А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Помощник Пьера Бертея свел ее с тремя эксклюзивными итальянскими компаниями по выпуску тканей. Эти компании производили такие дорогие и красивые материалы, что работали только с богатыми дизайнерами, то есть с теми, кто мог гарантировать платежи в полмиллиона долларов! Репсы прислали Виктории прямо в салон, а это совсем не то, что бегать по стендам в «Премьер визьон» в Париже. Разница такая же, как между схваткой покупателей на дешевых распродажах и совершением покупки в шикарном универмаге. И, трогая свои ткани, разложенные в святая святых ее салона, Виктория все время думала о том, что впервые действительно играет в высшей лиге.Дверь лифта открылась, и Виктория едва не налетела на Пьера Бертея.– Bonjour Здравствуйте (фр.).

, Виктория, – тепло произнес он.Наклонившись, Бертей запечатлел на ее щеках звучные и влажные поцелуи, а затем, взяв за руку, провел через еще одни запирающиеся двери. Пьер игриво сжал руку Виктории, словно приятель, а не деловой партнер. Со стороны американца такое поведение сочли бы возмутительным, но для французов, которые, по крайней мере внешне, вели себя с деловыми людьми гораздо более intime Задушевно (фр.).

, подобное было в порядке вещей.– Вы готовы к серьезной встрече? Да? – промурлыкал он.– Я нервничаю, – ответила Виктория.– Все это очень волнующе, не так ли? – отозвался он, глядя на Викторию так, будто считал перспективу их делового сотрудничества сексуально возбуждающей. И снова Виктория отметила, как европейские бизнесмены отличаются от американских. Таких, как Пьер Бертей, в молодости называют необычайно красивыми; в свои пятьдесят лет он оставался мужчиной, привыкшим к женскому вниманию, и невольно пытался соблазнить всех встречающихся ему женщин.– Вы рады снегу? – спросил он.– Видеть его не могу, – произнесла Виктория, и ее голос показался ей металлическим и скрипучим по сравнению с мягким акцентом Пьера. Если она переберется в Париж, придется исправлять свое произношение.Однако Пьер, похоже, ничего не заметил.– А я обожаю снег! – пылко заявил он. – Он напоминает о лыжах. Мы, французы, любим кататься на лыжах. Вам знаком Мегев? У нашей семьи там очень красивое шале. Живя во Франции, мы ездим туда каждые выходные. Шале огромное. – Для пущей убедительности он раскинул руки. – Несколько флигелей, иначе мы поубивали бы друг друга. – Пьер прижал руку к сердцу и посмотрел в потолок. – Но какое же оно красивое! Когда вы в следующий раз прилетите в Париж, я возьму вас туда на выходные.Виктория улыбнулась, сделав вид, что не заметила сексуального намека, прозвучавшего в его словах. Пьер отличался обворожительностью, свойственной только французам, – он заставлял каждую женщину думать, что находит ее сексуально привлекательной и при малейшей возможности уложил бы в постель. Притом Пьер делал это так, что женщина чувствовала себя польщенной, а не оскорбленной. Однако для Виктории привлекательность Пьера заключалась не в этом. Больше всего ее прельщало в нем то, что он готов был сделать ее богатой.– Зазываешь Викторию в свое продуваемое сквозняками старое шале в Мегеве, да? – прошелестела Маффи Уильямс, появляясь позади них. – Оно ужасно. Там нет отопления.– Так здоровее, – возразил Пьер, а Виктория заметила раздражение в его взгляде, перед тем как он наклонился, чтобы расцеловать в обе щеки Маффи. Это удивило Викторию, поскольку именно Маффи представила ее компании. – По вечерам там очень уютно. Если… как вы обычно говорите… свернуться калачиком? – с нажимом произнес Пьер.Маффи, прищурившись, перевела взгляд с Виктории на Пьера.– Давайте-ка свернем в сторону нашей встречи.Они вошли в переговорную комнату с приглушенным зеленым освещением. В центре размещался длинный прямоугольный стол со столешницей из толстого зеленого стекла; через равные промежутки на нем стояли маленькие зеленые подстриженные деревца в черных коробочках. На столе рядом красовалось серебряное ведерко со льдом, где охлаждалась бутылка шампанского «Дом Периньон». Привычная картина – каждую встречу Пьер начинал с un verre du Champagne Бокал шампанского (фр.).

, и Викторию всегда удивляло, что Пьеру удается оставаться трезвым до конца дня.Но возможно, и не удается.В переговорную вошли еще два человека – руководители рекламного отдела и отдела сбыта. Следом за ними появилась молодая женщина в черном; она разлила шампанское и на серебряном подносе разнесла бокалы собравшимся. Выпили за Пьера, а затем ожил экран, искусно вмонтированный в дальнюю стену, и на нем появилось изображение женщины в модели Виктории, из тех, что она разработала для весенней линии. Ахнув, Виктория поставила бокал. О нет! Все не так, все неправильно. Женщина слишком худая, высокомерная, слишком молодая или слишком похожа на француженку. Надпись гласила: «Виктория Форд: то, чего вы хотите».На секунду ее захлестнула волна ярости, как в подростковом возрасте, побуждая встать и уйти – так она поступала, впадая в отчаяние, когда только начинала работу. Но с тех пор Виктория прошла длинный путь, и теперь у нее большой бизнес. Большой-большой бизнес, и на карте стоят миллионы долларов.Она продолжала сидеть, уставившись на изображение.– Очень мило, да? – сказал Пьер.«Проклятие!» – мысленно выругалась Виктория. Ну почему для разнообразия все не может быть хорошо? Но это было бы слишком просто. Изображение представляло собой макет рекламы в натуральную величину. Виктория понимала: если ей сделают предложение и она примет его, ей придется работать с самыми разными людьми, предлагающими свою трактовку ее образов. И следует подготовиться к такого рода предложениям.Виктория сделала глоток шампанского. Фокус в том, чтобы именно сейчас заверить Пьера в своей готовности и вместе с тем мягко направить его к исполнению своих замыслов.– Это очень интересно, – проговорила она. – Мне нравится…Солгав, Виктория почувствовала к себе отвращение. Ее взгляд случайно упал на кольца Маффи. Та всматривалась в изображение, изящно держа в пальцах ножку бокала, и в зеленом рассеянном свете камни на ее пальцах сверкали как звезды. «У тебя тоже могут быть такие кольца, – напомнил Виктории внутренний голос. – Такие кольца и многое, многое другое. Ты можешь стать богатой…»И она произнесла с куда большим энтузиазмом:– Да, Пьер, мне действительно нравится. Мне очень нравится.
Через полтора часа Виктория вглядывалась в сверкающие глубины редкого голубого бриллианта в шесть каратов, ограненного в форме капли. «Собственность джентльмена», – значилось на карточке рядом с камнем. «Оценочная стоимость: 1 200 000 – 1 500 000 долларов США».Кто этот джентльмен, подумала Виктория, и почему он продает свой бриллиант? И как он к нему попал? И она представила себе брюзгливого старого холостяка, нуждающегося в деньгах. Возможно, он хранил этот бриллиант многие годы и с его помощью заманивал женщин в постель. «Поедем ко мне, – говорил он в воображении Виктории. – Я хочу кое-что тебе показать». А потом он доставал из сейфа камень, и женщины ложились к нему в постель, думая, что если верно разыграют карты, то когда-нибудь завладеют этой драгоценностью.Боже, что за цинизм! Виктория потерла лоб. История, вероятно, куда романтичнее – мужчина подарил этот бриллиант своей жене, а та внезапно умерла, и он долго хранил его в память о ней. Виктория хотела двинуться дальше, но камень таинственным образом притягивал ее. Он был голубовато-зеленого цвета – зеленого льда, определила для себя Виктория – с неоновым оттенком, как сияющий зеленый интерьер переговорной комнаты компании «Би энд си».Кто может позволить себе купить такой камень? Лайн Беннет… и кинозвезды. А почему бы ей не приобрести его? Желание иметь этот бриллиант было столь велико, что Виктория решила когда-нибудь купить его.Нет, она явно сходит с ума. Даже если обстоятельства позволят ей потратить больше миллиона долларов на бриллиант, сделает ли она это? Нет. Это казалось отвратительно легкомысленным. Но легко критиковать подобное поведение, если ты никогда не имел ни денег, ни возможности побаловать себя таким образом. Теперь она осуществит свою мечту, если заключит сделку и внезапно обретет миллионы долларов. Изменит ли это ее? В какую женщину она превратится?На седьмом этаже, в демонстрационном зале «Сотби» было тепло, и Виктория сняла пальто. Нико запаздывала, и на нее это было не похоже. Все знали, как пунктуальна Нико: она всегда приходила точно в назначенное время, заявляя, что для нее это единственный способ все успеть. Виктория оторвалась от бриллианта и, перейдя к следующей витрине, увидела несколько колец с разноцветными камнями вроде тех, что носила Маффи Уильямс.– Ищете что-то конкретное, мисс Форд? – спросила, приблизившись к ней, женщина. На ней было нечто вроде серого сарафана, надетого поверх блузки в белую и коричневую полоску. На маленьком ярлычке стояло имя – «мисс Смит».– Пока просто смотрю, спасибо, – ответила Виктория.– На этой распродаже у нас несколько превосходных изделий, – сказала мисс Смит, и Виктория подумала, что в данном случае «распродажа», вероятно, не совсем подходящее слово. – Если захотите что-нибудь примерить, с удовольствием помогу вам.Виктория кивнула. Что ни говори, очень приятно, когда тебя узнает персонал «Сотби» и, более того, обращается с тобой так, будто твое пребывание здесь вполне естественно и ты можешь что-то себе купить. Даже если она ничего и не купит, Нико права: осознание того, что ты преуспевающая женщина и можешь сама покупать себе драгоценности, весьма и весьма льстит самолюбию. Ты много работала и заслужила возможность побаловать себя…И у Виктории снова поднялось настроение.Какого черта она так волнуется? Виктория разглядывала нитку идеально подобранного натурального жемчуга стоимостью двадцать пять тысяч долларов. Да она должна прыгать от радости. Даже по словам Маффи Уильямс, встреча прошла отлично, а потом Пьер Бертей пожал ей руку, поцеловал в обе щеки и сказал:– Теперь отдаем все юристам, да? Пусть грязными делами занимаются они, а мы сохраним наши руки чистыми.Это означало, что теперь юристы Пьера и ее юристы попытаются составить контракт. И надо быть ненормальной, чтобы не подписать его. Виктории выплатят миллионы за ее компанию и имя. Помимо этого, ей предлагали то, чего она никогда не позволяла себе, работая самостоятельно, например огромный рекламный бюджет в размере более миллиона долларов в год.– Индустрия воспринимает тебя особенно серьезно, если ты имеешь рекламу, верно? – заметил Пьер. – Печально, но такова жизнь. Мы играем в эту игру.– И мы здесь очень хорошо знаем, как это делать, – прошелестела Маффи. – Мы умеем играть и выигрывать.– Вы будете новой любимицей моды, дорогая. – Пьер поднял бокал шампанского.И Виктория унеслась на крыльях этой упоительной, почти воплотившейся мечты. Она переедет в Париж, поскольку там большая часть ее деловых контактов, и в ближайшие два года будет тесно сотрудничать с Пьером. Но Виктория сохранит свою квартиру в Нью-Йорке, и это позволит ей проводить здесь около недели в месяц. Кто бы мог вообразить, что ее жизнь станет такой шикарной?Париж! Он возбуждает не меньше, чем Нью-Йорк, и более красив – во всяком случае, все так говорят. Проведя там прошлую неделю, Виктория жила в «Плаза-Атене», в номере с маленьким балконом, откуда открывался вид на Эйфелеву башню. Она гуляла в Тюильри, любовалась тюльпанами, съела сандвич с ветчиной и перебралась на Левый берег, где зашла в кафе выпить кофе. Все это немного отдавало туристическими штампами, и Виктория с печалью осознала: она уже в той стадии жизни, когда вида на Эйфелеву башню недостаточно, чтобы взволновать ее. Но затем Виктория много часов ездила по городу на такси, разговаривая на своем плохом французском, ходила по улицам на высоких каблуках в новых, мальчишеского покроя брюках с блестками и все думала: «Я буду жить в Париже! И стану богата!»По-настоящему ее беспокоило только одно: образ, представленный на сегодняшней встрече. Но этого Виктория изменить не могла. Разумеется, пока он несовершенен. Сомнения – неизбежная часть делового процесса, как и составляющая процесса творческого. Важно принять решение и следовать ему. Решения можно изменить. Нерешительность нельзя…«Платиновое кольцо с желтым сапфиром в десять каратов в обрамлении из бриллиантов в два карата. Оценочная стоимость: 30 000 – 35 000 долларов США», – значилось на табличке.– Простите, – обратилась Виктория к мисс Смит, – нельзя ли примерить его?– Пожалуйста. – Мисс Смит отперла витрину и, вынув кольцо, положила на черную замшевую подушечку.Виктория надела кольцо. Огромный камень походил на грецкий орех. Зазвонил ее телефон.– Что делаешь? – проворковал Лайн.– Покупаю украшения в «Сотби», – ответила она, наслаждаясь тем, как это звучит.– Значит, ты, видимо, поставила свою подпись в соответствующей графе. – Лайн негромко хмыкнул.– Еще нет, – натянуто отозвалась Виктория, снимая пушинку со свитера. – Но они составляют контракт. Направили его юристам.– Тогда у меня еще есть время, чтобы спасти тебя.– Нет, уже нет! – отрезала Виктория, удивляясь, почему продолжает встречаться с этим человеком. Что-то в нем безумно раздражало ее, но она не могла оставить его… пока не могла. – Я подпишу контракт, как только получу его.– Совершенно верно. «Как только», – заметил Лайн. – Детка, сколько раз мне повторять? Никогда не имей дела с лягушатниками. Уверяю тебя, у них совсем другая манера ведения дел.– Лайн, – вздохнула она, – да ты ревнуешь!Лайн расхохотался:– Да? И к чему же?Что ж, хороший вопрос, но что ей ответить? Что Лайн ревнует ее к Пьеру? Это прозвучит глупо – такие нью-йоркские мужчины, как Лайн, и не помышляют ревновать к кому-нибудь, особенно к тем, кто подобен Пьеру Бертею. Лайн считал его педиком только потому, что тот красивее, чем он. И сказать, что Лайн ревнует ее к заключению большой сделки, Виктория тоже не могла – Лайн постоянно заключал большие сделки.– Не хочу к этому возвращаться, – небрежно ответила она.– Почему? – дразнящим тоном поинтересовался Лайн. – Потому что сознаешь мою правоту?– Просто не хочу доказывать тебе, что ты заблуждаешься.– Мне нравится, когда ты доказываешь, что я не прав. Но, думаю, с лягушатниками это не получится!Тут кто-то позвонил Лайну, и он отключился, пообещав соединиться с ней через несколько минут. Виктория вздохнула, отчасти желая, чтобы этого не случилось. Иногда Лайн часами так названивал, снова и снова набирая ее номер в промежутках между своими более важными деловыми звонками, словно Виктории нечего было делать, как только сидеть и ждать…Вернув кольцо мисс Смит, Виктория разглядывала теперь старинные бриллиантовые клипсы. Лайн действовал ей на нервы, но их разговор напомнил об иронии ситуации и о том, какое удовлетворение она испытала от первого звонка Маффи Уильямс. Это произошло вскоре после спора с Лайном о зарабатывании денег. Они спорили в его апартаментах, через несколько дней после показа коллекции Виктории, собравшего хорошую прессу. Виктория ощущала уверенность в себе и способность добиться всего, но когда вошла в огромный городской особняк Лайна, ее охватило раздражение. Все комнаты в резиденции Лайна являли собой образцы декораторского искусства, свидетельствуя о деньгах и вкусе. Это впечатление создавали не мебель и ковры, не оформление окон, а бесконечное множество безделушек и произведений искусства – все они занимали свои места, с них стирали пыль, их чистили и полировали. Гость должен задуматься о том, сколько все это стоит и сколько времени ушло на то, чтобы собрать коллекцию и правильно ее разместить. Даже особняк Нико уступал этому дому. Викторию вдруг поразила мысль, что, каких бы успехов она ни достигла, ей никогда не стать такой богатой, как Лайн, – и это несправедливо. Она знала много преуспевающих женщин, которые делали настоящие деньги, но ни одна из них не могла сравниться богатством с Лай-ном Беннетом или Джорджем Пакстоном. Почему всегда мужчины, а не женщины? И, направляясь за Лайном в салон, Виктория вдруг спросила:– А как тебе удалось заработать миллиард долларов, Лайн?Лайн, естественно, не воспринял этот вопрос всерьез. Снял трубку и велел дворецкому принести две водки с тоником, а потом уселся на длинный полукруглый диван, обитый бежевым шелком и явно выполненный на заказ. Салон – несомненно, любимая комната Лайна – находился на верхнем этаже, из него открывался вид на Центральный парк, а при взгляде на восток виднелась серебрившаяся гладь реки. Отделано помещение было в современном азиатском стиле – шторы на окнах коричневато-красные, с бахромой, подобранной с большим вкусом, шелковые подушки, лошадки и воины эпохи династии Тан, расставленные на полке, идущей вдоль одной из стен. Дверь из комнаты вела на огромную террасу с идеально подстриженными деревцами в громадных терракотовых горшках и опять-таки азиатской скульптурой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45