— Как ужасно, — вздохнула тетя Гвен, — когда себя убивает молодой человек.
— Он не изжил бы этого с годами. Это не имеет никакого отношения к возрасту.
Она склонила голову, словно извиняясь.
Хэл откашлялся.
— Нам придется довериться тебе, Ник. Мы не знаем, действительно ли с тобой все в порядке.
— Все нормально.
— Надеюсь, ты скажешь нам, если что-то изменится. — Судя по всему, Хэл не ожидал, что Ник это сделает… что было очень умно с его стороны. — И на мой взгляд, твои мама и бабушка были не правы, не дав тебе пойти на похороны.
Ник сунул руки в карманы и сжал кулаки.
Все — советники в школе, разные его врачи, — все всегда говорили, что он должен брать на себя ответственность за свою жизнь и не должен винить других. Когда он пытался обрисовать им картину — не для того чтобы найти себе оправдание, а потому что думал, что они должны знать, какими гадкими могут быть Барб и Вэл, какие они бессмысленно суетные, с головой ушедшие в свои мелкие игры в вину и упреки, — реакция всегда была одна и та же: я уверен, они действовали из добрых побуждении… мы здесь говорим о тебе, а не о них.
Это казалось безнадежным. Никто никогда с ним не соглашался. А он всего-то хотел, чтобы его поняли. Но никто не хотел ничего понимать. Даже тетя Гвен, которая должна была знать, которая должна была видеть, никогда не произнесла ни единого критического слова в адрес Барб и Вэл. Все вокруг притворялись, что Барб и Вэл были образцом ответственности и зрелости.
Но этот парень Хэл, который не мог знать и половины всего, просто взял и сказал: они были не правы.
Это было здорово.
Глава 10
Самоубийство! Феба не могла поверить. Отец отозвал ее в сторону, чтобы рассказать о друге Ника.
— Трудно оценить, каково на самом деле состояние Ника, — сказал Хэл, — но он не готов выслушивать критику в адрес своего друга.
Самоубийство. Еще одна смерть.
К ним подошла Гвен. Феба слушала себя словно со стороны — как она произносит подобающие случаю слова про депрессии, сопровождающие неизлечимые болезни, про то, как быстро совершенствуются методы лечения, про стыд и бессмысленность такого поступка, — но думала она не об этом. Внутри ее кричало ужасное, эгоистичное чудовище.
Как кто-то посмел принести подобные проблемы на озеро?
Гадкая мысль. Она ненавидела себя за это.
Из-за этого все погибнет. Мы должны быть счастливы на озере.
Джайлс, который не может жить в одном доме с детьми, а теперь еще и это. Это неправильно. Несправедливо.
Это же умерший ребенок. И его мать… ее боль… А она думает только про озеро. Да что же с ней такое?
— Ник знает, что мы расскажем взрослым, — сказала Гвен, — но он не хотел бы, чтобы об этом стало известно Мэгги и Элли.
— И прекрасно, — пробормотала Феба. — Детям не обязательно все знать.
— Я уже сказала Эми, Джеку и Холли. — Гвен заговорила мягче. — Я скажу Джойс и Йену, как только представится возможность.
Не похоже было, чтобы Гвен с радостью ждала этой минуты.
— Может, я это сделаю? — предложила Феба. Не то чтобы она хотела… Но если она так отреагировала, то одному Богу известно, какова будет реакция Джойс и Йена.
— Не возражаю.
Они стояли вдвоем в конце подъездной дорожки, поджидая, пока все остальные соберутся для пешей прогулки. После ночного дождя было прохладно, и плавать никому не хотелось, поэтому Гвен и предложила вместо этого пойти на прогулку.
Гвен развлечения планировала. Вчера они предприняли путешествие на лодке через озеро, чтобы выпить на том берегу чаю, вечером играли в шарады. За ленчем сегодня у детей было соревнование по поеданию желе. Теперь они шли на прогулку, а вечером должны были устроить костер. Гвен каждое утро составляла расписание.
Всякий раз она говорила, что все это добровольно, что каждый волен делать то, что хочет. И Феба ей верила. Гвен не собиралась никого принуждать.
Кроме своих детей, Гвен явно ожидала участия во всем Холли и Джека. Они должны были придерживаться расписания, они должны были быть хорошими детьми.
Феба не собиралась укрываться за их спинами. Если им приходится быть хорошими детьми, то и она будет. Даже когда ей до смерти хотелось остаться в домике и почитать, она шла со всеми. Она понимала, что стоит ей уклониться хоть раз, Джойс и Йен не примут участия ни в одном мероприятии до конца отдыха.
Все затеи были приятными, Феба с готовностью это признавала, и дети получали огромное удовольствие, но временами, посреди всей этой организованной летней деятельности, она ощущала такую сильную тоску по матери, что не знала, справится ли с ней.
Сегодня была прогулка с цветными карточками. Как только все собрались, две младшие девочки раздали присутствующим карточки с образцами цветов, которые Гвен взяла в скобяной лавке, когда последний раз была в городе. Она выбрала природные цвета: коричневый, желтый, все оттенки зеленого. Каждому дали карточку и велели во время пути найти что-то такого же цвета.
— Это соревнование на скорость? — вежливо спросил Йен, беря свою карточку. — Или на самый точный оттенок?
— О нет! — Гвен засмеялась.
— Мы в детстве так играли, — сказала Холли. — У мамы в бардачке всегда лежали цветные карточки.
Гвен снова засмеялась:
— Конечно. Они бесплатные.
Феба знала про первого мужа Гвен и про его долгие плавания.
— Должно быть, трудно поддерживать всем хорошее настроение, — сказала она Гвен. — Особенно когда денег немного.
— Насчет денег вы правы, — согласилась Гвен.
У мамы были деньги: на уроки, выходы в свет, обеды в ресторане. Им никогда не надо было думать о том, можно ли потратить еще один баллон газа. Может, именно поэтому мама не была так изобретательна, как Гвен, по части игр и всего прочего; ей это не было нужно. Наверняка, если бы пришлось, она поступала бы так же.
— У нас есть какая-то цель? — опять спросил Йен, рассматривая свою карточку.
Гвен покачала головой;
— Нет. Если только вы не считаете целью веселье.
Все пошли по дороге. Удивительно, но лучше всех оттенки различала Эми.
— Неужели вы не видите, что в этом цвете чуть больше синевы, чем в этом листке? — говорила она и выходила на солнце, чтобы лучше видеть цвет, и яркий свет сиял на ее изумительной коже.
Остальные смеялись. Нет, они этого не видели.
— Присмотритесь же, — говорила она… И, присмотревшись, они убеждались, что она права.
Эми шла между Холл и и Джеком, явно наслаждаясь походом. Было непривычно видеть ее веселой, обычно она была такой тихой.
— Ты много занималась искусством? — спросила ее Холли.
— О Господи, нет, — ответила Эми. — Просто я всю жизнь подбирала подходящие блестки к шифону, Феба взглянула на сестру. Как она грациозна! Начав смотреть на нее, порой трудно было оторваться. При самом незначительном жесте ее рука округлялась, а пальцы изгибались.
Ногти у нее были короче, чем на Рождество, верхний край срезан горизонтально, лак бесцветный. Вероятно, здесь это разумно — светлый лак незаметен, когда облезает, а ровный край прочнее. Каждое лето Феба ломала ногти… вероятно, потому, что она уделяла им время только на остановках перед светофорами, а на озере нет светофоров.
Она посмотрела на ногти Холли. У нее был такой же маникюр, как у Эми, бесцветный лак, ровный край. Это не могло быть совпадением. Вероятно, Эми предложила ей так сделать, возможно, и лак ей одолжила. Это напоминало вечерние посиделки подростков — хихикающие девчонки собираются в кружок, чтобы сделать друг другу маникюр.
Неужели тебя не волнует, что мамы здесь нет? У тебя не разрывается сердце при виде всех этих перемен? Прекрасно, что тебе нравятся Холли и Джек — они милые люди, и Гвен тоже. Но вспомни, почему они здесь… потому что нет мамы.
Нарушив течение ее мыслей, к ней подошел Йен.
Должно быть, он тоже скучает по маме, она была уверена в этом.
— Не волнуйся сегодня о лодках, Феба, — сказал он. — Я их привяжу.
Лодки? Было два часа дня. Зачем сейчас говорить о лодках?
За привязывание лодок всегда отвечал ее отец. Джайлс, разумеется, заботился о своей, но отец каждый вечер спускался к озеру, чтобы убедиться, что моторка прочно стоит на якоре подальше от берега, а каноэ вытащены на берег и перевернуты. Было важно сделать это как следует, чтобы внезапный ветер не разбил лодку о мостки или о берег. И разумеется, Феба делала это как следует.
Отец был не против, когда в первый вечер она предложила это сделать.
— Как мило с твоей стороны, — сказал он.
Но дело было не в этом. Ей нужно было за что-то отвечать, о чем-то заботиться. Кухней она не могла заниматься. Прошлым вечером на ужин у них был рис под соусом чили, и когда Гвен внесла из кухни тяжелую мамину кастрюлю и поняла, что подставки нет, к кому она обратилась за помощью? К Фебе, которая всегда была правой рукой, которая знала, где лежат подставки? Нет. Гвен посмотрела на Холли.
— Холли, быстренько, — сказала она. — Найди, на что поставить.
«Но это же моя работа, — захотелось крикнуть Фебе. — Приносить подставки. Я за это отвечаю, я — помощница. Я помогаю маме, а Элли помогает мне. Вот как это происходит».
Но так же это происходило и у Гвен с Холли. Холли была старшей дочерью Гвен, ее правой рукой. Гвен не требовались две старшие дочери. И что тогда оставалось Фебе?
Йену тоже необходимо было за что-то отвечать. Если она чувствовала, что Холли осторожно занимает ее место, то Йен, должно быть, беспокоился, что Джек претендует на его. Проекты, которые отец с Йеном обсуждали годами, — провести газ в «ночлежку», привести в порядок сауну, — Джек воплотил в первый же день своего пребывания здесь. Отца это радовало, ему нравилось, что Джек ускоряет процесс.
Вчера Йен сказал ей, чтобы она не волновалась из-за лодок.
— А я и не волнуюсь, — ответила она и после ужина пошла к озеру, чтобы заняться ими.
Он попытался ее остановить.
— Я же сказал, что сделаю! — крикнул он ей вслед. — Я сейчас подойду.
Но этим летом Йен все делал медленно, его «сейчас» тянулось и тянулось. Она закончила задолго до того, как он спустился на мостки.
Феба видела, что это происходит из вечера в вечер. Они устроили это глупое соревнование — кто первым спустится вниз и привяжет лодки, и разумеется, она всегда выигрывала. Ей было жаль брата.
Поэтому после ужина в тот вечер она заставила себя сидеть спокойно. В доме было слишком тепло, шумели убиравшие со стола дети, а Холли и Джойс пытались сложить тарелки. Феба даже не могла им помочь, потому что была не ее очередь. Помочь значило дать понять Гвен, что она не одобряет ее систему распределения обязанностей, а это было бы неправильно.
У озера сейчас прохладно и спокойно. Прилетят гагары, вечерний рыбак, может, выедет половить рыбу на блесну вдоль ковра кувшинок. У кувшинок блестящие, в форме сердца листья, плавающие на поверхности озера, и желтые цветы — плотные, похожие на чашки. Скоро зелень и желтизна померкнут, когда деревья на западном берегу бросят на воду длинные тени, обрамляя водную гладь темной бахромой. Озеро на закате мирное и красивое.
Но Феба осталась в помещении. Она позволила Йену привязать лодки.
Эми посмотрела на сестру. Это не похоже на Фебу — сидеть без дела.
Это роль Эми.
Но здесь они словно поменялись ролями. Наконец-то Эми наслаждалась пребыванием на озере. Она чувствовала себя здесь как дома, будто здесь она была на своем месте. Она знала, что от нее требуется. А у Фебы все было как раз наоборот.
Давай лучше я буду чувствовать себя так. Я все время так себя чувствовала, мне почти все равно, я привыкла, а ты — нет.
Наслаждаться отдыхом — это прекрасно, но не за счет Фебы, особенно зная, как много значит для Фебы озеро.
Только вот что могла Эми предпринять? Сделать вид, что ей не нравятся Холли и Джек? Притвориться, что она невысокого мнения о Гвен? Ну и как это поможет Фебе?
Феба заметила ее пристальный взгляд и тут же поднялась.
— Пойду посмотрю, не надо ли помочь Джеку с костром.
Вряд ли Джеку нужна помощь, мелькнуло у Эми.
— Пойди лучше почитай минут десять — пятнадцать, — посоветовала она.
Ее сестра справлялась с жизнью именно так. Единственное, что позволяла себе Феба, — это чтение. Это был единственный известный ей способ отказать другим людям или остаться одной — воздвигнув книгу между собой и остальным миром.
— Кроме того, надо одеть детей. — Феба словно не услышала ее.
Может, она еще не готова начать справляться с жизнью.
Эми молча вышла за ней на улицу. Дети играли на дороге, кучка курток лежала на ступеньках «ночлежки». Элли, должно быть, уже их принесла. Ей не нужно напоминать. Ей четырнадцать, и она знает, что надо делать. Феба тоже была такой в четырнадцать лет.
Неужели Клер вырастет похожей на меня? В течи своей совершенной старшей сестры, которая всегда знает, что надо делать ?
Эми смотрела, как Феба дотронулась до руки Элли, молча благодаря за принесенные куртки, потом подошла к Клер, подхватила ее и перевернула вниз головой. Клер завизжала и засмеялась, обхватив маленькими ручонками бедра Фебы.
Эми не помнила, чтобы ее мать когда-нибудь так с ней возилась. Может, Элли такая же помощница, как Феба, но Клер всегда будет знать, что ее любят.
Эми рошла по дорожке к бревенчатому дому, где было место для костра. Ее семья не слишком часто им пользовалась. Вечерами они всегда читали. Если кто-то хотел посидеть у огня, то разжигали печку в помещении.
Дети по просьбе Гвен вымели из круга листья и прутики. Джек и Ник оттащили сгнившие бревна и нарубили новые, разложив их вместо сидений Дети постарше сделают на огне поп-корн, младшие поджарят сладкое суфле.
Джек сидел на корточках в середине расчищенного пространства, занимаясь костром. Он поднял на нее глаза:
— Привет!
— Надо принести веток или чего-нибудь еще? — спросила она. — Я не отличу хворост для растопки от бревна, но слова по крайней мере помню.
Он улыбнулся:
— Я отлично справляюсь.
— Я так и думала.
Эми присела на одно из бревен, обхватила колени руками и стала следить за его действиями. Маленькие язычки пламени уже лизали щепочки, и он постепенно добавлял все большие куски дерева.
Через какое-то время Джек сел в сторонке, глядя на огонь. Первые щепки уже сгорели, их оранжево-красные угли осели на темную золу прежних костров.
— Холли сказала, что ты был пожарным.
Он кивнул:
— Сразу после школы.
— А почему ты ушел?
— Бюрократия. Я лучше окажусь в горящем здании, чем буду иметь дело с государственной бюрократией.
— А ты когда-нибудь работал на ликвидации последствий стихийных бедствий? — спросила она.
— Ликвидация последствий стихийных бедствий? — Он взглянул на нее. В сумерках не было видно выражения его лица, только очертания почти квадратного подбородка. — Это что такое?
— Я кое-что делала для американского Красного Креста. Если бывает наводнение, ураган или землетрясение, меня иногда приглашают, чтобы я объявляла по радио, какие службы работают, где нужны средства и…
— Ты в этом разбираешься?
— Мне дают список. — Ей не хотелось говорить о себе. — На месте катастроф всегда действуют люди, которые знают, как восстановить электричество или протянуть трубопровод для питьевой воды через разлом Сан-Андреас. Эта работа требует скорости. Здесь не беспокоятся о разрешениях и о том, как это отразится на окружающей среде.
— Не надо беспокоиться о разрешениях? Для меня это звучит как райская музыка.
Эми знала, что это ему понравится.
— Мне кажется, что люди, которые этим занимаются, любят свое дело. Они никогда не говорят об этом, потому что всякие бедствия — это ужасно, но они всегда с удовольствием берутся налаживать разные системы.
— И ты думаешь, я мог бы этим заниматься?
— Не знаю. — Эми почти не сомневалась, что ему такое дело пришлось бы по душе. — Когда ты говорил, что можно проложить настил через болото, мне подумалось, что тебе это понравилось бы. — И если то, что его сестра говорила о его любовных делах, было хотя бы наполовину правдой, он наверняка умеет помогать другим.
— Вероятно, я был бы там на своем месте, — согласился он, — особенно если бы мне позволили пользоваться скотчем.
— Там никого не волнует, чем ты пользуешься. Там важны только результаты.
Джек сидел на корточках, поставив, как игрок в бейсбол, локти на колени.
— Вот что действительно должно волновать людей, но чем старше я становлюсь, тем больше мне кажется, что результат очень многих людей не волнует. Им кажется, что волнует, но это не так. Они или хотят контролировать твои действия, или хотят быть уверены, что ты пользовался разрешенными материалами. Ты можешь завалить дело, но пока ты пользуешься разрешенными материалами, тебе все прощается.
— Мы сентиментальные люди, — проговорила Эми.
— Пожалуй, — согласился он. — Но я… я хочу, чтобы обо мне судили не по тому, что я говорю или чувствую, а по тому, что делаю. Болтовня ничего не стоит, действие — вот что имеет значение.
Что касается болтовни, Эми была с ним согласна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38