– Ну, хотя бы Ирвинг. Он же твой агент.
– Разве он разговаривал не с тобой?
– Ну, я всего лишь мелкая сошка, Джорджи. Я получаю почту и читаю ее до рези в глазах. Я предлагаю начальную цену, но при таких договорах разговор идет напрямую с шефом.
Джорджина изумилась.
– Прости, Рона, надеюсь, ты не сердишься на меня?
– Что за чушь, Джорджина, конечно же, нет. Все отлично.
– Нет, не отлично! – невольно крикнула Джорджина. У дверей раздался звонок, потом послышался голос Сельмы. Подняв глаза, Джорджина увидела на пороге горничную. – Рона, когда все образуется, я хотела бы пригласить тебя на ленч. Пообещай, что придешь.
– Конечно, Джорджи, с удовольствием. Мы давно не виделись.
Джорджина, крайне неудовлетворенная, положила трубку и посмотрела на горничную.
– В чем дело, Сельма? – со вздохом спросила она.
– Там пришли какие-то люди из газеты, миссис Дайсон, – ответила Сельма. – Репортер и фотографы. Они спрашивают, где им расположиться.
Джорджина растерялась.
– Какие люди? Я никого не жду. Сельма указала на дверь.
– Ну, с камерами и прочим.
Джорджина поднялась из глубокого кресла, стоявшего у стола Таннера, и, раздраженная, направилась в холл. За аркой, в дальнем конце холла, она увидела трех мужчин в синих джинсах. Они устанавливали штатив для камеры на светлом ковре. Из окна, выходящего на террасу, выглядывала женщина с диктофоном.
– Сельма, кто эти люди? – разволновалась Джорджина. – Почему вы впустили их?
Сельма растерялась.
– Они сказали, что мистер Дайсон прислал их сделать снимки для журнала.
С трудом сдерживая раздражение, Джорджина попросила Сельму угостить их охлажденным чаем и передать им, чтобы они подождали. Закрыв за собой дверь библиотеки, она кинулась к телефону и связалась с секретаршей Таннера. Та сказала, что попытается разыскать шефа. Он где-то в редакции „Курьера", но где именно, никто не знает.
Он наконец подошел к телефону, взволнованный и недовольный.
– Таннер, дорогой, – сказала Джорджина, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. – Тут какие-то люди из „Курьера", фотографы и репортер. Они говорят, что это ты их прислал. Что происходит?
– Дорогая, я был ужасно занят и забыл сказать Надин, чтобы она предупредила тебя. Полагаю, что хороший материал в воскресном выпуске позволит выгоднее продать твою книгу. Мортон намекнул, что речь идет о шестизначной цифре.
– И у тебя тут же нашлось свободное место в воскресном номере? – съязвила она.
– Ну, мы кое-что передвинули, – весело отозвался он. – Я подумал, что такую возможность нельзя упускать.
– Понимаю.
– Они хотят сфотографировать тебя на кухне, дорогая, – сказал он. – Надеюсь, у тебя есть под рукой что-нибудь для выразительных снимков.
Изумленной Джорджине казалось, что ее подхватила и куда-то влечет неведомая сила. Сначала Рона, теперь вот это. Такого она уже не может вынести.
– Да, – механически, как робот, ответила она. – У меня здесь есть кое-что для выразительных снимков. У меня есть лимонный мусс, много пирожных, кофейный торт и паштет из гусиной печенки. Это сойдет, Таннер?
– Великолепно, дорогая. Я должен бежать. Позвоню попозже, и ты расскажешь, как все прошло.
Джорджина застыла на месте, держа в руке телефонную трубку. Почему она ничего не сказала? Почему даже не возразила? Она вообще не готова к тому, чтобы ее фотографировали. Волосы в беспорядке, в доме нет живых цветов, поскольку она не успела послать Гровера на рынок.
Конечно, Таннер старается ей помочь, пуская в ход влияние и связи, чтобы содействовать ее успеху. Почему она ничего не сказала ему об этом? Почему не убедила его, чтобы он не подвергал ее таким испытаниям?
На самом деле она понимала почему. Она поступала так потому, что в душе продолжала чувствовать себя все той же толстушкой, почти без друзей и с весьма неопределенным будущим. Она до сих пор считала, что не заслужила права называться миссис Таннер Дайсон. Но раз уж такое случилось, она должна испытывать только благодарность.
Из гостиной она слышала, как люди из „Курьера" спрашивали у Сельмы, где электрические розетки и какое напряжение на террасе.
Она окинула взглядом кухню. Сельма и Гровер уже успели убрать следы ее стряпни, горшки и кастрюли. Все, как всегда, сияло такой безукоризненной чистотой, словно она не трудилась здесь с самого рассвета. Позже Гровер погрузит в фургон все, что она приготовила, и отвезет на кухню в отделение для больных СПИДом.
Причесавшись и подкрасившись, она посмотрела на себя в стеклянную дверцу шкафчика. Пора идти фотографироваться и делать все то, чего хочет от нее Таннер. Она должна доставлять ему удовольствие. Завтра она зажарит и поставит в холодильник индейку. Нет, она сделает настоящий обед ко Дню благодарения. Его можно хранить в морозильнике хоть два месяца. Затем она испечет сладкое: ореховые пирожные, тыквенный пирог, вишневый, черничный. Она думала о пирогах, направляясь в гостиную, и широко улыбнулась ждавшим ее репортерам.
27
Бэби сидела на заднем сиденье такси. Направляясь в центр, она перечитывала свой материал, желая убедиться, что он напечатан в газете без поправок и изменений. Джо разверстал его на всю первую полосу. Фотоотдел раздобыл откуда-то выразительный снимок грудастой Моники Шампань. Наверно, из лос-анджелесской „службы сопровождения". Джо знал, что не снимки домов, снесенных ураганом „Эндрю" во Флориде, а такая врезка на первой полосе позволит продать почти весь тираж.
Внизу страницы были два небольших снимка – Абнера Хуна и Ирвинга Форбраца в смокинге. Под одним из них было написано: „Выдающийся юрист Ирвинг Форбрац представляет интересы жертвы похищения". Под другим: „Замешан хроникер из Лондона. См. стр. 4".
Бэби развернула эту страницу.
„Дама из Лос-Анджелеса обвиняет ТВ-идола Кико Рама в покушении на убийство; он сбросил ее с балкона мотеля в прошлом месяце, после чего она была похищена из больницы Лос-Анджелеса. Вследствие этого дерзкого поступка может начаться трансатлантическая юридическая борьба за право публикации ее истории".
Бэби раскрыла следующую страницу, чтобы посмотреть, нет ли там продолжения.
Она была разочарована, обнаружив продолжение под телевизионной программой.
„В заявлении, сделанном вчера Ирвингом Форбрацем, известным нью-йоркским адвокатом, связанным со средствами массовой информации, сообщается, что лондонское издание „Газетт" похитило мисс Шампань, узнав, что в ее записной книжке, переданной в департамент полиции Лос-Анджелеса, содержатся имена некоторых выдающихся персон, принадлежащих к британскому высшему обществу. По данным источника, осведомленного о ходе переговоров, которые ведутся по поводу публикации истории мисс Шампань..."
„А этот источник – я, – ухмыльнувшись, подумала Бэби. – Как забавно быть своим собственным источником".
.....Адвокат Форбрац передал эксклюзивные права на публикацию истории мисс Шампань американскому суперконцерну средств массовой информации вскоре после того, как мисс Шампань перенесла травму. Представитель „Уорлд" сказал, что они не знают о местонахождении мисс Шампань и пытаются связаться с мистером Форбрацем с целью получить подтверждение своих прав на данную публикацию.
Светский хроникер лондонской „Газетт" Абнер Хун утверждает, что его несправедливо подозревают в причастности к этой истории. Вчера днем Хун сообщил „Курьеру": „Я не имею ни малейшего представления ни о каком „похищении". Я никогда не слышал о мисс Шампань, и мне почти незнакомо имя Кико Рама".
В ответ на замечание, что телевизионные серии с участием Кико Рама вот уже два года идут по британскому телевидению, Абнер Хун заявил, что „никогда не смотрит телевизор".
Связаться с мистером Форбрацем и получить его разъяснения не удалось. В офисе мистера Форбраца сообщили, что его нет в городе и они готовы предложить его заявление".
Бэби сложила газету и глубоко вздохнула. Скорее бы эта история дошла по факсу до Абнера. Вот уж он взовьется, когда прочтет свои высказывания, сочиненные ею от первого до последнего слова! Но сделать уже ничего не сможет.
Она снова раскрыла газету.
– Проклятье! – пробормотала она. Все же вычеркнули строчки, которые она исподтишка вписала в полосу. Сразу же после дурацкого утверждения Абнера, что он не смотрит ТВ, Бэби вставила: „Мистер Хун недавно посетил Нью-Йорк, чтобы выяснить, как светское общество относится к новейшему оружию в борьбе за непревзойденную красоту, названному обработка в стиле Венеры".
Вписывая эти строчки, она прекрасно понимала, что, скорее всего, их вычеркнут, но решила попытать счастья. Ну и пусть, подумала она, найду и другой способ намекнуть Хуну, что знаю обо всех его проделках, связанных с этими Венерами. Ему, как и Ирвингу, следует понять, как она действует, когда ей врут. Она может обойтись и без Абнера, поскольку ее материалы идут на первой полосе, да еще с продолжением.
Потом она откинулась на сиденье, поглядывая в окно всякий раз, когда машина снижала скорость.
Почти все афишные тумбы были обклеены портретами с выдающимся бюстом Моники Шампань.
Где бы ни был Ирвинг, ему придется почесаться. Теперь он представал полным идиотом в глазах всех клиентов. Ребята из „Уорлд", должно быть, уже волнуются. Скоро до них дойдет, что он растратил весь аванс, не отдав клиенту ни цента.
Груди Моники сопровождали Бэби по всему коридору, пока она шла к себе. Несколько голов приподнялось.
– Отлично сработано, Бэби!
– Классный материал, малышка!
Обычно мужчины, мимо которых она проходила, отпускали ей комплименты по поводу ее задницы или бюста. Другие даже не смотрели на нее.
Да имела я их всех, подумала Бэби и еще увереннее застучала каблучками. Да провалиться бы им всем! Она еще им покажет. Бэби догадывалась, что не обретет популярности в редакции. Ну и плевать! Скоро они изменят мнение о ней. Как сказала мудрая Элизабет Тейлор: „Нет лучшего дезодоранта, чем аромат успеха".
На краю стола лежала свернутая полоса из факса. Развернув ее, Бэби обнаружила текст Абнера: „Видел твой материал. Я в полном недоумении, Бэби. Позвони как можно скорее. С любовью – взволнованный Абнер".
– Не повезло тебе, старый перечник, – проворчала она, скомкав полоску факса и швырнув бумагу в корзинку.
Неожиданно перед столом Бэби возникла Петра Вимс.
– Звонил Таннер Дайсон, поздравлял тебя с выходом материала, – ровным голосом сказала она.
– Кому звонил Таннер Дайсон?
– Мне. Но я подумала, что тебе будет приятно узнать об этом.
– Он считает, что я оглохла? Он не мог позвонить и поздравить меня лично?
– Я пока твой босс, Бэби.
– Я бы предпочла сама с ним поговорить, – сказала Бэби. Едва только ей в руки попала история Лопес, Бэби поняла, что час ее пробил. Если она хочет получить место Лолли, надо ковать железо, пока горячо.
Петра ткнула пальцем в телефон.
– Как связаться с ним, ты знаешь. Звони сама. – Она, видно, считала, что Бэби не рискнет.
– Я хочу повидаться с ним, – надула губки Бэби.
Петра пожала плечами.
– Запретить я не могу, – сказала она, направляясь в свой кабинет.
– Подожди. Не можешь ли ты позвонить ему и попросить, чтобы он встретился со мной?
Петра повернулась к Бэби с самым надменным выражением.
– Ты... должно быть... шутишь.
Бэби прищурилась, в упор глядя на Петру.
– Если ты этого не сделаешь, то я расскажу первому же человеку, которого встречу в туалете, что видела, как ты воровала вещи в магазине „Сакс".
– Ты... что? Что ты несешь?
– Ты знаешь, – многозначительно ответила Бэби.
– Байер, у тебя, видно, размягчение мозгов, если ты несешь такой бред. Я не была у „Сакса" уже пять лет. – Петра была вне себя от ярости.
– Но этому поверят, когда пойдут слухи, м-м-м? Ты же знаешь, как это срабатывает, не так ли, Петра? Вспомни, как ты распространяла слухи обо мне и Джо Стоуне. Потом они разлетятся по всему издательству. – Бэби изобразила пальцами трепыхание птичьих крыльев.
– То были не слухи, и ты это знаешь! – рявкнула Петра.
– Успокойся, – небрежно сказала Бэби. – А теперь, с твоего разрешения, я удаляюсь в дамскую комнату.
– Ладно, ладно. Я позвоню Дайсону. Но клянусь тебе, Байер, ты за это заплатишь.
– Спасибо, радость моя, – оживилась Бэби, взбивая прическу. – Попроси его принять меня как можно скорее, ладно? Полагаю, что у него нет отбоя от звонков. И кроме того, теперь я эксперт по делу Моники Шампань.
Когда Петра вылетела, Бэби попросила, чтобы ее ни с кем не соединяли.
Она очистила стол от лишних бумаг и сделала несколько звонков, чтобы собрать материал для завтрашнего номера. К полудню Петра, не желая встречаться с Бэби, прислала ей записку, что издатель готов принять Бэби в своем кабинете в десять часов следующего утра.
Бэби, охваченная возбуждением, решила, что сегодня она уже наработалась, и выплыла из редакции. Ей нужно было время, чтобы почистить перышки, отполировать коготки, купить новую одежду и подготовить несколько копий той самой бумаги, подпись под которой у нее вырвали „буквально силой". Она должна быть при ней, когда Бэби встретится с Таннером, – на случай, если разговор отклонится от намеченного ею курса.
28
Ирвинг открыл было глаза, но тут же закрыл их, ибо в висках мучительно пульсировала боль. Потолок спальни в его апартаментах был гладким, цвета бледной поганки. А тот, на который он смотрел сейчас, был украшен лепными розами и листьями, соединенными гипсовыми лозами и лентами. Посреди потолка висела большая хрустальная люстра.
Под искусственными резцами верхней челюсти он нащупал языком болезненное место. Во рту был такой вкус, словно он жевал сигары. Да еще этот шотландский виски; он явно перебрал накануне.
Не открывая глаз, он провел рукой вдоль тела: на нем была верхняя одежда. Тут он начал припоминать. Он лежал на диване в комнате Эда Салливана в клубе „Монахи" на Пятьдесят пятой улице Ист-сайда.
Господи, подумал он, как же я сюда попал? Преодолевая боль, он приподнял голову и посмотрел, закрыта ли дверь. Члены клуба вели себя здесь весьма раскованно, но провести ночь в клубе – такого еще не случалось. Должно быть, он надрался в стельку, если не помнит, как попал сюда.
Все сразу заболело, едва он попытался сесть. Ирвинг посмотрел на ковер, по привычке нащупывая обувь. Слабый свет пробивался из-за зашторенных окон.
Медленно, какими-то обрывками, он стал припоминать последние двадцать четыре часа, когда им владели страх и беспокойство.
Он припомнил ленч с Бэби в среду; телефонный звонок хитрой мамаши Марии. Бэби жутко взбеленилась в тот самый момент, когда официант принес их заказ. С чего это она вышла из себя? Что-то связанное с Нивой.
– Проклятье! Нива, – простонал он, уронив голову на руки. Все казалось так просто, а теперь он сходит с ума.
Все лето Вивиан предупреждала, что его могут ждать финансовые трудности, а он не обращал на это внимания. Всегда подворачивалась какая-то сделка или он находил способ обобрать Питера, чтобы расплатиться с Полом. Постепенно он понял, что Вивиан была права.
Их дом в Хэмптоне – прорва, куда уходят деньги. Его недвижимость в пригороде не стоила и половины того, что он выложил за нее. Апартаменты в „Трамп Тауэр" слишком дороги, чтобы оплачивать их. В середине восьмидесятых, когда он приобрел их, они казались удачным помещением капитала, но сейчас выкладывать десять кусков в месяц весьма нелегко. Машина с водителем, рестораны и счета из клуба. Одно к одному.
Все, что он мог продать, постепенно ветшало. Он почти не занимался юридической практикой, но бездну времени поглощали различные сделки, связанные со скандалами в масс-медиа, и участие в телевизионных ток-шоу. Он боялся подумать о том, как рассчитываться со Службой внутренних доходов.
Делом Марии Лопес он стал заниматься от полного отчаяния. Он ухлопал на него слишком много сил и средств, надеясь на удачу.
Из-за романа с Бэби все окончательно пошло вразнос. До этого он занимался дюжиной дел одновременно, успевая, как „скорая помощь", провернуть все. Глупее всего то, что он откровенничал с Бэби. Если бы он пользовался услугами тех же ничтожеств, как и прежде, все сошло бы ему с рук. Но связаться с Бэби, не преминувшей пустить в ход все, что услышала от него, было фатальной ошибкой. Теперь ей плевать на него, ибо цель Бэби – удовлетворить свои непомерные амбиции. Это не женщина, а заряженное ружье, которое в любой момент может отстрелить ему яйца.
После того как она вылетела из ресторана, он вернулся в офис и стал названивать всем, чтобы возместить сорванную сделку с „Уорлд". Он должен раздобыть деньги до того, как они узнают, что Мария исчезла.
Как же унизительно оказаться в таком положении из-за сравнительно ничтожной суммы. Несколько тысяч почти ничего не значили для него. Обычно они хранились у него в офисе на всякий случай, но их давно уже не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38