Глаза застилал пот, сердце колотилось в ушах, ноги гудели, пятки выбивали из асфальта частую дробь.
В относительной безопасности он себя ощутил, лишь когда за его спиной сомкнулись двери вагона. Элиота он потерял еще на выходе из дому: юный калифорниец оказался куда более прытким, чем «старичок»-англичанин. Впрочем, желания снова встретиться со своим «экскурсоводом» Дункан не испытывал. В конце концов, вне всякого сомнения, во всем виноват этот местный лопух. И соблазн исходил от него, и инициатива, и «техническими средствами» вторжение обеспечил именно он. Да еще штору отдернул, как у себя дома. Дункан, конечно, сглупил, спору нет, но на его рассудительность сильно повлиял готовый лопнуть мочевой пузырь, да и… В общем, его подбил этот Элиот, и точка. Такие серьезные исследователи, как он, Дункан, легко попадаются на удочку одержимости. Что делать, в каждом из них присутствует тот самый крохотный завиток ДНК… Дункан утешал себя привычным набором оправданий, и сердце постепенно возвращалось к нормальному ритму.
Но на следующей остановке в вагон вскочил какой-то латинос, слегка смахивающий на застукавшего их садовника, и желудок Дункана провалился сквозь штаны до самых коленок, а сердце подпрыгнуло к глотке и перекрыло дыхательные пути. Никакие оправдания, никакие аргументы, обоснованные или липовые, не могли помочь Дункану разогнать взбесившиеся внутренние органы по местам.
Сквозь все эти ураганы эмоций пробивалась главная тема: чем отзовется его мальчишество. Все эти годы он читал, слушал, размышлял. Эта активность его вдохновляла, но что существенного он обнаружил? По сути, ничего. А один-единственный хулиганский поступок принес такой поразительный результат. Он, Дункан, – единственный кроувед мира (Элиот не в счет, он вообще не кроувед), знающий о существовании этой картины! Но если обнародовать свое открытие, неизбежно прослывешь свихнувшимся придурком. Этот день, эти два часа принесли больше, чем годы упорного труда. А что ему с того? Ни в коем случае не хотел Дункан прославиться в качестве любителя рыться в мусорных корзинах с целью найти скомканное письмо или свиную шкурку от бекона, когда-то обслюнявленную закатившейся звездой. Добравшись до отеля, он твердо решил покончить с Такером Кроу.
Из Википедии – свободной энциклопедии
«Джульетта» – шестой альбом автора-исполнителя Такера Кроу, вышедший в апреле 1986 года. Последний хронологически студийный диск этого автора. В том же году Кроу прекратил всякую деятельность, связанную с музыкой. Сразу после выхода альбом вызвал восторженные отклики; впрочем, как и остальные записи Кроу, рекордных уровней продажи не достиг (29 место в еженедельных чартах журнала «Биллборд»). С течением времени, однако, критика подняла этот альбом на щит, поставив его рядом с «Кровью на рельсах» Дилана и «Туннелем любви» Спрингстина. Альбом «Джульетта» посвящен сложной истории взаимоотношений Кроу с Джули Битти, признанной красавицей и яркой фигурой общественной жизни Лос-Анжелеса начала 80-х годов, от завязки («Кто ты?») до драматического разрыва («Ты и твой гламур»), после которого Битти вернулась к мужу, Майклу Пози. Композиции второй стороны альбома пропитаны страдальческими интонациями редкой интенсивности.
Примечания
– Музыканты, принимавшие участие в создании альбома, сообщали о психической неуравновешенности Кроу в период работы. Скотти Филипс вспоминал, что Кроу перед началом записи «зажигательного» соло на гитаре в «Ты и твой гламур» наскакивал на него с зажженной кислородно-ацетиленовой горелкой.
– В одном из последних интервью Кроу выражал удивление по поводу энтузиазма своих фанатов. «Да, они из штанов выпрыгивают от восторга. Но я их не понимаю. Ведь это ж вопли человека, которому клещами ногти рвут. Кому в радость такое слушать?»
– Джули Битти в 1992 году утверждала, что не держит дома диск «Джульетты»: «Мне это ни к чему. Если мне захочется, чтобы на меня орали три четверти часа, я позвоню матери».
– Влияние «Джульетты» на их творчество признавали такие музыканты, как покойный Джефф Бакли, Майкл Стайп и Питер Бак из группы «R.E.M.», Крис Мартин из «Колдплэй». Сайд-проект Бака «Минус пять» и «Колдплэй» записали песни для мемориального альбома «Что значит имя?», выпущенный в 2002 году.
Список песен альбома
СТОРОНА 1
1) Кто ты?
2) Измена
3) Влипли
4) В бездне
5) Кого ты любишь?
СТОРОНА 2
1) Грязная посуда
2) Кто лучше?
3) За день двадцатый звонок
4) Она вызвала копов
5) Ты и твой гламур
Глава 2
Углубившись в фотоархивы своего компьютера, Энни размышляла о смысле существования. Не попусту ли потратила она все прожитые годы? Она не страдала ностальгией, да и к луддизму не склонялась. Свой айпод одна однозначно предпочитала древним виниловым дискам Дункана. Ей нравилось выбирать из сотен доступных телевизионных каналов, она не расставалась с цифровой фотокамерой.
Раньше, получив свои снимки из фотолаборатории, не надо было возвращаться к ним снова и снова. Перебрал две дюжины отпускных фотографий, из которых менее половины хоть куда-то годятся, сунул в ящик и забыл. И никаких сравнений, сопоставлений с прошлогодними, позапрошлогодными и еще более ранними. Теперь же она не могла устоять перед соблазном: открывала новые снимки, поневоле вытаскивала старые, сравнивала, выстраивала цепочки, прослеживала тенденции… и эта связность, слитность, бесшовность начинала ее подавлять.
Вот последние. Дункан. Энни. Дункан и Энни. Снова Дункан и Энни, Энни и Дункан, Дункан перед писсуаром, притворяется справляющим малую нужду… Нет, конечно же, нет смысла заводить детей только ради того, чтобы пополнить фотоархив. С другой стороны, однако, бездетность подталкивает – особенно когда ты не в духе – к выводу, что снимки твои скучноваты. Никто на них не подрастает, никакие детали пейзажа не напоминают ни о каких памятных событиях. Дункан и Энни медленно стареют, набирают солидности – вместе с лишним весом… Тут она похвалила себя за лояльность в отношении Дункана. Она-то набирала вес медленнее, чем ее партнер. Разумеется, у Энни хватало незамужних бездетных подруг, но их каникулярные фотоснимки обычно отличались завидным многообразием. На них не фигурировали те же двое, чаще всего в тех же футболках и тех же очках, да еще возле одного и того же плавательного бассейна неизменного отеля под Амальфи.
Ее одинокие подруги вовсе не такие уж одинокие. Во время своих разъездов они встречают новых людей, знакомятся, заводят друзей. Дункан и Энни никогда ни с кем не знакомились. Дункан и заговаривать-то с незнакомыми опасался, неведомо почему. Однажды, сидя перед тем самым отелем близ Амальфи, он заметил, что кто-то читает такую же книгу, что и он, – биографию не слишком известного идола блюза или соул. Кто-нибудь другой – пожалуй, что и любой другой – на его месте счел бы такое стечение обстоятельств удобным случаем для знакомства, разговора, может, даже совместной выпивки и обмена электронными адресами. Дункан же отправился в номер и сменил книгу, дабы другой читатель не заметил совпадения интересов. Может быть, и не вся ее жизнь бесцельна, а лишь годы, проведенные с Дунканом? Может, что-то имело смысл? Время до встречи с Дунканом, до 1993 года? Фото их американской поездки не улучшили настроения Энни. Какого дьявола, фотографируясь перед магазином женского белья в нью-йоркском Квинсе, она скопировала позу Такера с обложки его альбома «Мы с тобою оба»?
Внезапное отречение Дункана от Такера и всего кроуведения положения не улучшило. Энни без конца донимала его, пытаясь выяснить, что с ним стряслось у дома Джульетты, но он лишь неубедительно бубнил, что давно уже склонялся к разрыву с давним хобби, что утро в Беркли лишь подвело черту под его решением. Явная чушь. Энни помнила, как он бредил этим событием, предвкушал его еще тем утром; она не могла не заметить его потрясенного состояния по возвращении в отель. Значит, в Беркли с Дунканом произошло нечто, по значимости сравнимое с событием, возбудившим нескончаемые толки в среде кроуфанов и кроуведов: с миннеаполисским «сортирным переворотом» в сознании Кроу.
Она закрыла фотоархив и спустилась в холл, подобрать с пола почту, валявшуюся там с момента их возвращения. Дункан уже утащил «амазоновские» бандероли, бросив остальное нетронутым. Энни просмотрела свою почту, потом на всякий случай, чтобы случайно не выкинуть в мусор чего-нибудь интересного, перерыла и его почту. Приглашение на конференцию преподавателей английского, два страстных призыва завести эпохальные кредитные карточки и конверт плотной коричневой крафт-бумаги с письмом и компакт-диском в прозрачном кармане.
Энни развернула письмо.
Дорогой Дункан, давненько мы с тобой не общались, хотя, честно говоря, и повода-то толкового не выпадало, ведь так? Прилагаемое мы собираемся выпустить через пару месяцев, и я считаю, ты заслужил право прослушать диск одним из первых. Кто бы мог подумать! Уж точно не я.
Да и ты бы не мог, полагаю. В общем, Такер решил, что настало время. Здесь акустика, демо-соло всех песен альбома плюс два невыпускавшихся трека той же серии.
Мы назвали ее «Голой Джульеттой» – как бы «Джульетта» без прикрас, как она есть.
Насладись – и откликнись!
Успехов!
Пол Хилл
«ПТО мьюзик», пресс-служба
Она держала в руках новый релиз Такера Кроу. Энни ощутила усиленное сердцебиение. Волнение ее не было отстраненным переживанием за Дункана, как если бы его, скажем, вдруг назначили премьер-министром. Ей пришло в голову, что надлежит что-то предпринять, однако что именно? Позвонить Дункану на сотовый не выйдет, ибо его мобильник – вот он, перед нею, воткнут в розетку рядом с чайником, заряжается. На айпод ему тоже альбом не перекинешь, он прихватил игрушку с собой в колледж. Они вернулись из отпуска с разряженными батареями во всех приборах и не успели все перезарядить. Что же все-таки делать?
Она вынула диск из пластикового кармана и вложила его в переносной плеер, который обнаружила на кухне. Палец ее направился к кнопке включения воспроизведения и застыл. Следует ли прослушивать альбом раньше, чем это сделает Дункан? Подобного рода ситуации – не редкость в истории их взаимоотношений. То, что, с точки зрения стороннего наблюдателя, совершенно ничего не значило, приобретало у них критическое значение, заряжало взаимной неприязнью. Энни могла рассказать своей коллеге Роз о бешеной реакции Дункана на прослушивание нового компакт-диска и получить полагающуюся дозу сочувствия со всеми непременными ахами, охами и вздохами, но она открыла бы не все. Она преподнесла бы подруге свою версию, осветила вопрос с точки зрения заинтересованного лица, опустила бы подоплеку. Можно ахать и охать, если не вник в суть вопроса, но Энни слишком хорошо знала Дункана: она понимала, что, прослушав диск в отсутствие сожителя, совершает акт агрессии. Чего, разумеется, не понял бы сторонний наблюдатель.
Она вернула диск в конверт и заварила себе чашку кофе. Дункан отправился в колледж за расписанием на следующий семестр, так что вернуться должен через час, не позже. Смех, да и только, подумала она и для убедительности повторила это вспух, после чего сочинила весьма убедительный оправдательный внутренний монолог. Почему она не может поставить для себя музыку, которая ей почти наверняка понравится, и под эту музыку заняться домашними делами? Почему не представить себе, что Дункан нормальный человек со здравым рассудком и без вывихов? Она вернула диск в плеер и на этот раз нажала на кнопку «Пуск», мысленно уже мобилизуя силы для предстоящей стычки.
Внутренняя борьба, вызванная драматическим актом предательства, настолько поглотила Энни, что поначалу заглушила все сторонние звуки. Она интенсивно сочиняла отговорки. «Это всего лишь аудиодиск, Дункан!.. Не знаю, заметил ли ты, но я ведь тоже вполне себе люблю „Джульетту“! (Это „вполне себе“ должно звучать невинно, но хлестко…) Не думала, что мне запрещено слушать музыку!.. Ну что ты как маленький!..» И откуда только взялись все эти болезненные напряги? Никак не скажешь, что их отношения сильно ухудшились за последнее время, но Энни не могла не заметить в себе растущего недовольства, активно ищущего выхода. В последний раз нечто подобное она испытывала в отношении соседки по комнате, когда обучалась в университете. Кучу времени она потратила тогда, чтобы поймать ту неряху с поличным за кражей принадлежавших Энни сластей. В конце концов она поняла, что дело не в шоколадных батончиках, а в необъяснимой неприязни к облику соседки по комнате, ее голосу, ее манере держаться. Неужели нечто похожее происходит сейчас? «Голая Джульетта» оказалась столь же невинной и столь же взрывоопасной, как и давно съеденные шоколадки.
Наконец она смогла отвлечься от раздумий о своем отношении к Дункану и обратить внимание на диск. Услышала она в точности то, что ожидала бы услышать, прочти она об этой «Голой Джульетте» в газете. Да, это «Джульетта», но куда же подевались все ее неоспоримые достоинства? Как несправедливо. Мелодии узнаваемы, да и в тексте чувствуется рука Кроу, хотя в паре песен отсутствуют припевы. Но как это все неуверенно, бесцветно, сыро – как будто на сцену в перерыве фолк-фестиваля вылез какой-то любитель, только что из яйца вылупившийся. Музыки-то, собственно, еще и не было. Ни скрипок, ни электрогитар с ритмом, текстурой, деталировкой и неизбежными сюрпризами даже для опытного, «наслушанного» уха. Ни злости, ни боли. Будь Энни в школе, можно было бы проиграть оба альбома один за другим ее шестиклассникам в подтверждение тезиса «искусство есть притворство». Конечно, Такер Кроу страдал, когда записывал «Джульетту», но в студии он же не просто так рычал и выл в микрофон… Он должен был убедительно изобразить рычание, изобразить скорбь, бешенство и прочие эмоции. Ухватить настоящее страдание, укротить, вылепить из него нечто подобающее, подчиняющееся определенным законам. И свойственное ему самому. «Голая Джульетта» доказала, насколько Такер Кроу умен, подумала Энни, насколько он артистичен. И доказательство заключалось в отличии классической «Джульетты» от «Голой».
Когда началась предпоследняя песня, «Она вызвала копов», Энни услышала, как хлопнула входная дверь. Собственно, к уборке в кухне она фактически так и не приступала, но, заслышав шаги Дункана, зашевелилась, симулируя бурную деятельность и понимая при этом, что любая посторонняя активность во время прослушивания записей Кроу является святотатством. «Ха, подумаешь! Поставила какой-то диск… Делов-то».
– Ну, как там колледж? – спросила она небрежно, когда Дункан вошел. – Никуда не делся, не умер без тебя?
Но он ее не слушал. Вошел и замер, вытянув голову в направлении звуковых колонок, как охотничья собака, почуявшая дичь.
– Что это за… Нет, погоди, не говори. С токийского радиошоу? Хм, соло в акустике… – В голосе его слышалось беспокойство. – Но он не пел там «Копов».
– Нет, это…
– Ш-ш-ш…
Оба послушали пару строк. Энни развлекалась, любуясь его смущением. Он снова открыл рот:
– Но это… – И снова замолчал, в нерешительности шевеля губами. – Это… Этого нет.
Энни не смогла сдержать смех. Еще бы! Если он не слышал такой записи, значит, она не существует.
– То есть… Ну я не знаю!
– Называется «Голая Джульетта».
– Что называется? – В голосе паника. Мир его зашатался, планета спрыгнула с оси и покатилась в преисподнюю.
– Альбом называется.
– Какой альбом?
– Который мы сейчас слушаем.
– Этот альбом… называется… «Голая Джульетта»?
– Да.
– Нет такого альбома.
– Теперь есть.
Энни передала ему письмо Пола Хилла. Дункан прочитал, поморгал; перечитал, моргая; прочел еще раз.
– Но это письмо мне. Ты вскрыла мое письмо.
– Я всегда вскрываю твои письма, которые ты не забираешь.
– Все, что меня интересует, я вскрываю сам.
– Это ты не вскрыл, значит, оно тебя не интересовало.
– Но оно меня интересует.
– Интересует только потому, что я вскрыла его.
– Ты не имела права. И потом… Ты поставила диск! Как ты могла!
Он не дал Энни времени запустить ни одной отравленной стрелы. Шагнул к плееру, выхватил из него диск и вышел.
Когда Дункан впервые наблюдал, как на экране компьютера появляются строки трек-листинга с введенного в дисковод компакт-диска, он просто не мог поверить собственным глазам. Он воспринял это действо как колдовство, которому бесполезно искать объяснение, потому что никакого объяснения просто-напросто не существует – во всяком случае, такого, которое он способен понять. Затем ему стали приходить электронные письма с музыкальными приложениями, что по степени таинственности никак не уступало уже известным ему процедурам, ибо подчеркивало, что записанная музыка никак не вещь, которую он привык осязать (компакт-диск, виниловая пластинка, катушка с лентой), а духовная сущность, которую пальцами не пощупать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
В относительной безопасности он себя ощутил, лишь когда за его спиной сомкнулись двери вагона. Элиота он потерял еще на выходе из дому: юный калифорниец оказался куда более прытким, чем «старичок»-англичанин. Впрочем, желания снова встретиться со своим «экскурсоводом» Дункан не испытывал. В конце концов, вне всякого сомнения, во всем виноват этот местный лопух. И соблазн исходил от него, и инициатива, и «техническими средствами» вторжение обеспечил именно он. Да еще штору отдернул, как у себя дома. Дункан, конечно, сглупил, спору нет, но на его рассудительность сильно повлиял готовый лопнуть мочевой пузырь, да и… В общем, его подбил этот Элиот, и точка. Такие серьезные исследователи, как он, Дункан, легко попадаются на удочку одержимости. Что делать, в каждом из них присутствует тот самый крохотный завиток ДНК… Дункан утешал себя привычным набором оправданий, и сердце постепенно возвращалось к нормальному ритму.
Но на следующей остановке в вагон вскочил какой-то латинос, слегка смахивающий на застукавшего их садовника, и желудок Дункана провалился сквозь штаны до самых коленок, а сердце подпрыгнуло к глотке и перекрыло дыхательные пути. Никакие оправдания, никакие аргументы, обоснованные или липовые, не могли помочь Дункану разогнать взбесившиеся внутренние органы по местам.
Сквозь все эти ураганы эмоций пробивалась главная тема: чем отзовется его мальчишество. Все эти годы он читал, слушал, размышлял. Эта активность его вдохновляла, но что существенного он обнаружил? По сути, ничего. А один-единственный хулиганский поступок принес такой поразительный результат. Он, Дункан, – единственный кроувед мира (Элиот не в счет, он вообще не кроувед), знающий о существовании этой картины! Но если обнародовать свое открытие, неизбежно прослывешь свихнувшимся придурком. Этот день, эти два часа принесли больше, чем годы упорного труда. А что ему с того? Ни в коем случае не хотел Дункан прославиться в качестве любителя рыться в мусорных корзинах с целью найти скомканное письмо или свиную шкурку от бекона, когда-то обслюнявленную закатившейся звездой. Добравшись до отеля, он твердо решил покончить с Такером Кроу.
Из Википедии – свободной энциклопедии
«Джульетта» – шестой альбом автора-исполнителя Такера Кроу, вышедший в апреле 1986 года. Последний хронологически студийный диск этого автора. В том же году Кроу прекратил всякую деятельность, связанную с музыкой. Сразу после выхода альбом вызвал восторженные отклики; впрочем, как и остальные записи Кроу, рекордных уровней продажи не достиг (29 место в еженедельных чартах журнала «Биллборд»). С течением времени, однако, критика подняла этот альбом на щит, поставив его рядом с «Кровью на рельсах» Дилана и «Туннелем любви» Спрингстина. Альбом «Джульетта» посвящен сложной истории взаимоотношений Кроу с Джули Битти, признанной красавицей и яркой фигурой общественной жизни Лос-Анжелеса начала 80-х годов, от завязки («Кто ты?») до драматического разрыва («Ты и твой гламур»), после которого Битти вернулась к мужу, Майклу Пози. Композиции второй стороны альбома пропитаны страдальческими интонациями редкой интенсивности.
Примечания
– Музыканты, принимавшие участие в создании альбома, сообщали о психической неуравновешенности Кроу в период работы. Скотти Филипс вспоминал, что Кроу перед началом записи «зажигательного» соло на гитаре в «Ты и твой гламур» наскакивал на него с зажженной кислородно-ацетиленовой горелкой.
– В одном из последних интервью Кроу выражал удивление по поводу энтузиазма своих фанатов. «Да, они из штанов выпрыгивают от восторга. Но я их не понимаю. Ведь это ж вопли человека, которому клещами ногти рвут. Кому в радость такое слушать?»
– Джули Битти в 1992 году утверждала, что не держит дома диск «Джульетты»: «Мне это ни к чему. Если мне захочется, чтобы на меня орали три четверти часа, я позвоню матери».
– Влияние «Джульетты» на их творчество признавали такие музыканты, как покойный Джефф Бакли, Майкл Стайп и Питер Бак из группы «R.E.M.», Крис Мартин из «Колдплэй». Сайд-проект Бака «Минус пять» и «Колдплэй» записали песни для мемориального альбома «Что значит имя?», выпущенный в 2002 году.
Список песен альбома
СТОРОНА 1
1) Кто ты?
2) Измена
3) Влипли
4) В бездне
5) Кого ты любишь?
СТОРОНА 2
1) Грязная посуда
2) Кто лучше?
3) За день двадцатый звонок
4) Она вызвала копов
5) Ты и твой гламур
Глава 2
Углубившись в фотоархивы своего компьютера, Энни размышляла о смысле существования. Не попусту ли потратила она все прожитые годы? Она не страдала ностальгией, да и к луддизму не склонялась. Свой айпод одна однозначно предпочитала древним виниловым дискам Дункана. Ей нравилось выбирать из сотен доступных телевизионных каналов, она не расставалась с цифровой фотокамерой.
Раньше, получив свои снимки из фотолаборатории, не надо было возвращаться к ним снова и снова. Перебрал две дюжины отпускных фотографий, из которых менее половины хоть куда-то годятся, сунул в ящик и забыл. И никаких сравнений, сопоставлений с прошлогодними, позапрошлогодными и еще более ранними. Теперь же она не могла устоять перед соблазном: открывала новые снимки, поневоле вытаскивала старые, сравнивала, выстраивала цепочки, прослеживала тенденции… и эта связность, слитность, бесшовность начинала ее подавлять.
Вот последние. Дункан. Энни. Дункан и Энни. Снова Дункан и Энни, Энни и Дункан, Дункан перед писсуаром, притворяется справляющим малую нужду… Нет, конечно же, нет смысла заводить детей только ради того, чтобы пополнить фотоархив. С другой стороны, однако, бездетность подталкивает – особенно когда ты не в духе – к выводу, что снимки твои скучноваты. Никто на них не подрастает, никакие детали пейзажа не напоминают ни о каких памятных событиях. Дункан и Энни медленно стареют, набирают солидности – вместе с лишним весом… Тут она похвалила себя за лояльность в отношении Дункана. Она-то набирала вес медленнее, чем ее партнер. Разумеется, у Энни хватало незамужних бездетных подруг, но их каникулярные фотоснимки обычно отличались завидным многообразием. На них не фигурировали те же двое, чаще всего в тех же футболках и тех же очках, да еще возле одного и того же плавательного бассейна неизменного отеля под Амальфи.
Ее одинокие подруги вовсе не такие уж одинокие. Во время своих разъездов они встречают новых людей, знакомятся, заводят друзей. Дункан и Энни никогда ни с кем не знакомились. Дункан и заговаривать-то с незнакомыми опасался, неведомо почему. Однажды, сидя перед тем самым отелем близ Амальфи, он заметил, что кто-то читает такую же книгу, что и он, – биографию не слишком известного идола блюза или соул. Кто-нибудь другой – пожалуй, что и любой другой – на его месте счел бы такое стечение обстоятельств удобным случаем для знакомства, разговора, может, даже совместной выпивки и обмена электронными адресами. Дункан же отправился в номер и сменил книгу, дабы другой читатель не заметил совпадения интересов. Может быть, и не вся ее жизнь бесцельна, а лишь годы, проведенные с Дунканом? Может, что-то имело смысл? Время до встречи с Дунканом, до 1993 года? Фото их американской поездки не улучшили настроения Энни. Какого дьявола, фотографируясь перед магазином женского белья в нью-йоркском Квинсе, она скопировала позу Такера с обложки его альбома «Мы с тобою оба»?
Внезапное отречение Дункана от Такера и всего кроуведения положения не улучшило. Энни без конца донимала его, пытаясь выяснить, что с ним стряслось у дома Джульетты, но он лишь неубедительно бубнил, что давно уже склонялся к разрыву с давним хобби, что утро в Беркли лишь подвело черту под его решением. Явная чушь. Энни помнила, как он бредил этим событием, предвкушал его еще тем утром; она не могла не заметить его потрясенного состояния по возвращении в отель. Значит, в Беркли с Дунканом произошло нечто, по значимости сравнимое с событием, возбудившим нескончаемые толки в среде кроуфанов и кроуведов: с миннеаполисским «сортирным переворотом» в сознании Кроу.
Она закрыла фотоархив и спустилась в холл, подобрать с пола почту, валявшуюся там с момента их возвращения. Дункан уже утащил «амазоновские» бандероли, бросив остальное нетронутым. Энни просмотрела свою почту, потом на всякий случай, чтобы случайно не выкинуть в мусор чего-нибудь интересного, перерыла и его почту. Приглашение на конференцию преподавателей английского, два страстных призыва завести эпохальные кредитные карточки и конверт плотной коричневой крафт-бумаги с письмом и компакт-диском в прозрачном кармане.
Энни развернула письмо.
Дорогой Дункан, давненько мы с тобой не общались, хотя, честно говоря, и повода-то толкового не выпадало, ведь так? Прилагаемое мы собираемся выпустить через пару месяцев, и я считаю, ты заслужил право прослушать диск одним из первых. Кто бы мог подумать! Уж точно не я.
Да и ты бы не мог, полагаю. В общем, Такер решил, что настало время. Здесь акустика, демо-соло всех песен альбома плюс два невыпускавшихся трека той же серии.
Мы назвали ее «Голой Джульеттой» – как бы «Джульетта» без прикрас, как она есть.
Насладись – и откликнись!
Успехов!
Пол Хилл
«ПТО мьюзик», пресс-служба
Она держала в руках новый релиз Такера Кроу. Энни ощутила усиленное сердцебиение. Волнение ее не было отстраненным переживанием за Дункана, как если бы его, скажем, вдруг назначили премьер-министром. Ей пришло в голову, что надлежит что-то предпринять, однако что именно? Позвонить Дункану на сотовый не выйдет, ибо его мобильник – вот он, перед нею, воткнут в розетку рядом с чайником, заряжается. На айпод ему тоже альбом не перекинешь, он прихватил игрушку с собой в колледж. Они вернулись из отпуска с разряженными батареями во всех приборах и не успели все перезарядить. Что же все-таки делать?
Она вынула диск из пластикового кармана и вложила его в переносной плеер, который обнаружила на кухне. Палец ее направился к кнопке включения воспроизведения и застыл. Следует ли прослушивать альбом раньше, чем это сделает Дункан? Подобного рода ситуации – не редкость в истории их взаимоотношений. То, что, с точки зрения стороннего наблюдателя, совершенно ничего не значило, приобретало у них критическое значение, заряжало взаимной неприязнью. Энни могла рассказать своей коллеге Роз о бешеной реакции Дункана на прослушивание нового компакт-диска и получить полагающуюся дозу сочувствия со всеми непременными ахами, охами и вздохами, но она открыла бы не все. Она преподнесла бы подруге свою версию, осветила вопрос с точки зрения заинтересованного лица, опустила бы подоплеку. Можно ахать и охать, если не вник в суть вопроса, но Энни слишком хорошо знала Дункана: она понимала, что, прослушав диск в отсутствие сожителя, совершает акт агрессии. Чего, разумеется, не понял бы сторонний наблюдатель.
Она вернула диск в конверт и заварила себе чашку кофе. Дункан отправился в колледж за расписанием на следующий семестр, так что вернуться должен через час, не позже. Смех, да и только, подумала она и для убедительности повторила это вспух, после чего сочинила весьма убедительный оправдательный внутренний монолог. Почему она не может поставить для себя музыку, которая ей почти наверняка понравится, и под эту музыку заняться домашними делами? Почему не представить себе, что Дункан нормальный человек со здравым рассудком и без вывихов? Она вернула диск в плеер и на этот раз нажала на кнопку «Пуск», мысленно уже мобилизуя силы для предстоящей стычки.
Внутренняя борьба, вызванная драматическим актом предательства, настолько поглотила Энни, что поначалу заглушила все сторонние звуки. Она интенсивно сочиняла отговорки. «Это всего лишь аудиодиск, Дункан!.. Не знаю, заметил ли ты, но я ведь тоже вполне себе люблю „Джульетту“! (Это „вполне себе“ должно звучать невинно, но хлестко…) Не думала, что мне запрещено слушать музыку!.. Ну что ты как маленький!..» И откуда только взялись все эти болезненные напряги? Никак не скажешь, что их отношения сильно ухудшились за последнее время, но Энни не могла не заметить в себе растущего недовольства, активно ищущего выхода. В последний раз нечто подобное она испытывала в отношении соседки по комнате, когда обучалась в университете. Кучу времени она потратила тогда, чтобы поймать ту неряху с поличным за кражей принадлежавших Энни сластей. В конце концов она поняла, что дело не в шоколадных батончиках, а в необъяснимой неприязни к облику соседки по комнате, ее голосу, ее манере держаться. Неужели нечто похожее происходит сейчас? «Голая Джульетта» оказалась столь же невинной и столь же взрывоопасной, как и давно съеденные шоколадки.
Наконец она смогла отвлечься от раздумий о своем отношении к Дункану и обратить внимание на диск. Услышала она в точности то, что ожидала бы услышать, прочти она об этой «Голой Джульетте» в газете. Да, это «Джульетта», но куда же подевались все ее неоспоримые достоинства? Как несправедливо. Мелодии узнаваемы, да и в тексте чувствуется рука Кроу, хотя в паре песен отсутствуют припевы. Но как это все неуверенно, бесцветно, сыро – как будто на сцену в перерыве фолк-фестиваля вылез какой-то любитель, только что из яйца вылупившийся. Музыки-то, собственно, еще и не было. Ни скрипок, ни электрогитар с ритмом, текстурой, деталировкой и неизбежными сюрпризами даже для опытного, «наслушанного» уха. Ни злости, ни боли. Будь Энни в школе, можно было бы проиграть оба альбома один за другим ее шестиклассникам в подтверждение тезиса «искусство есть притворство». Конечно, Такер Кроу страдал, когда записывал «Джульетту», но в студии он же не просто так рычал и выл в микрофон… Он должен был убедительно изобразить рычание, изобразить скорбь, бешенство и прочие эмоции. Ухватить настоящее страдание, укротить, вылепить из него нечто подобающее, подчиняющееся определенным законам. И свойственное ему самому. «Голая Джульетта» доказала, насколько Такер Кроу умен, подумала Энни, насколько он артистичен. И доказательство заключалось в отличии классической «Джульетты» от «Голой».
Когда началась предпоследняя песня, «Она вызвала копов», Энни услышала, как хлопнула входная дверь. Собственно, к уборке в кухне она фактически так и не приступала, но, заслышав шаги Дункана, зашевелилась, симулируя бурную деятельность и понимая при этом, что любая посторонняя активность во время прослушивания записей Кроу является святотатством. «Ха, подумаешь! Поставила какой-то диск… Делов-то».
– Ну, как там колледж? – спросила она небрежно, когда Дункан вошел. – Никуда не делся, не умер без тебя?
Но он ее не слушал. Вошел и замер, вытянув голову в направлении звуковых колонок, как охотничья собака, почуявшая дичь.
– Что это за… Нет, погоди, не говори. С токийского радиошоу? Хм, соло в акустике… – В голосе его слышалось беспокойство. – Но он не пел там «Копов».
– Нет, это…
– Ш-ш-ш…
Оба послушали пару строк. Энни развлекалась, любуясь его смущением. Он снова открыл рот:
– Но это… – И снова замолчал, в нерешительности шевеля губами. – Это… Этого нет.
Энни не смогла сдержать смех. Еще бы! Если он не слышал такой записи, значит, она не существует.
– То есть… Ну я не знаю!
– Называется «Голая Джульетта».
– Что называется? – В голосе паника. Мир его зашатался, планета спрыгнула с оси и покатилась в преисподнюю.
– Альбом называется.
– Какой альбом?
– Который мы сейчас слушаем.
– Этот альбом… называется… «Голая Джульетта»?
– Да.
– Нет такого альбома.
– Теперь есть.
Энни передала ему письмо Пола Хилла. Дункан прочитал, поморгал; перечитал, моргая; прочел еще раз.
– Но это письмо мне. Ты вскрыла мое письмо.
– Я всегда вскрываю твои письма, которые ты не забираешь.
– Все, что меня интересует, я вскрываю сам.
– Это ты не вскрыл, значит, оно тебя не интересовало.
– Но оно меня интересует.
– Интересует только потому, что я вскрыла его.
– Ты не имела права. И потом… Ты поставила диск! Как ты могла!
Он не дал Энни времени запустить ни одной отравленной стрелы. Шагнул к плееру, выхватил из него диск и вышел.
Когда Дункан впервые наблюдал, как на экране компьютера появляются строки трек-листинга с введенного в дисковод компакт-диска, он просто не мог поверить собственным глазам. Он воспринял это действо как колдовство, которому бесполезно искать объяснение, потому что никакого объяснения просто-напросто не существует – во всяком случае, такого, которое он способен понять. Затем ему стали приходить электронные письма с музыкальными приложениями, что по степени таинственности никак не уступало уже известным ему процедурам, ибо подчеркивало, что записанная музыка никак не вещь, которую он привык осязать (компакт-диск, виниловая пластинка, катушка с лентой), а духовная сущность, которую пальцами не пощупать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29