Даже когда мне исполнилось тринадцать, – добавил он. – Разве это плохо? – спросил Луи, поворачиваясь ко мне. Из-за моего замешательства на его лице появилось выражение боли. – Ты тоже так думаешь, верно?– Нет, – мягко ответила я.– Нет, думаешь, – Луи сел на кровать. – Я считал, что могу рассказать тебе об этом. Я надеялся, что ты поймешь.– Я понимаю, Луи. Я не думаю о вас плохо. Мне жаль, что так думал ваш отец, – добавила я.Он с надеждой поднял голову.– Ты не думаешь обо мне плохо?– Конечно нет. Почему мать и сын не могут любить и утешать друг друга?– Даже если я… притворялся, что нуждаюсь в утешении, чтобы мама пришла ко мне?– Думаю, что так, – сказала я, не совсем понимая его слова.– Я немного приоткрывал дверь, – начал Луи, – затем возвращался в кровать и сворачивался вот так. – Он лег и свернулся клубочком. – И начинал хныкать. – Клэрборн начал всхлипывать, иллюстрируя сказанное. – Подойди к двери, – попросил он. – Сделай это, пожалуйста.Я исполнила его просьбу, мое сердце застучало громче, быстрее, словно его слова и поступки стали больше смущать меня.– Открой дверь, – сказал он. – Я хочу услышать, как скрипнут петли.– Зачем?– Прошу тебя, – взмолился Луи, и я послушалась. Он выглядел таким счастливым. – Теперь я могу услышать, как мама говорит: «Луи? Дорогой, ты плачешь?» «Да, мамочка», – отвечал я ей. «Не плачь, милый», – откликалась она. – Луи после некоторых колебаний повернул голову в мою сторону. – Ты можешь сказать это для меня? – спросил он.Я молчала.– Пожалуйста, – почти умолял он.Чувствуя себя глупо и уже немного испугавшись, я сказала:– Не плачь, милый.– Ничего не могу с собой поделать, мамочка. – Луи протянул руку. – Возьми меня за руку, – попросил он. – Просто возьми за руку.– Луи, что…– Я просто хочу показать тебе. Я хочу, чтобы ты знала и сказала мне, что ты об этом думаешь.Я взяла Луи за руку, и он притянул меня к себе.– Приляг на минутку со мной рядом. Только на минутку. Представь себе, что ты моя мать. А я твой маленький Луи. Представь себе.– Но зачем, Луи?– Прошу тебя, – сказал он, еще крепче сжимая мне руку. Я присела на кровать, и Луи заставил меня лечь рядом с ним. – Мама ложилась вот так, и я мог гладить ее по плечу, а она перебирала мои волосы и целовала мое лицо, а потом она позволяла моей руке прикоснуться к ее груди, – говорил он, прикасаясь к моей. – Так я мог слышать, как бьется ее сердце, и успокаивался. Мама хотела, чтобы я так делал. Я делал только то, чего она от меня хотела! Разве это плохо? Плохо?– Луи, прекратите, – взмолилась я. – Вы мучаете себя этими воспоминаниями.– А затем мама клала свою руку сюда, – продолжал Луи, беря мою правую ладонь и кладя ее себе между ног. Его член уже начал напрягаться. Я отдернула руку, словно коснулась огня.По его щекам снова потекли слезы.– А мой отец… он застал нас однажды и рассердился на нас обоих. После этого он запер дверь, и, стоило мне заплакать или пожаловаться, отец приходил и бил меня кожаным ремнем. Однажды он так выпорол меня, что у меня на ногах и спине были рубцы. Моей матери пришлось наложить мазь, а затем она снова попыталась сделать так, чтобы мне было хорошо. Но у меня ничего не получилось, и она тоже стала очень несчастной. Мама думала, что я перестал любить ее, – сказал Луи, на его лице вдруг появилось выражение ярости. Потом его губы задрожали, словно он пытался произнести слова, которые пугали его. Но он все-таки выпалил: – Поэтому моя мать попыталась сделать своим сыном другого мальчика, и мой отец все узнал.Луи схватил мою ладонь обеими руками, поднес ее к губам, потом к лицу, прижимаясь щекой к ее тыльной стороне.– Я никогда никому этого не говорил, даже моему врачу, но я не могу больше держать это все в себе. Словно в груди и желудке пчелиный рой. Мне жаль, что я привел тебя сюда и заставил выслушать. Прости меня.– Все в порядке, Луи, – проговорила я, проводя другой рукой по его волосам. – Все в порядке.Его рыдания стали сильнее. Я обняла Луи, прижала к себе, а он плакал. Наконец Клэрборн успокоился и затих. Я положила его голову на подушку, но, когда я собралась высвободить свою руку из его пальцев, он снова сжал ее.– Боюсь, что и этот визит я превратил для тебя в ад, но побудь еще немного, – попросил Луи. – Пожалуйста.– Хорошо, я останусь.Мужчина расслабился. Его дыхание стало легче, ровнее. Как только он заснул, я выбралась из кровати и на цыпочках вышла через дверь во внутренний дворик. Я быстро прошла через сад, потом через музыкальный салон. Торопливо идя по коридору к парадной двери, я взглянула направо и заметила какую-то тень. Из-за двери выглядывала миссис Клэрборн. Я остановилась и хотела подойти к ней, но она закрыла дверь. Я колебалась лишь минуту, прежде чем покинуть дом, полный теней и боли. 8ПОДОЗРЕНИЯ Когда я вернулась в общежитие, тяжелый ком стоял у меня в груди, причиняя боль, и я была благодарна, что на этот раз в комнате отдыха не оказалось Жизель и ее клики, готовых налететь на меня. Выслушав откровения Луи о себе, его матери и отце, я чувствовала себя так, словно переступила запретную черту и, зайдя в исповедальню, узнала о чужих грехах. Эбби хватило одного взгляда на меня, чтобы понять, что я прошла через нечто ужасное.– С тобой все в порядке? – негромко спросила она.– Да, – ответила я.– Что случилось?Я только покачала головой. Я не могла заставить себя говорить об этом, и Эбби поняла меня. Вместо разговоров я с головой погрузилась в домашнее задание и начала готовиться к надвигающимся контрольным по математике и естественным наукам. Я боялась будущих колких вопросов и замечаний Жизель. Я не знала, делает ли она вид, что ее не интересуют мои дела, или ей действительно наплевать, но ни за ленчем, ни за ужином сестра так и не поинтересовалась моим визитом в усадьбу. Она выглядела так, словно все еще дулась за то, что мне смягчили наказание.В общем-то, мы провели очень спокойный воскресный вечер. Джеки, Кейт и Вики отправились в школьную библиотеку, работавшую до девяти часов, а Жизель и Саманта большую часть времени находились в своей комнате или в гостиной, смотрели телевизор и разговаривали с девочками из других отсеков.Я приняла горячую ванну и рано легла. Прежде чем я заснула, Эбби снова спросила меня, чего хотел Луи. Я набрала побольше воздуха в легкие.– В основном он хотел извиниться за свое поведение в прошлый раз, – ответила я. Я даже не знала, как рассказать Эбби о том, что поведал мне Луи о своих взаимоотношениях с отцом и матерью.– Ты еще навестишь его?– Мне бы не хотелось, – призналась я. – Мне его жаль, правда, но в этом особняке куда больше темных сторон и открытых ран, чем у нас на протоке. Быть богатым, происходить из знатной семьи – все это не гарантирует счастья, Эбби. На самом деле в этом случае куда сложнее стать счастливым, потому что надо воплотить в жизнь все надежды, которые на тебя возлагают.Подруга согласилась со мной.– Мне бы хотелось, – пожелала она, – чтобы мои родители перестали стараться скрыть правду и утаивать от людей, что у меня бабушка – гаитянка. Я квартеронка, и нет никакого смысла притворяться, что это не так. Я думаю, что мы все стали бы счастливее, если бы были теми, кто мы есть.– Мы будем счастливы, – заверила я.Луи не позвонил и никак не дал знать о себе на следующий день, но во вторник миссис Пенни принесла мне письмо, которое доставили в общежитие по поручению Луи. Она постояла на пороге моей комнаты несколько минут, надеясь, что я вскрою конверт при ней, но я лишь поблагодарила ее и отложила письмо в сторону. Позже, когда я вскрывала конверт, мои пальцы дрожали.
«Дорогая Руби!Я решил нацарапать эту записку, чтобы поблагодарить тебя за то, что ты снова пришла навестить меня после того, как я был так невежлив в первый раз. Я очень удивился, когда проснулся в моей спальне несколько часов спустя после твоего ухода и обнаружил, что я один. Я даже не помню, что я говорил и делал перед тем, как ты ушла, но надеюсь, что ничем не огорчил тебя. Естественно, я надеюсь, что ты придешь снова.А теперь немного приятных новостей. Вчера я проснулся и впервые увидел слабый свет. Я не могу видеть ничего по-настоящему, но я ясно различаю свет и темноту. Возможно, для человека видящего это не покажется ничем особенным, но для меня это почти чудо. Бабушка тоже очень взволнована этим, как и мой доктор, который хочет, чтобы я побыл в клинике для слепых. Я еще не готов уехать из дома и сделать это, поэтому врач будет по-прежнему периодически навещать меня здесь. Так что, если решишься прийти ко мне, я смогу встретиться с тобой в любое время, когда захочешь. Мне бы этого очень хотелось. Я надеюсь, что тебе понравилась мелодия, которую я написал для тебя.С глубоким уважением, Луи».
Я положила записку в коробку для писем, полученных мною от Бо и Поля. Затем я написала короткий ответ, выражая мою радость за Луи и надежду на то, что зрение вернется к нему. Я ничего не сообщила о будущем визите, вместо этого ограничилась расплывчатым обещанием скоро снова встретиться с ним. Миссис Пенни сказала, что проследит за тем, чтобы мое письмо доставили поскорее.К середине недели возбуждение от предстоящего первого светского мероприятия – танцев на праздник Хеллоуин – забурлило. Практически это стало единственной темой разговоров за ужином. Я удивилась, узнав, что костюмы надевать запрещено. Мы с Эбби обсуждали это, когда увидели в комнате отдыха Вики, читающую биографию Эндрю Джексона. Мы спросили ее об этом запрете. Раздраженная тем, что ей помешали, она подняла взгляд от книги и поправила очки на носу.– Из-за того, что на прошлый праздник девочки выбрали совсем неподходящие костюмы, было решено вообще не устраивать маскарад, – пояснила она.– Как плохо, – заметила я, уже представив, какие костюмы мы могли бы создать с мисс Стивенс. Всю неделю я оставалась после занятий, чтобы помочь учительнице, получившей задание украсить гимнастический зал. Мы рисовали и вырезали тыквы, ведьм, Домовых и призраков. В субботу мисс Стивенс, я и некоторые из членов школьного комитета отнесем все в гимнастический зал вместе с серпантином, китайскими фонариками и тоннами мишуры.– Так что же нам надеть? – спросила Эбби у Вики.– Можете надевать, что хотите, но предупреждаю вас, что та, чей наряд сочтут слишком откровенным или сексуальным, будет остановлена на пороге зала.– Правда?– Да. Миссис Айронвуд стоит в стороне и кивает либо отрицательно, либо утвердительно, и тогда дежурный преподаватель – обычно миссис Бреннан или мисс Уэллер, библиотекарша, – пропускает девушку или нет. Если вас не пускают, вам придется вернуться в общежитие и переодеться во что-то более приемлемое. Неподходящим считается любой наряд, если вырез открывает даже самое начало ложбинки между грудями, юбка, обнажающая колени, блузка или свитер, слишком обтягивающие грудь. В прошлом году одну девочку отправили обратно, потому что она надела слишком тонкую блузку. Сквозь нее просвечивал бюстгальтер.– Почему бы нам просто не надеть нашу школьную форму и не ломать над этим голову, – с отвращением предложила Эбби. – Или это считается костюмом?– Некоторые девочки надевают форму.– Ты шутишь? – изумилась я. – На танцы? Вики пожала плечами, и я подумала: может быть, она одна из тех, кто так и поступает.– Как проходят танцы? – поинтересовалась Эбби.– Мальчики собираются на одной стороне зала, мы на другой. Непосредственно перед тем, как заиграет музыка, или сразу после этого они пересекают зал и приглашают нас. Они должны приглашать, как положено, конечно.– Конечно, – подтвердила я.Вики хмыкнула.– Вы что, не читали раздел, посвященный достойному поведению на школьных мероприятиях? – спросила она нас. – Естественно, курение и распитие любых алкогольных напитков строжайше запрещено, но существует еще приемлемое и неприемлемое приглашение на танец. Там особо отмечено, что между вами и партнером на танцплощадке должно быть расстояние не меньше дюйма.– Я этого не читала, – призналась Эбби.– Все написано. Смотри в примечаниях.– Примечания! – простонала я и засмеялась. – Что может произойти во время танца, чего они боятся?– Не знаю, – отозвалась Вики. – Но таковы правила. Вы не должны покидать зал вместе с мальчиком, но многие выходят поодиночке, а потом встречаются где-нибудь в условленном месте, – пояснила Вики. Кроме того, танцы продолжаются ровно два с половиной часа, после чего миссис Айронвуд объявляет, что все кончено, и останавливает музыку. Мальчикам велят сесть в автобус, а девочкам приказывают вернуться в общежитие. Некоторые девочки провожают мальчиков, с которыми познакомились, до автобуса, но миссис Айронвуд наблюдает за тем, как они прощаются. Страстные поцелуи категорически запрещены. И если директриса заметит, что девочка позволяет рукам мальчика путешествовать по ее телу, то ученица получит штрафные баллы и об этом будет сделана запись. Из-за этого ей могут запретить прийти на следующее мероприятие.– Миссис Айронвуд следовало бы посетить один из праздников на протоке, – шепнула я Эбби. Та засмеялась.Вики нахмурилась.– В любом случае, – заключила она, – закуски всегда очень хороши.– Звучит так… словно нас ждет море веселья, – заметила Эбби, и мы так расхохотались, что Вики снова принялась за чтение.Но несмотря на правила, ограничения и обещанное присутствие неусыпного орлиного взора миссис Айронвуд и других дежурных преподавателей, возбуждение от предстоящего развлечения продолжало бурлить.Жизель, обычно горько переживавшая тот факт, что она не может встать и пойти танцевать, была полна энтузиазма по поводу приготовлений к вечеринке. Ее верные последователи собирались вокруг нее еще чаще, чтобы послушать ее мудрые советы по поводу отношений между мальчиками и девочками. Жизель явно наслаждалась, давая им уроки кокетства, описывая, как она поддразнивала, мучила мальчиков и привлекала их внимание. В четверг и пятницу вечером моя сестра сидела в комнате отдыха и инструктировала Джеки, Саманту и Кейти, как ходить, поводить плечом, трепетать ресницами и как найти способ потереться грудью о грудь или руку мальчика, который им понравился. Вики стояла в дверях, хмурилась, но слушала и наблюдала, как человек, которому хочется войти в запретный мир. Мы с Эбби держались в стороне, улыбались, но молчали, чтобы не нарваться на одну из мерзких тирад Жизель.Но в субботу утром, перед тем как мне отправиться помочь с украшением зала, сестра удивила меня, вкатив свое кресло в нашу комнату и выразив желание поговорить с Эбби. Саманта от нее не отставала.– Это не мое дело, я знаю, но тебе, правда, следует распустить волосы и заколоть их по бокам, чтобы лоб и лицо были как следует видны. Мы проголосовали и решили, что ты самая хорошенькая, Эбби, – сообщила Жизель. – У тебя самые лучшие шансы быть избранной сегодня вечером королевой танцев. Мы очень гордимся этим.На какое-то мгновение Эбби потеряла дар речи. Она посмотрела на меня, я ответила ей взглядом, улыбаясь и покачивая головой. Что теперь замышляет моя сестрица? Я терялась в догадках.– Держи, – Жизель протянула Эбби белую шелковую ленту. – Она отлично будет смотреться в твоих эбеновых волосах.Эбби с некоторым колебанием взяла ленту. Она изучала ее некоторое время, словно ждала, что та взорвется у нее в руках. Но это была лишь красивая шелковая лента.– Ты собираешься надеть что-нибудь розовое или голубое? – продолжала Жизель.– Я думала о моем темно-синем платье. Оно как раз соответствует требуемой длине, – со смехом добавила Эбби.– Отличный выбор, – одобрила моя сестра. – А что наденешь ты, Руби?– Я считаю, что мне следует надеть зеленое.– И я надену такое же. Мы будем настоящими близнецами сегодня вечером, – добавила Жизель. – Почему бы нам не отправиться в зал всем вместе и не войти единой командой?Мы с Эбби снова переглянулись, с наших лиц не сходило выражение подозрения и удивления.– Хорошо, – сказала я.– Ах да, – продолжила Жизель, начав было разворачивать свое кресло. – Чуть не забыла. Сьюзен Пек говорила об Эбби своему брату. Ему очень хочется с ней познакомиться, – сообщила она. – Вы же помните, как все говорили о Джонатане Пеке, как все они с ума от него сходят каждый раз, когда мальчиков из «Розвуда» привозят на танцы в «Гринвуд».– Сьюзен? – удивилась Эбби. – Она и пары слов со мной не сказала с тех пор, как я здесь.– Она стеснительна, – объяснила Жизель. – Но Джонатан не такой, – хихикнула она. Мы смотрели, как она разворачивает кресло и ждет, чтобы Саманта взялась за ручки и выкатила ее из комнаты.– Что все это значит? – спросила Эбби.– Вопрос не ко мне. Моя сестра куда загадочнее, чем сова, выглядывающая из-за испанского мха на болоте. Никогда не знаешь, на что наткнешься, пока не подойдешь ближе, но тогда обычно бывает уже слишком поздно.Эбби рассмеялась.– И все-таки красивая лента. – Она повязала ею волосы и посмотрелась в зеркало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41