А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


OCR Аваричка; Spellcheck Anita
«Я не толстая»: АСТ, АСТ Москва, Хранитель; Москва; 2008
ISBN 978-5-17-044214-0, 978-5-9713-6739-0, 978-5-9762-4409-2
Аннотация
Она мечтала исполнять песни собственного сочинения, а ее вынуждали петь другое. Ссора с продюсером, измена бойфренда, предательство матери… Бывшая рок-звезда Хизер Уэллс устроилась работать в резиденцию колледжа. Она располнела, но толстой себя не считает… Она снова влюблена, но тайно…
За две недели в колледже погибают две девушки – их находят в шахте лифта. Несчастный случай? У Хизер свое мнение на этот счет. Она начинает собственное расследование…
Ироничный детектив от автора мировых бестселлеров «Дневники принцессы», «Просто сосед», «Парень встретил девушку».
Мэг Кэбот
Я не толстая
Посвящается Бенджамину
1
Я болею сахарной лихорадкой,
Виноват в этом ты, мой сладкий!
Ничего не говори о диетах,
Я совсем не нуждаюсь в советах!
Как конфетка я, мой сладкий!
Слаще сахарной лихорадки!
«Сахарная лихорадка» Исполняет Хизер Уэллс. Авторы песни Валдес/Капуто. Из альбома «Сахарная лихорадка» «Картрайт рекордс»
– Эй, кто-нибудь! – Голос девушки из соседней примерочной почему-то напомнил мне писк бурундука. – Эй! Ну точно, бурундук!
К ней подошел продавец, мелодично позвякивая ключами.
– Да, мэм? Я могу вам чем-нибудь помочь?
– Можете. – Поверх перегородки между примерочными до меня доносился бестелесный, но все равно похожий на бурундучий голос девушки. – У вас есть такие же джинсы, но размером меньше нулевого?
Я так и застыла с поднятой ногой. Вторую ногу я уже засунула в штанину джинсов, в которые пыталась втиснуться. Вот это да! Интересно, я чего-то не понимаю, или в ее вопросе на самом деле есть нечто философское? Потому что, какой размер может быть меньше нулевого? Отрицательный, что ли? Конечно, с тех пор, как я учила математику в школе, прошло много времени, но я все-таки помню, что есть числовая ось с нулем посередине…
– Дело в том, – стал объяснять продавцу бурундучий голос, он же голос Девушки Отрицательного Размера, – что обычно я ношу второй размер. Но эти брюки нулевого размера на мне просто висят. И это очень странно. Я точно знаю, что не похудела с тех пор, как в последний раз была в этом магазине.
Когда я натянула джинсы, которые примеряла, то поняла, что в рассуждениях Девушки Отрицательного Размера был свой резон. Не могу вспомнить, когда в последний раз мне удавалось втиснуться в джинсы восьмого размера. Вернее, вспомнить-то я могу, но этот период жизни мне не очень хочется вспоминать.
И что же получается? Обычно я ношу двенадцатый, но когда я примерила джинсы двенадцатого, то просто утонула в них. То же самое произошло с десятым. И это очень странно, ведь в последнее время я не соблюдала никакую диету, если не считать того, что сегодня за завтраком положила в кофе с молоком вместо сахара диетический заменитель. Но наверняка бутерброд с плавленым сыром и беконом, который я съела с кофе, с лихвой компенсирует калории, сэкономленные за счет сахарозаменителя.
Да и в тренажерном зале я не была. Конечно, я делаю кое-какие упражнения. Но если, гуляя, можно сжечь столько же калорий, сколько бегая, зачем бегать? Я давно вычислила, если пройти пешком до сырного магазина Мюррея на Бликер-стрит и купить на ленч дежурный сэндвич, то прогулка займет десять минут. А прогулка от Мюррея до «Бетси Джонсон» на Вустер-стрит, чтобы посмотреть, на что у них там распродажа (обожаю их бархатные брюки стрейч), – это еще десять минут. А прогулка от «Бетси» до «Дин и Делюка», чтобы выпить после ленча капуччино и посмотреть, есть ли в продаже мои любимые апельсиновые корочки в шоколаде, – это еще десять минут.
И так далее. В итоге, сама не заметишь, как наберется полных шестьдесят минут упражнений. И кто после этого скажет, что следовать новым правительственным рекомендациям по части фитнеса – сложно? Если это получается у меня, значит, получится у любого.
Но могла ли я с помощью всех этих пеших прогулок уменьшиться на целых два размера по сравнению с прошлым разом, когда покупала джинсы? Конечно, я примерно наполовину сократила дневное потребление жиров, положив в вазочку на моем рабочем столе вместо шоколадок «Хершиз» презервативы, которые бесплатно раздают в студенческом центре здоровья. Но все равно сомнительно.
– Дело в том, мэм, – объяснял продавец Девушке Отрицательного Размера, – что эти джинсы – стрейч. Это значит, что вам нужно примерить размер, который на два размера меньше вашего обычного.
– Что-о?
Отрицательная, кажется, растерялась. И я ее понимаю. Я бы чувствовала себя точно так же. Мне опять вспомнилась числовая ось.
– Если обычно вы носите четвертый размер, – терпеливо продолжал продавец, – то джинсы-стрейч вам нужны нулевого размера.
– В таком случае, почему бы вам просто не указать на джинсах их реальный размер? – вполне резонно, на мой взгляд, поинтересовалась Отрицательная. – Например, если нулевой размер – это на самом деле четвертый, почему бы не указать на ярлыке четвертый?
Продавец понизил голос:
– Это называется «лестная система размеров».
– Как-как?.. – переспросила Отрицательная, тоже понижая голос.
– Понимаете… – Продавец перешел на шепот, но мне все равно было слышно, что он говорит. – Крупным покупательницам приятно, когда им подходит восьмой размер. Хотя на самом деле они, конечно, носят двенадцатый. Понятно?
Минуточку. Минуточку!
Недолго думая, я распахнула дверь своей примерочной и словно со стороны услышала собственный голос:
– У меня двенадцатый размер, – сказала я продавцу.
Продавец испугался. Наверное, его можно понять. Но все равно.
– И чем вам плох двенадцатый размер?
– Ничем! – воскликнул продавец в панике. – Совсем ничем. Я только хотел сказать…
– Вы что, хотите сказать, что женщина двенадцатого размера – толстая? – наступала я.
– Нет, что вы! Вы меня неправильно поняли. Я имел в виду…
– Между прочим, двенадцатый – это размер среднестатистической американки, – заявила я. Недавно я прочитала об этом в журнале «Пипл». – И вы хотите сказать, что все мы не средние, а толстые?
– Нет, нет, я совсем не это имел в виду. Я…
Дверь соседней примерочной открылась, и я впервые увидела обладательницу бурундучьего голоса. Она была примерно того же возраста, что и ребята, с которыми я работаю. У нее не только голос похож на бурундучий. Она сама была чем-то похожа на бурундука. Ну, вы понимаете. Маленькая, худенькая, остроносенькая. Такая маленькая, что девушка нормальных размеров запросто может засунуть ее в карман.
– А почему, интересно, ее размер, – спросила я, показывая большим пальцем в сторону Отрицательной, – вы не делаете вообще? Если уж на то пошло, так лучше быть средней, чем вовсе несуществующей!
Девушка Отрицательного Размера, кажется, слегка опешила. Но потом поддержала меня и повернулась к продавцу:
– Вот именно!
Продавец нервно глотнул, так шумно, что это было даже слышно. У него сегодня неудачный день. Это ясно. Небось, после работы будет жаловаться, сидя в каком-нибудь баре:
– …а потом они как накинутся на меня из-за нашей системы размеров. Ужас!
Нам же он сказал:
– Э-э… пойду, пожалуй, посмотрю… э-э… может, в подсобке есть такие джинсы… э-э… вашего размера. – И быстренько улизнул.
Я посмотрела на Отрицательную, она – на меня. Этой блондиночке было года двадцать два. Я тоже блондинка – не без помощи осветлителя, но мне двадцать уже не с небольшим.
И все же, если абстрагироваться от разницы в возрасте и размере, было совершенно ясно, что между мной и Отрицательной установилась неразрывная связь. Мы обе были одурачены дурацкой «лестной системой размеров».
Отрицательная кивком показала на джинсы, в которые я влезла.
– Ну что, ты эти берешь?
– Пожалуй, мне срочно нужны новые джинсы, мои последние штаны облевали на работе.
– Боже! – Отрицательная наморщила бурундучий носик. – Где же ты работаешь?
– Ох… В общаге, – сказала я. – То есть в резиденции.
– Правда? – Отрицательная заметно оживилась. – В Нью-Йорк-колледже?
Я кивнула. Тогда она вскричала:
– А я-то все думаю, откуда мне знакомо твое лицо? Я в прошлом году закончила этот колледж. В каком ты общежитии?
– Э-э… – неловко промямлила я, – вообще-то, я работаю там первый год.
– Правда? – Отрицательная растерялась. – Странно, твое лицо мне очень знакомо…
Объяснить, почему ей знакомо мое лицо, я не успела – мой мобильник стал выводить первые ноты припева к песне «Отпуск». (Я выбрала этот звонок как болезненное напоминание о том, что у меня его – то есть отпуска – не будет, пока не отработаю шесть месяцев, а до этого – еще три месяца испытательного срока.) Звонит моя начальница, причем в субботу.
Это должно означать, что стряслось нечто важное, так ведь? Только это наверняка не так. Я люблю свою работу, заниматься со студентами колледжа ужасно интересно. Они с воодушевлением относятся к таким вещам, о которых большинство вообще не думают, например, об освобождении Тибета или о предоставлении работницам мелких предприятий оплачиваемых отпусков по беременности.
Но моя работа в Фишер-холле имеет один большой недостаток – я живу за углом общаги. Из-за этого меня дергают по всяким пустякам. Одно дело, когда ты врач, и тебе звонят домой, потому что ты понадобился пациентам. Но совсем другое дело, когда тебе звонят с работы только потому, что автомат с газировкой съел чью-то мелочь, и никто не может найти бланк требования о возмещении денег. И видите ли, они хотят, чтобы ты пришла и помогла найти этот самый бланк.
Я, конечно, понимаю, что кому-то это может показаться воплощением мечты – жить так близко к работе. Особенно в Нью-Йорке. Ведь дорога от дома до работы занимает у меня всего две минуты (это плюс еще четыре минуты к моей дневной норме физических упражнений).
Но если говорить о сбывшихся мечтах, это не самая великая радость, потому что мне платят всего 23500$ в год (за вычетом городских и штатных налогов получается 12000$). В Нью-Йорке на 12000$ в год можно только обедать да покупать джинсы вроде тех, на которые я почти уже раскошелилась – неважно, правильный размер на них указан или нет.
С такой зарплатой я бы не смогла жить на Манхэттене, если бы у меня не было второй работы, которая позволяет платить за квартиру. Я не получила работу с проживанием, потому что в Нью-Йорк-колледже только директора резиденции пользуются «привилегией» проживания в общаге, пардон, в резиденции, где они работают.
Но все равно, я живу достаточно близко к Фишер-холлу, и начальница считает себя в праве звонить мне в любое время, когда ей понадобится, и просить меня «забежать» в общежитие.
Как, например, в этот солнечный сентябрьский субботний день, когда я отправилась в магазин за джинсами, потому что за день до этого один первокурсник, перебрав крепкого лимонного коктейля, облевал мои джинсы, когда я сидела рядом с ним на корточках, проверяя пульс.
Думая, отвечать ли на звонок, я мысленно взвесила все «за» и «против». «За»: может быть, Рейчел звонит, чтобы предложить мне прибавку к зарплате (невероятно). «Против»: Рейчел звонит, чтобы попросить меня отвезти в больницу какого-нибудь студента двадцати одного году от роду, напившегося до полукоматозного состояния (вполне вероятно). В это время Отрицательная завизжала:
– О господи, я знаю, почему твое лицо мне так знакомо! Тебе кто-нибудь говорил, что ты выглядишь точь-в-точь как Хизер Уэллс? Ну, знаешь, певица.
Я решила, что в сложившейся ситуации моей начальнице придется пообщаться с голосовой почтой. Дела и так пошли достаточно паршиво, учитывая историю с двенадцатым размером, а теперь еще и это. Мне вообще надо было остаться в этот день дома и купить джинсы через Интернет.
– Ты, правда, так считаешь? – спросила я Отрицательную без особого восторга. Но она не заметила, что в моем голосе не было восторга.
– О господи! – снова заверещала она. – У тебя даже голос, как у нее! Это такое редкое совпадение! Хотя… – Она засмеялась. – С какой стати Хизер Уэллс стала бы работать в общежитии, правда ведь?
– В резиденции, – машинально поправила я. Нам полагается называть общежитие именно так – считается, что такое название якобы создает у проживающих ощущение домашнего уюта и единства, а общежитие может ассоциироваться с чем-то холодным и казенным. Как будто то, что холодильники привинчены к полу, не выдает правду с головой.
Отрицательная вдруг посерьезнела.
– Ой, я не хочу сказать, что в этом есть что-то плохое. В том, чтобы быть ассистентом директора общежития. Ты ведь не обиделась? У меня были все альбомы Хизер Уэллс. И на стене висел большой плакат с ее фотографией. Тогда мне было одиннадцать лет.
– Нет, – сказала я. – Я нисколько не обиделась.
Отрицательная явно испытала облегчение.
– Ладно, пойду поищу магазин, где есть вещи моего размера.
– Правильно, – сказала я.
Мне хотелось предложить ей заглянуть в детский отдел, но я сдержалась. В конце концов, она же не виновата, что такая миниатюрная. Как и я не виновата, что у меня размер среднестатистической американки.
Только остановившись у кассы, я прослушала голосовое сообщение от Рейчел. В ее голосе, которым она всегда прекрасно владеет, слышались едва сдерживаемые истеричные нотки.
– Хизер, я звоню, чтобы сообщить: в нашем здании произошел смертельный случай. Пожалуйста, свяжись со мной как можно быстрее.
Я бросила джинсы восьмого размера на прилавок и использовала еще пятнадцать минут из рекомендованной дневной нормы упражнений – выбежала – да-да, выбежала – из магазина и бросилась в направлении Фишер-холла.
2
Я видела тебя с другой,
ты целовался с ней, друг мой.
Сказал, она – твоя сестра.
Ну, все! Расстаться нам пора!
А ты и рад,
А ты и рад,
А ты и рад!
А если я тебе нужна,
Скажи мне правду, кто она?
Ответа от тебя я жду,
Не скажешь – навсегда уйду!
А ты и рад,
А ты и рад,
А ты и рад!
«А ты и рад»
Исполняет Хизер Уэллс. Авторы песни Валдес/Капуто. Из альбома «Сахарная лихорадка» «Картрайт рекордс»
Свернув за угол и выбежав на Западную Вашингтон-сквер, я первым делом увидела пожарную машину Пожарная машина стояла на тротуаре, а не на дороге, потому что дорогу загораживал киоск, в котором продаются трусики танга с леопардовым рисунком по пять долларов за штуку – на первый взгляд, выгодная покупка, вот только если присмотреться, видно, что трусики отделаны черным синтетическим кружевом, от которого будет чесаться в одном месте, сами знаете, в каком.
На Западной Вашингтон-сквер, где находится наш Фишер-холл, улицы редко перекрывают. Но, наверное, именно в эту субботу местное самоуправление потребовало от какого-нибудь члена городского совета, который был им чем-нибудь обязан, вернуть должок, потому что они ухитрились перекрыть целиком одну сторону парка и устроили уличную ярмарку. Вы знаете, о чем я: ярмарка с продавцами благовоний, уличными художниками и клоунами.
Когда я впервые побывала на уличной ярмарке на Манхэттене, мне было примерно столько же лет, сколько сейчас студентам, с которыми я работаю. Помню, я была в восторге: «О, уличная ярмарка! Как здорово!» Я тогда еще не знала, что в универмаге можно купить носки еще дешевле, чем у уличного торговца.
Но суть в том, что если ты побывал на одной уличной ярмарке, то можешь считать, что побывал на всех.
Трудно представить что-нибудь более неуместное, чем киоск с трусиками танга перед зданием Фишер-холла – такое строение не может ассоциироваться с трусиками танга. Внушительное здание из красного кирпича, построенное в 1850 году, величественно возвышается над Вашингтон-сквер. В одной из папок, которые я нашла на своем столе в первый день на новом рабочем месте, я вычитала, что городская администрация заставляет колледж каждые пять лет нанимать специальных рабочих. Они высверливают старый строительный раствор между кирпичами и заменяют его новым, чтобы кирпичи не отваливались и не падали на головы прохожих.
Наверное, это хорошая мысль. Вот только, несмотря на все усилия городских властей, из Фишер-холла все равно вечно что-нибудь падает на головы прохожих. Я говорю не о кирпичах. Падают бутылки, консервные банки, одежда, книги, компакт-диски, овощи, а однажды упала даже целая жареная курица. Поэтому я всегда на всякий случай смотрю наверх, когда прохожу мимо Фишер-холла.
Но не сегодня. Сегодня мой взгляд был прикован к парадному входу в здание. Я мысленно прикидывала, как мне туда попасть, учитывая огромную толпу и полицейского перед входом. Похоже, помимо десятков туристов, с уличной ярмарки, перед зданием собралась половина обитателей общежития, которые ждали, когда им удастся попасть внутрь. Они понятия не имели о том, что происходит, и спрашивали друг у друга, пытаясь перекричать музыку, гремевшую из другого киоска – в этом торговали кассетами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31