— Номер телефона «горячей линии»...
Я вскочил с дивана и принялся расхаживать по комнате. Потом пошел на кухню, включил чайник.
От желания забыться сном не осталось и следа.
Что-то здесь было не так, с этой катастрофой, я почти физически ощущал это.
Полышев сказал, что во взорвавшемся вагоне трупов не нашли. А Старшина авторитетно заявляет на всю страну, что погибших — не меньше двадцати. Или он просто получил информацию из штаба, и трупы были найдены не там, где работали мы? Но тогда почему они обгорели, если самый сильный пожар бушевал только в «нашем» вагоне?
А тут еще эта проводница, с ее рассказом о чудесном избавлении от неминуемой гибели.
И таинственный взрыв, который причинил вагону гораздо больший урон, чем столкновение...
И машинист грузового локомотива, которого так и не нашли. Кстати, он что — один был в кабине в момент столкновения? У него ведь должен был быть помощник, насколько я знаю. Почему о нем — или об его отсутствии — никто ничего не говорит?
Странно все это и, я бы сказал, подозрительно.
Остается лишь решить — а оно мне надо, лезть туда, куда меня не просят? Не лучше ли поступить с этой загадкой так же, как я поступил в свое время с Круговертью — махнуть рукой и пренебречь?
Но ведь так неинтересно жить, одернул я себя. Ты что — хочешь опять вернуться к своему старому кредо типа «Моя хата с краю»? Подумай: что помогло тебе стать нормальным человеком? Работа спасателем? Вряд ли. Не такая уж она интересная, как тебе когда-то расписывал Старшина.
Ведь признайся, таких крупных катастроф, как эта бывало за последние полгода немного. В основном — чисто бытовая рутина. Пожары, дорожно-транспортные происшествия, кандидаты в самоубийцы, угрожающие прыгнуть с крыши или с моста. Иногда ЧС были даже забавными. Например, когда мы приехали по звонку одного мужика, у которого за наглухо закрытой стальной дверью квартиры жена не подавала признаков жизни, и уже начали ее (дверь, конечно) резать автогеном, а в это время любовник жены стал спускаться из окна по связанным простыням, как средневековый узник замка Иф. Или как мы ловили крокодила, сбежавшего из частного террариума в одном из загородных коттеджей. Или хлопоты с детишками, которые то на палец гайку наденут, то в колодцы падают, а одна девчонка вообще умудрилась с шестнадцатого этажа в вентиляционную шахту свалиться и застрять на уровне второго этажа со сломанной ногой...
Нет, не работа вернула тебя к нормальной жизни.
Скорее всего — осознание того, что у тебя есть своя функция в сложной системе, каковой является человечество. Иначе говоря — что ты для чего-то предназначен, как каждый человек. И хочешь ты этого или нет, но тебе придется исполнять свою функцию. Иначе просто нечем больше заняться. А что касается того, в чем именно заключается эта функция, — выбирать тебе самому.
Была ли Круговерть реальной или плодом твоего больного сознания, но она не прошла для тебя напрасно. Устами сердобольной старушки, которую ты встретил, будучи бомжом, она поведала тебе самое важное: не жизнь — главное, а наше отношение к ней.
Стоило тебе взять эту мысль на вооружение — и сразу все вокруг чудесным образом переменилось. И ты сразу увидел, что в мире есть над чем работать и что есть люди, которые заслуживают любви и уважения. И сразу решились все проблемы с Алкой, и ты даже завел себе подружку по имени Света, с которой регулярно сожительствуешь на основе свободной любви и не урегулированных семейным кодексом отношений. Кстати, давненько мы со Светкой не виделись, почти неделю. Надо бы позвонить ей...
И тут вдруг меня словно ударило по затылку, и я замер, едва не поперхнувшись горячим кофе.
Чёрт возьми, и как это я раньше не обратил на это внимание?! Поистине, надо было быть слепцом, чтобы чуть ли не ежедневно сталкиваться с этим и не видеть его в упор!..
Я кинулся в прихожую и достал из внутреннего кармана куртки дискету с отчетом, который так и не успел доделать.
Потом включил компьютер.
Та-ак, посмотрим...
Говорят, статистика обманчива. Но в данном случае складывалась потрясающая картина!
«Общее количество чрезвычайных ситуаций в первом семестре текущего года составило 125, что меньше на 26% по сравнению с тем же периодом прошлого года. При этом количество ЧС техногенного характера уменьшилось на 36%».
А? О чем это, по-вашему, говорит?!
Дальше, дальше...
«Количество ЧС природного характера по сравнению... увеличилось на 5%, но количество погибших в них человек снизилось на 49%».
Bот!..
Теперь ищем целенаправленно по погибшим.
Авиакатастрофы — зарегистрировано всего три, причем практически без жертв.
Крупные ДТП — полным-полно, но упорная тенденция к снижению количества трупов — почти на 20% меньше в этом году, чем в прошлом.
Пожары — на 35% меньше!..
Дальше, дальше!.. Природные ЧС... Землетрясений — ноль... А как там у нас с эпидемиями и инфекциями?.. А никак. Потому что в этой графе записано: «Органы Профилактики, отвечающие за санэпиднадзор, своевременно принимали необходимые противоэпидемические и санитарно-технические меры по устранению причин возникновения и недопущению распространения очагов инфекционных заболеваний».
Ай да молодцы!
Зато по животным сведения не радуют. Что по заболеваниям свиней классической чумой, что по бруцеллезу. Есть даже случаи туберкулеза среди крупного рогатого скота (а я-то всегда считал, что туберкулезом болеют только люди!)... И никакой тенденции к снижению падежа скота нет, наоборот, наличествует некоторое повышение. И это вполне объяснимо: ведь главное-то у нас — кто? Человек. Тот самый, который мера всех вещей и высшая ценность природы...
Ну вот, мозаика постепенно начинает складываться в нечто определенное.
Жаль, нет данных по всей стране в целом. Или за весь мир.
Хотя — почему нет? А Интернет на что?
И я закрыл файл с отчетом и открыл браузер Сети.
И сразу потерял всякое представление о времени.
Очнулся только поздно вечером, и то только потому, что в комнате стало темно и пришлось включить свет.
Размял затекшую спину и подошел к окну.
В доме напротив, по другую сторону двора, светились окна. За ними люди сейчас ужинали, отмечали дни рождения, смотрели телевизор, ссорились, воспитывали детей или готовились ко сну. И никто из них не ведал о том, что стало известно мне. А если бы и узнали — вряд ли поверили бы...
Одно только не понятно: зачем Профилактике это понадобилось? Чтобы продемонстрировать свою необходимость и важность для общества? Бред. Ведь тогда тому же Старшине вряд ли потребовалось бы выдумывать несуществующих жертв вчерашней катастрофы. И вообще, странно как-то получается: Профилактике выгодно занижать число погибших, а в идеале представить дело так, будто выживают все до единого. А она, наоборот, предпочитает сгущать краски и даже плодить мертвые души. Чтобы на нужды спасения государство выделяло как можно больше средств? Но и сейчас профилактам грех жаловаться: самые высокие заработки по стране, сеть филиалов по всей планете, и вот-вот наша отечественная контора превратится в международного колосса. А что потом? Стать суперорганизацией, этаким «государством в государстве»? Учинить переворот и захватить власть в свои руки? Фу, какая чушь!..
И все-таки что-то в этом есть.
Ладно, сказал я себе, отложим пока полученный результат в уме.
Нужны еще данные, много данных. Например, по общей смертности населения. С выкладками по каждому году.
Хотя это ничего не даст. Кто проверяет те цифры, которые публикуются в широкой печати? И кто их дает? Написать там можно все, что угодно, и все проглотят эту ложь, глазом не моргнув, и даже будут ссылаться на эти «официальные данные».
Зато кое-что другое можно проверить прямо сейчас.
Я вернулся к компьютеру, зашел на сайт Профилактики и вывел на экран список погибших, который был обнародован по телевидению.
Потом снял трубку телефона.
Мне ответил казенно-вежливый женский голос:
— «Горячая линия», слушаю вас.
— Девушка, меня интересует один человек в том списке погибших, который показали сегодня... то есть — вчера... по телевизору, — сказал я, стараясь изобразить волнение в голосе. — Вы можете мне что-то сказать по этому поводу?
— Да, конечно. Кто вас интересует?
— Валгутов Андрей Станиславович. Понимаете, моего брата зовут точно так же, и он должен был ехать на том поезде, но я не уверен... не могу поверить, понимаете?..
А можно приехать на опознание тела?
Пауза.
Пotom женский голос уже менее уверенно произнес:
— Минутку, я должна проконсультироваться...
Как я их, а?! Если моя версия верна, они наверняка не ожидали подобных звонков. Ну и как они теперь будут выкручиваться?
— Алло, — возник в трубке уже другой голос — мужской и еще более уверенный. — А вы откуда сейчас звоните?
— Да я тут, в Москве, проездом... — начал было я, но голос перебил меня.
— Год рождения вашего брата?
Я бросил взгляд на экран монитора. Рядом с фамилией Валгутова было написано: «37 лет».
— Тысяча девятьсот семидесятый, — сказал я. — Послушайте...
Но мой собеседник опять не дал мне договорить.
— Место жительства вашего брата? Точная дата рождения?
Хм, похоже, они продумали все до деталей. Но и мы ведь не лыком шиты, верно?
— Даты рождения я не знаю, — стал выкручиваться я. — Понимаете, Андрей мне — не родной брат, а двоюродный... И я, честно говоря, даже не знаю, что у него записано в паспорте в качестве места проживания.
— Ну, хорошо, — невозмутимо сказал голос. — А где родился ваш двоюродный брат, вы тоже не знаете?
— Не помню. Послушайте, какое это имеет значение? Я хочу убедиться, что указанный вами в списке человек — не мой Андрей, вот и все! Имею я право приехать и взглянуть на труп?
Если я рассчитывал услышать что-то вроде: «Извините, но такой возможности в настоящее время нет» — или какую-нибудь другую отговорку («Знаете, мы охотно пойдем вам навстречу, но вы не сможете опознать вашего брата, потому что тело гражданина Валгутова сильно обгорело»), то ошибся.
Голос в трубке благожелательно сказал:
— Ну, разумеется, вы имеете такое право. Приезжайте завтра к девяти в Центральный морг судебно-медицинской экспертизы. Запишите адрес...
Э-э, так дело не пойдет, подумал я.
— А почему только к девяти? — принялся канючить жалобным голосом я. — А сейчас нельзя? Видите ли, рано утром я должен уехать из Москвы, и поэтому никак не смогу...
— Простите, но мы ничем не можем вам помочь, — твердым голосом сказали в трубке. — Кстати, имейте, пожалуйста, в виду, что захоронение тел погибших состоится через несколько дней, в среду... На опознание может приехать любой родственник, а не только вы. До свидания. И не забудьте, пожалуйста, захватить с собой паспорт.
Глава 3
До следующего дежурства у меня оставалось еще два свободных дня, и я решил принести их в жертву своему расследованию.
На следующий день я встал поздно, но в морг все-таки надо было съездить. Конечно же, не для того, чтобы опознавать тело пострадавшего гражданина Валгутова А. С., которого, возможно, и в природе не существовало. Мне просто хотелось посмотреть, что собой представляет это неприятное заведение в свете возникшей версии.
Я вышел из дому около двенадцати и тут же увидел Курнявко. Старший лейтенант шел куда-то быстрым шагом, и под мышкой у него была зажата кожаная папка. Как и следовало ожидать, на меня он не обратил ни малейшего внимания — в этой жизни он еще не посещал на дому тунеядца и разгильдяя Альмакора Ардалина, который через несколько месяцев воткнет ему кухонный нож ПОД ребро.
Тем не менее, сейчас участковый мог мне пригодиться.
— Добрый день, Игорь Васильевич, — сказал я, поравнявшись с Курнявко, и он недоуменно воззрился на меня. — Извините, может быть, вы мне поможете?
— У вас что-то срочное? — поинтересовался вяло он, бросив взгляд на часы. — А то приходите в участок. Я принимаю граждан с трех до шести по вторникам и четвергам...
— Ответьте, пожалуйста, только на один вопрос, — попросил я. — Умирал ли кто-нибудь в последнее время на вашем участке?
Старший лейтенант снял форменную фуражку и вытер платком вспотевшую плешь. Потом бросил на меня внимательный, царапающий кожу взгляд:
— А почему вас это интересует?
Что бы такое ему соврать поправдоподобнее?
«Да понимаете, у меня один родственник при смерти вот я и хотел посоветоваться с кем-нибудь, как действовать, когда он отдаст богу душу... А то ни разу не приходилось никого хоронить...» Бред.
«Я — ученый, знаете ли. Социолог. Пишу диссертацию по демографическим проблемам нашего района. Вот, собираю материал для обобщения...» Еще больший маразм.
— Я из Профилактики, — сказал наконец я. — Вот моё удостоверение. — И открыл свои служебные «корочки» так, чтобы Курнявко успел разобрать лишь слово «Профилактика», а не наименование подразделения, напечатанное мелким шрифтом ниже. — Время от времени мы проводим кое-какие статистические исследования... закрытого характера. Поверьте, для нас это очень важно...
Участковый опять надел фуражку, надвинув ее на лоб, и, подумав, сказал:
— Ну, так вот сразу трудно, конечно, припомнить... И потом, я в этом районе не очень давно работаю. Участок, в принципе, тихий и спокойный, убийств и катастроф здесь на моей памяти не было. А вот что касается естественных смертей — несколько раз мне приходилось видеть, как кого-то хоронили... По-моему, речь шла о лицах пенсионного возраста — старики, старухи, инвалиды...
— И когда это было? — с некоторым разочарованием спросил я.
— Один раз — зимой, это я помню точно, а вот второй раз — совсем недавно... Кажется, в десятом доме одна бабулька богу душу отдала... — Он опять взглянул на часы. — Извините, но я очень спешу по важному делу... Приходите все-таки в участок, хорошо? Тем более что у меня там хранится вся документация...
Я смотрел на него — живого, здорового и энергичного, и мне вдруг захотелось что-то сделать для него. Но что?
И тут меня осенило.
— И вот еще что, Игорь Васильевич, — сказал я. — Имеется одна информация по вашей части... Обратите внимание на одного молодого человека, который обычно крутится возле ночного бара «Фиалка» на углу Виноградной и Ключевой. Его кличка — Сушняк. Приметы: около 20 лет, дохлый такой, носит очки и дешевый спортивный костюм. Есть сведения, что он связан с наркодельцами и доставляет «товар» своим клиентам на дом. На теле у него есть особый пояс с кармашками, только будьте осторожнее, потому что при малейшем шух... подозрении юноша сбрасывает с себя пояс, и будет трудно доказать, что эта штука принадлежала ему. Так что советую заранее запастись понятыми.
Курнявко слушал меня, удивленно подняв брови, но когда он открыл рот, чтобы что-то спросить, я повернулся и пошел прочь.
Догонять меня он, конечно же, не стал. И окликать тоже. Оставалось надеяться, что мои слова не испарятся у него из памяти слишком быстро.
* * *
Морг меня разочаровал.
Подсознательно я все-таки надеялся увидеть его в запущенном виде — какое-нибудь обветшалое строение, не ремонтировавшееся последние полвека, с замшелой крышей и ржавыми решетками на окнах. Внутри должны были царить тишина и пустота, а персонал должен был состоять из бабульки преклонного возраста, вяжущей бесконечные носки, и полупьяных санитаров, режущихся в карты на патологоанатомических столах-каталках.
Однако снаружи последний приют для упокоившихся душ выглядел вполне пристойно и даже блистал кое-чем — например, пластиковыми входными дверями и домофонным устройством фирмы «Сони». Вообще, крыльцо, выложенное гранитной плиткой, и навес над входом, поддерживаемый колоннами античного типа, смахивали больше на атрибуты какого-нибудь современного офиса, нежели ритуального учреждения.
Я прикоснулся к кнопке вызова, породив внутри мелодичный сигнал, и через несколько секунд из динамика домофона приятный мужской голос осведомился:
— Вы к кому?
Вопрос, конечно, интересный. У меня возник сильный соблазн сострить, что я зашел проведать одного знакомого покойничка — давно, мол, не виделись. Но я устоял перед этим искушением и принялся много, а главное — нелогично и бессвязно говорить.
Сам Бог велел впустить меня внутрь, чтобы в личной беседе разобраться, чего же я все-таки хочу.
Невидимка, слушавший меня, так и поступил.
Щелкнул электронный замок, и я переступил порог, оказавшись в просторном вестибюле, устланном роскошным ковром. Человек, впустивший меня, оказался охранником, дежурившим за стандартным столиком с барьером и монитором, на который скрытая видеокамера транслировала изображение улицы.
— Слушаю вас, — сказал охранник, привставая со своего места.
В вестибюль выходили три двери из ценных пород дерева, одна из них была закрыта не до конца, но из-за нее доносились не характерные щелчки костяшек домино и не пьяные возгласы картежников, а деловитое жужжание, словно там кто-то пылесосил ковры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Я вскочил с дивана и принялся расхаживать по комнате. Потом пошел на кухню, включил чайник.
От желания забыться сном не осталось и следа.
Что-то здесь было не так, с этой катастрофой, я почти физически ощущал это.
Полышев сказал, что во взорвавшемся вагоне трупов не нашли. А Старшина авторитетно заявляет на всю страну, что погибших — не меньше двадцати. Или он просто получил информацию из штаба, и трупы были найдены не там, где работали мы? Но тогда почему они обгорели, если самый сильный пожар бушевал только в «нашем» вагоне?
А тут еще эта проводница, с ее рассказом о чудесном избавлении от неминуемой гибели.
И таинственный взрыв, который причинил вагону гораздо больший урон, чем столкновение...
И машинист грузового локомотива, которого так и не нашли. Кстати, он что — один был в кабине в момент столкновения? У него ведь должен был быть помощник, насколько я знаю. Почему о нем — или об его отсутствии — никто ничего не говорит?
Странно все это и, я бы сказал, подозрительно.
Остается лишь решить — а оно мне надо, лезть туда, куда меня не просят? Не лучше ли поступить с этой загадкой так же, как я поступил в свое время с Круговертью — махнуть рукой и пренебречь?
Но ведь так неинтересно жить, одернул я себя. Ты что — хочешь опять вернуться к своему старому кредо типа «Моя хата с краю»? Подумай: что помогло тебе стать нормальным человеком? Работа спасателем? Вряд ли. Не такая уж она интересная, как тебе когда-то расписывал Старшина.
Ведь признайся, таких крупных катастроф, как эта бывало за последние полгода немного. В основном — чисто бытовая рутина. Пожары, дорожно-транспортные происшествия, кандидаты в самоубийцы, угрожающие прыгнуть с крыши или с моста. Иногда ЧС были даже забавными. Например, когда мы приехали по звонку одного мужика, у которого за наглухо закрытой стальной дверью квартиры жена не подавала признаков жизни, и уже начали ее (дверь, конечно) резать автогеном, а в это время любовник жены стал спускаться из окна по связанным простыням, как средневековый узник замка Иф. Или как мы ловили крокодила, сбежавшего из частного террариума в одном из загородных коттеджей. Или хлопоты с детишками, которые то на палец гайку наденут, то в колодцы падают, а одна девчонка вообще умудрилась с шестнадцатого этажа в вентиляционную шахту свалиться и застрять на уровне второго этажа со сломанной ногой...
Нет, не работа вернула тебя к нормальной жизни.
Скорее всего — осознание того, что у тебя есть своя функция в сложной системе, каковой является человечество. Иначе говоря — что ты для чего-то предназначен, как каждый человек. И хочешь ты этого или нет, но тебе придется исполнять свою функцию. Иначе просто нечем больше заняться. А что касается того, в чем именно заключается эта функция, — выбирать тебе самому.
Была ли Круговерть реальной или плодом твоего больного сознания, но она не прошла для тебя напрасно. Устами сердобольной старушки, которую ты встретил, будучи бомжом, она поведала тебе самое важное: не жизнь — главное, а наше отношение к ней.
Стоило тебе взять эту мысль на вооружение — и сразу все вокруг чудесным образом переменилось. И ты сразу увидел, что в мире есть над чем работать и что есть люди, которые заслуживают любви и уважения. И сразу решились все проблемы с Алкой, и ты даже завел себе подружку по имени Света, с которой регулярно сожительствуешь на основе свободной любви и не урегулированных семейным кодексом отношений. Кстати, давненько мы со Светкой не виделись, почти неделю. Надо бы позвонить ей...
И тут вдруг меня словно ударило по затылку, и я замер, едва не поперхнувшись горячим кофе.
Чёрт возьми, и как это я раньше не обратил на это внимание?! Поистине, надо было быть слепцом, чтобы чуть ли не ежедневно сталкиваться с этим и не видеть его в упор!..
Я кинулся в прихожую и достал из внутреннего кармана куртки дискету с отчетом, который так и не успел доделать.
Потом включил компьютер.
Та-ак, посмотрим...
Говорят, статистика обманчива. Но в данном случае складывалась потрясающая картина!
«Общее количество чрезвычайных ситуаций в первом семестре текущего года составило 125, что меньше на 26% по сравнению с тем же периодом прошлого года. При этом количество ЧС техногенного характера уменьшилось на 36%».
А? О чем это, по-вашему, говорит?!
Дальше, дальше...
«Количество ЧС природного характера по сравнению... увеличилось на 5%, но количество погибших в них человек снизилось на 49%».
Bот!..
Теперь ищем целенаправленно по погибшим.
Авиакатастрофы — зарегистрировано всего три, причем практически без жертв.
Крупные ДТП — полным-полно, но упорная тенденция к снижению количества трупов — почти на 20% меньше в этом году, чем в прошлом.
Пожары — на 35% меньше!..
Дальше, дальше!.. Природные ЧС... Землетрясений — ноль... А как там у нас с эпидемиями и инфекциями?.. А никак. Потому что в этой графе записано: «Органы Профилактики, отвечающие за санэпиднадзор, своевременно принимали необходимые противоэпидемические и санитарно-технические меры по устранению причин возникновения и недопущению распространения очагов инфекционных заболеваний».
Ай да молодцы!
Зато по животным сведения не радуют. Что по заболеваниям свиней классической чумой, что по бруцеллезу. Есть даже случаи туберкулеза среди крупного рогатого скота (а я-то всегда считал, что туберкулезом болеют только люди!)... И никакой тенденции к снижению падежа скота нет, наоборот, наличествует некоторое повышение. И это вполне объяснимо: ведь главное-то у нас — кто? Человек. Тот самый, который мера всех вещей и высшая ценность природы...
Ну вот, мозаика постепенно начинает складываться в нечто определенное.
Жаль, нет данных по всей стране в целом. Или за весь мир.
Хотя — почему нет? А Интернет на что?
И я закрыл файл с отчетом и открыл браузер Сети.
И сразу потерял всякое представление о времени.
Очнулся только поздно вечером, и то только потому, что в комнате стало темно и пришлось включить свет.
Размял затекшую спину и подошел к окну.
В доме напротив, по другую сторону двора, светились окна. За ними люди сейчас ужинали, отмечали дни рождения, смотрели телевизор, ссорились, воспитывали детей или готовились ко сну. И никто из них не ведал о том, что стало известно мне. А если бы и узнали — вряд ли поверили бы...
Одно только не понятно: зачем Профилактике это понадобилось? Чтобы продемонстрировать свою необходимость и важность для общества? Бред. Ведь тогда тому же Старшине вряд ли потребовалось бы выдумывать несуществующих жертв вчерашней катастрофы. И вообще, странно как-то получается: Профилактике выгодно занижать число погибших, а в идеале представить дело так, будто выживают все до единого. А она, наоборот, предпочитает сгущать краски и даже плодить мертвые души. Чтобы на нужды спасения государство выделяло как можно больше средств? Но и сейчас профилактам грех жаловаться: самые высокие заработки по стране, сеть филиалов по всей планете, и вот-вот наша отечественная контора превратится в международного колосса. А что потом? Стать суперорганизацией, этаким «государством в государстве»? Учинить переворот и захватить власть в свои руки? Фу, какая чушь!..
И все-таки что-то в этом есть.
Ладно, сказал я себе, отложим пока полученный результат в уме.
Нужны еще данные, много данных. Например, по общей смертности населения. С выкладками по каждому году.
Хотя это ничего не даст. Кто проверяет те цифры, которые публикуются в широкой печати? И кто их дает? Написать там можно все, что угодно, и все проглотят эту ложь, глазом не моргнув, и даже будут ссылаться на эти «официальные данные».
Зато кое-что другое можно проверить прямо сейчас.
Я вернулся к компьютеру, зашел на сайт Профилактики и вывел на экран список погибших, который был обнародован по телевидению.
Потом снял трубку телефона.
Мне ответил казенно-вежливый женский голос:
— «Горячая линия», слушаю вас.
— Девушка, меня интересует один человек в том списке погибших, который показали сегодня... то есть — вчера... по телевизору, — сказал я, стараясь изобразить волнение в голосе. — Вы можете мне что-то сказать по этому поводу?
— Да, конечно. Кто вас интересует?
— Валгутов Андрей Станиславович. Понимаете, моего брата зовут точно так же, и он должен был ехать на том поезде, но я не уверен... не могу поверить, понимаете?..
А можно приехать на опознание тела?
Пауза.
Пotom женский голос уже менее уверенно произнес:
— Минутку, я должна проконсультироваться...
Как я их, а?! Если моя версия верна, они наверняка не ожидали подобных звонков. Ну и как они теперь будут выкручиваться?
— Алло, — возник в трубке уже другой голос — мужской и еще более уверенный. — А вы откуда сейчас звоните?
— Да я тут, в Москве, проездом... — начал было я, но голос перебил меня.
— Год рождения вашего брата?
Я бросил взгляд на экран монитора. Рядом с фамилией Валгутова было написано: «37 лет».
— Тысяча девятьсот семидесятый, — сказал я. — Послушайте...
Но мой собеседник опять не дал мне договорить.
— Место жительства вашего брата? Точная дата рождения?
Хм, похоже, они продумали все до деталей. Но и мы ведь не лыком шиты, верно?
— Даты рождения я не знаю, — стал выкручиваться я. — Понимаете, Андрей мне — не родной брат, а двоюродный... И я, честно говоря, даже не знаю, что у него записано в паспорте в качестве места проживания.
— Ну, хорошо, — невозмутимо сказал голос. — А где родился ваш двоюродный брат, вы тоже не знаете?
— Не помню. Послушайте, какое это имеет значение? Я хочу убедиться, что указанный вами в списке человек — не мой Андрей, вот и все! Имею я право приехать и взглянуть на труп?
Если я рассчитывал услышать что-то вроде: «Извините, но такой возможности в настоящее время нет» — или какую-нибудь другую отговорку («Знаете, мы охотно пойдем вам навстречу, но вы не сможете опознать вашего брата, потому что тело гражданина Валгутова сильно обгорело»), то ошибся.
Голос в трубке благожелательно сказал:
— Ну, разумеется, вы имеете такое право. Приезжайте завтра к девяти в Центральный морг судебно-медицинской экспертизы. Запишите адрес...
Э-э, так дело не пойдет, подумал я.
— А почему только к девяти? — принялся канючить жалобным голосом я. — А сейчас нельзя? Видите ли, рано утром я должен уехать из Москвы, и поэтому никак не смогу...
— Простите, но мы ничем не можем вам помочь, — твердым голосом сказали в трубке. — Кстати, имейте, пожалуйста, в виду, что захоронение тел погибших состоится через несколько дней, в среду... На опознание может приехать любой родственник, а не только вы. До свидания. И не забудьте, пожалуйста, захватить с собой паспорт.
Глава 3
До следующего дежурства у меня оставалось еще два свободных дня, и я решил принести их в жертву своему расследованию.
На следующий день я встал поздно, но в морг все-таки надо было съездить. Конечно же, не для того, чтобы опознавать тело пострадавшего гражданина Валгутова А. С., которого, возможно, и в природе не существовало. Мне просто хотелось посмотреть, что собой представляет это неприятное заведение в свете возникшей версии.
Я вышел из дому около двенадцати и тут же увидел Курнявко. Старший лейтенант шел куда-то быстрым шагом, и под мышкой у него была зажата кожаная папка. Как и следовало ожидать, на меня он не обратил ни малейшего внимания — в этой жизни он еще не посещал на дому тунеядца и разгильдяя Альмакора Ардалина, который через несколько месяцев воткнет ему кухонный нож ПОД ребро.
Тем не менее, сейчас участковый мог мне пригодиться.
— Добрый день, Игорь Васильевич, — сказал я, поравнявшись с Курнявко, и он недоуменно воззрился на меня. — Извините, может быть, вы мне поможете?
— У вас что-то срочное? — поинтересовался вяло он, бросив взгляд на часы. — А то приходите в участок. Я принимаю граждан с трех до шести по вторникам и четвергам...
— Ответьте, пожалуйста, только на один вопрос, — попросил я. — Умирал ли кто-нибудь в последнее время на вашем участке?
Старший лейтенант снял форменную фуражку и вытер платком вспотевшую плешь. Потом бросил на меня внимательный, царапающий кожу взгляд:
— А почему вас это интересует?
Что бы такое ему соврать поправдоподобнее?
«Да понимаете, у меня один родственник при смерти вот я и хотел посоветоваться с кем-нибудь, как действовать, когда он отдаст богу душу... А то ни разу не приходилось никого хоронить...» Бред.
«Я — ученый, знаете ли. Социолог. Пишу диссертацию по демографическим проблемам нашего района. Вот, собираю материал для обобщения...» Еще больший маразм.
— Я из Профилактики, — сказал наконец я. — Вот моё удостоверение. — И открыл свои служебные «корочки» так, чтобы Курнявко успел разобрать лишь слово «Профилактика», а не наименование подразделения, напечатанное мелким шрифтом ниже. — Время от времени мы проводим кое-какие статистические исследования... закрытого характера. Поверьте, для нас это очень важно...
Участковый опять надел фуражку, надвинув ее на лоб, и, подумав, сказал:
— Ну, так вот сразу трудно, конечно, припомнить... И потом, я в этом районе не очень давно работаю. Участок, в принципе, тихий и спокойный, убийств и катастроф здесь на моей памяти не было. А вот что касается естественных смертей — несколько раз мне приходилось видеть, как кого-то хоронили... По-моему, речь шла о лицах пенсионного возраста — старики, старухи, инвалиды...
— И когда это было? — с некоторым разочарованием спросил я.
— Один раз — зимой, это я помню точно, а вот второй раз — совсем недавно... Кажется, в десятом доме одна бабулька богу душу отдала... — Он опять взглянул на часы. — Извините, но я очень спешу по важному делу... Приходите все-таки в участок, хорошо? Тем более что у меня там хранится вся документация...
Я смотрел на него — живого, здорового и энергичного, и мне вдруг захотелось что-то сделать для него. Но что?
И тут меня осенило.
— И вот еще что, Игорь Васильевич, — сказал я. — Имеется одна информация по вашей части... Обратите внимание на одного молодого человека, который обычно крутится возле ночного бара «Фиалка» на углу Виноградной и Ключевой. Его кличка — Сушняк. Приметы: около 20 лет, дохлый такой, носит очки и дешевый спортивный костюм. Есть сведения, что он связан с наркодельцами и доставляет «товар» своим клиентам на дом. На теле у него есть особый пояс с кармашками, только будьте осторожнее, потому что при малейшем шух... подозрении юноша сбрасывает с себя пояс, и будет трудно доказать, что эта штука принадлежала ему. Так что советую заранее запастись понятыми.
Курнявко слушал меня, удивленно подняв брови, но когда он открыл рот, чтобы что-то спросить, я повернулся и пошел прочь.
Догонять меня он, конечно же, не стал. И окликать тоже. Оставалось надеяться, что мои слова не испарятся у него из памяти слишком быстро.
* * *
Морг меня разочаровал.
Подсознательно я все-таки надеялся увидеть его в запущенном виде — какое-нибудь обветшалое строение, не ремонтировавшееся последние полвека, с замшелой крышей и ржавыми решетками на окнах. Внутри должны были царить тишина и пустота, а персонал должен был состоять из бабульки преклонного возраста, вяжущей бесконечные носки, и полупьяных санитаров, режущихся в карты на патологоанатомических столах-каталках.
Однако снаружи последний приют для упокоившихся душ выглядел вполне пристойно и даже блистал кое-чем — например, пластиковыми входными дверями и домофонным устройством фирмы «Сони». Вообще, крыльцо, выложенное гранитной плиткой, и навес над входом, поддерживаемый колоннами античного типа, смахивали больше на атрибуты какого-нибудь современного офиса, нежели ритуального учреждения.
Я прикоснулся к кнопке вызова, породив внутри мелодичный сигнал, и через несколько секунд из динамика домофона приятный мужской голос осведомился:
— Вы к кому?
Вопрос, конечно, интересный. У меня возник сильный соблазн сострить, что я зашел проведать одного знакомого покойничка — давно, мол, не виделись. Но я устоял перед этим искушением и принялся много, а главное — нелогично и бессвязно говорить.
Сам Бог велел впустить меня внутрь, чтобы в личной беседе разобраться, чего же я все-таки хочу.
Невидимка, слушавший меня, так и поступил.
Щелкнул электронный замок, и я переступил порог, оказавшись в просторном вестибюле, устланном роскошным ковром. Человек, впустивший меня, оказался охранником, дежурившим за стандартным столиком с барьером и монитором, на который скрытая видеокамера транслировала изображение улицы.
— Слушаю вас, — сказал охранник, привставая со своего места.
В вестибюль выходили три двери из ценных пород дерева, одна из них была закрыта не до конца, но из-за нее доносились не характерные щелчки костяшек домино и не пьяные возгласы картежников, а деловитое жужжание, словно там кто-то пылесосил ковры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51