Бортовой комп привычно отсчитывал время до старта. Платону всегда хотелось отключить автопилот и стартовать самому – нажимая нужные кнопки и задавая режимы работы двигателей. Он даже выучил, что красная кнопка справа – это кнопка аварийного катапультирования. Прямо по центру отключение автопилота. А третья зеленая в верхнем ряду – подача топлива. Ну и десятка два включали системы защиты. После приобретения столь ценных знаний Атлантида разумно отказался от мечты стать по совместительству астронавтом и решил по старинке доверяться автопилоту.
Говорят, поле двигателя Краснова замедляет мыслительные процессы. Пока что Платон этого не замечал. Но ведь все дело в точке отсчета. Вдруг одну-единственную мысль он будет думать на протяжении нескольких дней или даже часов? Невозможно определить – человек в брюхе челнока являлся разновидностью багажа – не более.
Представился вдруг огромный бледно-лиловый цветок “mamillaria blossfeldiana”, он высовывал из песка толстые восковые лепестки, а Платон сидел в его середине абсолютно голый, только на груди у него непостижимым образом крепилась золотая пластина, приобретенная в казино. Цветок медленно плыл по песку. Вдали высилась ступенчатая пирамида. Но по мере того как Атлантида приближался к ней, пирамида не росла, а погружалась в песок. Мимо проскакал кош на своих коротких свинячьих ножках, повернул голову и сказал голосом Ала Бродсайта:
– Моя теория подтвердилась.
Археолог сейчас не был уверен даже в том, что дышит. Он попытался определить – дышит он или нет. Грудь не поднималась, но и вздохнуть не хотелось. Он сделал усилие… И воздух ворвался в легкие. И тогда он понял, что двигатель Краснова выключился. Челнок совершал положенный виток вокруг планеты и общался на своем машинном языке с кружащим над планетой Цербером. Военный спутник Лиги Миров проверял, есть ли лицензия МГАО у пассажира – непилотируемый Цербер любезно защищал бесхозную планетку от проникновения всяких нехороших личностей.
– Долго еще? – спросил Платон.
– Разрешение на посадку получено. При повторном посещении вас пропустят через двенадцать секунд, – обрадовал археолога бортовой комп.
Следующие несколько мгновений начисто выпали из памяти – вновь включился двигатель Краснова. Когда Платон пришел в себя, корабль уже входил в плотные слои атмосферы Немертеи, Атлантида покосился на красную кнопку. Детские фантазии! Жить ему пока что не надоело.
– Даю координаты посадки, – пищал голос компа.
"Надо будет получше припрятать артефакты”, – запоздало решил археолог. Судя по тому, что он успел додумать столь мудрую мысль прежде, чем челнок содрогнулся всем корпусом, опустившись на поверхность планеты, мысли текли пусть и не особенно быстро, но и замедлились не слишком. Корабль еще раз сильно тряхнуло – посудина была не самой последней модели. Было слышно, как шипит воздух, стравливаемый из корпуса, ремни страховочной люльки расстегнулись сами собой. Атлантида пробрался по узкому неудобному проходу между блоков аппаратуры и вышел в коридор. Он все еще был в белом костюме, правда, изрядно помятом. Атлантида одернул пиджак, надел шляпу, повесил тросточку на сгиб руки и направился к выходу. Цепочка голубых ламп вела к белому прямоугольнику – крышка люка была открыта, по пандусу ползал робот-погрузчик, выволакивая серые одинаковые коробки наружу.
– Произвожу выгрузку оборудования согласно программе, – сообщил робот, когда его датчики засекли человека. – Добро пожаловать на Немертею.
Притяжение на планете было больше земного, и археолог ощутил неприятную тяжесть во всем теле – будто он за время полета растолстел килограммов на двадцать. Платон, стараясь держаться как можно непринужденнее, вышел. Вышел, глянул на таинственную планету и… сказать, что остолбенел было бы не совсем верно. Для характеристики произведенного Немертеей впечатления понадобилось бы более сильное выражение. Но более сильного в космолингве не имелось. Правда, если покопаться в памяти, можно кое-что припомнить из старорусского, но Атлантиде сейчас было не до лингвистических изысков. Если верить описаниям МГАО, повсюду должны были простираться бесконечные зеленые леса и зеленые холмы под ясным небом. А ландшафт перед ним представлял нечто среднее между лунным пейзажем до эпохи Первой Космической Конкисты и видом Ольстера-23 после локальной ядерной войны. Серая земля, осколки скал, черные провалы и тучи песка, которые кружились над поверхностью маленькими, но не сулящими ничего хорошего торнадо.
– А где леса? – спросил Атлантида у самого себя. Средь этого вздыбленного серо-коричневого пространства как раз между двумя неспешно крутящимися смерчами к челноку пробиралась женщина, причем нестарая: это Платон определил безошибочно, несмотря на серо-голубой мешковатый комбинезон и платок, которым была закутана ее голова. “Не больше тридцати”, – уточнил он, наблюдая за ее походкой. Возраст этот в наше время считается юностью.
– Привет! – донеслось из-под платка. – Рада, что хоть кто-то решил заглянуть на эту чудесную планету! – Она сняла перчатку и протянула узкую ладонь. – Я – Андромаха Свентитская, инспектор МГАО. Можете звать меня просто Андро.
– Профессор Платон Рассольников, – представился Атлантида.
– Я слышала о вас! У меня есть записи всех ваших докладов. Разумеется, те, которые угодили в сети нашего облака.
– Вы случайно не родственница Шлимана?
– О нет! – воскликнула она и даже немного рассердилась. – С этим дилетантом у меня нет ничего общего. Я – последовательница системы Монтилье и Монтелиуса.
– Не похоже, что тут копали, следуя хоть какой-то системе! – проговорил Платон, озираясь по сторонам. Ближайшая воронка была такой глубины, что планетарный челнок мог уместиться там полностью. К счастью, посадка произошла на более ровной поверхности.
– Когда я прибыла на Немертею, здесь все уже было так, как сейчас. Андро не обращала внимания не крутящиеся невдалеке мини-торнадо, и Платон решил, что ими пока не стоит интересоваться.
– Как можно жить среди этого песка и пыли?
– Никто тут не живет. Это территория Древней Столицы. Я веду здесь раскопки. А живу далеко от космопорта, но на вездеходе домчимся быстро.
– Это космопорт? – Атлантида оглядел несколько обломков скал, сложенных так, что получилось некое подобие ограды.
– Здесь потрудились дилетанты вроде Шлимана! А когда вы попадете на мой участок, то оцените мои труды – там все согласно научным методам: главный инструмент – не землесосный робот, а кисточка и пинцет.
– Странная ситуация, Андро, – проговорил Атлантида. – Планета явно пригодна для жилья, но ее никто не осваивает. Не могу поверить, что со времени Второй Конкисты остались подобные планеты.
– Нет разрешения на колонизацию, – с некоторым торжеством в голосе сообщила Андро. – И не будет, пока не установят причину гибели цивилизации и не получат объяснений происходящих на планете аномальных явлений. А причину нельзя установить, так как раскопки не ведутся. То есть веду одна я. МГАО закрыло финансирование.
– Закрыло финансирование? Без установления причины гибели гуманоидной цивилизации?
Даже от МГАО Платон не ожидал такой глупости.
– Представьте! Я сижу здесь не только потому, что мне надо работать хотя, конечно, именно поэтому, – но и потому, что не имею ни одного кредита, чтобы убраться с планеты. С другой стороны, это даже хорошо, что я не могу уехать. Иначе планету превратят в помойку и уничтожат все сколько-нибудь ценное. Я непременно должна показать вам коллекцию керамики. Восхитительные образцы посредственного стиля. И какое точное совпадение узора во всех слоях в течение нескольких тысяч лет! А моя коллекция гончарных кругов…
– Не сегодня, – поспешил прервать ее Атлантида, опасаясь, что последует целая лекция – стоит археологу заговорить о черепках, и он не умолкнет до следующего утра. – Я бы хотел знать, где тут гостиница.
– Гостиница? – переспросила Андро. – Разве вы не были информированы? Да, да, информация поступает нам со сбоями. А от нас, то есть от меня, не поступает вообще. После того как закрыли финансирование, у нас нет средств оплатить в полном объеме формирование тахионных информсетей, и мы вынуждены оплачивать лишь фрагменты, ликвидируя перегрузки нелинейной зависимости. Рассольникову стало казаться, что он общается с рехнувшимся компом. – Так где я могу приткнуться? – спросил он, желая поскорее прекратить разговор.
– Я поселю вас у очень милых людей, – сказала Андромаха, – Идемте, подкину вас на своем вездеходе. Не забудьте прихватить личный багаж. Муж и жена, археологи-любители, очень мне помогают. Не знаю, что бы без них делала. Они живут в зоне отдыха. И, пожалуйста, не трогайте оборудование. Пусть ваш робот погрузит все назад в челнок. Ваше оборудование негде хранить. В космопорте нет складов. А мой склад я вам предоставить не могу. Так что оставьте все в челноке. Вам понравится у моих друзей…
Исчезновение ящика текилы и так испортило Платону настроение. Ну а подобная встреча не прибавила оптимизма. Что-то подсказывало Атлантиде, что путь к золоту Немертеи будет отнюдь не легкий. А надо сказать, что интуиция редко его подводила.
ЗОНА ОТДЫХА
1
Вездеход подскакивал на рытвинах и рисковал каждую минуту перевернуться.
На прозрачный непробиваемый купол сыпались осколки камней и песок. Небо казалось серым, свет Ба-а – тоже. Атлантида пытался представить, где находятся в этом каменном аду главные гробницы, голограммы которых он видел в справочниках, но почему-то не представлялось.
Андро что-то напевала, какую-то новенькую песенку, подслушанную в тот момент, когда она ликвидировала перегрузки нелинейной зависимости. Эта песенка была популярна на Земле-дубль. Набор слов не особенно перегружал память. Атлантида отметил, что вездеход был дорогой и почти новый. Значит, кредиты все-таки у археологини водились.
– А почему вы не используете глайдеры? – спросил Атлантида.
– Потому что над бывшей Столицей они летать не могут. Да и над холмами постоянные аварии. Когда мы делали аэросъемку для выявления новых зон раскопок, глайдеры падали трижды без видимых причин.
Бортовой комп вел вездеход по проторенной дороге, если, конечно, эти ухабы можно было назвать дорогой. У машины были вполне приличные амортизаторы, и потому Атлантиде казалось, что он плывет по песчаному морю. Почему-то вспомнился сон. Он – в цветке кактуса. И желтые бесконечные дюны вокруг. За стеклянным колпаком мелькнула какая-то темная масса и стала приближаться.
– Что это? Дворец эпохи Третьего царства? – постарался проявить свою осведомленность Платон.
– Первая космическая база. Чернушники раскопали ее вместе с дворцом, – отвечала Андро. – Потому я ошибочно пыталась вывести теорию, что цивилизация Немертеи пользовалась компьютерами и бластерами и поклонялась богу, похожему на Микки Мауса… Шутка, – сказала она без смеха. – Но я неосмотрительно и поспешно заявила, что цивилизация Немертеи имела выход в космос. Меня обсмеяли все кому не лень. Даже профессор Брусковский сказал свое “фэ” – как это я осмелилась выдвигать подобные теории.
– И после этого закрыли финансирование раскопок?
– Можно сказать и так, – голос Андро дрогнул от обиды. – Но они не видели, что мне удалось обнаружить!
– Чушь какая-то, – Атлантида улыбнулся лишь для того, чтобы смягчить резкость слов. – Что здесь произошло? Групповое помешательство?
– Не знаю. – Андро пожала плечами – Я прибыла сюда позже – уже когда все заканчивалось. Столица лежала в руинах и народ бежал с планеты. Мне даже удалось купить по дешевке почти настоящий домик и перенести его в загородную зону.
– Подождите с вашей загородной зоной! Ведь взрыв Столицы произошел уже после прибытия археологов и кладоискателей? Так?
– Ну да… – Андро нахмурилась: она не понимала, куда он клонит.
– А раз так, то должны остаться изображения, как выглядела Столица до взрыва.
– Говорят, она была сильно разрушена.
– Что значит говорят? А изображения? Голограммы? Неужели инспекторы МГАО вели раскопки, ничего не фиксируя?
– Не знаю. Изображений не сохранилось. Во всяком случае, я их не видела.
В архиве МГАО тоже не было изображений раскопок Столицы до взрыва. И про взрыв тоже не имелось сообщений. Смутное упоминание о какой-то катастрофе перед началом бегства – и все. Может быть. Столицу и не начинали раскапывать? Произошло столкновение враждующих групп из-за сфер влияния, взрыв нескольких мегаснарядов, после чего вопрос о раскопках отпадает сам собой. Такое бывало часто, когда открывали новую планету. А потом Служба безопасности Лиги Миров обнаружила какое-то необъяснимое явление и попросила всех на выход. – Вам доводилось находить статуэтки в раскопках? – спросил Атлантида, благоразумно опустив слово “золотые”.
– Я нашла кое-что получше. Вы не поверите. Двести десять тысяч семьсот двадцать пять совершенно одинаковых черных керамических кувшинов. И это не предел…
О прелестях черной керамики Атлантида не мог больше слышать.
– Мне нужен глоток текилы.
– Я не пью текилу. В основном мы употребляем местную брагу. Очень оригинальный напиток. Ноэль вас непременно угостит. Вездеход остановился. После повторного напоминания бортового компа прозрачная крышка соизволила отъехать в сторону. Андромаха выпрыгнула первой. Затем вылез Атлантида.
Перед ними была стена высотой метров пятнадцать, и стена монолитная. Не похоже, чтобы где-то в ней имелись хоть какие-то намеки на швы. Часть стены, видимо, ушла в почву очень давно. Во всяком случае, до эпохи массовой атаки золотоискателей. Ворота находились в яме, и к ним вел довольно крутой спуск с неровными ступенями. По обеим сторонам от ворот были высечены правильные овальные ниши. Возможно, когда-то в них находились скульптуры. Сейчас ниши пустовали.
– Идем, – сказала Андро. – Вездеход я оставлю на этой стороне.
И она энергично зашагала по ступеням.
– А багаж? – крикнул ей вслед Атлантида.
– Возьмите самое необходимое. Никто ваших вещей не тронет. Просто потому что некому.
Платон не был так уж уверен в сохранности багажа. Он взял чемодан с вещами и коробку, в которой хранился научный комп и находки с Немертеи. Археологические инструменты пришлось оставить в вездеходе, как советовала сумасшедшая Андромаха. Она уже спустилась к воротам и теперь поджидала его.
– Ну! – сказала она торжественно, будто собиралась перерезать ленточку на открывающейся выставке новых археологических находок, и трижды провела по двери пальцем, обводя нарисованный белый круг. Ворота открылись. За ними лежали зеленые холмы, окутанные влажным туманом. Прямо под ноги стлалось ровное поле, поросшее нежно-зеленой травой, правда, с проплешинами – этакая зеленая шкура коша. То там, то здесь над травяной гладью поднимались невысокие деревья с бледной, желтоватой хвоей, деревья, напоминавшие земные лиственницы. Их ветки были увешаны большими ажурными красно-коричневыми шишками. И посреди этого поля, ближе к холмам, стоял обычный земной дом, опять же с бледно-зелеными стенами и темно-оранжевой крышей. Атлантиде почудилось даже что-то похожее на черепицу. Имитация, разумеется. Небольшой прудок был обложен огромными красно-коричневыми валунами. Сразу за домом начинался лес – то изумрудный, то синеватый или почти черный. Воздух был мутноват, пелена тумана поднималась над лесом и скрывала дальние холмы. Еще один дом, поменьше первого, был отделен от предыдущего двумя рядами местных лиственниц. За деревьями разглядеть отчетливо можно было лишь яркую оранжевую крышу. Атлантиде показалось, что он попал в другой мир. Поменялись краски и звуки – теперь вместо шума ветра и шороха песка он слышал немолчный шепот листвы и голоса птиц – то громкие и пронзительные, то очень тихие и вкрадчивые, похожие на человеческие.
– Почи, почи, почи… – выговаривала неостановимо какая-то пичужка, повиснув на ветке немертейской “лиственницы”.
– Здесь в самом деле неплохо, – заметил Платон.
– Наша загородная зона, – похвасталась Андромаха. – Это дом моих друзей. А вон тот – мой. – Она махнула в сторону видневшейся за деревьями крыши. – Но жить вы будете не у меня.
– Какой любезный прием! – воскликнул археолог, но Андромаха не оценила его юмора.
– Идемте! – И она зашагала к дому. Дорожка была выложена голубыми и красными плитками. А на пороге дома стояла женщина и поджидала гостей. Даже издалека лицо ее показалось знакомым. Атлантида приблизился. Может, он и ждал этой встречи? Может, даже надеялся? Перед ним стояла Кресс в ярко-желтом обтягивающем фигуру комбинезоне. Ее каштановые, с золотыми нитями волосы были собраны в узел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Говорят, поле двигателя Краснова замедляет мыслительные процессы. Пока что Платон этого не замечал. Но ведь все дело в точке отсчета. Вдруг одну-единственную мысль он будет думать на протяжении нескольких дней или даже часов? Невозможно определить – человек в брюхе челнока являлся разновидностью багажа – не более.
Представился вдруг огромный бледно-лиловый цветок “mamillaria blossfeldiana”, он высовывал из песка толстые восковые лепестки, а Платон сидел в его середине абсолютно голый, только на груди у него непостижимым образом крепилась золотая пластина, приобретенная в казино. Цветок медленно плыл по песку. Вдали высилась ступенчатая пирамида. Но по мере того как Атлантида приближался к ней, пирамида не росла, а погружалась в песок. Мимо проскакал кош на своих коротких свинячьих ножках, повернул голову и сказал голосом Ала Бродсайта:
– Моя теория подтвердилась.
Археолог сейчас не был уверен даже в том, что дышит. Он попытался определить – дышит он или нет. Грудь не поднималась, но и вздохнуть не хотелось. Он сделал усилие… И воздух ворвался в легкие. И тогда он понял, что двигатель Краснова выключился. Челнок совершал положенный виток вокруг планеты и общался на своем машинном языке с кружащим над планетой Цербером. Военный спутник Лиги Миров проверял, есть ли лицензия МГАО у пассажира – непилотируемый Цербер любезно защищал бесхозную планетку от проникновения всяких нехороших личностей.
– Долго еще? – спросил Платон.
– Разрешение на посадку получено. При повторном посещении вас пропустят через двенадцать секунд, – обрадовал археолога бортовой комп.
Следующие несколько мгновений начисто выпали из памяти – вновь включился двигатель Краснова. Когда Платон пришел в себя, корабль уже входил в плотные слои атмосферы Немертеи, Атлантида покосился на красную кнопку. Детские фантазии! Жить ему пока что не надоело.
– Даю координаты посадки, – пищал голос компа.
"Надо будет получше припрятать артефакты”, – запоздало решил археолог. Судя по тому, что он успел додумать столь мудрую мысль прежде, чем челнок содрогнулся всем корпусом, опустившись на поверхность планеты, мысли текли пусть и не особенно быстро, но и замедлились не слишком. Корабль еще раз сильно тряхнуло – посудина была не самой последней модели. Было слышно, как шипит воздух, стравливаемый из корпуса, ремни страховочной люльки расстегнулись сами собой. Атлантида пробрался по узкому неудобному проходу между блоков аппаратуры и вышел в коридор. Он все еще был в белом костюме, правда, изрядно помятом. Атлантида одернул пиджак, надел шляпу, повесил тросточку на сгиб руки и направился к выходу. Цепочка голубых ламп вела к белому прямоугольнику – крышка люка была открыта, по пандусу ползал робот-погрузчик, выволакивая серые одинаковые коробки наружу.
– Произвожу выгрузку оборудования согласно программе, – сообщил робот, когда его датчики засекли человека. – Добро пожаловать на Немертею.
Притяжение на планете было больше земного, и археолог ощутил неприятную тяжесть во всем теле – будто он за время полета растолстел килограммов на двадцать. Платон, стараясь держаться как можно непринужденнее, вышел. Вышел, глянул на таинственную планету и… сказать, что остолбенел было бы не совсем верно. Для характеристики произведенного Немертеей впечатления понадобилось бы более сильное выражение. Но более сильного в космолингве не имелось. Правда, если покопаться в памяти, можно кое-что припомнить из старорусского, но Атлантиде сейчас было не до лингвистических изысков. Если верить описаниям МГАО, повсюду должны были простираться бесконечные зеленые леса и зеленые холмы под ясным небом. А ландшафт перед ним представлял нечто среднее между лунным пейзажем до эпохи Первой Космической Конкисты и видом Ольстера-23 после локальной ядерной войны. Серая земля, осколки скал, черные провалы и тучи песка, которые кружились над поверхностью маленькими, но не сулящими ничего хорошего торнадо.
– А где леса? – спросил Атлантида у самого себя. Средь этого вздыбленного серо-коричневого пространства как раз между двумя неспешно крутящимися смерчами к челноку пробиралась женщина, причем нестарая: это Платон определил безошибочно, несмотря на серо-голубой мешковатый комбинезон и платок, которым была закутана ее голова. “Не больше тридцати”, – уточнил он, наблюдая за ее походкой. Возраст этот в наше время считается юностью.
– Привет! – донеслось из-под платка. – Рада, что хоть кто-то решил заглянуть на эту чудесную планету! – Она сняла перчатку и протянула узкую ладонь. – Я – Андромаха Свентитская, инспектор МГАО. Можете звать меня просто Андро.
– Профессор Платон Рассольников, – представился Атлантида.
– Я слышала о вас! У меня есть записи всех ваших докладов. Разумеется, те, которые угодили в сети нашего облака.
– Вы случайно не родственница Шлимана?
– О нет! – воскликнула она и даже немного рассердилась. – С этим дилетантом у меня нет ничего общего. Я – последовательница системы Монтилье и Монтелиуса.
– Не похоже, что тут копали, следуя хоть какой-то системе! – проговорил Платон, озираясь по сторонам. Ближайшая воронка была такой глубины, что планетарный челнок мог уместиться там полностью. К счастью, посадка произошла на более ровной поверхности.
– Когда я прибыла на Немертею, здесь все уже было так, как сейчас. Андро не обращала внимания не крутящиеся невдалеке мини-торнадо, и Платон решил, что ими пока не стоит интересоваться.
– Как можно жить среди этого песка и пыли?
– Никто тут не живет. Это территория Древней Столицы. Я веду здесь раскопки. А живу далеко от космопорта, но на вездеходе домчимся быстро.
– Это космопорт? – Атлантида оглядел несколько обломков скал, сложенных так, что получилось некое подобие ограды.
– Здесь потрудились дилетанты вроде Шлимана! А когда вы попадете на мой участок, то оцените мои труды – там все согласно научным методам: главный инструмент – не землесосный робот, а кисточка и пинцет.
– Странная ситуация, Андро, – проговорил Атлантида. – Планета явно пригодна для жилья, но ее никто не осваивает. Не могу поверить, что со времени Второй Конкисты остались подобные планеты.
– Нет разрешения на колонизацию, – с некоторым торжеством в голосе сообщила Андро. – И не будет, пока не установят причину гибели цивилизации и не получат объяснений происходящих на планете аномальных явлений. А причину нельзя установить, так как раскопки не ведутся. То есть веду одна я. МГАО закрыло финансирование.
– Закрыло финансирование? Без установления причины гибели гуманоидной цивилизации?
Даже от МГАО Платон не ожидал такой глупости.
– Представьте! Я сижу здесь не только потому, что мне надо работать хотя, конечно, именно поэтому, – но и потому, что не имею ни одного кредита, чтобы убраться с планеты. С другой стороны, это даже хорошо, что я не могу уехать. Иначе планету превратят в помойку и уничтожат все сколько-нибудь ценное. Я непременно должна показать вам коллекцию керамики. Восхитительные образцы посредственного стиля. И какое точное совпадение узора во всех слоях в течение нескольких тысяч лет! А моя коллекция гончарных кругов…
– Не сегодня, – поспешил прервать ее Атлантида, опасаясь, что последует целая лекция – стоит археологу заговорить о черепках, и он не умолкнет до следующего утра. – Я бы хотел знать, где тут гостиница.
– Гостиница? – переспросила Андро. – Разве вы не были информированы? Да, да, информация поступает нам со сбоями. А от нас, то есть от меня, не поступает вообще. После того как закрыли финансирование, у нас нет средств оплатить в полном объеме формирование тахионных информсетей, и мы вынуждены оплачивать лишь фрагменты, ликвидируя перегрузки нелинейной зависимости. Рассольникову стало казаться, что он общается с рехнувшимся компом. – Так где я могу приткнуться? – спросил он, желая поскорее прекратить разговор.
– Я поселю вас у очень милых людей, – сказала Андромаха, – Идемте, подкину вас на своем вездеходе. Не забудьте прихватить личный багаж. Муж и жена, археологи-любители, очень мне помогают. Не знаю, что бы без них делала. Они живут в зоне отдыха. И, пожалуйста, не трогайте оборудование. Пусть ваш робот погрузит все назад в челнок. Ваше оборудование негде хранить. В космопорте нет складов. А мой склад я вам предоставить не могу. Так что оставьте все в челноке. Вам понравится у моих друзей…
Исчезновение ящика текилы и так испортило Платону настроение. Ну а подобная встреча не прибавила оптимизма. Что-то подсказывало Атлантиде, что путь к золоту Немертеи будет отнюдь не легкий. А надо сказать, что интуиция редко его подводила.
ЗОНА ОТДЫХА
1
Вездеход подскакивал на рытвинах и рисковал каждую минуту перевернуться.
На прозрачный непробиваемый купол сыпались осколки камней и песок. Небо казалось серым, свет Ба-а – тоже. Атлантида пытался представить, где находятся в этом каменном аду главные гробницы, голограммы которых он видел в справочниках, но почему-то не представлялось.
Андро что-то напевала, какую-то новенькую песенку, подслушанную в тот момент, когда она ликвидировала перегрузки нелинейной зависимости. Эта песенка была популярна на Земле-дубль. Набор слов не особенно перегружал память. Атлантида отметил, что вездеход был дорогой и почти новый. Значит, кредиты все-таки у археологини водились.
– А почему вы не используете глайдеры? – спросил Атлантида.
– Потому что над бывшей Столицей они летать не могут. Да и над холмами постоянные аварии. Когда мы делали аэросъемку для выявления новых зон раскопок, глайдеры падали трижды без видимых причин.
Бортовой комп вел вездеход по проторенной дороге, если, конечно, эти ухабы можно было назвать дорогой. У машины были вполне приличные амортизаторы, и потому Атлантиде казалось, что он плывет по песчаному морю. Почему-то вспомнился сон. Он – в цветке кактуса. И желтые бесконечные дюны вокруг. За стеклянным колпаком мелькнула какая-то темная масса и стала приближаться.
– Что это? Дворец эпохи Третьего царства? – постарался проявить свою осведомленность Платон.
– Первая космическая база. Чернушники раскопали ее вместе с дворцом, – отвечала Андро. – Потому я ошибочно пыталась вывести теорию, что цивилизация Немертеи пользовалась компьютерами и бластерами и поклонялась богу, похожему на Микки Мауса… Шутка, – сказала она без смеха. – Но я неосмотрительно и поспешно заявила, что цивилизация Немертеи имела выход в космос. Меня обсмеяли все кому не лень. Даже профессор Брусковский сказал свое “фэ” – как это я осмелилась выдвигать подобные теории.
– И после этого закрыли финансирование раскопок?
– Можно сказать и так, – голос Андро дрогнул от обиды. – Но они не видели, что мне удалось обнаружить!
– Чушь какая-то, – Атлантида улыбнулся лишь для того, чтобы смягчить резкость слов. – Что здесь произошло? Групповое помешательство?
– Не знаю. – Андро пожала плечами – Я прибыла сюда позже – уже когда все заканчивалось. Столица лежала в руинах и народ бежал с планеты. Мне даже удалось купить по дешевке почти настоящий домик и перенести его в загородную зону.
– Подождите с вашей загородной зоной! Ведь взрыв Столицы произошел уже после прибытия археологов и кладоискателей? Так?
– Ну да… – Андро нахмурилась: она не понимала, куда он клонит.
– А раз так, то должны остаться изображения, как выглядела Столица до взрыва.
– Говорят, она была сильно разрушена.
– Что значит говорят? А изображения? Голограммы? Неужели инспекторы МГАО вели раскопки, ничего не фиксируя?
– Не знаю. Изображений не сохранилось. Во всяком случае, я их не видела.
В архиве МГАО тоже не было изображений раскопок Столицы до взрыва. И про взрыв тоже не имелось сообщений. Смутное упоминание о какой-то катастрофе перед началом бегства – и все. Может быть. Столицу и не начинали раскапывать? Произошло столкновение враждующих групп из-за сфер влияния, взрыв нескольких мегаснарядов, после чего вопрос о раскопках отпадает сам собой. Такое бывало часто, когда открывали новую планету. А потом Служба безопасности Лиги Миров обнаружила какое-то необъяснимое явление и попросила всех на выход. – Вам доводилось находить статуэтки в раскопках? – спросил Атлантида, благоразумно опустив слово “золотые”.
– Я нашла кое-что получше. Вы не поверите. Двести десять тысяч семьсот двадцать пять совершенно одинаковых черных керамических кувшинов. И это не предел…
О прелестях черной керамики Атлантида не мог больше слышать.
– Мне нужен глоток текилы.
– Я не пью текилу. В основном мы употребляем местную брагу. Очень оригинальный напиток. Ноэль вас непременно угостит. Вездеход остановился. После повторного напоминания бортового компа прозрачная крышка соизволила отъехать в сторону. Андромаха выпрыгнула первой. Затем вылез Атлантида.
Перед ними была стена высотой метров пятнадцать, и стена монолитная. Не похоже, чтобы где-то в ней имелись хоть какие-то намеки на швы. Часть стены, видимо, ушла в почву очень давно. Во всяком случае, до эпохи массовой атаки золотоискателей. Ворота находились в яме, и к ним вел довольно крутой спуск с неровными ступенями. По обеим сторонам от ворот были высечены правильные овальные ниши. Возможно, когда-то в них находились скульптуры. Сейчас ниши пустовали.
– Идем, – сказала Андро. – Вездеход я оставлю на этой стороне.
И она энергично зашагала по ступеням.
– А багаж? – крикнул ей вслед Атлантида.
– Возьмите самое необходимое. Никто ваших вещей не тронет. Просто потому что некому.
Платон не был так уж уверен в сохранности багажа. Он взял чемодан с вещами и коробку, в которой хранился научный комп и находки с Немертеи. Археологические инструменты пришлось оставить в вездеходе, как советовала сумасшедшая Андромаха. Она уже спустилась к воротам и теперь поджидала его.
– Ну! – сказала она торжественно, будто собиралась перерезать ленточку на открывающейся выставке новых археологических находок, и трижды провела по двери пальцем, обводя нарисованный белый круг. Ворота открылись. За ними лежали зеленые холмы, окутанные влажным туманом. Прямо под ноги стлалось ровное поле, поросшее нежно-зеленой травой, правда, с проплешинами – этакая зеленая шкура коша. То там, то здесь над травяной гладью поднимались невысокие деревья с бледной, желтоватой хвоей, деревья, напоминавшие земные лиственницы. Их ветки были увешаны большими ажурными красно-коричневыми шишками. И посреди этого поля, ближе к холмам, стоял обычный земной дом, опять же с бледно-зелеными стенами и темно-оранжевой крышей. Атлантиде почудилось даже что-то похожее на черепицу. Имитация, разумеется. Небольшой прудок был обложен огромными красно-коричневыми валунами. Сразу за домом начинался лес – то изумрудный, то синеватый или почти черный. Воздух был мутноват, пелена тумана поднималась над лесом и скрывала дальние холмы. Еще один дом, поменьше первого, был отделен от предыдущего двумя рядами местных лиственниц. За деревьями разглядеть отчетливо можно было лишь яркую оранжевую крышу. Атлантиде показалось, что он попал в другой мир. Поменялись краски и звуки – теперь вместо шума ветра и шороха песка он слышал немолчный шепот листвы и голоса птиц – то громкие и пронзительные, то очень тихие и вкрадчивые, похожие на человеческие.
– Почи, почи, почи… – выговаривала неостановимо какая-то пичужка, повиснув на ветке немертейской “лиственницы”.
– Здесь в самом деле неплохо, – заметил Платон.
– Наша загородная зона, – похвасталась Андромаха. – Это дом моих друзей. А вон тот – мой. – Она махнула в сторону видневшейся за деревьями крыши. – Но жить вы будете не у меня.
– Какой любезный прием! – воскликнул археолог, но Андромаха не оценила его юмора.
– Идемте! – И она зашагала к дому. Дорожка была выложена голубыми и красными плитками. А на пороге дома стояла женщина и поджидала гостей. Даже издалека лицо ее показалось знакомым. Атлантида приблизился. Может, он и ждал этой встречи? Может, даже надеялся? Перед ним стояла Кресс в ярко-желтом обтягивающем фигуру комбинезоне. Ее каштановые, с золотыми нитями волосы были собраны в узел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37