Вечером в автобусе прицепились контролеры. Билета не было, но Рубашкин махнул красной книжицей, весомо, со значением сказал: «Пресса! По служебному заданию!». От него тут же отстали, и до самого дома Рубашкин глупо улыбался, чувствуя необыкновенную радость.
Утром позвонил Горлов и испортил настроение:
— Ты хоть думаешь, что вы с Талановым лепите?
— А что плохого?
— Вот, послушай: "… решение проблемы требует увеличить объемы строительства в два-два с половиной раза путем неограниченного развития строительных кооперативов. Нужно акционировать предприятия стройиндустрии, срочно предоставить им неограниченные государственные кредиты и отменить все запреты на их деятельность.
— Правильно и очень хорошо написано. Так и надо действовать, — подтвердил Рубашкин.
— Очнись, Петя! Дело не в запретах, а в том, что каждый гвоздь на счету и всего не хватает. Кредиты на хрен никому не нужны потому, что под них нужны ресурсы, которых нет! Понимаешь, нет? В колхозах на Кубани один разговор: «Нам твои деньги не нужны, свои некуда девать. Хочешь продукты, гони сюда шифер, цемент, кирпич, древесину или в крайнем случае моноблоки».
— Если дать кредиты и свободу, народ сам решит, что производить, и дефицит сразу исчезнет, — раздраженно сказал Рубашкин.
— Кредиты разворуют, а дефицит так и останется дефицитом! Ты эту кооперативную публику только по телевизору видел, а я ими так наелся, что блевать хочется. Среди них треть — круглые дураки, а остальные — помесь волка с голодным шакалом. Этим всегда мало! Получат кредиты и вместо кирпича джинсы-варенки под «Леви Страус» начнут выпускать! — кричал Горлов.
— Не кипятись, Боря! Статья напечатана, так зачем волну гнать. Вот выиграем выборы, тогда и решим, кто прав, — сказал Рубашкин.
— Не хочешь слушать, так черт с тобой, — буркнул Горлов и, будто вспомнив, добавил:
— Я улетаю в командировку недели на полторы.
— А как же выборы? — растерялся Рубашкин. — Как же наш план? Без тебя все развалится.
— Ничего не развалится! Все налажено, как у Кутузова перед Бородино.
— Ты не должен уезжать. Мы на тебя надеялись, мы тебе доверяли. Послезавтра должен Ельцин приехать, мы хотели тебя познакомить, — растерянно бормотал Рубашкин.
— Сперва сам с ним поговори. Если он подпишется под вашей бредятиной, то, значит, он такая же манда как ты, и меня он не интересует.
— Все-таки нельзя тебе уезжать!
— Пойми, Петя, не могу. Десятки людей от меня зависят и деньги, очень большие деньги.
— Далеко летишь? — чувствуя, что уговоры бесполезны, спросил Рубашкин и, услышав, что в Северодвинск, обрадовался. — Это же совсем рядом. Если понадобишься, два часа лета. Дай слово, что вернешься, если без тебя зарез.
— Вернусь, если зарез, обещаю. Устроюсь, позвоню, как связаться, — усмехнувшись, ответил Горлов. — Только ты уж, пожалуйста, больше не пудри людям мозги. Кисельных рек с молочными берегами еще долго не будет.
4.4. Мы ночного солнца не заметим
Горлов чувствовал, что, уезжая за полторы недели до выборов, поступает нехорошо, но после разговора с Цветковым ничего другого не оставалось.
— Ты на Котова бочки катишь, а он тебя уже второй раз выручает, — кричал Цветков. — И, между прочим, расплачиваться за твои выкрутасы приходится мне.
— Вычти из моей доли! — обиделся Горлов.
— Еще пару таких приключений, и от твоей доли ничего не останется!
— Эту потратим, другую заработаем, — попробовал пошутить Горлов, но Цветков продолжал кричать:
— Ни хрена мы не заработаем, если ты в политику ввязываешься! Да еще не с теми, с кем нужно. Я бы понял, если бы ты Котову помогал — это дело стоящее, с властью надо крепко дружить. А ты связался с какими-то засранцами.
— А если эти засранцы придут к власти? — спросил Горлов.
— Ни в жизнь! Наши казаки уже нагайки сплели: так задницы прочистят, что они своего папу Мойшу навек забудут.
— Ты имеешь в виду Михаила Сергеевича?
— Конечно его… — начал Цветков, но вдруг замолчал на полуслове.
— От Кубани до Москвы далеко, а до Питера еще дальше. Пока твои казаки шашки наточат и коней напоят, поздно будет. Против танков не выдюжат казачки с сабельками, — сказал Горлов, не заметив, что слово в слово повторяет Рубашкина.
— Ты думаешь, у этой шелупони есть шанс? — помолчав, спросил Цветков.
— Будто ты газет не читаешь?
— Почему же? Почти каждый день смотрю «Советскую Кубань» — хорошая газета, там объявления начали печатать, где, что продается и кому, что надо.
— Я тебя подпишу на «Жэнь-минь-жибао» или еще лучше: «На страже Балтики». Есть такая газета, издает Политотдел Балтийского флота. Она у меня как раз под рукой. Вот, послушай! — не выпуская трубку, Горлов развернул, лежавшую возле телефона газету.
«Надо будет спросить у Нины, откуда здесь это взялось», — подумал он и, быстро проглядев передовицу, прочитал вслух: «Идеологи буржуазии и кое-кто из доморощенных так называемых демократов не понимают, да и не хотят понять в чем „секрет“ несокрушимой мощи Советской Армии и Военно-Морского Флота. Наши противники не желают признать, что всеми помыслами и поступками советских людей руководят благородные идеалы коммунизма, пламенный советский патриотизм и непримиримая ненависть к врагам Родины. Кое-кто ослеплен классовой ненавистью, другие поддались на медовые посулы идеологических диверсантов, эмиссаров западных разведцентров…»
— Телефон, между прочим, денег стоит. Хватит, бабки жечь дурью, — прервал его Цветков. — С тобой спорить что лить против ветра. Ты, Боря, кого хочешь — уговоришь. В общем, давай договоримся: выручаю последний раз. А, чтобы ты лучше понял, сходи сам к Котову…
— Да, ну его к черту! — возразил Горлов.
— Не к черту, а к Котову. Иди к нему и передай сколько надо. Его обычную сумму возьми из кассы, а про остальное договаривайся сам. Сходишь, поговоришь, может, вдруг и поумнеешь в нужном направлении.
Горлов подумал, что спорить не стоит — можно понять Цветкова, у него своих дел невпроворот.
— В каком направлении умнеть? — примирительно спросил он.
— В северном направлении и не позже, чем послезавтра. Наш вагон уже пришел на завод в Северодвинск, второй завтра будет в Мурманске. Нужно, чтобы ты там распорядился, кому чего и сколько. Иначе половину разворуют.
— Ты имеешь в виду продукты, которые мы обещали?
— Не бомбы же туда слать? Там своих хватает. А ты должен, как можно скорее перегнать пароход на завод и снять вооружение. Опять же, без своего глаза нам такую разделку наворотят, что мы еще в долгу останемся. В июне пароход должен уйти, иначе штрафные санкции.
— Я же говорил, что раньше августа подписывать нельзя, — возразил Горлов. — Чтобы к июню успеть — немыслимое дело, это же трудовой подвиг, как полет на Марс.
— Знаю, но фирмачи уперлись — не сдвинуть: либо укладываемся в их сроки, либо «ариведерчи Рома»! А куда денешься, мы уже столько вбухали, что не согласиться — верный абздец. Вспомни, какие бабки ты адмиралам переправил. А во сколько нам Москва обошлась? Если скажу, сколько я взаймы взял, у тебя волосы на жопе выпадут. Половину Дворца Съездов купить можно! Отдавать в июле, и без аванса мне не открутиться. Но аванс будет, когда железо переплывет через границу. Короче, выхода не было, потому и подписали контракт с басурманскими сроками.
Теперь на тебя вся надежда, а я только в конце месяца смогу в Северодвинск прилететь.
Цветков еще долго объяснял, видно, боялся, что Горлов заупрямится, но все было понятно: ехать нужно и, чем скорее, тем лучше. Они поспорили, сколько передать Лахареву, чтобы тот оформил командировку. Цветков опять заговорил, что Горлову давно пора уходить из Объединения, но, услышав о предписаниях, сразу согласился: без предписаний и справок о доступе к секретным документам делать в Северодвинске нечего. Без этих бумаг Горлова даже к воротам не пустят.
— Все ясно, давай прощаться, мы и так уже полчаса наговорили, — наконец вспомнил Горлов, но Цветков только хохотнул в трубку: — Спишем на производственные расходы!
Еще не остыв от споров, Горлов позвонил Рубашкину, но вместо того, чтобы сразу объяснить, почему вынужден уехать, он, сам не зная зачем, стал ругаться с Петром из-за его статьи. Потом он вспомнил о предстоящей встрече с Котовым, и настроение совсем испортилось.
— Зачем ты держишь эту макулатуру? — раздраженно спросил он Нину, помахав сложенной «Стражей Балтики».
— Это наверное по ошибке бросили. Сосед, который наверху, через этаж, скорее всего читает — он в морской форме ходит. Не выбрасывай, я утром положу в его ящик.
— Цветков звонил, надо на Север ехать, — не дослушав, сказал Горлов.
— Надолго?
— В конце месяца дня на четыре приеду, потом обратно.
— Езжай! Что здесь, что в командировке — разницы почти нет. Дети тебя только на фотографиях видят, — отвернувшись к плите, пожала плечами Нина.
В ее словах Горлову почудилась глубокая обида, он вспомнил, что больше недели они не были вместе и почувствовал себя виноватым.
— Давай сегодня пораньше ляжем, — предложил он, легко погладив ее грудь.
— Отстань, нашел время. Ты так заработался, что даже не знаешь когда у твоей жены… Когда можно, а когда нельзя, — отталкивая его руку, сказала Нина.
— Ты же сама говорила о новой квартире, на нее деньги нужны, — начал он.
— Если ты не врал, сколько заработал, так нам на две квартиры уже хватит. Где эти деньги? Или врал?
— Я же объяснял, что отдал вложить в дело. Через полгода вдвое прибавится, — сдерживая раздражение, объяснил Горлов.
— А машина? Месяц стоит и ржавеет, мы к ней ни разу не прикоснулись!
— Зачем, если есть служебная и с водителем? И почему не прикоснулись? Володя ее обкатывает. У тебя нет прав, а у меня — времени.
— Так продай ее, и поменяем квартиру на большую, с доплатой. Зачем нам кооператив?
— Хорошо, продам, но после, — обрадовавшись, согласился Горлов. Автомобиль был ему не нужен, он уже жалел, что купил, и недавно решил отдать его Ларисе, чтобы она пользовалась им по доверенности, но не мог придумать, что сказать, если Нина спросит, где их машина. Теперь все упростилось: он оформит фиктивную купчую, узнает, сколько стоит новая «девятка» на черном рынке, и отдаст Нине деньги. Оставалось только их заработать.
— Вернусь из Северодвинска и продам, — уверенно сказал он. — Мне рекомендовали хорошего маклера, он подберет варианты, и к осени переедем.
— Хорошо бы четырехкомнатную, — вздохнула Нина. — Никита подрастает, и Маша уже совсем большая — им уже сейчас в одной комнате неудобно.
— Ты хотела новый телевизор, а мне японский предлагают, с большим экраном, как в кино.
— Квартира важнее, — мечтательно вздохнув, сказала Нина. — А когда переедем, понадобится мебель, старой не хватит. Знаешь, я слышала, что на Комендантском аэродроме строятся дома новой серии с улучшенной планировкой. Есть даже квартиры на двух уровнях: внизу столовая, гостиная и кухня, а сверху — спальни и ванна. Сообщение, правда, плохое, но там скоро метро построят.
— Если отправим пароход вовремя, то хватит на два уровня, на мебель и на телевизор.
— Ты не шутишь? — спросила Нина.
— Хватит на все, только надо успеть к июню, — думая о том, как устроить дела на заводе, — сказал Горлов.
— Последнее время я совсем ничего не понимаю в твоих делах. Иногда я боюсь, ведь ты отвечаешь за людей, за деньги, и, бог знает, еще за что…
— Помнишь, осенью я решил переехать в Челябинск, а ты отговаривала. Ты теперь то же чувствуешь, что тогда?
— Тогда я точно знала, что тебе нельзя соглашаться, а теперь — нет. Теперь какая-то постоянная тревога. Сама себя уговариваю, что все хорошо, но ничего не могу с собой поделать. И не могу объяснить, будто ты стал каким-то чужим, ты не такой как раньше, и порой кажется, что ты меня разлюбил.
— Самое главное — успеть к июню. Сергей сегодня признался, что взял в долг очень много и мы все потеряем, если я не успею.
Ты успеешь, ты обязательно успеешь, — сказала Нина, и от ее уверенности Горлову стало легче.
Перед сном он взялся собирать вещи для командировки и, укладывая в сумку свитер, вдруг почувствовал запах ларисиных духов. Он поднес свитер к лицу и понял, что ошибся.
"Возьму ее с собой. Все равно она взяла отпуск, чтобы сделать в кухне ремонт, но и без нее сделают. Скажу Володе, чтобы присмотрел, пока меня нет, ему и делать особо нечего, — вдруг решил Горлов.
Маклер, о котором он говорил Нине, действительно был толковым. За два дня он нашел и снял для Ларисы именно то, что было нужно. Двухкомнатная квартира в «сталинском» доме с мебелью была на площади Победы, в Московском районе, совсем рядом с аэропортом. Она стоила очень дорого, но Горлов, не раздумывая, заплатил за год вперед.
4.5 Приказано выждать
Крючков назначил встречу не на Лубянке, а в Ясеневе, в своем прежнем кабинете. Видимо предстоял серьезный разговор, и Сурков предполагал, что в здании Центрального аппарата могли быть уши цэковских соглядатаев. Но могла быть и другая причина: председатель КГБ, возможно, хотел показать свое расположение, деликатно напомнить, что они были сослуживцами.
Войдя в просторный вестибюль, Сурков привычно огляделся. Все вокруг было так же, как десять или пятнадцать лет назад. Но проходя к лифту, Сурков заметил трещину в одной из мраморных плит, кнопки вызова сильно потерлись, а на ковровой дорожке местами виднелись проплешины.
— Я ведь провел здесь почти два года, — сказал он сопровождающему, но тот ничего не ответил, только вежливо склонил голову и улыбнулся. Сурков вдруг вспомнил свою работу в Лондоне. В саду загородной резиденции посольства был небольшой пруд, и по утрам над ним стлалась радужная дымка. Позже, когда начинало припекать солнце, туман исчезал и густая тень ложилась на припорошенную пылинками воду. Особенно хорошо было весной, и Сурков рано вставал, чтобы никого не встречать.
Холод, дожди и особый, лондонский туман случались часто, но Англия запомнилась Суркову сочной зеленью под безоблачным синим небом, и он вдруг подумал, что хорошо бы вернуться на загранработу, уехать от бесполезной сутолоки и нервотрепки. Соглашаясь возглавить Ленинградское управление, Сурков не ожидал, что эта работа окажется намного тяжелее прежней. Ох, хорошо бы уехать послом в какую-нибудь маленькую европейскую страну, например, в Швецию или Данию. Но, чтобы получить такое назначение необходимо перейти на партийную работу, а с его нынешней должности было только два пути: на повышение или на пенсию. Холодком кольнула мысль о личных счетах в зарубежных банках — не дай бог узнают. Тогда мог обрисоваться и третий путь, но о нем Сурков предпочел не думать.
«Да, нужно переходить в партаппарат и проситься секретарем Обкома в тихую область, где и слыхом не слыхивали о демократах и неформалах. А в Ленинграде — как на сковородке, как ни повернись, все равно припекает. С Ленинградом пора завязывать, там слишком жарено», — подумал Сурков.
Действительно, оперативная обстановка и решаемые задачи менялись так быстро, что он не успевал переориентировать сотрудников, а те работали по старинке и глухо ворчали, не понимая, что от них требуется. К тому же начальник Особой инспекции все чаще докладывал о случаях распития спиртного прямо в кабинетах Управления и сомнительных разговорах, которые вели между собой офицеры. Дисциплина падала, а вслед за ней ухудшалась эффективность. После скрупулезно подготовленной и бесславно проваленной спецоперации «Дымок» Управление не реализовало ни одного сколь-нибудь заметного активного мероприятия. Мешали еженедельно меняющиеся установки из Центра, по рукам и ногам вязал административный отдел Обкома, сотрудники которого обнаглели до того, что даже пытались влезать в оперативную работу. Исключением стало только пресечение предвыборного митинга, молниеносно проведенное по предложенному Беркесовым замыслу.
"Да, красивая получилась операция! Быстро, незаметно и эффективно. Этим оболтусам из «пятерки» еще учиться и учиться" — подумал Сурков, проходя в открытую сопровождающим дверь.
Крючков вышел из-за стола и, встретив Суркова посреди кабинета, по-дружески обнял.
— Радуюсь твоим успехам. Всюду, видишь ли, все не так, только у тебя порядок, — усаживая Суркова в низкое, мягкое кресло у журнального столика, говорил Крючков. — Вчера звонил твой Гидаспов, просил подтолкнуть твое присвоение. Ну и хвалил тебя без всякой меры так, что я, признаться, даже заинтересовался твоей последней операцией. Мне справку положили, но читать некогда, лучше расскажи коротенько, чтобы из первых рук.
— Разве это операция? Ни одной проломленной головы, ни одного ареста, и рассказывать особенно не о чем, — улыбнувшись, заговорил Сурков. — Ельцину за столом намекнули, что хорошо бы поддержать ленинградских демократов, напомнили о февральском приезде в Ленинград, как его встречали, как здорово работает самозванный комитет «Ельцина — в Президенты!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57