А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

– Это обязательно?
– Просто интересно, вы все уже этим занимались?
– Сексом? – хохочет Эмили. – Ты спятила?
– Неужели вам до сих пор больно?
Сэм в ужасе.
Надо признать, после родов у нее напрочь пропало желание заниматься сексом, но они с Крисом делали это пару раз, и, хотя в первый раз ощущения были довольно странные, но уж никак не болезненные.
– Нет! Я имела в виду, зачем это вообще нужно. Неужели кому-то хочется?
– Признаю, я полностью согласна, – встревает Пенни. – У меня уже кончаются отговорки, но правда в том, что я совершенно без сил. И уж точно не чувствую себя сексуальной с отвисшими грудями и толстым животом. Боже. Только секса мне сейчас и не хватало. Вечером, когда я ложусь в постель, мне не хочется ничего, кроме как отрубиться.
– Слава богу, мне ни разу не пришлось заниматься сексом, – хвалится Натали. – Я говорю Мартину, что швы болят. Это блаженство.
Сара смотрит на Натали, нахмурив брови.
– Швы? Ты же говорила, что тебе делали кесарево?
– Ну и что?
И они покатываются со смеху.
Но это правда, печально думает Сэм, хотя тоже смеется. У них с Крисом был умопомрачительный секс, хотя сейчас этого не скажешь. Подруги твердили, что с замужеством все меняется, но к Сэм и Крису это не относилось. До рождения Джорджа им как-то удавалось заниматься сексом по меньшей мере три раза в неделю. Моменты близости после рождения Джорджа можно легко пересчитать на пальцах.
Впервые она увидела Криса шесть лет назад, на вечеринке. Там было полно ее знакомых, и, хотя тогда Сэм не охотилась за потенциальным мужем, она была уверена, что на этой вечеринке ей ничего не светит. Джулия должна была пойти с ней, но в последний момент отказалась из-за сильной простуды, и Сэм присоединилась к компании друзей, лишь бы не идти одной.
Она прекрасно провела вечер. Тянула коктейли один за другим, невинно заигрывала с мужчинами, с которыми в жизни бы не стала встречаться, и танцевала до поздней ночи.
К концу вечеринки она оказалась на кухне. Сидя на кухонном столе напротив стиральной машины и болтая ногами, она хохотала над шутками Тони, который отчаянно пытался ее закадрить, но был совершенно не в ее вкусе. И тут что-то привлекло ее внимание.
Открылась входная дверь, и в комнату вошел человек, который заставил сердце Сэм замереть – в буквальном смысле. Улыбка стерлась с лица, и она наклонилась вперед, чтобы лучше видеть. В нем не было ничего особенного. Средний рост. Обычная внешность. Приятная улыбка. Коричневая кожаная куртка – такие многие мужчины носят. Но, сложив все это вместе, Сэм поняла, без тени сомнения, что этот мужчина изменит ее жизнь.
– Он будет моим, – подумала она, но, к сожалению, проговорила свои мысли вслух.
Ошарашенный Тони так и остался стоять на кухне, а она спрыгнула со стола и пошла навстречу своей судьбе.
– Я Сэм, – она протянула руку.
Крис взглянул на нее и улыбнулся. Он как раз снимал куртку, но остановился, чтобы пожать ей руку. И не разжал ладони.
– Крис.
– Пойдем, Крис?
Он так и не снял куртку.
Они отправились в отель в Свисс-Коттедж, потому что в такое время ночи только отели были открыты. Сели на огромный плюшевый диван и стали говорить обо всем. Они говорили, и Сэм все больше убеждалась, что он – ее судьба.
Он отвез ее домой, она скользнула в подъезд, даже не поцеловав его на прощание. Но все равно зная, что он – ее судьба.
На следующий день он позвонил ей в шесть. К тому времени Сэм заразилась простудой от Джулии. Она лежала в кровати, с одной стороны у нее была упаковка салфеток, с другой – пульт от телевизора, а на прикроватном столике – кружка горячего лекарства.
– Что ты делаешь? – спросил он. – Завидую, – ответил он после того, как она рассказала, чем занимается. – Как бы я хотел быть рядом с тобой, но у меня есть одно незаконченное дельце.
– И ты поделишься со мной, что это за незаконченное дельце? – поддразнила его она.
– Да. Я встречался с одной девушкой. Но теперь понял, что больше с ней встречаться не хочу. Думаю, было бы несправедливо сказать ей об этом по телефону, поэтому сегодня вечером я ужинаю с ней и собираюсь ей во всем признаться.
– О'кей, – Сэм довольно улыбнулась, не сомневаясь в его словах ни на минуту.
Ей не хотелось больше слышать ни слова о той таинственной девушке. Это уже не важно, по крайней мере, не сейчас.
В пятнадцать минут двенадцатого Крис позвонил еще раз.
– Что ты делаешь?
– И как ты думаешь, что я делаю? – засмеялась Сэм. – Все еще лежу в кровати.
– Звучит заманчиво, – произнес он. – Буду через пятнадцать минут.
Он приехал. И остался навсегда.
У них всегда был потрясающий секс. С Крисом Сэм чувствовала себя полностью удовлетворенной, даже спустя шесть лет. Неважно, что произошло в течение дня, они всегда стремились к тому удивительному физическому единению, что существовало между ними. Секс никогда не был скучным, не превращался в рутину. Ощущения всегда были так же сильны, как в первый раз, даже сейчас, и они привыкли заниматься любовью в конце дня.
Даже когда они ссорились, перед сном все равно были вместе. Но теперь, после рождения Джорджа, секс превратился для нее в изнурительное занятие, и, наверное, поэтому в последнее время они так часто ругаются. Для Сэм и Криса секс никогда не был про сто сексом: он был проявлением близости, интимности, доверия. С тех пор как их сексуальная жизнь совершила резкий скачок вниз, все стало по-другому.
Сэм вдруг резко отстранилась от Криса. Ей казалось, что он не имеет представления о том, как она живет, о том, что она ощущает себя загнанной в клетку. По колено в подгузниках, ей было трудно оставаться прежней Сэм. Крис чувствовал то же самое, но по другим причинам. Каждый раз, когда кто-либо из них делал неверный шаг, непонимание усиливалось, и, впервые за все время семейной жизни в конце дня они не обретали заново любовь друг к другу.
Сэм все еще с интересом разглядывала его тело, когда поздно ночью он бродил по комнате без одежды, но теперь она делала это слипающимися от сна глазами, потом закутывалась одеялом и бормотала «спокойной ночи».
Ей нравилось его тело, его физическое присутствие, ровно до тех пор, пока он не посягал на ее спокойствие. Только не сейчас. Сейчас единственное, о чем она мечтала, – крепкий, ничем не прерываемый ночной сон. Пусть она жаждет близости с другим взрослым и борется с желанием подойти к незнакомым людям на улице. Даже этого недостаточно, чтобы восстановить ее пропавшее либидо.
Сэм с грустью качает головой и возвращается в настоящее. Возвращается в чужую гостиную с бархатными диванами шоколадного цвета и орнаментом в виде животных на занавесках. Пять женщин болтают о том о сем, в то время как их малыши спокойно лежат на разноцветных ковриках на полу.
– Господи, не могу дождаться, когда же можно будет вернуться на работу, – говорит Натали. – Смешно, правда? Мне так хотелось поскорее уйти в декрет, а теперь не терпится заняться чем-нибудь еще, кроме приготовления экологически чистой детской смеси.
– Не говори, – смеется Пенни. – Так ты все-таки решила вернуться?
Натали пожимает плечами.
– У меня декрет на шесть месяцев.
– Шесть месяцев! – комната наполняется изумленными возгласами.
– Не все они оплачены, – со смехом поправляет она. – Но еще две недели, и я возвращаюсь. Знаете, я-то думала, что буду потрясающей матерью. Всю жизнь ждала этого момента, и, честно говоря, вообще не планировала возвращаться на работу, но у меня такое ощущение, будто мой мозг застыл. Боже, я обожаю Оливию, ни за что на свете не хочу ничего менять, но неработающая издерганная мамаша – это не для меня. Я не создана для такой доли. Пенни, ты просто чудо, но я в жизни не смогу жить так, как ты.
– То есть сидеть дома и присматривать за Лиззи? Натали, я бы тоже не смогла жить, как ты. Не подумай, я тоже скучаю по работе. Но мне было проще от нее отказаться, потому что, когда я была маленькой, моей матери никогда не было рядом, и я не хочу, что бы с Лиззи случилось то же самое. Я прекрасно понимаю женщин, которые ищут признания в карьере, не ограничиваясь материнством. Но я уже добилась профессионального признания и теперь делаю свой выбор: я хочу стать хорошей матерью. Мне этого достаточно. Я всегда боялась, что мне захочется чего-то большего, но это не так.
Сэм с восхищением смотрит на Пенни. Ведь она только что высказала именно то, что Сэм чувствует. Или, точнее, то, что ей хочется чувствовать, потому что она тоже хочет дать Джорджу то, чего ей не хватало в детстве, но теперь уже начала подозревать, что карьерное признание ей тоже необходимо. Но она надеется, что это пройдет.
– Должна признать, я чувствую себя ужасно виноватой из-за того, что не могу быть просто матерью, – произносит Натали, но потом смеется. – Но если я буду сидеть с ней дома целыми днями, будет еще хуже. Конечно, моя малышка – прелесть, но главное событие недели для меня теперь – собрание группы матери и ребенка. Жалкое зрелище, не так ли? Все что угодно, лишь бы насладиться нормальным взрослым общением.
– Но в результате мы все равно говорим только о детях, – смеется Эмили.
– Ты права, – приходится признать Натали. – Но, по крайней мере, мы общаемся.
– А чем ты раньше занималась, Пенни?
Сэм разбирает любопытство.
– Работала в банке.
Сэм представляет Пенни в одном из центральных отделений крупного банка. Она подходит для этой роли. Может, она даже работала менеджером. Пусть сейчас на ней растянутые леггинсы для беременных и необъятный серый свитер, она явно достойна большего.
– В каком банке?
Оказывается, в Американском инвестиционном. Возглавляла отдел слияний и приобретений. У Сэм чуть не случается сердечный приступ. Выясняется, что Натали – маркетинговый директор крупной фармацевтической компании. Сара открыла собственный сайт в Интернете, посвященный моде. Он так популярен, что Сэм регулярно видит сообщения о нем в финансовых газетах.
Эмили – воспитательница детского сада.
– Вот видишь, – смеется Натали, заметив озадаченное выражение Сэм. – Разношерстная подобралась компания, да?
– Это точно, – отвечает Сэм.
Она готова провалиться под землю от стыда. Как она посмела судить этих женщин, предполагая, что в их жизни нет ничего, кроме младенцев, и винить их в этом? – теперь я это понимаю.
23
Крис приходит домой в десять минут седьмого – через двадцать минут после того, как Сэм укладывает Джорджа спать. Он опаздывает: заглянул в магазин, чтобы купить Сэм формочки для льда. Взмыленная Сэм носится по кухне, взбивая экологически чистое пюре для Джорджа в огромных количествах, чтобы сразу же после приготовления заморозить его в фор мочках для льда.
Вечер пятницы. Неделька у Криса выдалась нелегкая. До рождения ребенка – д. р. р., как он мысленно привык повторять, – он с нетерпением ждал выходных.
Д. р. р. по вечерам в пятницу Крис ходил в паб с ребятами из мастерской, такими же художниками и плотниками, как он. Выпив по паре пива, он встречался с Сэм, и они шли ужинать. Раньше они отправлялись в Вест-Энд, и каждую неделю открывали для себя новый шумный модный ресторанчик, а после этого иногда шли в клуб. Но в последние несколько лет предпочитали ужинать в местных ресторанах.
Д. р. р. по вечерам в пятницу они ели пиццу, или карри, или китайскую еду. Ужинали не спеша, расслаблялись за бутылочкой вина и флиртовали напропалую, зная, что в пятницу вечером у них точно будет секс, и как бы поздно они ни вернулись домой, как бы сильно ни устали, в субботу можно безмятежно проспать хоть все утро.
Д. р. р. они всегда выходили в свет. Необязательно в дорогие места, но всегда в уютные ресторанчики с прекрасной кухней. Кафе в Хайгейте или местные итальянские рестораны в Хэмпстеде. Иногда Сэм готовила ужин. Крис возвращался домой, открывал входную дверь, и до него сразу же доносились чудесные ароматы домашней кухни.
Но самое лучшее было зайти на кухню и увидеть Сэм. При взгляде на нее он чувствовал себя любимым, желанным, чувствовал, что здесь его дом. Его мать отлично готовила, и еду он воспринимал как проявление любви.
Он считал их самой счастливой парой из всех своих знакомых, и гордился этим. Они не были идеальны, никогда, но он до сих пор смотрел на Сэм и видел девчонку, которая накинулась на него на вечеринке шесть лет назад; девчонку в сияющим взглядом и самоуверенной улыбкой; девчонку, на которой он захотел жениться на следующей же неделе после знакомства.
Сэм стала для него лучшим другом, и, более того, более страстной любовницы у него не было никогда. И она была его женой! Боже. О чем еще можно мечтать?
Но все это, с горечью размышляет он, вставляя ключ в замок, было д. р. р. Теперь он женат на орущей, истеричной, злобной стерве. Все время, пока он дома, он словно ступает по минному полю: один неверный шаг, и она начинает орать во всю глотку. Крис с нетерпением ждет, когда же можно будет пойти на работу.
Единственное светлое впечатление от пребывания дома – Джордж. Гениальный Джордж, думает Крис с улыбкой. Чудесный пухленький улыбающийся комочек. Плоть его плоти. Самое совершенное создание, которое он видел. Когда Крис заходит в комнату, глаза Джорджа загораются.
В субботу утром Крис сидит на диване, а Джордж спит у него на груди. Теплый, мягкий сверток, любовь в ее чистейшем проявлении. Более замечательного чувства он не испытывал за всю свою жизнь.
В те редкие минуты, когда Крис и Сэм все-таки близки, они сидят на кровати и улыбаются друг другу.
– Он такой красивый, правда? – шепчет Сэм, хлопая в ладоши и пытаясь сдержать эмоции.
– Я знаю. Он просто чудо, – Крис качает головой, не в силах поверить, что они создали такого идеально го ребенка.
– Чудо, – эхом отзывается она, и они смотрят друг на друга.
Их глаза переполнены слезами нежности к ребенку.
Иногда они смотрят друг на друга поверх колыбельки, стоя по обе стороны и любуясь Джорджем, который крепко спит, распластав ручки и ножки.
– Думаешь, другие родители любят своих детей так же крепко, как мы Джорджа? – шепотом произносит Сэм в уверенности, что ни одна мать не любит своего сына так сильно, как она.
– Не знаю, – шепотом отвечает Крис. – Но очень в этом сомневаюсь.
Джордж – само совершенство. А вот отношения Криса с Сэм далеки от идеала. Крис не уверен, в чем именно проблема, но проблема определенно существует. Он чувствует себя брошенным. Покинутым. Нежеланным. Понимает, что нехорошо испытывать эти эмоции, ведь Джордж стоит на первом месте, но ничего не может с собой поделать. Иногда все, что ему нужно, – всего лишь доброе слово, нежный взгляд, ласковый поцелуй, но вместо этого он наталкивается на злобу. Раздражение. Безразличие.
Крис делает все, что в его силах. Он предложил вставать вместе с Джорджем, и время от времени Сэм ему это позволяет, но ему не хватает сноровки, и она всегда появляется в дверях с раздраженным видом, и отнимает у него Джорджа. Крис бы пришел в ярость, но дело в том, что на руках у матери Джордж немедленно затихает.
Крис не только не способен утихомирить собственного сына, у него еще много чего не получается. Он не умеет правильно готовить молочную смесь (добавляет слишком много или слишком мало порошка); не может нагреть бутылочку до нужной температуры (у него получается или обжигающе горячая или слишком холодная); не умеет нормально поменять подгузник (застегивает недостаточно крепко); не может правильно накормить Джорджа («боже мой, Крис, это нужно делать быстрее, иначе он начнет орать»); не умеет купать ребенка («ты что, прилетел с Марса? На нашей планете так никто не делает!»).
Поэтому он даже не предлагает свою помощь. В ответ на это Сэм орет, что вынуждена в одиночку делать всю работу по дому. Ситуация безвыходная.
Но слава богу, сегодня дома хотя бы приятно пахнет. Как в старые добрые времена. Он узнает этот запах – так пахнет лук, тихонько обжаривающийся на мягком масле. Его сердце радуется – вдруг Сэм решила устроить ему сюрприз? Вдруг сегодня тот самый вечер, когда к нему вернется прежняя Сэм? Неужели она приготовила ему вкусный ужин? И между ними вновь промелькнет волшебная искорка, которая, казалось, погасла навсегда?
Он заходит на кухню. Сэм стоит у раковины и моет посуду.
– Привет, милая, – он целует ее в шею.
– Джордж спит?
– Ты же знаешь, что он ложится спать без пятнадцати семь. Где же ему еще быть?
Крис решает не обращать внимания на ее язвительный тон. Ему уже до смерти надоело ругаться. Ему только хочется, чтобы сегодняшний вечер был приятным.
– Он спит? Можно, я зайду к нему и пожелаю СПОКОЙНОЙ НОЧИ?
– Нет. Извини. Если он уже лег, сам знаешь, как будет себя вести. Он тебя увидит и начнет орать, как только ты уйдешь. Можешь разбудить его утром.
– Хорошо. Так я и сделаю. Твоя мама приедет завтра?
– Да, – кивает Сэм. – Сказала, что заберет его гулять на весь день.
– Хочешь сказать, что мы останемся вдвоем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38