Сам хозяин лежал в тренировочном костюме на широченной кровати – дородный, небритый, источающий запах пота. Заслышав шаги, хозяин приподнял голову и хмуро глянул на гостя:
– Быстрее не мог? – Слаевич уже ощущал странное трепыхание внутри – дар как раз собирался прорезаться в очередной раз.
– Мне Чудак сказал, что на тебя колдовской обруч надевали.
– Ну, надевали, чего тут такого. В Темногорске теперь все “обрученные”, только скрывают, – проворчал Слаевич. – Потому тебя и позвал, чтобы ты присутствовал, когда мой час звезданет.
– Не наблюдал в себе какие-нибудь перемены?
– А чего тут наблюдать?.. Как придет звездный час, так все и обнаружится.
Сила, клокоча, просилась наружу. Такая сила, какой еще не бывало. Слаевичу и страшно было, и радостно.
– Сейчас все и увидишь. Вот-вот…
И тут на Слаевича накатило. Сила прихлынула разом так, что в глазах потемнело.
– Вот! – только и успел выдохнуть повелитель земной стихии.
Такого Роман в своей колдовской практике не видел и увидеть никак не ожидал.
Слаевич распался…
Не на куски, нет, а на молекулы. Всю комнату затянуло желтовато-серой пеленой, где-то она была реже, где-то плотнее. Колдовская сила Слаевича разорвала самого колдуна. Теперь обломки его белков и пептидов роились в воздухе, слепляясь друг с другом или вновь разлетаясь. Но при этом Слаевич не умер, он существовал в каждой разъятой клетке, в каждом эритроците, что парили в воздухе, образуя красный туман.
Роман несколько минут стоял в оцепенении. В одиночку вновь собрать Слаевича водный колдун не мог, но знал точно, что теперь из дома ему выходить нельзя: стоит открыть дверь, и сквозняк разнесет “детали” незадачливого земляного колдуна по всему Темногорску. Придется звать кого-нибудь на помощь. Большерука или Чудодея. А лучше и того и другого.
Первым делом господин Вернон позвонил Чудодею. Тот, к счастью, уже вернулся, понял все с полуслова и обещал прибыть. Большерук тоже обещал оказать посильную помощь. Особенно когда узнал о том, что Чудодей в этом деле заинтересован. Роман уселся на диван и стал ждать, стараясь двигаться как можно меньше, чтобы не повредить ненароком молекулы Слаевича. Пелена тем временем густела, уплотнялась, превращалась в облако, уже отчетливо видимое на фоне старого светлого шкафа. Еще два или три облачка поменьше кружили возле окна. К счастью, форточка была закрыта. Но вот щели… Роман поднялся, произнес заклинание, два маленьких облачка порскнули в стороны, издали раздраженное шипение: они были явно недовольны наложенными ограничениями. За дверью тем временем раздались голоса: судя по всему, Чудодей и Большерук явились одновременно.
– Чтобы собрать Слаевича, понадобится очень большая энергия… – слышался из-за двери уверенный говор Большерука. – Я прикинул порядок: нужна энергия всей нашей ТЭЦ или пяти сильных колдунов.
– Только воля самого Слаевича, – возражал Чудодей.
– Послушайте, Михаил Евгеньевич, какая же воля, если его самого разнесло на куски.
– Но воля должна была остаться, если душа осталась, – не сдавался Чудак.
Роман на всякий случай обездвижил все органическое в комнате и открыл дверь.
Чудодей и Большерук стояли на крыльце.
– Дальше коврика у порога не ходите, – предупредил Роман, – а то раздавите какой-нибудь важный орган у Слаевича – почку или глаз.
Колдуны были предельно осторожны.
– Нас только трое, – заметил Большерук, – надо вызвать еще двоих.
– Нет, – жестко воспротивился Чудодей. – Я не уверен, что вызванный не окажется хозяином обруча.
– А во мне вы, значит, уверены? – обиделся почему-то Большерук.
Чудодей не ответил, оглядел комнату и сказал:
– Данила Иванович, надо создать небольшой вихрь, облака уплотнить, и тогда воля Слаевича доделает все остальное.
– Ничего не получится, – вновь заспорил Большерук. – Энергии не хватит.
– А стихия? – спросил Роман. – Учли в расчетах стихию? Слаевич – колдун земли. А уж ее энергии на всех хватит.
– А как мы ее захватим, скажите, как! – Большерук потряс в воздухе тетрадкой с записями.
– Я помогу, – сообщил Чудодей. – Начинайте.
– Погодите! – остановил их Роман. – Я пыль и всякие посторонние элементы к стенам и полу заклинаниями прибью.
Он взял бутылку минералки со стола, произнес нужные слова и немного попрыскал, как прыскает хозяйка, чтобы прибить пыль перед метением пола. Теперь можно было начинать.
И Большерук начал. Первым делом пустил по комнате небольшой вихрь. В крутящийся волчок засасывались все новые и новые молекулы, вихрь все усиливался, собирая и уплотняя большое облако и два маленьких, и вот уже слабо проглядывает некий абрис…
И тут под ногами завибрировали доски. Роман успел вовремя отскочить. Доска, сорванная с гвоздей, взлетела к потолку. За ней вырвало вторую.
– Уведи вихрь влево! – крикнул Роман, перепрыгивая через образовавшуюся дыру.
Третья доска, рванувшись, опрокинула стол и стулья.
– На дыру его гони! На дыру! – закричал Чудодей, решительным жестом нахлобучивая свой паричок почти на нос.
Роман подтолкнул разобранного на частички Слаевича к черной ямине. Вихрь закружил над дырой, уплотнился, уже явственно в круговерти угадывался человек. Тут зашатался весь дом. Шкаф опрокинулся, лавиной хлынула на пол посуда, треснуло стекло в окне, Чудодей с Большеруком повалились на уцелевшие доски. А на них сверху грохнулся Слаевич, живой и совершенно голый.
– Мой звездный час, – простонал колдун. – Мой час…
Большерук спихнул с себя земляного колдуна и поднялся. Потом кинулся поднимать Чудодея.
– Аутомагический эффект, – прошептал Чудодей. – Обруч направляет всю колдовскую энергию внутрь, на самого колдуна. – Но зачем?.. Зачем?
Большерук чертыхнулся, потом пояснил:
– С конкурентами борются. Но такой замок не может держаться долго. Ну, неделя, ну, две максимум. Месяц точно не простоит.
– Чего тут гадать! – раздраженно бросил Роман, стряхивая с куртки комья земли, что вылетели из подвала. – На Синклите ожидается большая драка. “Обрученные” колдуны заранее из потасовки выбывают. Так что все ясно, кроме одного – кто надевает обручи.
– Роман Васильевич, я бы с вами согласился… – Чудодей вздохнул. – Только мне противно думать, что все обстоит именно так.
– А кто весь это бардак прибирать будет? – зло спросил Слаевич.
– Твои поклонники, – буркнул Большерук. – Я на тебя столько энергии извел, что мне теперь вольный воздух придется всю неделю лично для себя собирать. А если учесть, что скоро Синклит… – И Большерук горько пожалел о свершенном добром деле.
Чудодей вывел Романа Вернона на крыльцо.
– Вы отдали осколок Гавриилу, как я просил?
– Вчера еще.
– И что он?
– Обещал помочь. Чудодей вздохнул:
– У меня сомнения. Я к вам очень хорошо отношусь, клянусь “Мастером и Маргаритой”. Но вы не представляете, какие у меня сомнения, Роман Васильевич.
– Насчет чего? – не понял господин Вернон.
– Расстегните куртку, – скорее не попросил, а приказал Чудодей.
– Это еще зачем?
– Я же сказал: расстегните.
Роман пожал плечами и выполнил просьбу Чудака.
– Теперь рубашку… Ну, вот… И откуда у вас эти шрамы? – Чудак коснулся пальцем так и не зажившего пореза на груди водного колдуна.
– Не помню! – огрызнулся господин Вернон.
– То есть?
– Я все забыл, что случилось за последний год. – Роман стал спешно застегивать рубашку. – Одно ясно: кто-то вырезал из моей кожи водные нити. Причем насильно. У меня был колдовской шок.
Чудодей вздохнул, как показалось Роману – облегченно.
– И что вы намерены делать теперь, Роман Васильевич?
– Вспоминать. И кое-что мне уже удалось. Еще дня два-три, и память восстановится полностью.
– До Синклита успеете?
– Должен.
– Тогда торопитесь. – Чудодей положил ему руку на плечо. – И спасибо за Слаевича. Он хороший парень. Кстати, как ваш ассистент?
– Я держу его в кабинете. Наложил дополнительные заклинания, чтобы получить полное экранирование внешней колдовской энергии.
– Да? А если он на вас нападет? Вы в таком случае не сможете воззвать к стихии. Он же вас сожрет… простите за грубое слово. И вы свое ожерелье, в отличие от меня, разомкнуть не можете.
Надо же! Как в воду глядел. Нет чтобы раньше предупредить. Впрочем, умные мысли, видимо, самые тяжелые, потому что приплывают в сознание непременно с опозданием.
– Я сильнее, – кратко сказал Роман.
– Самоуверенность тут ни к чему. Будьте осторожны.
Когда Роман Вернон вернулся домой, то застал Тину на кухне. Она баюкала Казика и бормотала что-то слащаво-сюсюкательное.
– Где Лена?
– В кабинете.
– Что?
– Она попросила, чтобы я пропустила ее туда, внутрь. Я не могла отказать. Он все же муж ей.
– А заклинания?!
– Я тоже кое-чему в этом доме научилась.
– Да? Прежде не замечал!
– Тише, Казика разбудишь, – шикнула Тина.
Роман провел над ребенком рукой. Но ничего шептать не стал. Не знал – можно ли. Ведь у малыша – собственное ожерелье.
– Что ты наделала, а? Понимаешь хоть?
– Ничего особенного. Жена любимого мужа немного поддержит в трудный час. Обычное дело. Я бы для тебя не задумываясь на что угодно пошла.
– Да? Тинуля, милая, что ты знаешь о колдовском вампиримизме? – И сам ответил: – Да ничего шеньки ты не знаешь. И я не знаю наверняка, хватит у Лены сил поддержать Лешку или нет. А с двоих я снять порчу не могу зараз. Сил не хватит.
– Да что с твоей Леной случится? Вы, мужики, с начала патриархата за наш бабский счет вампирите, а мы ничего, выживаем. А как только стали вас с загривка ссаживать, так вы сразу завопили: ой-ой-ой, что ж это деется, женщина должна быть женщиной, мужа слушаться, силы в нем поддерживать, дела неинтересные за ним доделывать, дело мужчины – поиск и риск, а женщины – очаг стеречь. Носки стирать, сопли вытирать. И постоянно убеждать: ты самый умный, самый сильный, самый, самый.
– Не знал, что ты феминистка.
– Я не феминистка, а обычная баба. Несчастная баба… – Тина заревела. И, разумеется, разбудила Казика. Тот тоже подал голос.
– Унеси его наверх и уложи!
– Ему есть пора, молочко маменькино сладенькое… – Тина причмокнула, а Казик заревел еще громче. С пеленки на пол полилось.
– Памперс на него надень, – посоветовал колдун.
– Чего ты злишься? Мальчик пописал. Это же естественно. Ах, Роман, вот этот ребенок и есть самое сильное колдовство. Да нет, не колдовство. Акт творения. Казика не было месяц назад. И вдруг – появился. Лежит в кроватке, спит. Плачет, сосет молоко. Смотрит на мир. Скоро начнет ходить, говорить. Почему люди не замечают, какие они удивительные творцы? Счастливые творцы.
– Потому что их творения орут слишком громко и не дают спать по ночам. – Колдун сморщился, уловив запах. – И гадят под себя.
Роман прошел в кабинет.
Ну, разумеется, они лежали в постели.
– Так, без вывертов, раз, два, и дама на выход. Двоих мне вытащить точно не по силам. – Роман бросил Лене ее одежду и отвернулся. –Терпеть не могу самопожертвования. Особенно глупого.
– Что ж тут такого глупого? – обиделась Лена.
– Глупо, когда бесцельно.
– Роман, я старался сдерживаться, – заявил Стен.
– Ага… сказал отец десяти детей, заделав одиннадцатого, – огрызнулся колдун.
Лена и не подумала одеться: собрала одежду в охапку и направилась к двери. Не спешила. После родов она почти не располнела. Нет, пожалуй, бедра раздались немного. Ну и грудь налилась – загляденье. Никакого силикона не надо. Лена открыла дверь и остановилась.
– Теперь ты должен его спасти, Роман.
– Понял. Будет сделано, – отозвался колдун. – А знаешь, брак оказал на нее очень благотворное влияние, – улыбнулся Роман, когда дверь за Леной закрылась. – Во всех отношениях.
– Я тебя когда-нибудь убью.
– Знаешь, сколько раз я от тебя уже слышал эту фразу? Давай выпьем! – предложил Роман и поставил на стол бутылку с пустосвятовской водой.
– Что будем пить? Водку? – Стен оживился. Все-таки свампирил он у любимой женушки изрядно. Впрочем, это и к лучшему: неизвестно, сколько сил ему понадобится, чтобы связь с Беловодьем разорвать, даже если колдун все умение свое приложит.
– По воздействию – чистый спирт.
Роман заговорил стопки и разлил. Высокие фужеры наполнил чистой водой. Стен глотнул и на миг окаменел.
– Ну как? – Колдун рассмеялся.
Выпили, не чокаясь. Чистой воды, обжигающей и мутящей разум, как спирт. Ночные возлияния входили в традицию.
– Лена –молодец, не ожидал от нее такого, – признался колдун, – За нее.
– Точно. – Они вновь выпили. – И за Казика. После третьего тоста кабинет стал напоминать каюту корабля в девятибалльный шторм. Уж больно сильные заклинания наложил колдун на воду в этот вечер.
– Но так долго продолжаться не может. Не может, и все! – Стен грохнул кулаком по столу. – Я сказал – нет… Я превр… ща… юсь… да, превра… ну, в общем – становлюсь убийцей. Против воли. Людоедом. Не могу больше! А ты смотришь… и смеешься.
– Я не смеюсь. Мне ожерелье шею щекочет, когда я заговоренную на спирт воду пью.
– Ага, вот! Еще и издевается!
– На что ты намекаешь? Будто я могу тебя спасти и не спасаю? Себя берегу? Да? – Романа мгновенно охватило бешенство.
– Нет. Если не спасаешь, значит – не можешь! Ну, бывает… – отступил Стен.
– Врешь! Думаешь! Я бы сам так думал на твоем месте. Не хочешь так думать, но думаешь. Я тебя всегда уважал, хотя ты и дурак. Но пойми, если б я только знал, за что ухватиться, я бы тебя за волосы вытащил. Но не знаю. Честно, не знаю. Ну, к примеру… прихожу я к тебе и прошу решить в три минуты сложнейшую математическую задачу. А ты не можешь… не можешь, и все. И никто не может… и ты тоже…
Стен задумался на мгновение:
– Решение задач… Там все подстроено. Всегда. Ненавижу задачки из учебника. Они – фальшивки. Ненастоящие. Надо лишь знать приемчик, как свести сложное выражение к знакомому, простому. И тогда все эти безумные выражения схлопываются, как карточный домик. Искусственные приемы… В жизни так не бывает. В жизни тысячи задач, вообще не имеющих решения. Бьешься, из кожи вон лезешь, чтобы их решить, а совершаешь только ошибки. Поэтому многие предпочитают ничего не решать… Да, лучше не решать… Выпьем за то, чтобы больше ничего не решать.
Роман замер, глядя в угол комнаты. В сильный дождь по стене стекала струйка воды, оставляя на старых обоях черный змеистый след. Роман смотрел на этот след и изумлялся открывшемуся так внезапно простому выходу.
– Что ты сказал? Свести сложное к уже известному искусственным путем?
– Ну да. Так бывает… Но это если тебе подсказал учитель. У тебя есть кому подсказать?
– Молчи! Не мешай думать. О, Вода-царица! Хорошая, оказывается, вещь математика. То есть…
Роман плеснул воду из бутылки на стол и принялся водить по ней пальцем, будто чертил таинственные письмена. Алексей следил за его движениями.
– Я могу вылечить рану или уродство… свести задачу к излечению раны или уродства…
Стен не сразу понял, что бормочет Роман. Они были так пьяны, что происходящее казалось бредом.
– Ты хочешь представить следы ожерелья в виде ран…
– Не представить, а превратить… устранить… А ведь это можно, точно можно. Следы надо сначала уничтожить, а потом я залечу твои раны… Если дело будет происходить в кабинете, где нет связи с Беловодьем, то ограда не разрушится. Потому как раны тут же заживут. Стен, ты гений. И я тоже гений. Можно, я тебя поцелую?
– Ты гений, – согласился Стеновский. – Я всегда это знал. Но целоваться не надо. Когда мы протрезвеем, то поймем, что мы с тобой два дурака. Прости, я не должен был приезжать.
– Тс-с! Заткнись. Шат ап, если ты не понимаешь по-русски. Только что ты говорил прекрасные вещи. А теперь мелешь чепуху! Так уж лучше помолчи. Да, я пьян. Представь, если бы все могли напиваться, как я, родниковой воды, что тогда? Никакого вреда для организма. Одно чистое веселье.
– Все бы упились до смерти.
– Разве можно упиться чистой водой до смерти?
– В-в-все бы были пьяны с утра до вечера и с вечера до утра.
– Может быть. И я бы был среди них первым забулдыгой. Но оказывается, мне пьяному в голову приходят замечательные мысли. А я и не знал. Чтобы вылечить тебя, все, что мне нужно теперь, это кусочек кожи с одного из твоих шрамов. Завтра с утра иду в больницу. У меня там знакомый в лаборатории. Я парню его украденный “жигуль” нашел. Привезу Леньку сюда, он сделает тебе биопсию, и, как только образец ткани будет у меня, все путем… понимаешь, все будет путем.
– Ты не совсем упился? – удивился Стен. – Т-ты вроде как нормально говоришь. Только непонятно.
– Ну, пусть не совсем. А может, и совсем. Но при этом светлые мысли продолжают посещать мою голову. Стен, давай выпьем за твою долгую-предолгую жизнь. Ты доживешь до ста лет, у тебя будут внуки и правнуки. Да, внуки и правнуки. Одного из них ты назовешь Ромой, так и быть. Я, вообще-то, обожаю детей. Только я их боюсь. Вот… Так что выпьем за твоего правнука Рому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42