– Значит, часть его характеристики убийцы была мысленно получена от тебя?– Да нет. Он, конечно, пользовался своими экстрасенсорными способностями, но обычно его высказывания основаны на чисто полицейских данных, опыте следователя и психологии криминального образа мыслей. Но насчет этого убийцы он что-то почувствовал с самого начала, еще до того, как кого-то сюда послал. А я не могу себе представить, как это могло произойти, разве что он читал чьи-то мысли. Мысли того, кто был связан с этим городом.– А это оказалась ты.– Я так думаю.– Почему не мэр? Кейси с ним говорила еще до того, как он послал сюда своих людей.Нелл покачала головой.– Даже самый лучший телепат может читать мысли только определенных людей. Бишоп не умел читать мысли Кейси.– Но твои может?– Частично. Трудно объяснить, но у некоторых экстрасенсов есть естественный защитный щит, находящийся ниже уровня его сознательных мыслей, особенно у тех из нас, кто чувствителен к определенным типам энергии. Если Бишоп меня касается, тогда он почти наверняка знает, о чем я думаю, но он редко может проникнуть дальше моих сознательных мыслей. Я не думала, что Хейли может быть связующим звеном между этими мужчинами, тогда во всяком случае, но, возможно, что-то внутри меня, на более глубоком уровне, уже задавалось этой мыслью, и Бишоп это ощутил, но не смог точно определить.– Ему надо было тебя коснуться.– Да, он телепат, которому необходимо коснуться человека, установить с ним физический контакт, чтобы знать его мысли. – Нелл пожала плечами. – Я уже сказала, он не мог читать мысли Кейси. Так что все, что он имел, он почерпнул у меня. А о Хейли я подумала только по дороге сюда.Какое-то мгновение казалось, что Макс будет продолжать разговор об ее отсутствующем боссе, но он слегка тряхнул головой, будто отказывая себе в чем-то, и сказал:– Значит, ты думаешь, что Хейли была связана и с другими двумя жертвами?– Я полагаю, что из возможности это превращается в вероятность.– Ты ведь не хочешь сказать, что она убила кого-то из них собственными руками? Ведь твой босс сказал, что убийца – полицейский и мужчина.– Даже лучший специалист, к тому же экстрасенс, иногда ошибается. Особенно тогда, когда не имеет полной информации или когда эмоции затуманивают его видение. Может, на этот раз Бишоп ошибается. Может быть, мы все ошибаемся. Вдруг убийца и не мужчина, и не полицейский. Ни одно из убийств не потребовало особой силы, женщина вполне могла справиться. Это даже бы объяснило, почему Люка Ферье опоили чем-то, перед тем как спихнуть в реку. Ведь, будь он в состоянии сопротивляться, ни одна женщина с ним не справилась бы.– Ответь на первый вопрос, Нелл. Ты же не думаешь, что Хейли прикончила их собственными руками?Нелл снова опустила взгляд на кофейную чашку и нахмурилась.– Нет, я этого не говорю. Но я действительно верю, что она способна убить, даже четверых, если на то будет серьезная причина.– И вашего отца? Его она смогла бы убить, если бы была серьезная причина?Ее пальцы, обнимающие чашку, сжались крепче.«Правду?» – спросила она себя мысленно.– Нелл?Она ответила, стараясь говорить безразлично, как будто это ничего не значит:– Да. Если бы у нее была серьезная причина, Хейли могла бы убить и его.– А она у нее была? У нее была серьезная причина?«Правду?» – вновь прозвучало в ее мозгу.– Да, – наконец промолвила Нелл. – У нее была серьезная причина.
– Я уже сам обыскивал это место дважды, – сказал Джастин, когда они с Шелби вошли в квартиру Джорджа Колдуэлла. Типичная квартира на втором этаже, обычный интерьер, выполненный профессионалом, единственное исключение – отсутствующие второе кресло и ковер в гостиной перед телевизором, что сразу бросалось в глаза.Шелби обратила на это внимание.– Так это там…– Мы забрали кресло и ковер в качестве улик.– Вот как, – поморщилась Шелби.– Мы не получаем от этого удовольствия, – усмехнулся Джастин.– Я знаю, знаю. Слушай, ты всегда искал всякие потайные места. Из-за шантажа?– Это наиболее вероятная версия.– И ничего не нашел. Тогда давай предположим, что никакого тайника нет, потому что не было и тайн. Если принять это за данность, здесь должно быть что-то, доказывающее, что Джордж не был шантажистом.– Похоже, ты в этом абсолютно уверена.– Точно. Джордж не был шантажистом.Джастин еще не перестал удивляться тому, что сам рассказал Шелби о маленькой черной книжке, но, поскольку ее реакция была мгновенной и ожидаемой, она лишь подтвердила его собственные сомнения. И все же он заметил:– У нас еще есть копии свидетельств о рождении, которые нам предстоит просмотреть. Может быть, они нам что-то подскажут.– Будем надеяться, – рассеянно заметила Шелби, хмуро разглядывая квартиру. – Некоторые думают, что Джордж был излишне любопытен, но он никогда даром не тратил свое время. Если он просматривал эти свидетельства о рождении с упорством, достойным лучшего применения, то, значит, он не… он искал что-то определенное.Джастин слегка прищурился, но ничего не сказал по поводу оговорки, которую, разумеется, заметил. Вместо этого он заявил:– Можешь поверить мне на слово, в спальне нет ничего интересного. Разве только тебе покажутся подозрительными старые экземпляры «Плейбоя».– А тут смотрели? В столе? – спросила Шелби.Совсем маленький столик. Такие держат в гостиной, чтобы хранить там все многочисленные бумаги, связанные с ведением хозяйства.– В основном финансовые счета. Чековая книжка, банковские документы и прочее. Более важные бумаги он держал в банке. Здесь находится перечень вкладов, которые он делал в фонд, созданный для десятилетнего сына. По словам его вдовы, Колдуэлл копил деньги на его учебу в колледже. Еще некоторые финансовые документы, касающиеся его личных сделок. Ничего особенного.– Может, я чего-нибудь найду, – сказала Шелби, садясь за стол и выдвигая ящик.Джастин некоторое время смотрел на нее.– Это что, предлог, чтобы сунуть свой нос в чужие дела?Она улыбнулась, не глядя на него.– Не смеши меня. Тут вот коробка с квитанциями, вы ее просматривали?– Вроде Мэтт Тортон в ней рылся. – Он вспомнил предупреждение Келли и внезапно почувствовал беспокойство. – Но это было в самом начале, так что лучше мне сейчас еще раз все просмотреть, чтобы убедиться, что там нет ничего полезного.Шелби передала ему маленькую картонную коробку, и Джастин уселся с нею на диван. Когда он ее открыл, то обнаружил обрывки от билетов в кино, несколько купонов на бесплатную мойку машины и несколько квитанций за последний год, которые Колдуэлл собирал, по-видимому, в расчете на скидку с налогов.Нашелся там и небольшой листок бумаги, очевидно, вырванный из карманного блокнота. Написанная от руки расписка на сто долларов за подписью Люка Ферье.– Шелби?– Да? – Она, нахмурясь, разглядывала лежащий перед ней гроссбух.– Колдуэлл играл в покер?– Не знаю, но могу выяснить. А что?– Если играл, то наверняка с Люком Ферье.Она взглянула на него, все еще хмурясь.– Ну, вспомни, что никто из нас не подозревал о любви Люка Ферье к играм. Так что я не удивлюсь. Только сомневаюсь, чтобы Джордж часто играл в карты, он очень бережно относился к деньгам.– Ты в этом уверена?– Вполне уверена.– А что, если Ферье был должен ему сотню в качестве карточного долга?Шелби подняла брови.– Ты хочешь знать, пытался бы Джордж получить свои Деньги, если Ферье отказывался платить? Нет, скорее всего. Для Джорджа сотня долларов пустяк. Это дало бы ему повод не давать Ферье в долг или просто больше с ним не играть. Он дважды на одни и те же грабли не наступал.Этот довод показался Джастину разумным. Он продолжал рассматривать маленький листик бумаги и размышлять.Получается, что Джордж Колдуэлл, скорее всего, играл в покер или какую-нибудь другую игру хотя бы раз. Оба они, и Люк Ферье и Рэндал Паттерсон, были клиентами его банка. Этого недостаточно, чтобы увязать вместе три первых убийства, но что, если это хотя бы частично объясняет убийство самого Джорджа?Что, если человек, отличавшийся, по общему мнению, слишком большой пронырливостью, заинтересовался тремя убийствами и, зная всех этих мужчин достаточно хорошо, догадывался, что могло их объединять? И что, если его поиски подтверждения своему подозрению и привели к убийству?Слишком уж много «если». И, черт возьми, никакого способа убедиться, на правильном он пути или нет.– Эй, – позвала Шелби.– Что?– Эти непонятные доходы Джорджа. Когда он делал вклады?Джастин достал маленькую черную книжку, которую постоянно носил с собой, и прочитал даты предполагаемых выплат денег шантажисту.– Все сходится, – заявила Шелби. – С первого до последнего.– С гроссбухом? И как они там записаны?– Подожди минутку, у него тут нечто вроде личного кода…. – Шелби нахмурилась и перелистала несколько страниц. Потом кивнула. – А, понятно. Похоже, он года три назад перевел какую-то собственность, сдаваемую в аренду, на имя сына. И с той поры вносит доход на счет фонда, который он собирает, чтобы отправить сына в колледж.– Все вполне невинно, – заметил Джастин.– Я же говорила: Джордж никакой не шантажист.– Тогда почему он должен был умереть? – тихо спросил Джастин.Шелби повернулась к нему.– Если он не был шантажистом и у него не было гнусного секрета, тогда он каким-то образом представлял угрозу для убийцы. Может, что-то знал. Поэтому и должен был умереть. Больше я ничего не могу придумать.– И убийца в результате остался на руках с жертвой, которую ему обязательно надо было привязать к другим убийствам. Иначе полиция станет искать мотив специально для этого случая, – сказал Джастин.Шелди смотрела на него, не отрывая взгляда.– И он решил сфабриковать так называемые улики, указывающие на шантаж. Что еще раз говорит в пользу того, что здесь замешан полицейский. Для копа довольно легко было получить хотя бы ограниченный доступ к банковским счетам Колдуэлла, обнаружить регулярные вклады и придумать эту записную книжку, чтобы убийство вписывалось в общую картину.– Разумно, – согласился Джастин.– Так что не стоит удивляться, что ты не можешь найти людей, которых он шантажировал, и компромат на них. Большинство других полицейских не стали бы особо искать доказательства, что Колдуэлл действительно был шантажистом. Ведь уже вошло в привычку после убийства ждать, когда всплывут какие-нибудь грязные подробности из жизни убитого. Убийце так было проще.– И это снова возвращает нас к главному вопросу, – сказал Джастин. – Почему же Джордж Колдуэлл должен был умереть?К вечеру Нейт Маккарри еще больше разволновался, хотя и не мог понять, что его беспокоит. Он испытывал неприятное и назойливое ощущение, что в течение дня он либо видел, либо слышал что-то важное, на что не обратил должного внимания.Когда совсем стемнело, он принялся без устали вышагивать по комнатам, по нескольку раз проверяя охранную сигнализацию на дверях и окнах и сожалея, что живет один. Когда зазвонил телефон, у него сердце ушло в пятки.Он несколько секунд смотрел на аппарат, будто это змея, готовая ужалить, потом хрипло рассмеялся и взял трубку.– Слушаю.– Ты заплатишь.Голос был низким, почти что шепот, без всяких особенностей, он даже не мог определить, мужчина говорит или женщина.Нейта охватил озноб.– Что? Кто это, черт побери? – закричал он дрожащим голосом.– Ты заплатишь.Он перевел дыхание и постарался говорить спокойно, не показывая, что сходит с ума от страха:– Послушайте, не знаю, кто вы такой, но я не сделал ничего плохого. Я никому не принес вреда. Я клянусь.Послышался хриплый смешок, такой же бесполый, как и раньше, но еще более жуткий, и снова шепот:– Ты заплатишь.Связь прервалась с мягким щелчком, и в трубке послышались короткие гудки.Нейт медленно повесил трубку и уставился на аппарат, не чувствуя ничего, кроме дикого ужаса.– О господи, – простонал он. 13 – Какая у нее могла быть причина? – настойчиво спросил Макс. – Почему Хейли могла захотеть убить своего отца?– Потому что она его любила.Макс нахмурился.– Объясни-ка поподробнее.Нелл знала, что объяснить придется, но ей хотелось сделать это по-своему.– Ты спросил меня, что случилось в ту ночь, когда я исчезла. Первое, Хейли сказала отцу, что я собираюсь пойти с тобой. Ее подружка работала в том магазине в городе, где я купила платье. Так что она знала, причем уже несколько дней, что я собираюсь уйти. Однажды она увидела, как мы с тобой ехали вместе верхом, вот она и догадалась. И в ее натуре было приберечь такие новости до того момента, когда они смогут принести ей большую пользу. Вот она и сказала мне, что все знает, за два дня до бала. Наверное, ей хотелось, чтобы я нервничала. Именно поэтому я и была расстроена последние пару дней. Я понимала, она ему расскажет и разрушит все.– Я знал, что вы не слишком близки, – задумчиво сказал Макс, – но я не догадывался, что дело обстояло так скверно.– Она никак не могла простить меня за то, что я была отцовской любимицей, – спокойно пояснила Нелл.– Ты же его ненавидела. Ты и тогда уже его ненавидела.– Да, я ненавидела его так же сильно, как Хейли его любила. – Она слегка качнула головой. – Есть вопросы, на которые не найти ответа ни на расстоянии, ни через долгое время.Макс заставил себя сказать то, что держал при себе много лет:– Ты об этом никогда не говорила, но иногда я чувствовал, что ты боишься. Боишься его.– Я и боялась.– Он делал тебе больно?– Нет. Он никогда к нам не приставал, если ты об этом подумал. – По блеску в глазах Макса она догадалась, что именно эта мысль пришла ему в голову. Она покачала головой. – Нет, он никогда и пальцем не тронул ни меня, ни Хейли. Нас даже в детстве не шлепали. Но мы принадлежали… ему. Мы были не его детьми, его дочерьми, мы были его собственностью. Как земля, этот дом и машина, как все, что ему принадлежало.– Нелл…– Никто никогда не будет любить нас больше, чем он. Он повторял это день и ночь всю нашу жизнь, мы слышали эти слова, засыпая. Он садился на край нашей кровати и твердил одно и то же. Никто не будет любить нас больше. Никто не будет заботиться о нас так, как заботится он, так защищать, так оберегать. Он собирался стать единственным мужчиной в нашей жизни. Он этого добьется. Он сделает все, чтобы этого добиться. Потому что мы принадлежим ему. На веки вечные.– Но он же больной, – ужаснулся Макс.– Разумеется, он был болен. Больше того, в нем жило зло. В нашей семье всегда существовала эта ниточка зла, она часть проклятия Галлахеров.– Но в тебе нет зла.– Что-то есть и во мне, Макс, – настойчиво сказала она, – и ты знаешь об этом не хуже меня.– Возможно, то, что кажется тебе темным пятном, другие воспримут как силу?– Возможно. Но ведь никто не знает всего.Он молчал.Нелл снова вернулась к рассказу об отце.– Психолог, возможно, сказал бы, что… потребности моего отца проистекают из его ранних воспоминаний. Судя по всему, его собственный отец его очень не любил, этого не скрывал и, к сожалению, сломал себе шею, свалившись с лестницы, когда наш отец был совсем маленьким. Так что отцовской любви ему познать не довелось. О бабушке ты знаешь, вот только ты не знаешь, что она боялась своего сына.– Почему?– Она мне так и не сказала. Насколько я знаю, никому не сказала. Но мне кажется, она что-то узнала из своих видений, заглянула в будущее, которое ее ужаснуло. Не знаю, что именно она увидела, но она оттолкнула от себя сына в очень раннем возрасте.– Ты поэтому его боялась? Потому что боялась она?Нелл резко дернула плечом.– Я росла, начались мои собственные видения. Иногда мне виделись сцены из прошлого. Я видела в нем зло, понимала, насколько извращенна его любовь к нам, насколько она… всепожирающая. Еще до того, как я смогла понять почему, я уже это чувствовала.– Ты никогда не была с ним близка?– Мне бы хотелось сказать «да», но… – Она покачала головой. – К тому времени, как в его жизни появилась моя мать, он твердо решил, что не потеряет никогда никого из тех, кого любит. Поэтому он вцепился в нее мертвой хваткой. Во всех нас. Мои первые детские воспоминания о том, как он следит за мной. Все время торчит поблизости. В своих первых ночных кошмарах я видела себя в ловушке. Мне снилось, что я заблудилась и за мной кто-то гонится.– Господи.Нелл моргнула, стряхнула с себя эти неприятные воспоминания и постаралась улыбнуться.– Не особенно приятно расти в такой гнетущей атмосфере. Это все непонятно для ребенка. Отец ни разу меня не ударил, не угрожал, никогда не сделал ничего такого, чего не мог бы сделать любящий отец. Разве что любил меня так, что мне нечем было дышать.
Джастин снял Чарли с колен, погладил напоследок и опустил кота на пол.– Ты понимаешь, что нам придется просидеть всю ночь, чтобы просмотреть все эти свидетельства? – сказал он.– Поэтому я и сварила кофе, – ответила Шелби, ставя поднос на журнальный столик и садясь рядом с Джасти-ном на диван. – В изобилии кофеина и еды, чтобы продержаться.Вне сомнения, Джастину приходилось проводить ночи в значительно менее комфортабельной обстановке, а не сидеть рядом с роскошной рыжей женщиной на удобном диване, так что он не жаловался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Я уже сам обыскивал это место дважды, – сказал Джастин, когда они с Шелби вошли в квартиру Джорджа Колдуэлла. Типичная квартира на втором этаже, обычный интерьер, выполненный профессионалом, единственное исключение – отсутствующие второе кресло и ковер в гостиной перед телевизором, что сразу бросалось в глаза.Шелби обратила на это внимание.– Так это там…– Мы забрали кресло и ковер в качестве улик.– Вот как, – поморщилась Шелби.– Мы не получаем от этого удовольствия, – усмехнулся Джастин.– Я знаю, знаю. Слушай, ты всегда искал всякие потайные места. Из-за шантажа?– Это наиболее вероятная версия.– И ничего не нашел. Тогда давай предположим, что никакого тайника нет, потому что не было и тайн. Если принять это за данность, здесь должно быть что-то, доказывающее, что Джордж не был шантажистом.– Похоже, ты в этом абсолютно уверена.– Точно. Джордж не был шантажистом.Джастин еще не перестал удивляться тому, что сам рассказал Шелби о маленькой черной книжке, но, поскольку ее реакция была мгновенной и ожидаемой, она лишь подтвердила его собственные сомнения. И все же он заметил:– У нас еще есть копии свидетельств о рождении, которые нам предстоит просмотреть. Может быть, они нам что-то подскажут.– Будем надеяться, – рассеянно заметила Шелби, хмуро разглядывая квартиру. – Некоторые думают, что Джордж был излишне любопытен, но он никогда даром не тратил свое время. Если он просматривал эти свидетельства о рождении с упорством, достойным лучшего применения, то, значит, он не… он искал что-то определенное.Джастин слегка прищурился, но ничего не сказал по поводу оговорки, которую, разумеется, заметил. Вместо этого он заявил:– Можешь поверить мне на слово, в спальне нет ничего интересного. Разве только тебе покажутся подозрительными старые экземпляры «Плейбоя».– А тут смотрели? В столе? – спросила Шелби.Совсем маленький столик. Такие держат в гостиной, чтобы хранить там все многочисленные бумаги, связанные с ведением хозяйства.– В основном финансовые счета. Чековая книжка, банковские документы и прочее. Более важные бумаги он держал в банке. Здесь находится перечень вкладов, которые он делал в фонд, созданный для десятилетнего сына. По словам его вдовы, Колдуэлл копил деньги на его учебу в колледже. Еще некоторые финансовые документы, касающиеся его личных сделок. Ничего особенного.– Может, я чего-нибудь найду, – сказала Шелби, садясь за стол и выдвигая ящик.Джастин некоторое время смотрел на нее.– Это что, предлог, чтобы сунуть свой нос в чужие дела?Она улыбнулась, не глядя на него.– Не смеши меня. Тут вот коробка с квитанциями, вы ее просматривали?– Вроде Мэтт Тортон в ней рылся. – Он вспомнил предупреждение Келли и внезапно почувствовал беспокойство. – Но это было в самом начале, так что лучше мне сейчас еще раз все просмотреть, чтобы убедиться, что там нет ничего полезного.Шелби передала ему маленькую картонную коробку, и Джастин уселся с нею на диван. Когда он ее открыл, то обнаружил обрывки от билетов в кино, несколько купонов на бесплатную мойку машины и несколько квитанций за последний год, которые Колдуэлл собирал, по-видимому, в расчете на скидку с налогов.Нашелся там и небольшой листок бумаги, очевидно, вырванный из карманного блокнота. Написанная от руки расписка на сто долларов за подписью Люка Ферье.– Шелби?– Да? – Она, нахмурясь, разглядывала лежащий перед ней гроссбух.– Колдуэлл играл в покер?– Не знаю, но могу выяснить. А что?– Если играл, то наверняка с Люком Ферье.Она взглянула на него, все еще хмурясь.– Ну, вспомни, что никто из нас не подозревал о любви Люка Ферье к играм. Так что я не удивлюсь. Только сомневаюсь, чтобы Джордж часто играл в карты, он очень бережно относился к деньгам.– Ты в этом уверена?– Вполне уверена.– А что, если Ферье был должен ему сотню в качестве карточного долга?Шелби подняла брови.– Ты хочешь знать, пытался бы Джордж получить свои Деньги, если Ферье отказывался платить? Нет, скорее всего. Для Джорджа сотня долларов пустяк. Это дало бы ему повод не давать Ферье в долг или просто больше с ним не играть. Он дважды на одни и те же грабли не наступал.Этот довод показался Джастину разумным. Он продолжал рассматривать маленький листик бумаги и размышлять.Получается, что Джордж Колдуэлл, скорее всего, играл в покер или какую-нибудь другую игру хотя бы раз. Оба они, и Люк Ферье и Рэндал Паттерсон, были клиентами его банка. Этого недостаточно, чтобы увязать вместе три первых убийства, но что, если это хотя бы частично объясняет убийство самого Джорджа?Что, если человек, отличавшийся, по общему мнению, слишком большой пронырливостью, заинтересовался тремя убийствами и, зная всех этих мужчин достаточно хорошо, догадывался, что могло их объединять? И что, если его поиски подтверждения своему подозрению и привели к убийству?Слишком уж много «если». И, черт возьми, никакого способа убедиться, на правильном он пути или нет.– Эй, – позвала Шелби.– Что?– Эти непонятные доходы Джорджа. Когда он делал вклады?Джастин достал маленькую черную книжку, которую постоянно носил с собой, и прочитал даты предполагаемых выплат денег шантажисту.– Все сходится, – заявила Шелби. – С первого до последнего.– С гроссбухом? И как они там записаны?– Подожди минутку, у него тут нечто вроде личного кода…. – Шелби нахмурилась и перелистала несколько страниц. Потом кивнула. – А, понятно. Похоже, он года три назад перевел какую-то собственность, сдаваемую в аренду, на имя сына. И с той поры вносит доход на счет фонда, который он собирает, чтобы отправить сына в колледж.– Все вполне невинно, – заметил Джастин.– Я же говорила: Джордж никакой не шантажист.– Тогда почему он должен был умереть? – тихо спросил Джастин.Шелби повернулась к нему.– Если он не был шантажистом и у него не было гнусного секрета, тогда он каким-то образом представлял угрозу для убийцы. Может, что-то знал. Поэтому и должен был умереть. Больше я ничего не могу придумать.– И убийца в результате остался на руках с жертвой, которую ему обязательно надо было привязать к другим убийствам. Иначе полиция станет искать мотив специально для этого случая, – сказал Джастин.Шелди смотрела на него, не отрывая взгляда.– И он решил сфабриковать так называемые улики, указывающие на шантаж. Что еще раз говорит в пользу того, что здесь замешан полицейский. Для копа довольно легко было получить хотя бы ограниченный доступ к банковским счетам Колдуэлла, обнаружить регулярные вклады и придумать эту записную книжку, чтобы убийство вписывалось в общую картину.– Разумно, – согласился Джастин.– Так что не стоит удивляться, что ты не можешь найти людей, которых он шантажировал, и компромат на них. Большинство других полицейских не стали бы особо искать доказательства, что Колдуэлл действительно был шантажистом. Ведь уже вошло в привычку после убийства ждать, когда всплывут какие-нибудь грязные подробности из жизни убитого. Убийце так было проще.– И это снова возвращает нас к главному вопросу, – сказал Джастин. – Почему же Джордж Колдуэлл должен был умереть?К вечеру Нейт Маккарри еще больше разволновался, хотя и не мог понять, что его беспокоит. Он испытывал неприятное и назойливое ощущение, что в течение дня он либо видел, либо слышал что-то важное, на что не обратил должного внимания.Когда совсем стемнело, он принялся без устали вышагивать по комнатам, по нескольку раз проверяя охранную сигнализацию на дверях и окнах и сожалея, что живет один. Когда зазвонил телефон, у него сердце ушло в пятки.Он несколько секунд смотрел на аппарат, будто это змея, готовая ужалить, потом хрипло рассмеялся и взял трубку.– Слушаю.– Ты заплатишь.Голос был низким, почти что шепот, без всяких особенностей, он даже не мог определить, мужчина говорит или женщина.Нейта охватил озноб.– Что? Кто это, черт побери? – закричал он дрожащим голосом.– Ты заплатишь.Он перевел дыхание и постарался говорить спокойно, не показывая, что сходит с ума от страха:– Послушайте, не знаю, кто вы такой, но я не сделал ничего плохого. Я никому не принес вреда. Я клянусь.Послышался хриплый смешок, такой же бесполый, как и раньше, но еще более жуткий, и снова шепот:– Ты заплатишь.Связь прервалась с мягким щелчком, и в трубке послышались короткие гудки.Нейт медленно повесил трубку и уставился на аппарат, не чувствуя ничего, кроме дикого ужаса.– О господи, – простонал он. 13 – Какая у нее могла быть причина? – настойчиво спросил Макс. – Почему Хейли могла захотеть убить своего отца?– Потому что она его любила.Макс нахмурился.– Объясни-ка поподробнее.Нелл знала, что объяснить придется, но ей хотелось сделать это по-своему.– Ты спросил меня, что случилось в ту ночь, когда я исчезла. Первое, Хейли сказала отцу, что я собираюсь пойти с тобой. Ее подружка работала в том магазине в городе, где я купила платье. Так что она знала, причем уже несколько дней, что я собираюсь уйти. Однажды она увидела, как мы с тобой ехали вместе верхом, вот она и догадалась. И в ее натуре было приберечь такие новости до того момента, когда они смогут принести ей большую пользу. Вот она и сказала мне, что все знает, за два дня до бала. Наверное, ей хотелось, чтобы я нервничала. Именно поэтому я и была расстроена последние пару дней. Я понимала, она ему расскажет и разрушит все.– Я знал, что вы не слишком близки, – задумчиво сказал Макс, – но я не догадывался, что дело обстояло так скверно.– Она никак не могла простить меня за то, что я была отцовской любимицей, – спокойно пояснила Нелл.– Ты же его ненавидела. Ты и тогда уже его ненавидела.– Да, я ненавидела его так же сильно, как Хейли его любила. – Она слегка качнула головой. – Есть вопросы, на которые не найти ответа ни на расстоянии, ни через долгое время.Макс заставил себя сказать то, что держал при себе много лет:– Ты об этом никогда не говорила, но иногда я чувствовал, что ты боишься. Боишься его.– Я и боялась.– Он делал тебе больно?– Нет. Он никогда к нам не приставал, если ты об этом подумал. – По блеску в глазах Макса она догадалась, что именно эта мысль пришла ему в голову. Она покачала головой. – Нет, он никогда и пальцем не тронул ни меня, ни Хейли. Нас даже в детстве не шлепали. Но мы принадлежали… ему. Мы были не его детьми, его дочерьми, мы были его собственностью. Как земля, этот дом и машина, как все, что ему принадлежало.– Нелл…– Никто никогда не будет любить нас больше, чем он. Он повторял это день и ночь всю нашу жизнь, мы слышали эти слова, засыпая. Он садился на край нашей кровати и твердил одно и то же. Никто не будет любить нас больше. Никто не будет заботиться о нас так, как заботится он, так защищать, так оберегать. Он собирался стать единственным мужчиной в нашей жизни. Он этого добьется. Он сделает все, чтобы этого добиться. Потому что мы принадлежим ему. На веки вечные.– Но он же больной, – ужаснулся Макс.– Разумеется, он был болен. Больше того, в нем жило зло. В нашей семье всегда существовала эта ниточка зла, она часть проклятия Галлахеров.– Но в тебе нет зла.– Что-то есть и во мне, Макс, – настойчиво сказала она, – и ты знаешь об этом не хуже меня.– Возможно, то, что кажется тебе темным пятном, другие воспримут как силу?– Возможно. Но ведь никто не знает всего.Он молчал.Нелл снова вернулась к рассказу об отце.– Психолог, возможно, сказал бы, что… потребности моего отца проистекают из его ранних воспоминаний. Судя по всему, его собственный отец его очень не любил, этого не скрывал и, к сожалению, сломал себе шею, свалившись с лестницы, когда наш отец был совсем маленьким. Так что отцовской любви ему познать не довелось. О бабушке ты знаешь, вот только ты не знаешь, что она боялась своего сына.– Почему?– Она мне так и не сказала. Насколько я знаю, никому не сказала. Но мне кажется, она что-то узнала из своих видений, заглянула в будущее, которое ее ужаснуло. Не знаю, что именно она увидела, но она оттолкнула от себя сына в очень раннем возрасте.– Ты поэтому его боялась? Потому что боялась она?Нелл резко дернула плечом.– Я росла, начались мои собственные видения. Иногда мне виделись сцены из прошлого. Я видела в нем зло, понимала, насколько извращенна его любовь к нам, насколько она… всепожирающая. Еще до того, как я смогла понять почему, я уже это чувствовала.– Ты никогда не была с ним близка?– Мне бы хотелось сказать «да», но… – Она покачала головой. – К тому времени, как в его жизни появилась моя мать, он твердо решил, что не потеряет никогда никого из тех, кого любит. Поэтому он вцепился в нее мертвой хваткой. Во всех нас. Мои первые детские воспоминания о том, как он следит за мной. Все время торчит поблизости. В своих первых ночных кошмарах я видела себя в ловушке. Мне снилось, что я заблудилась и за мной кто-то гонится.– Господи.Нелл моргнула, стряхнула с себя эти неприятные воспоминания и постаралась улыбнуться.– Не особенно приятно расти в такой гнетущей атмосфере. Это все непонятно для ребенка. Отец ни разу меня не ударил, не угрожал, никогда не сделал ничего такого, чего не мог бы сделать любящий отец. Разве что любил меня так, что мне нечем было дышать.
Джастин снял Чарли с колен, погладил напоследок и опустил кота на пол.– Ты понимаешь, что нам придется просидеть всю ночь, чтобы просмотреть все эти свидетельства? – сказал он.– Поэтому я и сварила кофе, – ответила Шелби, ставя поднос на журнальный столик и садясь рядом с Джасти-ном на диван. – В изобилии кофеина и еды, чтобы продержаться.Вне сомнения, Джастину приходилось проводить ночи в значительно менее комфортабельной обстановке, а не сидеть рядом с роскошной рыжей женщиной на удобном диване, так что он не жаловался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33