– Он отхлебнул из чашки, взглянул на Таггарта, усмехнулся и добавил: – Уж если они терпят Остина, который спокойно не пропустит мимо себя ни одну юбку, то уж из-за меня скандала точно не возникнет. Но вот если по городу поползут слухи, что ты закрутил с кем-то тайный роман, тогда поднимется настоящий переполох. Можешь мне поверить, если сплетни подтвердятся, это станет сенсацией! О тебе напишут во всех газетах. Вот будет потеха!
Он расхохотался и едва не расплескал горячий кофе себе на колени.
Таггарт помрачнел еще сильнее, сделал глоток и решил, что обижаться на колкость брата ему не стоит. Ведь он и в самом деле еще ни разу всерьез не влюблялся, хотя начал встречаться с девушками, еще учась в колледже. Свои любовные интрижки он тщательно скрывал и за многие годы снискал репутацию убежденного холостяка-отшельника. По сравнению со своими братьями он казался белой вороной, анахоретом, чурающимся представительниц прекрасного пола. А может быть, и того хуже...
Прослывший сорвиголовой еще в юности, Остин притягивал к себе легкомысленных девиц словно магнит. Наделенный даром легко убалтывать смазливых простушек, Берк мог за минуту уговорить любую из них снять с себя трусики. Снискавший репутацию вундеркинда, пай-мальчика и отличника, Джейс пользовался благосклонностью дочерей влиятельных персон местного высшего света. Ни одним из этих дарований Таггарт-младший не обладал, однако это его не огорчало и не мешало ему тоже иногда срывать лепестки удовольствия.
Их мама скончалась, когда ему шел восьмой год. Он понял, что отныне жить им с братьями станет очень трудно, и, как показало время, не ошибся. Запомнив маму болезненной, замкнутой и робкой женщиной, он даже не мог ее представить здоровой, бодрой и веселой. Братья тихо плакали украдкой на похоронах, пряча слезы от своего чопорного и строгого отца, запретившего им выказывать свои чувства на людях. Сам же Таггарт-старший хранил во время траурной церемонии гордое молчание, а если и позволил себе всплакнуть, то лишь уединившись потом в своем кабинете. Утешать и успокаивать малышей пришлось Таггарту-младшему, но он оказался совершенно не готов взвалить бремя их воспитания на свои хрупкие детские плечи.
Как ни тяжело ему жилось в ту пору, он никому не жаловался на свою нелегкую долю. Для посторонних его внутренний мир был наглухо закрыт. А вне дома мальчик держался подчеркнуто независимо и отстраненно, чтобы никто из его сверстников не догадался, что он устроен так же, как и они. Либо, не дай Бог, заподозрил, что в образцовой семье судьи Моргана дела обстоят далеко не так радужно и безупречно, как это кажется со стороны. Еще сложнее было подлаживаться под настроение своего отца и оправдывать его ожидания, которые он возлагал на своего первенца: слишком велик был соблазн поддаться растлевающему влиянию внешнего мира и пойти по жизни своим путем.
– А ведь ты, пожалуй, прав! – сказал наконец он, внезапно повеселев. – Я привык жить отшельником и слегка одичал. А скажи-ка мне, братец, как, по-твоему, повел бы себя наш усопший папочка, если бы он узнал, что вы с Сюзанной намереваетесь вступить в гражданский брак? Сомневаюсь, что он погладил бы тебя за это по головке и благословил на разврат.
От этой едкой шутки Джейс побледнел, словно мертвец, и поперхнулся горячим кофе. С ним всегда случалось легкое нервное расстройство, когда кто-то вспоминал при нем его отца. Прокашлявшись и переведя дух, он сказал:
– Слава Всевышнему, сия горькая чаша меня минует. Будь наш отец жив, я бы даже в мыслях не позволил себе такую вольность. И вообще, вряд ли бы я вернулся в родной дом.
– Как я тебя понимаю! – сочувственно промолвил Таггарт-младший, пользуясь редкой возможностью пооткровенничать с братом. На людях все они благоговели перед памятью покойного отца и с искренней печалью в глазах принимали соболезнования.
Задумавшись каждый о своем, братья надолго умолкли. В наступившей тишине стало слышно, как беснуется за окнами пурга, покрывая белым саваном окрестности.
– Вообще-то у меня возникало такое желание, – глухо сказал Джейс. – Я устал путешествовать и, как всякий утомленный странник, хочу обрести свой кров и покой. Знаешь, Таггарт, а ведь я до сих пор так и не разобрался в своих чувствах к отцу. Я даже не пытался понять его по-настоящему, как взрослый человек...
Таггарт вздохнул и покачал головой, не зная, что на это ответить. Отношений с отцом ни один из его сыновей, покинувших отчий дом, не поддерживал, а Таггарт-старший не делал никаких попыток их наладить.
– Более того, – выпалил Джейс, – я не испытываю никаких угрызений совести в связи с этим, не чувствую себя виноватым. А ты?
Таггарт лишь развел руками: дескать, сам понимаешь! Они снова стали молча пить кофе, потом Джейс сказал:
– Фрэнсис говорит, что отец сильно изменился в последнее время... Что ты об этом думаешь?
– По-моему, каждый человек, предчувствующий свою скорую смерть, начинает переосмысливать прожитую жизнь, – бесцветным голосом произнес Таггарт.
– Да, конечно, – кивнув, согласился с ним брат. – Но только вот наш папаша, как мне всегда казалось, отругал бы не задумавшись даже саму смерть за то, что пришла за ним с косой раньше, чем он к этому подготовился.
Таггарт окинул его изучающим взглядом:
– Тебя действительно волнует, стал ли он под конец жизни несколько помягче?
– Нет, – признался Джейс. – Мне просто любопытно. Я пытался представить себе нашего отца сломленным, но у меня из этого ничего не вышло. Вот ведь какая ерунда! – Он криво усмехнулся.
Засидевшись накануне в кабинете отца допоздна, Таггарт и сам размышлял об этом. Мать Сюзанны была не единственной, кто говорил о переменах, случившихся с судьей Морганом. Мик однажды тоже вскользь коснулся этой темы, и Таггарт догадался, что старику очень хочется, а возможно, даже необходимо обсудить ее со старшим сыном своего покойного друга. Но Таггарт был настолько ошарашен главной новостью, принесенной Миком, что не нашел в себе душевных сил для честного разговора. Ведь изменился ли Таггарт-старший перед своим уходом в иной мир или нет, он так и не удосужился первым протянуть руку своим родственникам напоследок. Значит, было бессмысленно пытаться понять подоплеку его странных поступков, горький осадок в душе все равно от этого не исчез бы. Мик, очевидно, догадался, что разговор у них не получится, и вскоре убрался восвояси. А Таггарт так и не решился открыть вишневую шкатулку.
– Сдается мне, что метаморфоза начала происходить с нашим отцом гораздо раньше, чем он узнал свой страшный диагноз, – внезапно произнес Джейс. – По-моему, это случилось года за три до смертельного приговора, вынесенного ему врачами. Но как узнать это точно? Если уж этого не знает даже мать Сюзанны, значит, этого вообще никто не знает. – Он горестно покачал головой.
Таггарт вздрогнул, сообразив, что именно несколько лет назад отец, судя по документам, и приобрел замок в Шотландии. Вряд ли можно было счесть это простым совпадением! Следовало обязательно найти ответ на эту загадку! В конце концов, он посвятил раскрытию тайн прошлого всю свою жизнь. Составлять из кусочков цельную картину быта давно умерших людей было его профессией. Складывая изо дня в день уникальную мозаику событий, канувших в Лету, он пытался понять философию их участников, мотивы их поступков, их вкусы и склонности, причину их смерти и оставленное ими наследие. В том, что решать подобные головоломки стало его внутренней потребностью, он уже давно перестал сомневаться, – чтобы убедиться в этом, ему не требовались фундаментальные познания в психологии. Но теперь он вдруг заколебался.
В данном случае вся закавыка заключалась в том, что требовалось решить проблему глубоко личного, а не общечеловеческого свойства. Он с раннего детства страдал от отсутствия взаимопонимания с отцом, далеко не приятным человеком. Но принимал это как данность и не пытался докопаться до корней такой ситуации. Оставив судить отца Всевышнему, Таггарт радовался тому, что сумел найти свое место в жизни, хорошо исполнял свою миссию и получал от этого удовольствие. Бытие же своих далеких предков, а тем более прошлое своего отца его никогда не волновало, хотя одно время он и увлекался общей историей кельтов. Не лежало у Таггарта сердце раскрывать сокровенные тайны своего папаши и теперь.
– У меня есть для тебя и Сюзанны любопытное предложение, – сказал он, желая как-то выбраться из тупика. – Думаю, оно вас заинтересует.
Ни один мускул не дрогнул на лице младшего брата. Он молча откинулся на спинку стула и с деланным равнодушием спросил:
– Так ты об этом хотел поговорить со мной минувшей ночью?
Таггарт кивнул и продолжал:
– Я тут пролистал бумаги, касающиеся нашего семейного имения, и мне в голову пришла интересная мысль. – Он подался вперед и, облокотившись на стол, сжал чашку с кофе обеими ладонями. – Насколько мне известно, ты сейчас тренируешь баскетбольную команду старшеклассников местной школы?
– И как раз сегодня у меня состоится ответственная встреча с администрацией, на которой вопрос о моем назначении тренером будет окончательно решен.
– Не беспокойся, это всего лишь формальность. Они рады, что заполучили такого тренера, как ты! Твои блестящие достижения в спорте и в учебе стали легендой этого города. Считай, что этот вопрос уже решен.
– Допустим, продолжай!
– Сюзанна тоже организует вместе с матерью свое дело в этом городе. Вас обоих ждут великие свершения, ребята!
Таггарт сделал паузу, чтобы перевести дух и, собравшись с мыслями, наверняка заинтересовать брата своим предложением. Только теперь он заметил, что сильно взволнован, и сообразил, что судьба родного дома и в особенности его история ему вовсе не безразличны, хотя сам он и не склонен связывать свое будущее с Рогз-Холлоу.
– Короче говоря, – перешел он к сути дела, – в силу не зависящих от меня обстоятельств я стал владельцем огромного старинного особняка, жить в котором не собираюсь. Что ты на это скажешь? – Он потер чашку большими пальцами, словно бы пытаясь стереть осевший на ней налет сентиментальности, мешающий ему держаться в рамках практичности.
Когда Джейс понял, к чему он клонит, у него полезли на лоб глаза.
– Уж не предлагаешь ли ты нам с Сюзанной поселиться здесь? – Он тяжело вздохнул и наклонился к столу. – Даже не знаю, что тебе на это ответить, старина! – Он обвел помещение задумчивым взглядом. – Я с трудом вынес две недели, когда был здесь в последний раз.
– Видишь ли, дело в том, что я не хочу продавать этот дом, – перебил его Таггарт, торопясь лучше выразить свою мысль. – Ведь в нем прошла жизнь нескольких поколений наших предков. Которым, между прочим, удалось прибрать к рукам почти треть всей недвижимости долины. И мы, их потомки, должны с этим считаться.
– Ты предлагаешь мне продолжить разбойничьи традиции наших пращуров? – с ухмылкой спросил Джейс.
– А почему бы и нет? – в тон ему пошутил Таггарт. – Но если говорить серьезно, то я считаю необходимым продлить историю нашего рода. Как тебе известно, большую часть своего времени я провожу на раскопках. Но кто-то же должен и присматривать за хозяйством, не так ли? Впрочем, я не слишком дорожу именно этим зданием, ты можешь снести его и построить для вас с Сюзанной новый дом. Обсудите это и примите совместное решение.
– Честно говоря, мне бы не хотелось ломать дом, – помолчав, ответил Джейс. – Ведь он – неотъемлемая составляющая семейной истории, в нем прошла значительная часть моей жизни.
– Ты ведь не случайно вернулся сюда, – подхватил его мысль Таггарт. – Ведь из всех нас лишь ты один хотел осесть в этом доме, несмотря на то что с ним связаны не одни приятные ассоциации.
– Так или иначе, я не допущу, чтобы в этом доме уничтожили память о нашем отце, – резко сказал Джейс. – Равно как не позволю затушевать его роль в развитии города. Каким бы этот человек ни был, его здесь не забудут.
– Не стану с тобой спорить, – сказал Таггарт. – Но надеюсь, что следующее поколение Морганов из Рогз-Холлоу станет брать пример с тебя.
– А как же ты? Каковы твои планы на будущее?
– Откуда же мне знать? Единственное, что я могу сказать наверняка, – это то, что я не стану расточителем богатства, скопленного за три столетия нашими предками. Ведь нередко им приходилось расплачиваться за него своей кровью... – Он тяжело вздохнул, отодвинулся от стола вместе с табуретом и добавил: – Я бы мог сдать имение в аренду, как это сделали Синклеры, но не хочу мелочиться. Впрочем, по-моему, было бы еще хуже бросить наш дом без присмотра и забыть о нем. Это равноценно позорной капитуляции перед нашими неприятными воспоминаниями, связанными с ним. Своеобразному признанию нашего поражения перед этим гниющим вместилищем зла, выдаче ему индульгенции на дальнейшее растление всего живого, что еще в нем осталось. Так не лучше ли его сломать?
Джейс пристально посмотрел на него и расхохотался:
– Ну и юмор у тебя, однако! Хватить нагонять на меня ужас! Оставь свои мрачные шутки для пикников со своими коллегами. Предлагай им засыпать уже начатые раскопки, чтобы предотвратить распространение по всему миру пагубного тлена.
Он залпом допил свой остывший кофе, встал, сполоснул в раковине чашку и поставил ее сушиться на полочку. Проделав все это, он, однако, не обернулся, а продолжал еще с минуту стоять к брату спиной, о чем-то напряженно размышляя, прежде чем глухо сказал:
– Надо обсудить все это с Сюзанной. На свежую голову.
К своему удивлению, после такого ответа Таггарт ощутил облегчение. Интересно, подумалось ему, почему брат так разволновался?
– Вот и чудесно! – воскликнул он, пытаясь сохранить внешнюю невозмутимость. – Вероятно, нам придется составить и подписать кое-какие документы. Поговори с юристом. Обладание собственностью позволит тебе взять займ в банке, если это потребуется. Деньги понадобятся и тебе самому на текущие расходы, и Сюзанне для ее бизнеса. И советую тебе все-таки перестроить этот дом от основания и до самой крыши. Ручаюсь, что к тому времени, когда вы будете спорить о ковровых дорожках и обоях, вы уже решите, насколько серьезны ваши намерения создать семью.
– Любопытные рассуждения, – пробормотал Джейс. – Но я настаиваю на том, чтобы собственниками имения стали все четверо сыновей Таггарта-старшего. Ведь это наше общее наследие, а не только твое или мое. – Он пристально посмотрел на старшего брата.
– Договорились! – воскликнул тот, протягивая ему руку. – Надеюсь, что Берк и Остин согласятся поставить под договором свои подписи. Но нам с тобой придется за ними побегать...
– Уверен, что в Милане есть факсовые аппараты, – с улыбкой заметил Джейс. – А вот разыскать Берка будет труднее. Что ж, пожалуй, мне пора сообщить эту новость Сюзанне. – Он обошел вокруг стола. – Думаю, что она обрадуется. Сюзанна тоже часть местной истории и хочет связать свое будущее с этим городом. И пожалуй, здесь действительно не помешает сделать капитальный ремонт, обновить наше родовое гнездо. – Он снова обвел взглядом помещение, на этот раз с видимым интересом, как бы прикидывая, какое новшество внести в интерьер.
С удовлетворением отметив, что его повзрослевший младший брат способен стать здесь хорошим хозяином, Таггарт заключил Джейса в братские объятия и сказал, похлопывая его ладонью по спине:
– Благодарю, старина! Уверен, что у вас все чудесно получится. – Ему хотелось бы сказать брату много больше, но от волнения слова застряли у него в горле.
– Не надо благодарить меня заранее, можно сглазить, – пошутил Джейс и тоже похлопал его по спине. – Не сомневайся, все будет нормально. Мы с Сюзанной тебя не подведем.
С этими словами Джейс вышел в коридор, ощущая неловкость от затянувшегося обмена сентиментальными банальностями.
– Почему бы тебе не захватить для нее чашку кофе? – крикнул ему вдогонку Таггарт.
– Я знаю другой способ склонить ее к одобрению нашей идеи! – обернувшись, крикнул ему на ходу Джейс. – Гораздо более эффективный.
– Ты дикарь! – с деланным ужасом воскликнул Таггарт.
– Сам ты язычник! – парировал младший брат.
Со своей внешностью спортсмена, аккуратный и коротко подстриженный, Джейс в действительности совершенно не походил на дикаря, которых, кстати, Таггарт повидал на своем веку немало. А вот сам он вполне мог сойти за язычника с острова Новая Гвинея благодаря своему диковатому виду. Голову его венчала копна курчавых волос, лицо от постоянного загара потемнело, как у папуаса, на шее болтались на нити зубы и кости, найденные на раскопках, все тело было покрыто причудливой татуировкой. В общем, на примерного парня из округа Маршалл, где долгие годы его отец работал судьей, он не походил. Зато вполне вписывался в портретную галерею разбойников – основоположников Рогз-Холлоу и потомков свирепых друидов и кельтов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Он расхохотался и едва не расплескал горячий кофе себе на колени.
Таггарт помрачнел еще сильнее, сделал глоток и решил, что обижаться на колкость брата ему не стоит. Ведь он и в самом деле еще ни разу всерьез не влюблялся, хотя начал встречаться с девушками, еще учась в колледже. Свои любовные интрижки он тщательно скрывал и за многие годы снискал репутацию убежденного холостяка-отшельника. По сравнению со своими братьями он казался белой вороной, анахоретом, чурающимся представительниц прекрасного пола. А может быть, и того хуже...
Прослывший сорвиголовой еще в юности, Остин притягивал к себе легкомысленных девиц словно магнит. Наделенный даром легко убалтывать смазливых простушек, Берк мог за минуту уговорить любую из них снять с себя трусики. Снискавший репутацию вундеркинда, пай-мальчика и отличника, Джейс пользовался благосклонностью дочерей влиятельных персон местного высшего света. Ни одним из этих дарований Таггарт-младший не обладал, однако это его не огорчало и не мешало ему тоже иногда срывать лепестки удовольствия.
Их мама скончалась, когда ему шел восьмой год. Он понял, что отныне жить им с братьями станет очень трудно, и, как показало время, не ошибся. Запомнив маму болезненной, замкнутой и робкой женщиной, он даже не мог ее представить здоровой, бодрой и веселой. Братья тихо плакали украдкой на похоронах, пряча слезы от своего чопорного и строгого отца, запретившего им выказывать свои чувства на людях. Сам же Таггарт-старший хранил во время траурной церемонии гордое молчание, а если и позволил себе всплакнуть, то лишь уединившись потом в своем кабинете. Утешать и успокаивать малышей пришлось Таггарту-младшему, но он оказался совершенно не готов взвалить бремя их воспитания на свои хрупкие детские плечи.
Как ни тяжело ему жилось в ту пору, он никому не жаловался на свою нелегкую долю. Для посторонних его внутренний мир был наглухо закрыт. А вне дома мальчик держался подчеркнуто независимо и отстраненно, чтобы никто из его сверстников не догадался, что он устроен так же, как и они. Либо, не дай Бог, заподозрил, что в образцовой семье судьи Моргана дела обстоят далеко не так радужно и безупречно, как это кажется со стороны. Еще сложнее было подлаживаться под настроение своего отца и оправдывать его ожидания, которые он возлагал на своего первенца: слишком велик был соблазн поддаться растлевающему влиянию внешнего мира и пойти по жизни своим путем.
– А ведь ты, пожалуй, прав! – сказал наконец он, внезапно повеселев. – Я привык жить отшельником и слегка одичал. А скажи-ка мне, братец, как, по-твоему, повел бы себя наш усопший папочка, если бы он узнал, что вы с Сюзанной намереваетесь вступить в гражданский брак? Сомневаюсь, что он погладил бы тебя за это по головке и благословил на разврат.
От этой едкой шутки Джейс побледнел, словно мертвец, и поперхнулся горячим кофе. С ним всегда случалось легкое нервное расстройство, когда кто-то вспоминал при нем его отца. Прокашлявшись и переведя дух, он сказал:
– Слава Всевышнему, сия горькая чаша меня минует. Будь наш отец жив, я бы даже в мыслях не позволил себе такую вольность. И вообще, вряд ли бы я вернулся в родной дом.
– Как я тебя понимаю! – сочувственно промолвил Таггарт-младший, пользуясь редкой возможностью пооткровенничать с братом. На людях все они благоговели перед памятью покойного отца и с искренней печалью в глазах принимали соболезнования.
Задумавшись каждый о своем, братья надолго умолкли. В наступившей тишине стало слышно, как беснуется за окнами пурга, покрывая белым саваном окрестности.
– Вообще-то у меня возникало такое желание, – глухо сказал Джейс. – Я устал путешествовать и, как всякий утомленный странник, хочу обрести свой кров и покой. Знаешь, Таггарт, а ведь я до сих пор так и не разобрался в своих чувствах к отцу. Я даже не пытался понять его по-настоящему, как взрослый человек...
Таггарт вздохнул и покачал головой, не зная, что на это ответить. Отношений с отцом ни один из его сыновей, покинувших отчий дом, не поддерживал, а Таггарт-старший не делал никаких попыток их наладить.
– Более того, – выпалил Джейс, – я не испытываю никаких угрызений совести в связи с этим, не чувствую себя виноватым. А ты?
Таггарт лишь развел руками: дескать, сам понимаешь! Они снова стали молча пить кофе, потом Джейс сказал:
– Фрэнсис говорит, что отец сильно изменился в последнее время... Что ты об этом думаешь?
– По-моему, каждый человек, предчувствующий свою скорую смерть, начинает переосмысливать прожитую жизнь, – бесцветным голосом произнес Таггарт.
– Да, конечно, – кивнув, согласился с ним брат. – Но только вот наш папаша, как мне всегда казалось, отругал бы не задумавшись даже саму смерть за то, что пришла за ним с косой раньше, чем он к этому подготовился.
Таггарт окинул его изучающим взглядом:
– Тебя действительно волнует, стал ли он под конец жизни несколько помягче?
– Нет, – признался Джейс. – Мне просто любопытно. Я пытался представить себе нашего отца сломленным, но у меня из этого ничего не вышло. Вот ведь какая ерунда! – Он криво усмехнулся.
Засидевшись накануне в кабинете отца допоздна, Таггарт и сам размышлял об этом. Мать Сюзанны была не единственной, кто говорил о переменах, случившихся с судьей Морганом. Мик однажды тоже вскользь коснулся этой темы, и Таггарт догадался, что старику очень хочется, а возможно, даже необходимо обсудить ее со старшим сыном своего покойного друга. Но Таггарт был настолько ошарашен главной новостью, принесенной Миком, что не нашел в себе душевных сил для честного разговора. Ведь изменился ли Таггарт-старший перед своим уходом в иной мир или нет, он так и не удосужился первым протянуть руку своим родственникам напоследок. Значит, было бессмысленно пытаться понять подоплеку его странных поступков, горький осадок в душе все равно от этого не исчез бы. Мик, очевидно, догадался, что разговор у них не получится, и вскоре убрался восвояси. А Таггарт так и не решился открыть вишневую шкатулку.
– Сдается мне, что метаморфоза начала происходить с нашим отцом гораздо раньше, чем он узнал свой страшный диагноз, – внезапно произнес Джейс. – По-моему, это случилось года за три до смертельного приговора, вынесенного ему врачами. Но как узнать это точно? Если уж этого не знает даже мать Сюзанны, значит, этого вообще никто не знает. – Он горестно покачал головой.
Таггарт вздрогнул, сообразив, что именно несколько лет назад отец, судя по документам, и приобрел замок в Шотландии. Вряд ли можно было счесть это простым совпадением! Следовало обязательно найти ответ на эту загадку! В конце концов, он посвятил раскрытию тайн прошлого всю свою жизнь. Составлять из кусочков цельную картину быта давно умерших людей было его профессией. Складывая изо дня в день уникальную мозаику событий, канувших в Лету, он пытался понять философию их участников, мотивы их поступков, их вкусы и склонности, причину их смерти и оставленное ими наследие. В том, что решать подобные головоломки стало его внутренней потребностью, он уже давно перестал сомневаться, – чтобы убедиться в этом, ему не требовались фундаментальные познания в психологии. Но теперь он вдруг заколебался.
В данном случае вся закавыка заключалась в том, что требовалось решить проблему глубоко личного, а не общечеловеческого свойства. Он с раннего детства страдал от отсутствия взаимопонимания с отцом, далеко не приятным человеком. Но принимал это как данность и не пытался докопаться до корней такой ситуации. Оставив судить отца Всевышнему, Таггарт радовался тому, что сумел найти свое место в жизни, хорошо исполнял свою миссию и получал от этого удовольствие. Бытие же своих далеких предков, а тем более прошлое своего отца его никогда не волновало, хотя одно время он и увлекался общей историей кельтов. Не лежало у Таггарта сердце раскрывать сокровенные тайны своего папаши и теперь.
– У меня есть для тебя и Сюзанны любопытное предложение, – сказал он, желая как-то выбраться из тупика. – Думаю, оно вас заинтересует.
Ни один мускул не дрогнул на лице младшего брата. Он молча откинулся на спинку стула и с деланным равнодушием спросил:
– Так ты об этом хотел поговорить со мной минувшей ночью?
Таггарт кивнул и продолжал:
– Я тут пролистал бумаги, касающиеся нашего семейного имения, и мне в голову пришла интересная мысль. – Он подался вперед и, облокотившись на стол, сжал чашку с кофе обеими ладонями. – Насколько мне известно, ты сейчас тренируешь баскетбольную команду старшеклассников местной школы?
– И как раз сегодня у меня состоится ответственная встреча с администрацией, на которой вопрос о моем назначении тренером будет окончательно решен.
– Не беспокойся, это всего лишь формальность. Они рады, что заполучили такого тренера, как ты! Твои блестящие достижения в спорте и в учебе стали легендой этого города. Считай, что этот вопрос уже решен.
– Допустим, продолжай!
– Сюзанна тоже организует вместе с матерью свое дело в этом городе. Вас обоих ждут великие свершения, ребята!
Таггарт сделал паузу, чтобы перевести дух и, собравшись с мыслями, наверняка заинтересовать брата своим предложением. Только теперь он заметил, что сильно взволнован, и сообразил, что судьба родного дома и в особенности его история ему вовсе не безразличны, хотя сам он и не склонен связывать свое будущее с Рогз-Холлоу.
– Короче говоря, – перешел он к сути дела, – в силу не зависящих от меня обстоятельств я стал владельцем огромного старинного особняка, жить в котором не собираюсь. Что ты на это скажешь? – Он потер чашку большими пальцами, словно бы пытаясь стереть осевший на ней налет сентиментальности, мешающий ему держаться в рамках практичности.
Когда Джейс понял, к чему он клонит, у него полезли на лоб глаза.
– Уж не предлагаешь ли ты нам с Сюзанной поселиться здесь? – Он тяжело вздохнул и наклонился к столу. – Даже не знаю, что тебе на это ответить, старина! – Он обвел помещение задумчивым взглядом. – Я с трудом вынес две недели, когда был здесь в последний раз.
– Видишь ли, дело в том, что я не хочу продавать этот дом, – перебил его Таггарт, торопясь лучше выразить свою мысль. – Ведь в нем прошла жизнь нескольких поколений наших предков. Которым, между прочим, удалось прибрать к рукам почти треть всей недвижимости долины. И мы, их потомки, должны с этим считаться.
– Ты предлагаешь мне продолжить разбойничьи традиции наших пращуров? – с ухмылкой спросил Джейс.
– А почему бы и нет? – в тон ему пошутил Таггарт. – Но если говорить серьезно, то я считаю необходимым продлить историю нашего рода. Как тебе известно, большую часть своего времени я провожу на раскопках. Но кто-то же должен и присматривать за хозяйством, не так ли? Впрочем, я не слишком дорожу именно этим зданием, ты можешь снести его и построить для вас с Сюзанной новый дом. Обсудите это и примите совместное решение.
– Честно говоря, мне бы не хотелось ломать дом, – помолчав, ответил Джейс. – Ведь он – неотъемлемая составляющая семейной истории, в нем прошла значительная часть моей жизни.
– Ты ведь не случайно вернулся сюда, – подхватил его мысль Таггарт. – Ведь из всех нас лишь ты один хотел осесть в этом доме, несмотря на то что с ним связаны не одни приятные ассоциации.
– Так или иначе, я не допущу, чтобы в этом доме уничтожили память о нашем отце, – резко сказал Джейс. – Равно как не позволю затушевать его роль в развитии города. Каким бы этот человек ни был, его здесь не забудут.
– Не стану с тобой спорить, – сказал Таггарт. – Но надеюсь, что следующее поколение Морганов из Рогз-Холлоу станет брать пример с тебя.
– А как же ты? Каковы твои планы на будущее?
– Откуда же мне знать? Единственное, что я могу сказать наверняка, – это то, что я не стану расточителем богатства, скопленного за три столетия нашими предками. Ведь нередко им приходилось расплачиваться за него своей кровью... – Он тяжело вздохнул, отодвинулся от стола вместе с табуретом и добавил: – Я бы мог сдать имение в аренду, как это сделали Синклеры, но не хочу мелочиться. Впрочем, по-моему, было бы еще хуже бросить наш дом без присмотра и забыть о нем. Это равноценно позорной капитуляции перед нашими неприятными воспоминаниями, связанными с ним. Своеобразному признанию нашего поражения перед этим гниющим вместилищем зла, выдаче ему индульгенции на дальнейшее растление всего живого, что еще в нем осталось. Так не лучше ли его сломать?
Джейс пристально посмотрел на него и расхохотался:
– Ну и юмор у тебя, однако! Хватить нагонять на меня ужас! Оставь свои мрачные шутки для пикников со своими коллегами. Предлагай им засыпать уже начатые раскопки, чтобы предотвратить распространение по всему миру пагубного тлена.
Он залпом допил свой остывший кофе, встал, сполоснул в раковине чашку и поставил ее сушиться на полочку. Проделав все это, он, однако, не обернулся, а продолжал еще с минуту стоять к брату спиной, о чем-то напряженно размышляя, прежде чем глухо сказал:
– Надо обсудить все это с Сюзанной. На свежую голову.
К своему удивлению, после такого ответа Таггарт ощутил облегчение. Интересно, подумалось ему, почему брат так разволновался?
– Вот и чудесно! – воскликнул он, пытаясь сохранить внешнюю невозмутимость. – Вероятно, нам придется составить и подписать кое-какие документы. Поговори с юристом. Обладание собственностью позволит тебе взять займ в банке, если это потребуется. Деньги понадобятся и тебе самому на текущие расходы, и Сюзанне для ее бизнеса. И советую тебе все-таки перестроить этот дом от основания и до самой крыши. Ручаюсь, что к тому времени, когда вы будете спорить о ковровых дорожках и обоях, вы уже решите, насколько серьезны ваши намерения создать семью.
– Любопытные рассуждения, – пробормотал Джейс. – Но я настаиваю на том, чтобы собственниками имения стали все четверо сыновей Таггарта-старшего. Ведь это наше общее наследие, а не только твое или мое. – Он пристально посмотрел на старшего брата.
– Договорились! – воскликнул тот, протягивая ему руку. – Надеюсь, что Берк и Остин согласятся поставить под договором свои подписи. Но нам с тобой придется за ними побегать...
– Уверен, что в Милане есть факсовые аппараты, – с улыбкой заметил Джейс. – А вот разыскать Берка будет труднее. Что ж, пожалуй, мне пора сообщить эту новость Сюзанне. – Он обошел вокруг стола. – Думаю, что она обрадуется. Сюзанна тоже часть местной истории и хочет связать свое будущее с этим городом. И пожалуй, здесь действительно не помешает сделать капитальный ремонт, обновить наше родовое гнездо. – Он снова обвел взглядом помещение, на этот раз с видимым интересом, как бы прикидывая, какое новшество внести в интерьер.
С удовлетворением отметив, что его повзрослевший младший брат способен стать здесь хорошим хозяином, Таггарт заключил Джейса в братские объятия и сказал, похлопывая его ладонью по спине:
– Благодарю, старина! Уверен, что у вас все чудесно получится. – Ему хотелось бы сказать брату много больше, но от волнения слова застряли у него в горле.
– Не надо благодарить меня заранее, можно сглазить, – пошутил Джейс и тоже похлопал его по спине. – Не сомневайся, все будет нормально. Мы с Сюзанной тебя не подведем.
С этими словами Джейс вышел в коридор, ощущая неловкость от затянувшегося обмена сентиментальными банальностями.
– Почему бы тебе не захватить для нее чашку кофе? – крикнул ему вдогонку Таггарт.
– Я знаю другой способ склонить ее к одобрению нашей идеи! – обернувшись, крикнул ему на ходу Джейс. – Гораздо более эффективный.
– Ты дикарь! – с деланным ужасом воскликнул Таггарт.
– Сам ты язычник! – парировал младший брат.
Со своей внешностью спортсмена, аккуратный и коротко подстриженный, Джейс в действительности совершенно не походил на дикаря, которых, кстати, Таггарт повидал на своем веку немало. А вот сам он вполне мог сойти за язычника с острова Новая Гвинея благодаря своему диковатому виду. Голову его венчала копна курчавых волос, лицо от постоянного загара потемнело, как у папуаса, на шее болтались на нити зубы и кости, найденные на раскопках, все тело было покрыто причудливой татуировкой. В общем, на примерного парня из округа Маршалл, где долгие годы его отец работал судьей, он не походил. Зато вполне вписывался в портретную галерею разбойников – основоположников Рогз-Холлоу и потомков свирепых друидов и кельтов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31