы убила ее, если бы смогла. Я бы выстрелила ей прямо в сердце за то, что она сделала.– Анна… – заговорила Грета, положив журнал.– Флинн никогда не переставала спрашивать, вернется ли Поппи домой. Если бы она звонила, пусть даже раз или два в год. Если бы хоть как-то давала о себе знать, моя девочка была бы сейчас жива.Грета дала ей высказаться, а потом тихонько сказала:– Поппи бы не смогла ничего сделать с тем, что совершила Флинн. Она не виновата. И конечно же, ты это знаешь. – Она налила бокал скотча и протянула его Анне. Анна сделала большой глоток и глубоко вздохнула:– Тебе совсем не нужно оставаться со мной, Грета. Я ужасна. Со мной невозможно находиться рядом.– Я знаю, – кивнула Грета. – Но все в порядке. Я не против. Злость – это хорошо.Анна отпила еще скотча и взяла телефон с ночного столика. Она услышала, как Стюарт говорил по-итальянски, а Марвин бодро бормотал сквозь шипение и треск помех. Она повесила трубку.– Я хотела позвонить Виолетте, – сказала Анна.Грета оторвала глаза от выкройки стеганого одеяла, которую рассматривала:– Что-нибудь нужно? Что я могу для тебя сделать?– Я хочу вернуть собаку. Мне нужна эта глупая, слюнявая собака. Это нечестно. Я прошу всего лишь собаку. – Анна села рядом с Гретой и взяла собранный из кусочков квадрат одеяла. Оно было светлое, с аппликацией кролика. – Это для Лили?– Нет. – Грета опустила глаза и покраснела. Анна недоверчиво посмотрела на подругу:– Невероятно. Ты не говорила мне, что с кем-то встречаешься.Грета покачала головой.– Нет. Конечно, нет, – сказала она и положила руку себе живот. – Но я надеюсь. Я хочу еще одного ребенка. Я думала, ты знаешь. Это то, чего я всегда хотела. Ничего не изменилось.Анна кивнула:– Ничего не изменилось. Ты счастливая. Считай себя счастливой.Грета сложила работу в пакет для шитья:– Прости, Анна. Мне не пришло в голову, что ты заметишь, чем я занимаюсь. Я не хотела тебя задеть.Анна открыла бутылку минеральной воды:– Нет. Все нормально. Не извиняйся.Она посмотрела на часы. Девять. Приступать к чтению журналов слишком рано, к полуночи ничего не останется. Она уже прочла все последние статьи и знала о Дженнифер Энистон и Брэде Питте больше, чем любой подросток. Ей пора переходить на журналы для домохозяек и садоводов, хотя это было рискованно. Только голливудские новости казались безопасными, отдаленными от обычной жизни.Вдень, когда хоронили Флинн, шел дождь. Было достаточно тепло, и снег растаял. Маленькая часовня на окраине города оказалась прелестной, милой и заброшенной, как и все церкви маленьких городов. Они с Марвином вернулись туда позже и просто сидели вдвоем в темном помещении; утренний свет пытался прорваться сквозь оконные витража.– Как бы я хотел верить в Бога, – сказал Марвин. – А ты?Анна пожала плечами и сказала, что не очень.– Это не совсем правильно. – Она уставилась на стеклянных ангелов, небесно-голубых и лимонно-желтых. – Это моя вина? Это я сделала?И когда зять спросил, о чем она, ответила, что не знает; Анна с трудом понимала, что говорит. Марвин подвинулся на скамейке и положил свою руку на ее, он сел так близко, что ей показалось, будто они стали одним телом.В два часа ночи Анна собиралась проделать свой ночной ритуал. Окончательно проснувшись, она спустилась вниз, чтобы взять что-нибудь почитать. Она осторожно подошла к полкам, где когда-то стояла библиотека ее мужа и которые постепенно превратились в своеобразный склад, и порылась в коробках. Медицинские журналы. Карточки пациентов и давно опустевшие коробочки от лекарств. Анна накинула на ночную рубашку оказавшийся в коробке один из лабораторных халатов Хью. Он был теплым, как будто Хью только что его снял, и все еще пах им, хотя Анна понимала, что все это она придумала.Она бегло пролистала учебник, посвященный мочеполовой системе, очаровывающий кровавыми рисунками, ужасными болезнями и врожденными патологиями. Ей всегда нравились почки, их работа, Анна находила их эстетически привлекательными: словно две разделенные половинки сердца или два острова, очищавших ядовитые потоки, омывавшие их. Этого и «Анатомии Грея» хватит почитать перед сном, пока не выйдет новый номер журнала «Пипл». А вот небольшая книга о метатар-зальной дуге – действительно захватывающая. Она не помнила, чтобы Хью особенно увлекался ногами, но внутри была спрятана куча вырезок о назначении семидесяти двух костей, которые составляют строение ноги.Анна раскопала микроскоп Хью и нашла образцы крови и гистологические образцы, которые собирала на протяжении многих лет. Там было около дюжины образцов, посвященных только Поппи, ее вирусам и патологиям за много лет. Не было никаких медицинских причин хранить образцы Поппи или кого-то другого, также как нет объяснений, почему люди хранят фотографии, – дело только в выборе, хочешь ли ты изображение снаружи или изнутри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41