– поинтересовалась Алла.
– Мужик оказался редкостной сволочью… – И я кратко живописала ей Машкину историю.
– Молоток! – воскликнула Алла.
– Кто? Петя?
– Нет, Марья твоя. Правильно сделала. Нечего потакать этому козлу.
Значит, и дома у Аллы не все благополучно, поняла я. Когда там все было тип-топ, Алла с пеной у рта отстаивала идеалы семьи.
– Значит, возьмешь? – уточнила я.
– Так, – задумалась Алла. – Компьютер не знает…
– Не знает, – подтвердила я.
– Бухгалтерией никогда не занималась…
– Тебе ж не бухгалтер нужен, – сказала я.
– Не бухгалтер, но все-таки… Ладно. Выглядит-то хоть как?
– На «пять».
– Давай ее, так и быть. Попробуем позаниматься с ней, – с некоторым сомнением в голосе подытожила Алла.
В этом она вся. Сначала разораться, что, мол, давай мне простушку тетку, а потом быстро сдать задним ходом. «Язык опережает мысль», – говорит про таких Димка.
– Спасибо тебе. – Я вложила в свой голос максимум чувства. – Век не забуду.
– Но, Ирунчик, – Алла начала подниматься, – все-таки пусть постарается.
– О чем речь. – Я проводила ее до двери.
– Я, конечно, позанимаюсь с ней… – И Алла, махнув на прощание рукой, исчезла за дверью.
Этого мне было достаточно. Теперь Машка на год-полтора пристроена в надежные руки. Эх, не спросила про зарплату, но – какая разница? Машке на свободном рынке труда вообще ничего не светит, если исключить торговлю за прилавком, так что возьмет ту зарплату, которую дают. А если Алла сдержит слово и «позанимается» с ней, то Марусе, считай, очень повезло. Алла обожала растить кадры. Правда, беспокойная молодежь, которую она набирала на работу, всячески сопротивлялась ее воспитанию – они полагали, что и сами с усами, но Марья, я была уверена, окажется благодарной ученицей.
Теперь я намеревалась сообщить ей об этом радостном событии.
– Машунька, – сказала я, ставя пустую чашку в умывальник, – у меня для тебя потрясающая новость.
– Да? – Машка растерянно смотрела на меня.
– Ты жуткий везунчик, Марьяна. – Я ласково похлопала ее по плечу. – Я нашла тебе работу!
– Нет… – прошептала Маруся, привалившись к дверному косяку.
– Что значит «нет»? – рассмеялась я. – Ты не верила, что для тебя можно найти работу? Напрасно. Мир полон неожиданностей. Разве не так?
– Нет… – повторила Машка, терзая в руках кухонное полотенце.
– Э-э… – Я внимательно взглянула на нее. – В чем дело? Ты же говорила…
– Я… я… – запинаясь, проговорила Машка, – я… – опустила глаза, потом вновь подняла их на меня. – Я купила билет…
«Неблагодарная эта роль, поверь мне», – прозвучал в моих ушах Петин голос.
– В Новосибирск? – уточнила я.
Машка молча кивнула. Ее глаза были полны слез. Я подошла к окну и открыла форточку. Мне почему-то стало душно.
– Я не знаю… – пролепетала за моей спиной Машка. – Ты ведь не обиделась? Нет?
Я не обиделась. При чем тут обиды? В голове бился только один вопрос: «Зачем? Зачем она возвращается?» Но я не собиралась задавать его Марусе. Я знала, что у нее на него нет ответа. Я вдохнула свежего воздуха, ворвавшегося в открытое окно, и повернулась к Марусе:
– Что ты, Машка, конечно, не обиделась.
Мы больше не говорили об этом до самого ее отъезда. Болтали о всякой чепухе, вроде кино и светских сплетен, но ни словом не обмолвились о серьезном. Я проводила ее во Внуково и долго еще бродила по аэропорту, когда самолет уже улетел. Пила кофе, смотрела витрины магазинов, просто сидела в зале ожидания и разглядывала летное поле. Мне было странно вернуться домой, в пустую квартиру. Я успела уже привыкнуть к Машкиному присутствию за эти несколько дней. Уже строила планы о том, как будем мы с ней жить дальше. Как будто Машка была моей младшей сестрой.
Но она не была сестрой. И она уехала. Вернулась в свою прошлую жизнь. Незадавшуюся и беспросветную. Нет, не призываю всех жить, как я, понимаю, что это невозможно. И понимаю, что можно жить, как Маруся, что такая жизнь ничем не хуже моей, а, может, даже в чем-то лучше. С одной только оговоркой – если при этом получать удовольствие от такой жизни. Что, по-моему, никак не относилось к нашей Марьяне.
Алена
– Жена-ат? – задохнулась Анька. – Петя? Не может быть!
– Может.
Я ей позвонила сразу же после Петиного ухода. Оторвала от любимого сериала ради того, чтобы обсудить сногсшибательную эту новость.
– И давно? – спросила Анька.
– Дети заканчивают школу в следующем году, – ответила я.
– Дети? – переспросила Анька. – Сколько же их там?
– Двое. Мальчик и девочка. Двойняшки.
– Ошизеть! – пробормотала Анька. – А мы-то думали…
А мы думали, что Петя бедный и несчастный, никому не нужный, прибился ко мне, потерял голову и страдает по ночам… Между прочим, он ведь никогда не оставался на ночь. И как я не сообразила?
– Дуры мы с тобой, – будто подслушав мои мысли, сказала Анька. – Наверняка ведь какие-нибудь симптомы были.
– Были, – вздохнула я. – Как раз и думаю об этом. На ночь не оставался, даже заявок не делал. И еще – телефона своего домашнего не давал, только мобильный.
– А в выходные и праздники? – спросила Анька. – Появлялся?
– Праздников было за время нашего знакомства кот наплакал. А в выходные появлялся, – подумав, ответила я. – Но вот выезжать никуда мы с ним не выезжали. Честно сказать, даже рада была этому – ну представляешь, светиться рядом с таким, как Петя!
– И с друзьями не знакомил?
– Не знакомил. Правда, я уверена была, что и друзей-то у него нет.
– Да-а… – протянула Анька. – А сейчас выяснится, что у него и друзей навалом, и родственников полгорода.
И что он вообще совершенно другой человек, чем я себе его представляла, мысленно закончила я. И винить в этом некого, кроме как себя саму. Вечная моя болезнь – расклею ярлыки и мало интересуюсь, что там, за этими ярлыками, на самом деле кроется. Раньше даже не замечала за собой этого. И только после тридцати, ткнувшись пару раз носом в явные несоответствия между действительностью и моими представлениями о ней, я сообразила, в чем дело. Но исправиться никак не удавалось. Натура перла изо всех щелей. Самолюбивая, склонная к самолюбованию, что тут греха таить. Вот и с Петей приключился прокол. Хорошо, хоть времени с момента нашего знакомства прошло не так много, а, представьте себе, узнай я эту новость спустя три года… А так вполне могло случиться, продолжай я в том же духе.
– И что теперь? – поинтересовалась Анька.
– В смысле?
– На какой ноте расстались?
– Да ни на какой. Поел вареников и уехал. Видно, после звонка его здорово приклинило.
– Подожди-ка, – спохватилась Анька, – а она что, ушла от него?
– Похоже на то.
– Почему?
– Не знаю. Говорю тебе, его повело после разговора. Еле вытянула из него признание, не до подробностей было.
– С другой стороны, – подумав, сказала Анька, – нам-то какое дело до того, ушла его жена или нет, верно? Он ведь нам не нужен. Ну, то есть тебе. Или как?
– Конечно, он мне не нужен! – фыркнула я.
– Вот так всегда и бывает, – задумчиво проговорила Анька, – все не вовремя и не к месту. Кто-то, затаив дыхание, годами ждет, когда чья-то жена освободит для нее место, и этого никогда не происходит, а тут на тебе, пожалуйста! Только оно на фиг не нужно.
– Нет в мире гармонии, – подхватила я.
– Но зато теперь у тебя развязаны руки, – сказала Анька.
– Как это?
– Ну, ты даешь, Воробьева! Он же тебя обманул? Обманул. Значит, можешь встать в позу и выставить его. И не выглядеть при этом стервой.
А ведь точно. Ошеломленная сделанными Петей признаниями, я как-то не подумала о другой стороне происшедших событий. Он водил меня за нос, извлекал из всего выгоду – на этом можно сыграть. Оскорбленная в лучших чувствах Я и коварный ОН. Шикарный выход из, казалось бы, тупиковой ситуации. Никаких сожалений, никаких угрызений совести, потому как я – сторона пострадавшая. Главное сейчас – правильно разыграть карты, чудом попавшие в мои руки. И тогда уж полностью отдаться новому приключению по имени Алекс.
Кстати, об Алексе. Визит-дубль-два прошел на ура. Убраться в квартире я, конечно, не успела – спасибо Пете с его сбежавшей супругой, но это никак не испортило нам вечер. Свечи, кофе, Франсис Гойя – в качестве фона. Алекс с его пустяковой, но безумно приятной болтовней обо всем на свете – в качестве главного героя. Я в новых джинсах и легкомысленной маечке – в качестве замирающей от восхищения публики. «Забудь о том, что ты есть на самом деле, – напутствовала меня Анька, – и изобрази максимум растворения и восторга». Так я и сделала. И даже получила от этого удовольствие.
– Каков результат? – на следующий день набросилась на меня сгорающая от нетерпения Анька.
– По-моему, я его окончательно обаяла.
– И?.. – не отставала Анька.
– Пока ничего, – пожала плечами. – Все очень сдержанно.
– Хороший знак, – пару секунд поразмыслив, сказала Анька.
– Думаешь? – Я с надеждой смотрела на нее, как будто, стоит ей взмахнуть сейчас руками, все мои дела устроятся в одночасье. Во всяком случае, я многое отдала бы, чтоб было именно так.
– Если бы просто хотел затащить тебя в постель, – уверенно отвечала Анька, – уже бы…
– Ну да, ну да, уже бы… – эхом повторила я.
– А так…
А так можно надеяться, что у Алекса в отношении меня намерения серьезные. Логика, правда, подсказывала: для того, чтобы мужчина был готов признать, что некая особа женского пола вызывает в нем желание увязнуть в трясине серьезных отношений, прошло слишком мало времени, – но я быстро задвинула ее в дальний угол, эту логику, и продолжала жить и мечтать дальше.
Три дня от Пети не было ни слуху ни духу. Я времени даром не теряла. Все те минуты и часы, которые не были заняты мыслями об Алексе и работой, я накачивала себя для решающего разговора с Петей. Важно было держаться холодно и спокойно, не впадать в раздражение, чтобы он не смог мне инкриминировать, что, мол, вот и ты туда же – истерить. Нет, я – Снежная Королева, а вы, сударь, что вообще здесь делаете?
Он появился в субботу днем. Приехал без предупреждения, привез грибов.
– Ездил по грибы? – спросила я вместо приветствия.
– Дети ездили, – ответил он, проходя в кухню и водружая корзинку на стол.
Понятно. Теперь, когда тайное стало явным, он будет рассказывать о всяких своих домашних мелочах. Что же, по его мнению, при этом должна делать я? Умиляться и кивать? Задавать вопросы? Мол, а как там дела в школе у ребятишек? Ну уж нет, извините. Я почувствовала, что начинаю закипать. «Это хорошо, – успела подумать я, – это надо использовать». И голосом, который можно было дробить на кусочки и бросать в шампанское, дабы оно охладилось, произнесла:
– Знаешь, Петя, я хотела бы поговорить с тобой.
Петя замер у стола. Лицо его выражало крайнюю степень удивления. Дескать, о чем говорить-то? Неужели он полагал, что раз я так спокойно скушала его признания третьего дня, то инцидент исчерпан? Ну не дурак ли?
– Ты меня обманул, – продолжала я.
– Я? – Петя откашлялся и повторил: – Я?
– Да. – Я скрестила руки на груди. – Ты женат.
– Но я тебя не обманывал. – Петя сунул руки в карманы брюк и покачался с носка на пятку.
Удивление уже сползло с его лица, уступив место обычному выражению, вернее, полному отсутствию всякого выражения.
– То есть? – растерялась я.
– Ты же не спрашивала, женат я или нет, – чуть-чуть гнусавя, будто у него начинался насморк, проговорил Петя.
– А сам сказать не мог? – Я пыталась удержаться на позициях обвиняющего.
– Зачем? – усмехнулся Петя. – Сказал бы, и ты меня послала б, а так…
Что?! Что?! Надо его оскорбить, мелькнула мысль. Ударить в больное место, тогда он отвяжется.
– Пожалела тебя, – скривила я губы.
– Думала, я обделен жизнью, – кивнул Петя. – Я так и понял. А сейчас узнала, что женат, и решила воспользоваться этим. Это все из-за него? Из-за того хлыща из банка?
Меня будто холодной водой окатили. Петя просчитал меня. А не я его.
– Поди вон! – процедила я.
– Не понимаю, – пожал плечами Петя, – чего ты заводишься?
– Вон! – повторила я. – И больше не появляйся.
Он еще раз качнулся с носка на пятку и обратно. Набычился.
– Уйду, конечно, если ты так хочешь…
– Хочу.
Он обошел стол, взглянул на корзинку с грибами.
– Заберу, – сказал он. – Я так понимаю, тебе они без надобности.
Взял корзинку и пошел к выходу. Я посторонилась. Петя вышел в прихожую, сунул ноги в мокасины и повернулся ко мне:
– Не знаю, что вам, бабам, нужно. Вот есть в руках что-то, нет, подавай еще чего-нибудь. И сами ведь не знаете, чего именно.
Он щелкнул замком и вышел. Дверь захлопнулась. Я осталась одна. За что? За что мне все это? Что такого нужно сделать в жизни, чтобы тебе всунули подарочек под названием Петя? Нет, ну каков козел! Неудивительно, что жена от него сбежала. Удивительно, что так долго продержалась с ним. Я ругала Петю последними словами, то про себя, то вслух, бранью пытаясь заглушить проснувшийся вдруг внутренний голос, который противненько ныл: «Того ли ты костеришь, милая? А не попинать ли лучше себя? Ведь в том, что произошло, виновата ты, и только ты».
* * *
В понедельник я взяла отгул. Не могла собраться с силами, чтоб выйти на работу. Все воскресенье провела дома, ничего не делая, просто валяясь на диване и таращась в телевизор. Легла спать разбитая, будто картошку копала. Встала такая же. Плюнула на весь свой корпоративный энтузиазм и позвонила замуправляющего.
В десять пришла эсэмэска от Алекса. «Болеешь?» – спрашивал он. «Завтра уже буду», – написала в ответ. «Выздоравливай», – ответил он и прислал смешную фотку с двумя щенками. Алекс… Я вяло улыбнулась, заваривая чай. Петя, конечно, отравит мне еще несколько дней жизни. Но если держаться твердой линии, то рано или поздно я от него избавлюсь. В конце концов, маньяки, преследующие объекты своих нежных страстей, встречаются только в голливудских триллерах. В реальной жизни их не бывает, тем более не живут они в шкуре прагматичных бизнесменов, торгующих плинтусами и досками.
Вторник начался не лучше понедельника. Однако второй отгул подряд – было бы слишком для нашего руководства. Я соскребла себя в кучу и отправилась на работу.
У входа в банк меня караулил Петя. Я не сразу заметила его машину, прошла уже мимо, как вдруг он выскочил из нее:
– Алена!
Я повернулась:
– Ты?!
– Думаешь, он лучше? – Петя стоял передо мной, сжимая в руках большой темно-зеленый конверт.
– Кто? – сдвинула я брови. – О чем ты?
– Этот твой… – переступил Петя с ноги на ногу. – Из банка…
«Не-на-ви-жу!» – подумала я, а вслух с тихой злостью в голосе сказала:
– Мне некогда выяснять с тобой отношения.
– Подожди. – Петя схватил меня за локоть. Я повела плечом, высвобождаясь:
– Пусти!
Он отпустил меня, на шаг отступил и повторил:
– Думаешь, он лучше? Он такой же, как все, жиголо несчастный!
– Ты хоть знаешь, что значит слово «жиголо»? – окатила его презрительным взглядом. – Вот он – знает. А тебе, прости, этого не дано.
– Зато я, – пробормотал Петя, – буду всегда, а этот твой…
– Что?! – Я почувствовала, что сейчас заору, прямо у входа в банк. Если он сейчас не исчезнет, начну орать, как базарная баба.
– Вот, держи. – Петя сунул мне в руки конверт.
– Что это?
Он махнул рукой, распахнул дверцу машины, сел и уже оттуда ответил:
– Сама посмотри, – хлопнул дверцей и уехал.
Я открыла конверт, едва добралась до своего стола. Какие-то фото и ксерокопии… На фото… Алекс? С девушкой. Знакомое лицо. Внизу – дата и время. Так, это неделю назад, это позавчера. Вот он с ней в машине. А здесь ведет ее куда-то под руку. Целует в щеку… Что? Что это?
Я в растерянности перебирала фотографии. Ну ладно, хорошо, пусть даже так, пусть у него есть кто-то еще… У меня ведь Петя тоже где-то на задворках болтается. Это ничего, это так… Откуда вообще он взял это? Ксерокопии. Так, посмотрим.
И тут меня ударил будто кто-то под дых. Боль была такой сильной, что я согнулась и часто-часто задышала. Выписка из книги регистрации… Они ЖЕНЯТСЯ!!! Дарья Берникова… Вот почему ее лицо показалось мне знакомым. Она – дочь нашего управляющего.
Я подняла глаза. За стеклянной перегородкой, отделяющей меня от кредитного отдела, Алекс махнул мне рукой. Так вот как он попал в наш банк. Все удивлялись, откуда он взялся. Ни профильного образования, ни опыта, а оказывается…
Но тогда зачем ему я? Неужели он просто коллекционер? Не похож. Но ведь и я не великий знаток человеческой природы, как оказалось.
Мобильник завибрировал. Я взглянула на дисплей. Петя. Желает насладиться триумфом. Да и пусть, тем более что у меня был к нему один вопрос. Я сложила фотографии и бумаги в конверт и взяла телефон.
– Да, – сказала я в трубку.
– Посмотрела? – спросил Петя.
– Откуда это у тебя?
– Частный детектив.
– Что?
– Я нанял детектива.
– Не лень было? Он промолчал.
– Дорого стоило? – вяло поинтересовалась я.
– Не дороже денег, – буркнул Петя. Теперь уже промолчала я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
– Мужик оказался редкостной сволочью… – И я кратко живописала ей Машкину историю.
– Молоток! – воскликнула Алла.
– Кто? Петя?
– Нет, Марья твоя. Правильно сделала. Нечего потакать этому козлу.
Значит, и дома у Аллы не все благополучно, поняла я. Когда там все было тип-топ, Алла с пеной у рта отстаивала идеалы семьи.
– Значит, возьмешь? – уточнила я.
– Так, – задумалась Алла. – Компьютер не знает…
– Не знает, – подтвердила я.
– Бухгалтерией никогда не занималась…
– Тебе ж не бухгалтер нужен, – сказала я.
– Не бухгалтер, но все-таки… Ладно. Выглядит-то хоть как?
– На «пять».
– Давай ее, так и быть. Попробуем позаниматься с ней, – с некоторым сомнением в голосе подытожила Алла.
В этом она вся. Сначала разораться, что, мол, давай мне простушку тетку, а потом быстро сдать задним ходом. «Язык опережает мысль», – говорит про таких Димка.
– Спасибо тебе. – Я вложила в свой голос максимум чувства. – Век не забуду.
– Но, Ирунчик, – Алла начала подниматься, – все-таки пусть постарается.
– О чем речь. – Я проводила ее до двери.
– Я, конечно, позанимаюсь с ней… – И Алла, махнув на прощание рукой, исчезла за дверью.
Этого мне было достаточно. Теперь Машка на год-полтора пристроена в надежные руки. Эх, не спросила про зарплату, но – какая разница? Машке на свободном рынке труда вообще ничего не светит, если исключить торговлю за прилавком, так что возьмет ту зарплату, которую дают. А если Алла сдержит слово и «позанимается» с ней, то Марусе, считай, очень повезло. Алла обожала растить кадры. Правда, беспокойная молодежь, которую она набирала на работу, всячески сопротивлялась ее воспитанию – они полагали, что и сами с усами, но Марья, я была уверена, окажется благодарной ученицей.
Теперь я намеревалась сообщить ей об этом радостном событии.
– Машунька, – сказала я, ставя пустую чашку в умывальник, – у меня для тебя потрясающая новость.
– Да? – Машка растерянно смотрела на меня.
– Ты жуткий везунчик, Марьяна. – Я ласково похлопала ее по плечу. – Я нашла тебе работу!
– Нет… – прошептала Маруся, привалившись к дверному косяку.
– Что значит «нет»? – рассмеялась я. – Ты не верила, что для тебя можно найти работу? Напрасно. Мир полон неожиданностей. Разве не так?
– Нет… – повторила Машка, терзая в руках кухонное полотенце.
– Э-э… – Я внимательно взглянула на нее. – В чем дело? Ты же говорила…
– Я… я… – запинаясь, проговорила Машка, – я… – опустила глаза, потом вновь подняла их на меня. – Я купила билет…
«Неблагодарная эта роль, поверь мне», – прозвучал в моих ушах Петин голос.
– В Новосибирск? – уточнила я.
Машка молча кивнула. Ее глаза были полны слез. Я подошла к окну и открыла форточку. Мне почему-то стало душно.
– Я не знаю… – пролепетала за моей спиной Машка. – Ты ведь не обиделась? Нет?
Я не обиделась. При чем тут обиды? В голове бился только один вопрос: «Зачем? Зачем она возвращается?» Но я не собиралась задавать его Марусе. Я знала, что у нее на него нет ответа. Я вдохнула свежего воздуха, ворвавшегося в открытое окно, и повернулась к Марусе:
– Что ты, Машка, конечно, не обиделась.
Мы больше не говорили об этом до самого ее отъезда. Болтали о всякой чепухе, вроде кино и светских сплетен, но ни словом не обмолвились о серьезном. Я проводила ее во Внуково и долго еще бродила по аэропорту, когда самолет уже улетел. Пила кофе, смотрела витрины магазинов, просто сидела в зале ожидания и разглядывала летное поле. Мне было странно вернуться домой, в пустую квартиру. Я успела уже привыкнуть к Машкиному присутствию за эти несколько дней. Уже строила планы о том, как будем мы с ней жить дальше. Как будто Машка была моей младшей сестрой.
Но она не была сестрой. И она уехала. Вернулась в свою прошлую жизнь. Незадавшуюся и беспросветную. Нет, не призываю всех жить, как я, понимаю, что это невозможно. И понимаю, что можно жить, как Маруся, что такая жизнь ничем не хуже моей, а, может, даже в чем-то лучше. С одной только оговоркой – если при этом получать удовольствие от такой жизни. Что, по-моему, никак не относилось к нашей Марьяне.
Алена
– Жена-ат? – задохнулась Анька. – Петя? Не может быть!
– Может.
Я ей позвонила сразу же после Петиного ухода. Оторвала от любимого сериала ради того, чтобы обсудить сногсшибательную эту новость.
– И давно? – спросила Анька.
– Дети заканчивают школу в следующем году, – ответила я.
– Дети? – переспросила Анька. – Сколько же их там?
– Двое. Мальчик и девочка. Двойняшки.
– Ошизеть! – пробормотала Анька. – А мы-то думали…
А мы думали, что Петя бедный и несчастный, никому не нужный, прибился ко мне, потерял голову и страдает по ночам… Между прочим, он ведь никогда не оставался на ночь. И как я не сообразила?
– Дуры мы с тобой, – будто подслушав мои мысли, сказала Анька. – Наверняка ведь какие-нибудь симптомы были.
– Были, – вздохнула я. – Как раз и думаю об этом. На ночь не оставался, даже заявок не делал. И еще – телефона своего домашнего не давал, только мобильный.
– А в выходные и праздники? – спросила Анька. – Появлялся?
– Праздников было за время нашего знакомства кот наплакал. А в выходные появлялся, – подумав, ответила я. – Но вот выезжать никуда мы с ним не выезжали. Честно сказать, даже рада была этому – ну представляешь, светиться рядом с таким, как Петя!
– И с друзьями не знакомил?
– Не знакомил. Правда, я уверена была, что и друзей-то у него нет.
– Да-а… – протянула Анька. – А сейчас выяснится, что у него и друзей навалом, и родственников полгорода.
И что он вообще совершенно другой человек, чем я себе его представляла, мысленно закончила я. И винить в этом некого, кроме как себя саму. Вечная моя болезнь – расклею ярлыки и мало интересуюсь, что там, за этими ярлыками, на самом деле кроется. Раньше даже не замечала за собой этого. И только после тридцати, ткнувшись пару раз носом в явные несоответствия между действительностью и моими представлениями о ней, я сообразила, в чем дело. Но исправиться никак не удавалось. Натура перла изо всех щелей. Самолюбивая, склонная к самолюбованию, что тут греха таить. Вот и с Петей приключился прокол. Хорошо, хоть времени с момента нашего знакомства прошло не так много, а, представьте себе, узнай я эту новость спустя три года… А так вполне могло случиться, продолжай я в том же духе.
– И что теперь? – поинтересовалась Анька.
– В смысле?
– На какой ноте расстались?
– Да ни на какой. Поел вареников и уехал. Видно, после звонка его здорово приклинило.
– Подожди-ка, – спохватилась Анька, – а она что, ушла от него?
– Похоже на то.
– Почему?
– Не знаю. Говорю тебе, его повело после разговора. Еле вытянула из него признание, не до подробностей было.
– С другой стороны, – подумав, сказала Анька, – нам-то какое дело до того, ушла его жена или нет, верно? Он ведь нам не нужен. Ну, то есть тебе. Или как?
– Конечно, он мне не нужен! – фыркнула я.
– Вот так всегда и бывает, – задумчиво проговорила Анька, – все не вовремя и не к месту. Кто-то, затаив дыхание, годами ждет, когда чья-то жена освободит для нее место, и этого никогда не происходит, а тут на тебе, пожалуйста! Только оно на фиг не нужно.
– Нет в мире гармонии, – подхватила я.
– Но зато теперь у тебя развязаны руки, – сказала Анька.
– Как это?
– Ну, ты даешь, Воробьева! Он же тебя обманул? Обманул. Значит, можешь встать в позу и выставить его. И не выглядеть при этом стервой.
А ведь точно. Ошеломленная сделанными Петей признаниями, я как-то не подумала о другой стороне происшедших событий. Он водил меня за нос, извлекал из всего выгоду – на этом можно сыграть. Оскорбленная в лучших чувствах Я и коварный ОН. Шикарный выход из, казалось бы, тупиковой ситуации. Никаких сожалений, никаких угрызений совести, потому как я – сторона пострадавшая. Главное сейчас – правильно разыграть карты, чудом попавшие в мои руки. И тогда уж полностью отдаться новому приключению по имени Алекс.
Кстати, об Алексе. Визит-дубль-два прошел на ура. Убраться в квартире я, конечно, не успела – спасибо Пете с его сбежавшей супругой, но это никак не испортило нам вечер. Свечи, кофе, Франсис Гойя – в качестве фона. Алекс с его пустяковой, но безумно приятной болтовней обо всем на свете – в качестве главного героя. Я в новых джинсах и легкомысленной маечке – в качестве замирающей от восхищения публики. «Забудь о том, что ты есть на самом деле, – напутствовала меня Анька, – и изобрази максимум растворения и восторга». Так я и сделала. И даже получила от этого удовольствие.
– Каков результат? – на следующий день набросилась на меня сгорающая от нетерпения Анька.
– По-моему, я его окончательно обаяла.
– И?.. – не отставала Анька.
– Пока ничего, – пожала плечами. – Все очень сдержанно.
– Хороший знак, – пару секунд поразмыслив, сказала Анька.
– Думаешь? – Я с надеждой смотрела на нее, как будто, стоит ей взмахнуть сейчас руками, все мои дела устроятся в одночасье. Во всяком случае, я многое отдала бы, чтоб было именно так.
– Если бы просто хотел затащить тебя в постель, – уверенно отвечала Анька, – уже бы…
– Ну да, ну да, уже бы… – эхом повторила я.
– А так…
А так можно надеяться, что у Алекса в отношении меня намерения серьезные. Логика, правда, подсказывала: для того, чтобы мужчина был готов признать, что некая особа женского пола вызывает в нем желание увязнуть в трясине серьезных отношений, прошло слишком мало времени, – но я быстро задвинула ее в дальний угол, эту логику, и продолжала жить и мечтать дальше.
Три дня от Пети не было ни слуху ни духу. Я времени даром не теряла. Все те минуты и часы, которые не были заняты мыслями об Алексе и работой, я накачивала себя для решающего разговора с Петей. Важно было держаться холодно и спокойно, не впадать в раздражение, чтобы он не смог мне инкриминировать, что, мол, вот и ты туда же – истерить. Нет, я – Снежная Королева, а вы, сударь, что вообще здесь делаете?
Он появился в субботу днем. Приехал без предупреждения, привез грибов.
– Ездил по грибы? – спросила я вместо приветствия.
– Дети ездили, – ответил он, проходя в кухню и водружая корзинку на стол.
Понятно. Теперь, когда тайное стало явным, он будет рассказывать о всяких своих домашних мелочах. Что же, по его мнению, при этом должна делать я? Умиляться и кивать? Задавать вопросы? Мол, а как там дела в школе у ребятишек? Ну уж нет, извините. Я почувствовала, что начинаю закипать. «Это хорошо, – успела подумать я, – это надо использовать». И голосом, который можно было дробить на кусочки и бросать в шампанское, дабы оно охладилось, произнесла:
– Знаешь, Петя, я хотела бы поговорить с тобой.
Петя замер у стола. Лицо его выражало крайнюю степень удивления. Дескать, о чем говорить-то? Неужели он полагал, что раз я так спокойно скушала его признания третьего дня, то инцидент исчерпан? Ну не дурак ли?
– Ты меня обманул, – продолжала я.
– Я? – Петя откашлялся и повторил: – Я?
– Да. – Я скрестила руки на груди. – Ты женат.
– Но я тебя не обманывал. – Петя сунул руки в карманы брюк и покачался с носка на пятку.
Удивление уже сползло с его лица, уступив место обычному выражению, вернее, полному отсутствию всякого выражения.
– То есть? – растерялась я.
– Ты же не спрашивала, женат я или нет, – чуть-чуть гнусавя, будто у него начинался насморк, проговорил Петя.
– А сам сказать не мог? – Я пыталась удержаться на позициях обвиняющего.
– Зачем? – усмехнулся Петя. – Сказал бы, и ты меня послала б, а так…
Что?! Что?! Надо его оскорбить, мелькнула мысль. Ударить в больное место, тогда он отвяжется.
– Пожалела тебя, – скривила я губы.
– Думала, я обделен жизнью, – кивнул Петя. – Я так и понял. А сейчас узнала, что женат, и решила воспользоваться этим. Это все из-за него? Из-за того хлыща из банка?
Меня будто холодной водой окатили. Петя просчитал меня. А не я его.
– Поди вон! – процедила я.
– Не понимаю, – пожал плечами Петя, – чего ты заводишься?
– Вон! – повторила я. – И больше не появляйся.
Он еще раз качнулся с носка на пятку и обратно. Набычился.
– Уйду, конечно, если ты так хочешь…
– Хочу.
Он обошел стол, взглянул на корзинку с грибами.
– Заберу, – сказал он. – Я так понимаю, тебе они без надобности.
Взял корзинку и пошел к выходу. Я посторонилась. Петя вышел в прихожую, сунул ноги в мокасины и повернулся ко мне:
– Не знаю, что вам, бабам, нужно. Вот есть в руках что-то, нет, подавай еще чего-нибудь. И сами ведь не знаете, чего именно.
Он щелкнул замком и вышел. Дверь захлопнулась. Я осталась одна. За что? За что мне все это? Что такого нужно сделать в жизни, чтобы тебе всунули подарочек под названием Петя? Нет, ну каков козел! Неудивительно, что жена от него сбежала. Удивительно, что так долго продержалась с ним. Я ругала Петю последними словами, то про себя, то вслух, бранью пытаясь заглушить проснувшийся вдруг внутренний голос, который противненько ныл: «Того ли ты костеришь, милая? А не попинать ли лучше себя? Ведь в том, что произошло, виновата ты, и только ты».
* * *
В понедельник я взяла отгул. Не могла собраться с силами, чтоб выйти на работу. Все воскресенье провела дома, ничего не делая, просто валяясь на диване и таращась в телевизор. Легла спать разбитая, будто картошку копала. Встала такая же. Плюнула на весь свой корпоративный энтузиазм и позвонила замуправляющего.
В десять пришла эсэмэска от Алекса. «Болеешь?» – спрашивал он. «Завтра уже буду», – написала в ответ. «Выздоравливай», – ответил он и прислал смешную фотку с двумя щенками. Алекс… Я вяло улыбнулась, заваривая чай. Петя, конечно, отравит мне еще несколько дней жизни. Но если держаться твердой линии, то рано или поздно я от него избавлюсь. В конце концов, маньяки, преследующие объекты своих нежных страстей, встречаются только в голливудских триллерах. В реальной жизни их не бывает, тем более не живут они в шкуре прагматичных бизнесменов, торгующих плинтусами и досками.
Вторник начался не лучше понедельника. Однако второй отгул подряд – было бы слишком для нашего руководства. Я соскребла себя в кучу и отправилась на работу.
У входа в банк меня караулил Петя. Я не сразу заметила его машину, прошла уже мимо, как вдруг он выскочил из нее:
– Алена!
Я повернулась:
– Ты?!
– Думаешь, он лучше? – Петя стоял передо мной, сжимая в руках большой темно-зеленый конверт.
– Кто? – сдвинула я брови. – О чем ты?
– Этот твой… – переступил Петя с ноги на ногу. – Из банка…
«Не-на-ви-жу!» – подумала я, а вслух с тихой злостью в голосе сказала:
– Мне некогда выяснять с тобой отношения.
– Подожди. – Петя схватил меня за локоть. Я повела плечом, высвобождаясь:
– Пусти!
Он отпустил меня, на шаг отступил и повторил:
– Думаешь, он лучше? Он такой же, как все, жиголо несчастный!
– Ты хоть знаешь, что значит слово «жиголо»? – окатила его презрительным взглядом. – Вот он – знает. А тебе, прости, этого не дано.
– Зато я, – пробормотал Петя, – буду всегда, а этот твой…
– Что?! – Я почувствовала, что сейчас заору, прямо у входа в банк. Если он сейчас не исчезнет, начну орать, как базарная баба.
– Вот, держи. – Петя сунул мне в руки конверт.
– Что это?
Он махнул рукой, распахнул дверцу машины, сел и уже оттуда ответил:
– Сама посмотри, – хлопнул дверцей и уехал.
Я открыла конверт, едва добралась до своего стола. Какие-то фото и ксерокопии… На фото… Алекс? С девушкой. Знакомое лицо. Внизу – дата и время. Так, это неделю назад, это позавчера. Вот он с ней в машине. А здесь ведет ее куда-то под руку. Целует в щеку… Что? Что это?
Я в растерянности перебирала фотографии. Ну ладно, хорошо, пусть даже так, пусть у него есть кто-то еще… У меня ведь Петя тоже где-то на задворках болтается. Это ничего, это так… Откуда вообще он взял это? Ксерокопии. Так, посмотрим.
И тут меня ударил будто кто-то под дых. Боль была такой сильной, что я согнулась и часто-часто задышала. Выписка из книги регистрации… Они ЖЕНЯТСЯ!!! Дарья Берникова… Вот почему ее лицо показалось мне знакомым. Она – дочь нашего управляющего.
Я подняла глаза. За стеклянной перегородкой, отделяющей меня от кредитного отдела, Алекс махнул мне рукой. Так вот как он попал в наш банк. Все удивлялись, откуда он взялся. Ни профильного образования, ни опыта, а оказывается…
Но тогда зачем ему я? Неужели он просто коллекционер? Не похож. Но ведь и я не великий знаток человеческой природы, как оказалось.
Мобильник завибрировал. Я взглянула на дисплей. Петя. Желает насладиться триумфом. Да и пусть, тем более что у меня был к нему один вопрос. Я сложила фотографии и бумаги в конверт и взяла телефон.
– Да, – сказала я в трубку.
– Посмотрела? – спросил Петя.
– Откуда это у тебя?
– Частный детектив.
– Что?
– Я нанял детектива.
– Не лень было? Он промолчал.
– Дорого стоило? – вяло поинтересовалась я.
– Не дороже денег, – буркнул Петя. Теперь уже промолчала я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25