– Я целовал тебя и должен сказать, твои губы – просто чудо. А теперь съешь что-нибудь.
Мин посмотрела на тарелку и стала есть, нахваливая вкусное блюдо.
– Что может быть лучше хорошего ужина? – сказал Кэл. – Может, только…
– Это прямой способ заработать ожирение сердца, – вставила Мин.
Кэл покачал головой:
– Приятно сознавать, что все это время я говорил впустую. Ты хоть что-нибудь слышала?
– Да. Когда мы познакомились, я выглядела как тюремная надзирательница – так?
– Не совсем, – ответил Кэл. – На тебе были классные туфли. В этом ты себе не отказываешь.
– Значит, ты шел ко мне через весь бар только из-за красивых туфель?
Вопрос был поставлен ребром, и Кэл попытался вспомнить, почему он ею заинтересовался. Ах да – идиотское пари. Он поморщился.
– Ты поспорил с кем-то, верно? – В голосе Мин слышался холодок. Кэл достал бумажник и положил на стол десятидолларовую бумажку.
– Бери. Можно мне закончить ужин до того, как ты меня выкинешь?
– Разумеется, – ответила Мин. – Ты уже почти проиграл это пари.
– Я не проиграл, – ответил Кэл, насаживая на вилку гриб. – Я всегда выигрываю.
– Коллекционируешь выигрыши? – Мин была в гневе. Кэл хмуро посмотрел на нее:
– Ты вышла из бара вместе со мной, так что я выиграл.
– А все думают…
– Что все думают? – спросил Кэл, раздражаясь. – Кто-то поспорил со мной, что я не уведу тебя. А я увел и получил десять баксов. Теперь они у тебя. Оставим этот разговор?
– Спор окончен? – спросила Мин с недоверием в голосе.
– Да. – Кэл успокоился. – Согласен, это не лучшее начало для романа, но у нас не роман – ты ведь ждешь своего Элвиса, и оба мы не заинтересованы в развитии отношений. Ктому же я опять тебя накормил. Что же ты злишься?
– В самом деле нет повода, – сказала Мин равнодушно и снова принялась за цыпленка.
– Я упустил что-то важное? – спросил Кэл.
– Да, – ответила Мин. – Ты ешь, ешь.
Потом Кэл вызвался помыть посуду, но Мин вытолкала его за дверь – после разговора о пари она потеряла к нему всякий интерес; к тому же досадовала на себя за свою доверчивость. Она убрала остатки еды в холодильник, выбросила мусор, потом пошла в спальню и залезла под атласное одеяло. Кэл сказал, что кровать в этом доме – единственная «ее» вещь. В квартире, забитой старой простой мебелью, он выделил одну красивую, роскошную, эротичную вещь, в которой, как он выразился, отражается характер хозяйки. Вот подонок.
На кровать вспрыгнул кот и направился к Мин.
– Привет! – сказала она, и зверек свернулся клубочком рядом. Мин погладила его, чувствуя худенькое тельце под густым мехом, и кот вдруг открыл оба глаза. Они были разного цвета, и в одном виднелись точно такие же пятнышки, как на шкурке. «Лоскутный кот», – подумала Мин, а он прижался к ней, и ей стало уютно и тепло. Она включила проигрыватель, стоящий возле кровати, и по комнате поплыл голос Элвиса. Он пел о том, какой печальной стала жизнь, с тех пор как милая покинула его.
Кот сначала насторожился и поднял голову, затем снова разлегся на одеяле.
– Едем в отель разбитых сердец, да, киска? – сказала Мин и почесала у кота за ухом. Он потянулся к ее руке, и Мин посмотрела на его странную мордочку с закрытыми от удовольствия глазами, почувствовав внезапную нежность. Кот замурлыкал, и звук этот наполнил душу Мин покоем и радостью.
– Конечно, неразумно оставлять тебя здесь, – продолжала она.
Кот медленно открыл глаза и снова закрыл, а Мин продолжала гладить его. Зверек прижался к ней, и в постели стало необыкновенно уютно. Понятно, почему одинокие женщины заводят кошек. Они гораздо лучше неисправимых игроков, обаятельных и лукавых, которые целуются как боги и у которых руки как… «Я так одинок, моя радость», – пропел Элвис. Мин дотянулась до кнопки и переключила на другую песню. Кот поднял голову. Но и вторая песня ему тоже понравилась – «Не будь так жестока». Он снова свернулся клубочком.
– Оставайся, – сказала Мин, и они продолжили вести безмолвный разговор, слушая Элвиса, пока наконец не уснули.
* * *
– Тебя ждет какая-то красотка, – сказал Дэвиду ассистент, когда тот пришел в среду на работу. – Очень пикантная.
Мин, мелькнуло у него в голове, но он тут же с сожалением понял, что ошибся. Никто бы не назвал Мин красоткой.
Открыв дверь, он увидел сидящую у его стола Синтию.
– Ну здравствуй, – сказала она, вставая.
– Шикарный костюм! – воскликнул Дэвид, закрывая за собой дверь, и обошел гостью со всех сторон, восхищенный тем, как красный костюм облегает ее аппетитное тело.
– Оставь в покое мой костюм, – попросила Синтия. – Скажи лучше, почему Кэл все еще встречается с твоей девушкой?
– Разве? – Дэвид потерял интерес к ее костюму и присел около стола.
– В понедельник он вел ее на ленч и потому отказался от моего приглашения. Вчера вечером он у нее ужинал. – Синтия наклонилась к Дэвиду, на ее лице застыло напряженное выражение. – Разве ты не говорил с Грегом? Все осталось по-прежнему.
– Я ему звонил. – Дэвид в задумчивости перебирал бумаги. – Не пойму, в чем дело. Может, Кэлу с ней хорошо. – «Вероятно, он хочет выиграть десять тысяч долларов».
– Но между ними ничего не было, – сказала Синтия.
– Понятно. – Дэвид мысленно умолял Мин оставаться холодной. – Ничего и не будет.
– Похоже на то. – Синтия начала ходить по комнате. – Она не из тех женщин, кто быстро переходит к интимным отношениям, а он не станет ее торопить. У него потрясающая интуиция.
– Ну что ж, хвала ему, – ответил Дэвид. – Ты еще что-то хотела?
Синтия снова наклонилась к нему:
– Прошу тебя, позвони Мин. Пригласи ее на ленч, на обед – куда угодно и начни с ней все сначала.
Дэвид заглянул в вырез блузки и увидел ложбинку между грудями.
– Ты специально так оделась? Синтия глубоко вздохнула.
– Я, специалист по добрачным отношениям, теряю своего избранника. Эта ситуация затрагивает не только мою личную жизнь, но и профессиональное достоинство. Я пишу книгу, и мой издатель хочет, чтобы на последней странице была свадьба, на это сделана главная ставка. А теперь все рушится из-за того, что ты по своей бесхребетности не можешь вернуть себе подружку. – Она наклонилась еще ближе. – Я уйду, но только после того, как ты пообещаешь пригласить ее на ленч и скажешь мне, кто ее лучшие подруги. Я видела двух в пятницу в баре. Маленькая блондинка и высокая рыжая. Она с ними дружит?
Аромат ее духов вызывал головокружение.
– Какие у тебя духи? – спросил Дэвид, будто не заметив обидного слова «бесхребетность».
– Это особая смесь, сделанная на заказ специально для меня, – ответила Синтия, понизив голос. – Активизирует половое влечение у мужчин. Так кто ее лучшая подруга?
Дэвид повел носом, стараясь распознать запах.
– А что входит в эту смесь?
– Лаванда и корица. – Синтия выпрямилась. – Я хочу знать, кто ее лучшая подруга. Я помогаю тебе, Дэвид. Ты же хочешь вернуть свою богиню статистики, не так ли?
Гибкая и тонкая, затянутая в красный креп, источающая аромат лаванды и корицы, Синтия воздействовала на него так сильно, что Дэвид не сразу сообразил, кого она имеет в виду.
– А ведь ты мне даже не нравишься. Почему же ты меня возбуждаешь? Она широко раскрыла глаза:
– Да потому, что ты самец. Кто ее подруга?
– Зачем тебе? – Синтия выдохнула.
– Я же объясняла. Это прием. Если я расскажу ее подруге о проявлениях патологии в отношениях Кэла с женщинами, можно ручаться, та увидит в этом повод для беспокойства, у нее возникнет к нему антипатия, и она поделится с Мин своими опасениями. И постарается не допустить дальнейшего развития их романа. В науке все это уже давно описано. Ты что думаешь, я готовлю нападение на нее в темном переулке?
– Ладно, понял, – сказал Дэвид, не отрывая глаз от ее бюста. – У тебя есть что-нибудь под жакетом?
– Если я дам тебе посмотреть, ты назовешь мне имя?
– Да, – ответил Дэвид, чувствуя себя низким, слабовольным и легкомысленным.
Синтия расстегнула две пуговицы на жакете. Красный шелковый лифчик был в цвет подкладки, грудь – высокая, среднего размера – производила великолепное впечатление.
– О-о, – застонал Дэвид.
– Вот так, – сказала Синтия. – А теперь назови имя.
– Та рыжая, – проговорил Дэвид, – Лайза Тайлер, считает всех мужчин выродками.
– И она недалека от истины, – подтвердила Синтия. – Пригласи Мин на ленч.
Она ушла, но грудь в красном бюстгальтере все еще стояла перед мысленным взором Дэвида. Он старался убедить себя, что поступил правильно, – кто-то ведь должен остановить Кэла Морриси. И к тому же надо спасать Мин.
– Соблазнительная крошка, – пробормотал ассистент, поводя носом. – Ух! Это ее духи?
– Да. – Дэвид взял телефонную трубку. – Здесь пахнет серой. Больше не пускай ее сюда.
* * *
В тот же вечер, около восьми, Лайза, Тони и Роджер сидели в «Долгом глотке». Бонни и Мин вышли в туалет. Вдруг Тони произнес:
– Ах черт! – и отвернулся в другую сторону.
– Что такое? – Роджер проследил за его взглядом. – Однако. Она сидит прямо напротив нас.
– Кто – она? – Лайза повернулась, пытаясь разглядеть что-нибудь в тусклом свете бара. У стойки расположилась какая-то брюнетка, стройная, в дорогом костюме; парень рядом с ней болтал, не закрывая рта. – Старая любовь?
– Да нет, – ответил Тони. В это время вернулась Бонни. – Я с ненормальными не встречался. По крайней мере до тебя.
– А ты встречался с ненормальными? – с интересом спросила Бонни у Роджера.
– Не я, а Кэл, – ответил Роджер, чуть не подпрыгнув. – У меня вообще было мало девушек.
– Ну что ты. – Бонни погладила его по колену. – Это же не запрещено.
– Зачем мне девушки? – пожал плечами Роджер, и Тони кинул на друга оторопелый взгляд.
– Значит, бывшая подружка Кэла… – Лайза поднялась. – Я сейчас вернусь.
– Подожди. – Тони поймал ее за руку. – Какое тебе дело до его любовных похождений?
– Он ухаживает за моей лучшей подругой, – ответила Лайза с невинным выражением. – Мне интересно.
– Понимаешь, что я имею в виду? – говорил Роджер Бонни. – Мне никто не нужен, кроме тебя.
– Нельзя же испытывать такую преданность на второй неделе знакомства, – возразила Бонни.
– И все же это так, – сказал Роджер.
– Мне что, цепями тебя приковать? – спросил Тони у Лайзы. Потом немного подумал и покачал головой. – Ладно, не будем. Но держись подальше от Синтии. Она психолог, и в голове у нее одна психология. Она вечно несет всякую чепуху.
– Она тебя изучала, да? – спросила Лайза, глядя на Синтию.
– Я не размениваюсь, я ухаживаю талькоза одной девушкой, – продолжал объяснять Роджер Бонни. – А ты можешь даже и не видеться со мной. Пока сама не захочешь.
Тони покачал головой.
– Она вывела сумасшедшую теорию насчет четырех стадий в любви, которая, как ей думается, имеет универсальный характер.
– Неужто! – поразилась Лайза.
– Но все это глупости, потому что любые отношения можно объяснить, только исходя из теории хаоса, – продолжал Тони, удерживая ее.
– Что-что? – переспросила Лайза, пытаясь выдернуть руку.
– Человеческие отношения, как погода, непредсказуемы. Возьмем для примера Мин и Кэла. Кэл – это сложная динамическая система, которая старается сохранить стабильность, уклоняясь от любовных связей.
– Разве у него никого нет? – Лайза наконец села, чтобы освободить руку.
– Никого, – заверил ее Тони. – Что, не верится? Однако одиночество лишает его стабильности. Ему трудно дается воздержание. Тут он встречает Мин, и хрупкое равновесие нарушается. Он наугад совершает ряд движений, чтобы обрести стабильность, но только попадает в ее поле. Там он начинает хаотически метаться в разные стороны, оставаясь в границах этого поля. Она – аттрактор.
Лайза фыркнула.
– И что дальше?
Тони придвинулся ближе.
– По мнению Синтии, все отношения соответствуют определенным моделям и потому предсказуемы. Но как их предсказать? Люди не так просты, равновесие в их жизни нарушается по-разному, аттракторы тоже бывают разные.
– Пожалуй, – согласилась Лайза, все еще пребывая в сомнении.
– Вот почему я считаю Синтию ненормальной, – сказал Тони. – Она думает, что в любви все можно разложить по полочкам.
Лайза вдруг увидела Тони другими глазами. Он больше не казался ей туповатым, и вовсе не потому, что рассуждал о теории хаоса. Он говорил о том, что его интересовало, и совершенно при этом преображался.
– Что-то хочешь спросить?
– Ты когда-нибудь был влюблен?
– Нет, – ответил Тони. – И вряд ли влюблюсь. – Он улыбнулся. – Это сильно нарушило бы мое равновесие.
Лайза нахмурилась:
– Так почему же тебе неприятна Синтия?
– Она пыталась поймать Кэла в силки. Хладнокровно изучала его, планировала каждый ход. А он заслуживает лучшего. Ему нужен человек, который не страшится хаоса, с которым можно вести игру без правил, без условий, без всяких теорий и какой-либо подстраховки. Вот как у Роджера с Бонни.
Лайза посмотрела, как эти двое дружно смеются, и сказала:
– Да, правда. Нам всем этого не хватает.
– Ну вот и хорошо. И нечего с Синтией разговаривать. – Роджер чем-то отвлек Тони, тот повернулся, чтобы ответить, и в этот момент Лайза ускользнула.
Когда она подошла к Синтии и назвала свое имя, та сначала не поняла, в чем дело.
– Мы знакомы?
– Мы – нет, но ваш бывший дружок ухаживает за моей подругой. Расскажите мне о Кэле Морриси.
Спустя четверть часа Лайза немного успокоилась и подумала: «Теория хаоса, милочка, многое объясняет в поведении Кэла».
– Я знаю, – сказала она Синтии, – что он разобьет ей сердце. Сколько раз он это делал?
Синтия пожала плечами:
– Вскоре после нашего разрыва на одной вечеринке я разговорилась с женщиной, с которой у него тоже был роман. Потом еще одна случайно проходила мимо. К концу вечера нас было четверо, и все с такими же историями. Встречаешься с ним два месяца, все хорошо, начинаешь думать, что он твоя судьба, и вдруг как гром среди ясного неба он дарит тебе прощальный поцелуй, оставляет самые добрые пожелания и исчезает.
– И его до сих пор не пристрелили?
– Представьте, да. Не скажете же вы ему: «Мы встречались два месяца, как ты смеешь бросать меня?» Вас сочтут сумасшедшей. – Синтия сделала маленький глоток. – Ктому же он и не намекает на серьезные намерения.
– Мне нет до этого дела, – сказала Лайза. – Я только не хочу, чтобы он травмировал Мин.
– Вряд ли так далеко зашло, – предположила Синтия. – У них есть какие-нибудь общие интересы?
– Да вроде нет.
– Они спокойны, когда бывают вместе?
– Нет, в основном ссорятся.
– У них есть свои секреты? Любимые шутки? – Лайза покачала головой:
– Они не так близки.
Синтия в задумчивости водила пальцем по бокалу.
– Вам он не нравится? То есть вы говорили Мин, что он вам неприятен?
– Конечно, – ответила Лайза. – Мы с Бонни предупреждали ее.
– Хм. – Синтия улыбнулась. – А скажите, он уже придумал для нее ласковое прозвище?
– Прозвище? – Лайза напряглась. – Он зовет ее уменьшительным именем. Но никаких там куколок и тому подобного.
– А она? – не отставала Синтия. – Дала ему прозвище?
– Зверь, – ответила Лайза. – Вряд ли оно звучит ласково.
Синтия засмеялась.
– Тогда зачем она с ним встречается?
– Может, и не встречается, – задумчиво сказала Лайза. – Но похоже, будет. Она влюбится в него против желания.
Синтия перестала смеяться.
– И это меня беспокоит, – продолжала Лайза. – Мин – прекрасный человек и заслуживает большего, чем просто флирт. Расскажите, как он обычно добивается своего?
Синтия кивнула:
– Хорошо. Кэл уже делал ей подарки?
– Они знакомы всего неделю, – отвечала Лайза. – Я не… – Она замолчала, потому что Синтия покачала головой.
– Если у него серьезные намерения, он ей сделает подарок. Выяснит, чего ей больше всего хочется, и обязательно достанет это. Такую модель поведения заложила в него мать.
– Мать? – удивилась Лайза.
– Она властная и жесткая, – объяснила Синтия. – Признает отношения, основанные только на договоре. И он каждый раз реализует эту модель, завоевывая женщину. А когда добивается ее, модель рушится, потому что если она любит его, то уже не является для него заменой матери, и он убегает, чтобы найти новую.
– У него Эдипов комплекс? – ужаснулась Лайза.
– Нет. Мать только заложила в него модель. Он с ней не ладит.
– Значит, чем больше Мин отвергает его… – начала Лайза. – …тем серьезнее он ее добивается, – закончила Синтия. – Он ничего не может с собой поделать, даже не соображает, что происходит. Ваша, подруга что-нибудь коллекционирует?
– Стеклянные шары, – ответила Лайза и, заметив на лице Синтии плохо скрытое презрение, добавила: – Начала не она. У нее была семейная ценность, которая потерялась.
– Он купит ей шар, – заверила Синтия. – Самый лучший, такой, который ей всегда хотелось иметь или она не знала, что ей хотелось его, пока он не подарил. После этого скорее уводите ее от него, а то будут сплошные слезы.
– Стеклянный шар, – повторила Лайза, наблюдая через весь бар за приятелями, к которым только что присоединился Кэл, задержавшийся на работе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Мин посмотрела на тарелку и стала есть, нахваливая вкусное блюдо.
– Что может быть лучше хорошего ужина? – сказал Кэл. – Может, только…
– Это прямой способ заработать ожирение сердца, – вставила Мин.
Кэл покачал головой:
– Приятно сознавать, что все это время я говорил впустую. Ты хоть что-нибудь слышала?
– Да. Когда мы познакомились, я выглядела как тюремная надзирательница – так?
– Не совсем, – ответил Кэл. – На тебе были классные туфли. В этом ты себе не отказываешь.
– Значит, ты шел ко мне через весь бар только из-за красивых туфель?
Вопрос был поставлен ребром, и Кэл попытался вспомнить, почему он ею заинтересовался. Ах да – идиотское пари. Он поморщился.
– Ты поспорил с кем-то, верно? – В голосе Мин слышался холодок. Кэл достал бумажник и положил на стол десятидолларовую бумажку.
– Бери. Можно мне закончить ужин до того, как ты меня выкинешь?
– Разумеется, – ответила Мин. – Ты уже почти проиграл это пари.
– Я не проиграл, – ответил Кэл, насаживая на вилку гриб. – Я всегда выигрываю.
– Коллекционируешь выигрыши? – Мин была в гневе. Кэл хмуро посмотрел на нее:
– Ты вышла из бара вместе со мной, так что я выиграл.
– А все думают…
– Что все думают? – спросил Кэл, раздражаясь. – Кто-то поспорил со мной, что я не уведу тебя. А я увел и получил десять баксов. Теперь они у тебя. Оставим этот разговор?
– Спор окончен? – спросила Мин с недоверием в голосе.
– Да. – Кэл успокоился. – Согласен, это не лучшее начало для романа, но у нас не роман – ты ведь ждешь своего Элвиса, и оба мы не заинтересованы в развитии отношений. Ктому же я опять тебя накормил. Что же ты злишься?
– В самом деле нет повода, – сказала Мин равнодушно и снова принялась за цыпленка.
– Я упустил что-то важное? – спросил Кэл.
– Да, – ответила Мин. – Ты ешь, ешь.
Потом Кэл вызвался помыть посуду, но Мин вытолкала его за дверь – после разговора о пари она потеряла к нему всякий интерес; к тому же досадовала на себя за свою доверчивость. Она убрала остатки еды в холодильник, выбросила мусор, потом пошла в спальню и залезла под атласное одеяло. Кэл сказал, что кровать в этом доме – единственная «ее» вещь. В квартире, забитой старой простой мебелью, он выделил одну красивую, роскошную, эротичную вещь, в которой, как он выразился, отражается характер хозяйки. Вот подонок.
На кровать вспрыгнул кот и направился к Мин.
– Привет! – сказала она, и зверек свернулся клубочком рядом. Мин погладила его, чувствуя худенькое тельце под густым мехом, и кот вдруг открыл оба глаза. Они были разного цвета, и в одном виднелись точно такие же пятнышки, как на шкурке. «Лоскутный кот», – подумала Мин, а он прижался к ней, и ей стало уютно и тепло. Она включила проигрыватель, стоящий возле кровати, и по комнате поплыл голос Элвиса. Он пел о том, какой печальной стала жизнь, с тех пор как милая покинула его.
Кот сначала насторожился и поднял голову, затем снова разлегся на одеяле.
– Едем в отель разбитых сердец, да, киска? – сказала Мин и почесала у кота за ухом. Он потянулся к ее руке, и Мин посмотрела на его странную мордочку с закрытыми от удовольствия глазами, почувствовав внезапную нежность. Кот замурлыкал, и звук этот наполнил душу Мин покоем и радостью.
– Конечно, неразумно оставлять тебя здесь, – продолжала она.
Кот медленно открыл глаза и снова закрыл, а Мин продолжала гладить его. Зверек прижался к ней, и в постели стало необыкновенно уютно. Понятно, почему одинокие женщины заводят кошек. Они гораздо лучше неисправимых игроков, обаятельных и лукавых, которые целуются как боги и у которых руки как… «Я так одинок, моя радость», – пропел Элвис. Мин дотянулась до кнопки и переключила на другую песню. Кот поднял голову. Но и вторая песня ему тоже понравилась – «Не будь так жестока». Он снова свернулся клубочком.
– Оставайся, – сказала Мин, и они продолжили вести безмолвный разговор, слушая Элвиса, пока наконец не уснули.
* * *
– Тебя ждет какая-то красотка, – сказал Дэвиду ассистент, когда тот пришел в среду на работу. – Очень пикантная.
Мин, мелькнуло у него в голове, но он тут же с сожалением понял, что ошибся. Никто бы не назвал Мин красоткой.
Открыв дверь, он увидел сидящую у его стола Синтию.
– Ну здравствуй, – сказала она, вставая.
– Шикарный костюм! – воскликнул Дэвид, закрывая за собой дверь, и обошел гостью со всех сторон, восхищенный тем, как красный костюм облегает ее аппетитное тело.
– Оставь в покое мой костюм, – попросила Синтия. – Скажи лучше, почему Кэл все еще встречается с твоей девушкой?
– Разве? – Дэвид потерял интерес к ее костюму и присел около стола.
– В понедельник он вел ее на ленч и потому отказался от моего приглашения. Вчера вечером он у нее ужинал. – Синтия наклонилась к Дэвиду, на ее лице застыло напряженное выражение. – Разве ты не говорил с Грегом? Все осталось по-прежнему.
– Я ему звонил. – Дэвид в задумчивости перебирал бумаги. – Не пойму, в чем дело. Может, Кэлу с ней хорошо. – «Вероятно, он хочет выиграть десять тысяч долларов».
– Но между ними ничего не было, – сказала Синтия.
– Понятно. – Дэвид мысленно умолял Мин оставаться холодной. – Ничего и не будет.
– Похоже на то. – Синтия начала ходить по комнате. – Она не из тех женщин, кто быстро переходит к интимным отношениям, а он не станет ее торопить. У него потрясающая интуиция.
– Ну что ж, хвала ему, – ответил Дэвид. – Ты еще что-то хотела?
Синтия снова наклонилась к нему:
– Прошу тебя, позвони Мин. Пригласи ее на ленч, на обед – куда угодно и начни с ней все сначала.
Дэвид заглянул в вырез блузки и увидел ложбинку между грудями.
– Ты специально так оделась? Синтия глубоко вздохнула.
– Я, специалист по добрачным отношениям, теряю своего избранника. Эта ситуация затрагивает не только мою личную жизнь, но и профессиональное достоинство. Я пишу книгу, и мой издатель хочет, чтобы на последней странице была свадьба, на это сделана главная ставка. А теперь все рушится из-за того, что ты по своей бесхребетности не можешь вернуть себе подружку. – Она наклонилась еще ближе. – Я уйду, но только после того, как ты пообещаешь пригласить ее на ленч и скажешь мне, кто ее лучшие подруги. Я видела двух в пятницу в баре. Маленькая блондинка и высокая рыжая. Она с ними дружит?
Аромат ее духов вызывал головокружение.
– Какие у тебя духи? – спросил Дэвид, будто не заметив обидного слова «бесхребетность».
– Это особая смесь, сделанная на заказ специально для меня, – ответила Синтия, понизив голос. – Активизирует половое влечение у мужчин. Так кто ее лучшая подруга?
Дэвид повел носом, стараясь распознать запах.
– А что входит в эту смесь?
– Лаванда и корица. – Синтия выпрямилась. – Я хочу знать, кто ее лучшая подруга. Я помогаю тебе, Дэвид. Ты же хочешь вернуть свою богиню статистики, не так ли?
Гибкая и тонкая, затянутая в красный креп, источающая аромат лаванды и корицы, Синтия воздействовала на него так сильно, что Дэвид не сразу сообразил, кого она имеет в виду.
– А ведь ты мне даже не нравишься. Почему же ты меня возбуждаешь? Она широко раскрыла глаза:
– Да потому, что ты самец. Кто ее подруга?
– Зачем тебе? – Синтия выдохнула.
– Я же объясняла. Это прием. Если я расскажу ее подруге о проявлениях патологии в отношениях Кэла с женщинами, можно ручаться, та увидит в этом повод для беспокойства, у нее возникнет к нему антипатия, и она поделится с Мин своими опасениями. И постарается не допустить дальнейшего развития их романа. В науке все это уже давно описано. Ты что думаешь, я готовлю нападение на нее в темном переулке?
– Ладно, понял, – сказал Дэвид, не отрывая глаз от ее бюста. – У тебя есть что-нибудь под жакетом?
– Если я дам тебе посмотреть, ты назовешь мне имя?
– Да, – ответил Дэвид, чувствуя себя низким, слабовольным и легкомысленным.
Синтия расстегнула две пуговицы на жакете. Красный шелковый лифчик был в цвет подкладки, грудь – высокая, среднего размера – производила великолепное впечатление.
– О-о, – застонал Дэвид.
– Вот так, – сказала Синтия. – А теперь назови имя.
– Та рыжая, – проговорил Дэвид, – Лайза Тайлер, считает всех мужчин выродками.
– И она недалека от истины, – подтвердила Синтия. – Пригласи Мин на ленч.
Она ушла, но грудь в красном бюстгальтере все еще стояла перед мысленным взором Дэвида. Он старался убедить себя, что поступил правильно, – кто-то ведь должен остановить Кэла Морриси. И к тому же надо спасать Мин.
– Соблазнительная крошка, – пробормотал ассистент, поводя носом. – Ух! Это ее духи?
– Да. – Дэвид взял телефонную трубку. – Здесь пахнет серой. Больше не пускай ее сюда.
* * *
В тот же вечер, около восьми, Лайза, Тони и Роджер сидели в «Долгом глотке». Бонни и Мин вышли в туалет. Вдруг Тони произнес:
– Ах черт! – и отвернулся в другую сторону.
– Что такое? – Роджер проследил за его взглядом. – Однако. Она сидит прямо напротив нас.
– Кто – она? – Лайза повернулась, пытаясь разглядеть что-нибудь в тусклом свете бара. У стойки расположилась какая-то брюнетка, стройная, в дорогом костюме; парень рядом с ней болтал, не закрывая рта. – Старая любовь?
– Да нет, – ответил Тони. В это время вернулась Бонни. – Я с ненормальными не встречался. По крайней мере до тебя.
– А ты встречался с ненормальными? – с интересом спросила Бонни у Роджера.
– Не я, а Кэл, – ответил Роджер, чуть не подпрыгнув. – У меня вообще было мало девушек.
– Ну что ты. – Бонни погладила его по колену. – Это же не запрещено.
– Зачем мне девушки? – пожал плечами Роджер, и Тони кинул на друга оторопелый взгляд.
– Значит, бывшая подружка Кэла… – Лайза поднялась. – Я сейчас вернусь.
– Подожди. – Тони поймал ее за руку. – Какое тебе дело до его любовных похождений?
– Он ухаживает за моей лучшей подругой, – ответила Лайза с невинным выражением. – Мне интересно.
– Понимаешь, что я имею в виду? – говорил Роджер Бонни. – Мне никто не нужен, кроме тебя.
– Нельзя же испытывать такую преданность на второй неделе знакомства, – возразила Бонни.
– И все же это так, – сказал Роджер.
– Мне что, цепями тебя приковать? – спросил Тони у Лайзы. Потом немного подумал и покачал головой. – Ладно, не будем. Но держись подальше от Синтии. Она психолог, и в голове у нее одна психология. Она вечно несет всякую чепуху.
– Она тебя изучала, да? – спросила Лайза, глядя на Синтию.
– Я не размениваюсь, я ухаживаю талькоза одной девушкой, – продолжал объяснять Роджер Бонни. – А ты можешь даже и не видеться со мной. Пока сама не захочешь.
Тони покачал головой.
– Она вывела сумасшедшую теорию насчет четырех стадий в любви, которая, как ей думается, имеет универсальный характер.
– Неужто! – поразилась Лайза.
– Но все это глупости, потому что любые отношения можно объяснить, только исходя из теории хаоса, – продолжал Тони, удерживая ее.
– Что-что? – переспросила Лайза, пытаясь выдернуть руку.
– Человеческие отношения, как погода, непредсказуемы. Возьмем для примера Мин и Кэла. Кэл – это сложная динамическая система, которая старается сохранить стабильность, уклоняясь от любовных связей.
– Разве у него никого нет? – Лайза наконец села, чтобы освободить руку.
– Никого, – заверил ее Тони. – Что, не верится? Однако одиночество лишает его стабильности. Ему трудно дается воздержание. Тут он встречает Мин, и хрупкое равновесие нарушается. Он наугад совершает ряд движений, чтобы обрести стабильность, но только попадает в ее поле. Там он начинает хаотически метаться в разные стороны, оставаясь в границах этого поля. Она – аттрактор.
Лайза фыркнула.
– И что дальше?
Тони придвинулся ближе.
– По мнению Синтии, все отношения соответствуют определенным моделям и потому предсказуемы. Но как их предсказать? Люди не так просты, равновесие в их жизни нарушается по-разному, аттракторы тоже бывают разные.
– Пожалуй, – согласилась Лайза, все еще пребывая в сомнении.
– Вот почему я считаю Синтию ненормальной, – сказал Тони. – Она думает, что в любви все можно разложить по полочкам.
Лайза вдруг увидела Тони другими глазами. Он больше не казался ей туповатым, и вовсе не потому, что рассуждал о теории хаоса. Он говорил о том, что его интересовало, и совершенно при этом преображался.
– Что-то хочешь спросить?
– Ты когда-нибудь был влюблен?
– Нет, – ответил Тони. – И вряд ли влюблюсь. – Он улыбнулся. – Это сильно нарушило бы мое равновесие.
Лайза нахмурилась:
– Так почему же тебе неприятна Синтия?
– Она пыталась поймать Кэла в силки. Хладнокровно изучала его, планировала каждый ход. А он заслуживает лучшего. Ему нужен человек, который не страшится хаоса, с которым можно вести игру без правил, без условий, без всяких теорий и какой-либо подстраховки. Вот как у Роджера с Бонни.
Лайза посмотрела, как эти двое дружно смеются, и сказала:
– Да, правда. Нам всем этого не хватает.
– Ну вот и хорошо. И нечего с Синтией разговаривать. – Роджер чем-то отвлек Тони, тот повернулся, чтобы ответить, и в этот момент Лайза ускользнула.
Когда она подошла к Синтии и назвала свое имя, та сначала не поняла, в чем дело.
– Мы знакомы?
– Мы – нет, но ваш бывший дружок ухаживает за моей подругой. Расскажите мне о Кэле Морриси.
Спустя четверть часа Лайза немного успокоилась и подумала: «Теория хаоса, милочка, многое объясняет в поведении Кэла».
– Я знаю, – сказала она Синтии, – что он разобьет ей сердце. Сколько раз он это делал?
Синтия пожала плечами:
– Вскоре после нашего разрыва на одной вечеринке я разговорилась с женщиной, с которой у него тоже был роман. Потом еще одна случайно проходила мимо. К концу вечера нас было четверо, и все с такими же историями. Встречаешься с ним два месяца, все хорошо, начинаешь думать, что он твоя судьба, и вдруг как гром среди ясного неба он дарит тебе прощальный поцелуй, оставляет самые добрые пожелания и исчезает.
– И его до сих пор не пристрелили?
– Представьте, да. Не скажете же вы ему: «Мы встречались два месяца, как ты смеешь бросать меня?» Вас сочтут сумасшедшей. – Синтия сделала маленький глоток. – Ктому же он и не намекает на серьезные намерения.
– Мне нет до этого дела, – сказала Лайза. – Я только не хочу, чтобы он травмировал Мин.
– Вряд ли так далеко зашло, – предположила Синтия. – У них есть какие-нибудь общие интересы?
– Да вроде нет.
– Они спокойны, когда бывают вместе?
– Нет, в основном ссорятся.
– У них есть свои секреты? Любимые шутки? – Лайза покачала головой:
– Они не так близки.
Синтия в задумчивости водила пальцем по бокалу.
– Вам он не нравится? То есть вы говорили Мин, что он вам неприятен?
– Конечно, – ответила Лайза. – Мы с Бонни предупреждали ее.
– Хм. – Синтия улыбнулась. – А скажите, он уже придумал для нее ласковое прозвище?
– Прозвище? – Лайза напряглась. – Он зовет ее уменьшительным именем. Но никаких там куколок и тому подобного.
– А она? – не отставала Синтия. – Дала ему прозвище?
– Зверь, – ответила Лайза. – Вряд ли оно звучит ласково.
Синтия засмеялась.
– Тогда зачем она с ним встречается?
– Может, и не встречается, – задумчиво сказала Лайза. – Но похоже, будет. Она влюбится в него против желания.
Синтия перестала смеяться.
– И это меня беспокоит, – продолжала Лайза. – Мин – прекрасный человек и заслуживает большего, чем просто флирт. Расскажите, как он обычно добивается своего?
Синтия кивнула:
– Хорошо. Кэл уже делал ей подарки?
– Они знакомы всего неделю, – отвечала Лайза. – Я не… – Она замолчала, потому что Синтия покачала головой.
– Если у него серьезные намерения, он ей сделает подарок. Выяснит, чего ей больше всего хочется, и обязательно достанет это. Такую модель поведения заложила в него мать.
– Мать? – удивилась Лайза.
– Она властная и жесткая, – объяснила Синтия. – Признает отношения, основанные только на договоре. И он каждый раз реализует эту модель, завоевывая женщину. А когда добивается ее, модель рушится, потому что если она любит его, то уже не является для него заменой матери, и он убегает, чтобы найти новую.
– У него Эдипов комплекс? – ужаснулась Лайза.
– Нет. Мать только заложила в него модель. Он с ней не ладит.
– Значит, чем больше Мин отвергает его… – начала Лайза. – …тем серьезнее он ее добивается, – закончила Синтия. – Он ничего не может с собой поделать, даже не соображает, что происходит. Ваша, подруга что-нибудь коллекционирует?
– Стеклянные шары, – ответила Лайза и, заметив на лице Синтии плохо скрытое презрение, добавила: – Начала не она. У нее была семейная ценность, которая потерялась.
– Он купит ей шар, – заверила Синтия. – Самый лучший, такой, который ей всегда хотелось иметь или она не знала, что ей хотелось его, пока он не подарил. После этого скорее уводите ее от него, а то будут сплошные слезы.
– Стеклянный шар, – повторила Лайза, наблюдая через весь бар за приятелями, к которым только что присоединился Кэл, задержавшийся на работе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34