– Да, это Лесли его так назвала. А меня Клейтон назвал в честь своей матери, она умерла незадолго до того, как они меня удочерили.
– Ты всегда называешь своих родителей по именам? – спросила я.
– На самом деле они не мои родители, – ответила она, ее глаза сверкнули. – Меня не волнует проблема имен.
– Ты хочешь сказать, что стала их так называть после того, как обнаружила это? – продолжала я.
– Нет, я всегда их так называла, это они так захотели. Они... – Ферн остановилась, подбирая подходящие слова, прикусила нижнюю губу, а потом коснулась ее кончиком языка.
Джимми улыбнулся, это была типичная мимика мамы, когда она задумывалась.
– Прогрессивные родители, – наконец-то заключила она. – У них множество книг по педагогике: «Как вырастить ребенка», «Как воспитать человека», «Мир детства»; вероятней всего, их собирал Клейтон. Лесли не читает книг, она всегда делает то, что скажет Клейтон, а он постоянно жалуется, что она пропускает все события, не заботится о доме, всегда опаздывает, не занимается моим воспитанием. Это его любимая жалоба. Они даже подрались из-за этого, после того как вы ушли.
Меня страшно удивили его слова.
– Как подрались? – изумился Джимми.
– Он обвинил ее в том, что она не уделяет внимания моему образованию, и сказал, что Лесли виновата в том, что произошло в школе.
– А что случилось в школе? – спросила я.
– В лаборатории взорвался проект Джейсона Меломеда.
– Что? – не поняла я.
– Ну, это было что-то электрическое. Естественно, он во всем обвинил меня, а учителя ему поверили; они, ему доверяют, а мне нет.
– Это сделала ты? – спросила я.
– Нет. – Она твердо посмотрела мне в глаза. – Я устала от того, что меня обвиняют во всех происшествиях, к которым я не имею никакого отношения. Ненавижу эту школу! В ней учатся глупенькие богатенькие детишки.
– Звучит убедительно, – кивнул Джимми, – очень похоже на то, как я относился к школе «Эмерсон Пибоди».
Он был доволен схожестью их характеров; ему казалось, что это в их крови.
– Почему Джейсон обвинил именно тебя?
– Потому что считает своим врагом. Я как-то сказала, что он путается в своих панталонах, он начал оправдываться, говорить, что долго болел, что за ним присматривала сиделка.
Джимми засмеялся.
– Как давно ты узнала правду о себе и о нас?
– Несколько лет назад, я точно не помню дату. Мне кажется, это было перед Рождеством. Нет, я вспомнила, перед Рождеством в этом году, – заключила она. – Клейтон купил мне какую-то вещь, которая мне не понравилась, я хотела игрушечный дом.
– Ты уже так долго живешь с этой мыслью? Почему ты не сказала им, что знаешь об этом.
– Клейтон пришел бы в ярость, узнав, что я порылась в его драгоценных секретных бумагах. Он держит их под замком. Однажды я увидела, где он хранит ключ, я никогда ничего не крала, – сказала она, хватаясь за голову.
– Но по закону они все еще твои родители. Они найдут тебя, и...
– Я ненавижу их! Особенно Клейтона. Джимми улыбнулся и, наклонившись вперед, посмотрел на меня, а потом на нее.
– Он делает то, что считает нужным для тебя, наверняка он человек интеллигентный и достаточно удачливый.
– Он человек жадный и жестокий! – закричала она. – И об этом знают все мои друзья. Они не любят приходить к нам в гости, каждый раз он задает им достаточно наглые вопросы, не заботясь о том, что они чувствуют себя от этого неловко, а потом говорит мне, что у меня плохая компания, что мне надо водиться с детьми моего возраста, и запрещает встречаться с ними, а тем более бывать у них в гостях или ходить с ними в кино.
– Может, он просто заботился о тебе, в твоих же интересах, – сказала я. – Обычно, когда девочка твоего возраста гуляет с мальчиками старше себя, она попадает в неприятности; я уверена, что он просто беспокоился о тебе и пытался поступать правильно, как поступают настоящие родители.
Она закрыла лицо руками и всхлипнула.
– Он поступает очень неправильно, плохо.
– Что? – Джимми почти подпрыгнул на стуле. – Что ты имеешь в виду? Неправильно? Что значит плохо и неправильно?
Она обхватила голову руками и начала плакать.
– Не плачь, дорогая, – я бросилась к ней и стала ее утешать. – Скажи нам, что ты имеешь в виду; мы не можем помочь тебе, если ты не объяснишь. Я обняла ее, она уткнулась в мое плечо.
– Я не могу, это слишком грязно.
Я кивнула Джимми, он притих, предоставив мне право вести дальнейшие расспросы по своему усмотрению.
– Ты знаешь теперь, что Джимми твой брат, я его жена, но мы росли вместе. Когда ты родилась, я заботилась о тебе, пока нас не разлучили.
– Это правда? – спросила она, посмотрев мне в глаза.
– Да, ты тогда очень любила, когда я пела колыбельные, твоя мать заболела, и мне приходилось помогать ей, позже я расскажу все о нас, как мы с Джимми долгое время думали, что мы брат и сестра, как мы узнали правду, как поняли, что любим друг друга. Мы расскажем тебе все о твоих родителях.
– С ними что-то случилось?
– Мама умерла, а с отцом все в порядке, но он женился во второй раз и у него появился сын, так что у тебя есть еще один брат, – ответил Джимми. – Его зовут Гейвин.
– Но почему я не живу со своим настоящим отцом? Почему он меня отдал? – воскликнула она. Слезы катились по ее лицу, я вытащила свой кружевной платок и вытерла их с ее нежных щек.
– Он не отдавал тебя, тебя отобрали, мы тебе обо всем расскажем, но ты должна довериться нам, – говорила я. – Что ты имела в виду, говоря, что Клейтон плохо поступает? Как он поступает, как долго он это делает?
Ферн всхлипнула, закрыла глаза и откинулась на спинку стула. Джимми снова сел рядом с ней и приготовился внимательно слушать.
– Настолько долго, насколько я могу помнить об этом. – Она вытерла слезы и продолжала: – Клейтон занимался моим воспитанием, так как Лесли была занята своими картинами. Обычно он одевал меня и купал в ванне, – она перевела взгляд на Джимми и снова закрыла лицо руками, – и продолжает это делать.
Лицо у Джимми стало темно-красным.
– Что ты сказала? Все еще продолжает?
– Но ты же уже достаточно взрослая, чтобы купаться самой, – прошептала я.
– Я знаю, но он обычно приходит в ванную под предлогом, что неудобно мыться самой, дескать, я недостаточно тщательно это делаю, а когда я однажды закрыла перед ним дверь, он пришел в ярость и ломился ко мне до тех пор, пока я не вышла оттуда.
Я взглянула на Джимми, он был полон решимости, еще одно слово – и он сорвется. Джимми был готов разобраться с Клейтоном по-мужски.
– Я понял это, как только его увидел.
– Джимми, не надо спешить в таких вещах.
– Не спешить в таких вещах? Ты только послушай, что она говорит!
– Ты говоришь, что Клейтон заходит в ванную, когда ты моешься? – продолжала я.
– Да, он требует, чтобы я отвернулась к стене, потом берет мочалку и гладит меня по всему телу, а потом обнимает меня и...
Она снова зарыдала. Я прижала ее к груди и стала успокаивать, гладя по голове.
– Теперь все будет хорошо, все будет хорошо.
– Ты права! – воскликнул Джимми. – Теперь все будет хорошо. – Он встал и начал расхаживать по комнате. – Мы покончим с этим, я сейчас же пойду и разберусь с этим господином.
– Подожди, Джимми, – сказала я, – не стоит ничего пока предпринимать, чтобы не ухудшить ситуацию. Сейчас я позвоню мистеру Апдайку и проконсультируюсь с ним по этому вопросу; если ты пойдешь сам, то можешь все испортить.
– Позвони, – кивнул Джимми, несколько расслабившись.
– Почему бы тебе не сходить в ванную и не умыться, – предложила я Ферн.
– Хорошо. – Она сделала несколько шагов, обернулась и сказала: – Я боюсь его, он буквально озвереет, он приказал мне никому не рассказывать. Вы ведь не отправите меня обратно, пожалуйста, не отправляйте меня.
– Ты никогда не вернешься туда, – пообещал Джимми, – и больше об этом не волнуйся.
Она улыбнулась, вытерла слезы и направилась в ванную, а я к телефону.
Джимми внимательно слушал наш разговор с адвокатом. Я объяснила мистеру Апдайку ситуацию, и он посоветовал обратиться к нью-йоркскому адвокату, его хорошему другу – мистеру Сименгтону. Мы так и поступили. Мистер Сименгтон сказал нам, что это дело может затянуться на долгие годы, так как для его ведения нам потребуется специальное разрешение.
– Как я понял, мистер Осборн уже контактировал со своим адвокатом по этому вопросу, он и его жена могут рассчитывать на поддержку, по закону у них больше прав.
– А как будет обстоять дело с сестрой моего мужа во время судебного разбирательства?
– Она будет жить у них до тех пор, пока вопрос не будет решен. И, судя по другим подобным процессам, для ребенка это будет ужасное испытание, ей придется все рассказать.
– Можете быть уверены, что она это понимает и скажет правду.
– Иногда мы недостаточно четко осознаем, что хотел сказать ребенок, возможно, не понимаем, что он имел в виду.
– Она имела в виду именно это и хочет, очень хочет избавиться от таких родителей. Если бы вы побеседовали с ней... Но я не хочу проводить ее через это снова. Она настрадалась достаточно за все эти годы.
– Ну, иногда такие вопросы решаются достаточно быстро, в частности если все обстоит именно так, как описал ребенок. Родители, чувствующие за собой вину, возможно, не захотят открытого судебного разбирательства. В таком случае вы должны обратиться в суд первыми. Позвоните мне завтра, – попросил мистер Сименгтон.
Я поблагодарила и повесила трубку. Позже пересказала наш разговор с мистером Сименгтоном Джимми.
Умывшись и выпив стакан воды, Ферн рассматривала журналы мод, сидя на диване. Мне показалось, что она не выглядит человеком, прошедшим через такие испытания, и я поделилась этой мыслью с Джимми.
– Дети разные, вспомни, какими были мы в ее возрасте, через что мы проходили и как легко это переносили. Дети очень податливы; судьба их терзает, бросает из стороны в сторону, бьет, но они не ломаются.
– Ты не прав, Джимми, это только внешне, внутри они разлетаются на кусочки.
– Я знаю, поэтому хочу, чтобы это закончилось как можно скорее. Естественно, не затягивалось на долгие месяцы.
– Так что же мы будем делать?
Он подошел к Ферн и присел рядом. Она подняла глаза от журнала.
– Сможешь ли ты пойти с нами обратно и побеседовать кое с кем еще один разок?
– Что ты имеешь в виду? – спросила она, переводя взгляд с него на меня. – Зачем?
– Сказать ему в лицо то, что ты сообщила нам. Она закусила нижнюю губу и опустила глаза снова в журнал.
– Тебе нужно это сделать, – подтвердила я.
– Почему мы не можем просто покинуть Нью-Йорк и жить в нашем отеле? – закричала она.
– Я объясняю тебе. Они официально считаются твоими родителями, – вздохнула я.
– Но Джимми – мой настоящий брат, а ты – его жена! – воскликнула она.
– Это не означает, что у нас есть право забрать тебя с собой, Кэлли.
– Я не хочу, чтобы меня называли Кэлли, называйте меня моим настоящим именем, Ферн, Ферн!
Ее глаза горели от злости.
Джимми повернулся ко мне, на его лице было удовлетворение.
– Я хочу поехать домой, мне хочется быть со своей настоящей семьей, я ненавижу их, – простонала она, ударяя кулачком по коленям. – Я ненавижу его за то, что он мне сделал.
– Именно поэтому мы должны пойти туда, чтобы он понял, что проиграл, что если он не отпустит тебя, то пойдет под суд, – сказал Джимми. – Тебе не следует бояться, – он взял ее руку. – Я буду рядом с тобой.
– И мне больше не придется терпеть его домогательства?
– Нет. Можешь быть в этом уверена.
Она посмотрела на меня, словно ища подтверждения его словам.
– Хорошо, мы можем пойти прямо сейчас.
– Чудесно, – улыбнулся Джимми.
У меня появилось нехорошее предчувствие.
– Мы не можем гарантировать, что сразу отвезем ее домой.
– Нет, можем, – возразил Джимми, – тебе не придется терпеть подобные вещи, Ферн.
Она обхватила руками его шею и воскликнула:
– Ой, Джимми! Я так счастлива, так счастлива, что ты наконец-то нашел меня!
Глаза Джимми засветились, у него на лице была улыбка счастья и гордости. Я не могла не радоваться, глядя на него. Но в глубине души чувствовала, что под всем этим скрывается нечто большее, гораздо большее, и только время расставит все на свои места.
– Пора с этим покончить, – произнес Джимми. – Пошли. – Он встал и направился к двери.
– Как ты добралась до отеля – спросила я Ферн, когда служащий вызвал нам такси.
– Выскользнула из дома, а за углом поймала такси, я уже делала так, одна и с Мелиссой, у меня есть свои собственные деньги, я забрала их, когда уходила, – она показала свои сбережения, спрятанные в блокноте.
Пачка денег выглядела очень внушительно.
– Это довольно много денег, сколько их там? – поинтересовалась я.
– Больше пятисот долларов.
– Пятьсот долларов? Как они к тебе попали?
– Я их экономила, просто знала, что они мне когда-нибудь понадобятся.
– Клейтон, должно быть, давал тебе много денег на мелкие расходы?
– Нет, я очень долго их откладывала. Иногда он в наказание не давал мне денег неделями. Иногда он говорил, что за его опеку я должна ему заплатить своим смирением.
– Смирением? Платить? Сукин сын!
– Джимми, пожалуйста, – я указала глазами на Ферн, – следи за своими выражениями.
– Ода, конечно, – кивнул он.
Мы сели в такси, и Джимми назвал водителю адрес Осборнов. Ферн устроилась между нами. Я думала, что она будет бояться все сильнее по мере приближения к дому, но она не выказывала признаков страха, наоборот, спокойно задавала вопросы о Кристи, о побережье Катлеров и об остальных членах своей будущей семьи. У этой девочки очень храброе сердце, подумала я.
Выйдя из такси, я взяла Джимми за руку.
– Ты должен пообещать мне, что не сорвешься, не выкинешь какой-нибудь глупости, Джимми.
– Не волнуйся, – сказал Джимми, – я умею обращаться с людьми такого сорта. Ты готова, Ферн? – спросил он, беря ее за руку.
Она кивнула, посмотрев на него снизу вверх.
– Ну, тогда говори правду и не бойся.
– Хорошо, – она кивнула и пошла вперед, хотя мне показалось, что все-таки она была испугана.
– Все будет в порядке, дорогая, – я положила ей руку на плечо, чтобы подбодрить.
Мы поднялись по ступенькам, и Джимми позвонил.
Дверь открыл мистер Осборн. Сначала он очень удивился нашему повторному визиту, а потом уже совсем разозлился, увидев стоящую между нами Ферн.
– Что все это значит? Кэлли Энн, где ты была, какого черта ты без разрешения покинула дом?
С этими словами он подошел к Ферн, чтобы отвести ее в комнату, но Джимми остановил его.
– Я попросил бы вас держаться на расстоянии, – прошипел Джимми. – У нас с вами есть что обсудить, а Ферн есть что порассказать.
Он подчеркнуто резко произнес имя Ферн. Клейтон убрал со своего плеча руку Джимми и произнес:
– Так, так, значит, вы все-таки пренебрегли нашим соглашением? Мне бы следовало об этом догадаться. А теперь вам обоим лучше уйти отсюда, пока я не позвал полицию.
– Да, да, совершенно верно, мы как раз хотели это сделать сами, – сказал Джимми, – и мы сделаем это, если не сделаете вы.
На лице Клейтона отразилось сильное удивление.
– Что случилось, Клейтон? – спросила Лесли, встав рядом с ним. – Кэлли? Что ты...
– Она убежала из дома и отправилась к ним; они, естественно, рассказали ей обо всем, – пояснил Клейтон.
– О нет! – Лицо Лесли исказилось от боли. – Кэлли, дорогая, тебе не следует расстраиваться, многих детей усыновляют, это вовсе не значит, что новые родители их меньше любят.
– Она расстроена, но вовсе не из-за того, что удочерена, – проговорил Джимми и посмотрел на Клейтона. – Я думаю, нам лучше обсудить, что на самом деле ее расстроило.
Клейтон отступил на шаг назад.
– Послушайте, – произнес Клейтон, – если вы думаете, что можете приходить и угрожать нам...
– Дай им войти, Клейтон, – попросила Лесли. – Это глупо – спорить в дверях, а Кэлли пора ложиться спать. Она что-нибудь ела? – она посмотрела на меня.
– Нам сейчас было не до еды, миссис Осборн, – ответила я.
– Да, я понимаю. Клейтон, давай проведем всех в гостиную, можно же вести себя более цивилизованно.
Клейтон неохотно посторонился, и мы вошли.
– Присаживайтесь, – пригласила Лесли, когда мы прошли в гостиную.
– Нет, нам лучше постоять, – возразила я. Клейтон уселся на диван. Окинув нас долгим взглядом, он угрожающе посмотрел на Ферн. Та схватила Джимми за руку.
– Нет, нет, ничего, все в порядке, – сказал Клейтон, снова делая равнодушное лицо. – Так о чем речь?
– Об агрессии против моей сестры, – твердо заявил Джимми.
– Агрессии? – Клейтон холодно улыбнулся, от этой улыбки мурашки побежали у меня по спине. – Об этом не может быть и речи, особенно если учесть сотни долларов, выкинутых на обучение ее игре на пианино, на то, чтобы она получала образование в одно из лучших школ города, к тому же Кэлли не ценит этого и совсем не делает домашние задания. Агрессия? – прошипел он, его глаза выкатились из орбит. – Да, может быть, она вспомнит о деньгах, которые мы выкинули на летние лагеря, которые она сама себе выбирала, может, вы хотите взглянуть на переполненные дорогой одеждой шкафы, большинство вещей она даже не надевала;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34