Только не бросайся на него, если он ее не.., короче говоря, если твоя помощь не будет нужна Банни немедленно. Подожди меня.
Диего уже шагал вперед.
– Я разберусь, что делать, – ответил он, направляясь вверх по тропе к дому Сатока.
Отсюда дом уже был виден – каменное здание с освещенными окнами. Собачий вой, похожий на завывания баньши, приветствовал приближающегося Диего.
***
Саток прижал Банни к матрасу и схватился за ремень ее брюк. Она пыталась отбиваться ногами, но он прижал одно ее колено своим; правой рукой девушка все еще пыталась нашарить за спиной свое оружие, сейчас немилосердно впивавшееся ей в ягодицу.
Внезапно за дверью завыли собаки. Саток выругался и поднялся, прихватив по дороге к дверям какое-то оружие, потом, вспомнив что-то, повернулся к Банни и ударил ее рукой по лицу, так что она прикусила щеку и едва не закричала от боли.
– Не двигайся, – с издевательской игривостью погрозив девушке пальцем, предупредил он.
Разумеется, как только он распахнул дверь, Банни начала действовать. Она бы не успела проскочить наружу мимо него, а люк был слишком далеко, однако девушка сумела наконец вытащить свое оружие...
– Заткнитесь, вы, свора ленивых бездельников, иначе еще на неделю останетесь без жратвы! – прорычал в ночь Саток. Лай затих, сменившись поскуливанием. Оглядевшись, Саток снова повернулся к Банни.
Не сумев придумать ничего лучшего, девушка вскочила и бросилась к люку; однако у нее хватило здравого смысла на то, чтобы не показать самозванцу-шаначи свое оружие.
– Не прикасайтесь ко мне, мистер. – Она слегка пришепетывала из-за прокушенной губы.
Собаки завыли снова, но на этот раз Саток не позволил себя отвлечь. Ровно за две секунды он добрался до Банни, а девушка, отступив, с ужасом обнаружила, что оказалась в самом прямом смысле слова припертой к стене. Бежать было некуда. Хуже того, Саток стоял теперь на люке и уже протянул руки, чтобы схватить девушку за горло.
Но тут дверь снова распахнулась, и в комнату ворвался ледяной ветер.
Банни ударила своим оружием снизу вверх, ощутив, как острый конец его вошел в плоть. Хватка Сатока ослабла, но он успел двинуться к двери, так что удар Банни не стал для него смертельным. Она пыталась разжать его пальцы на своей шее и одновременно выдернуть свое оружие, когда кто-то третий буквально врезался в них. Пальцы Сатока рефлекторно сомкнулись, и Банни едва не задохнулась, но тут Саток отвернулся от нее, и ей удалось вырваться. Девушка немедленно метнулась в сторону в поисках нового оружия.
Диего повис на спине Сатока, нанося удары своим ножом; однако Саток вырвал нож из рук юноши так же легко, как отобрал бы игрушку у младенца. Банни застонала. Диего прекрасно управлялся с компьютерами и книгами, но бойцом он не был.
Она подхватила гаечный ключ и заплясала вокруг дерущихся, но ударить боялась, чтобы не попасть по Диего.
Саток выглядел раздосадованным, но не обеспокоенным. Все еще не сходя с люка, он протянул руки назад, схватил Диего за голову и принялся тянуть на себя, намереваясь перебросить юношу через плечо. Банни упала на колени, метнулась вперед и ударила Сатока сперва под колени, потом по щиколоткам. Тот рухнул на пол; Диего тоже не устоял, ударился ногами о компьютерный стол, обрушив на себя дорогую машину.
Но в падении дерущиеся освободили люк, теперь удары снизу были слышны отчетливо. Банни поползла к люку и изо всех сил потянула за кольцо. В открывшейся щели показались сначала руки, потом голова Крисака. Юноша сильно толкнул крышку, обрушив ее на ноги Сатока.
Саток методично бил Диего головой об пол.
Увидев Крисака, выбиравшегося из люка, за которым следовал его отец, Банни обрела уверенность; она подобралась к Сатоку и обрушила на его голову гаечный ключ. Но в этот момент Саток дернулся, и удар только рассек ему ухо.
Из люка выбрался третий человек.
Саток схватился за ухо, вскочил на ноги и ринулся прочь, преследуемый Крисаком и теми, кто пришел с ним.
Банни опустилась на колени рядом с Диего.
– С тобой все в порядке? – спросила она. Он моргнул пару раз, потер шею и уныло проговорил:
– Я пришел тебе на помощь. Она расцеловала его, не обращая внимания на текущую из его носа кровь.
– Это верно. Ты сильно ранен?
Диего взглянул на свою окровавленную ладонь.
– Думаю, нет. Мой отец всегда говорил, что самое крепкое во мне – голова.
Рядом с ними опустилась на колени Ива.
– Пойдем, я тебя перевяжу. Мы видели, что Саток сделал с планетой. Подумать только, что он нам говорил!.. Ничего, его поймают, и больше он никому не будет лгать.
– Не будет, – согласился Диего. – Нам нужно добраться до Шона и Яны и рассказать им о том, что сделал Саток.
– Откуда же ты узнал, что он пират? – спросила Банни.
– Если мы пойдем назад через пещеру, ты... – Диего внезапно умолк и посмотрел на нее. – Что ты имеешь в виду? Пират? Настоящий пират?
– Он из команды Ониди Лучард, – сказала ему Банни. – Думаю, он по-прежнему работает с ними и грабит Сурс.
– Проклятье! Нужно предупредить остальных!
– Тш-ш-ш, – предостерегающе проговорила Ива Коннелли. – Вы никуда не пойдете, пока я не перевяжу твои раны. Вас это тоже касается, юная леди.
Диего и Банни настояли на том, чтобы отвести своих лошадок в деревню. Тут появились Крисак и те, кто ушел с ним. Они вернулись с пустыми руками.
– Саток сбежал. Кев Ньюкчак с сыновьями пытается выследить его – разыскивают в темноте следы и пятна крови, – сообщил Крисак.
– А где твой отец? – спросила Ива.
– Он остался покормить собак. Помнишь, Саток забрал щенят Тарки?
– Да...
– Они сейчас тощие и полумертвые от голода, но па узнал их; он хочет попытаться снова их приручить. Лошади тоже были в скверном состоянии, и мы нашли много кошачьих черепов...
На следующее утро с восходом солнца Банни и Диего снова выехали на дорогу и направились прочь от реки. Ветер Сурса подталкивал их в спину, словно бы направляя в сторону Фьорда. С собой они везли умело перебинтованную и тепло укутанную Дину.
***
Мэттью Лузона забавляло то, что Мармион Алджемен полагала, будто держит его под контролем, противореча его теориям, привечая врагов Компании и пытаясь переманить его сотрудников. Разумеется, она была не способна понять такого человека, как он. Она оставалась всего-навсего вечной дебютанткой, которая получила в наследство жадность, и потому хорошо умела преумножать свое состояние. Она не могла даже приблизиться к пониманию таких людей, как Мэттью Лузон, – тех, кем руководили не деньги, не желание возвыситься, а чистая, абсолютно альтруистическая преданность истине и науке.
Над ним смеялись, когда он называл себя ученым, однако Мэттью был предан науке так, как немногие. Образованный человек, он тем не менее восхищался той ложью, которую сочиняли люди о вселенной, бывшей их домом, несмотря на тот факт, что обычный человек управляется электрохимическими импульсами так же, как компьютеры – электрическими, а сама вселенная была одной огромной, великолепной катастрофой.
Большинство ученых и научных групп в Компании думали так же, как Мэттью, но мало у кого хватало убежденности, или фанатизма, чтобы не только верить в истину, но и раскрывать ту ложь и самообман, которые вредили ясности разума, всей обитаемой вселенной и к тому же Компании.
Людей, удалявшихся от цивилизации, поражала своего рода лихорадка мозга. Мэттью имел много случаев убедиться в этом; и зараженные попадались ему не только среди обитателей миров-колоний, подобных этому, но и на космических станциях и на кораблях, которые слишком давно были в полете. Люди встречались с тайнами, которые еще не были должным образом изучены, и внезапно решали, что даже те факты, которые были им известны, имеют под собой какую-то странную подоплеку. Они начинали верить в мифы, очеловечивали механизмы и неразумные формы жизни, говорили с животными и растениями... Нелепо, конечно. Сам Мэттью считал себя чем-то вроде реформатора или компьютерщика, исправляющего подпорченную программу.
Как он обнаружил, обычно у таких людей был лидер, точнее, человек, формировавший мнение, – как правило, тот, кто страдал “пограничной шизофренией”, которая выдавалась за “творческие способности”. Эти люди нуждались в стабилизации и коррекции, в противном случае их нужно было уничтожать. Уничтожение не было предпочтительным, просто потому, что на место такого лидера неизбежно становился другой. Если же человек использовал ту власть и влияние, которые уже приобрел среди своих товарищей, в иных целях, результатов долго ждать не приходилось.
В качестве антрополога Мэттью провел тщательное исследование верований, которые придумывали себе люди. Судя по всему, что он слышал о Сурсе, массовая иллюзия, во власти которой находились жители этой планеты, не была чем-то необычайным.
Они полагали, что их планета разумна. Весьма вероятно, что все эти якобы значимые инциденты, метеорологические казусы и геологические подвижки были простым совпадением, возможно, замедленной реакцией на процесс терраформирования планеты по методу доктора Фиске. Мэттью винил Виттэйкера Фиске в том, что тот не рассматривал подобной возможности. Разумеется, все эти естественные явления нельзя приписывать деятельности каких-либо сверхъестественных сил или огромной чужеродной жизненной формы, которая вызывала так называемые “адаптивные изменения”.
Он не был дураком. Он изучал результаты аутопсии и все прочие “свидетельства” жителей Килкула. Он склонялся к мысли, что подобные заявления были скорее продуктом местных верований, не затрагивавших всей планеты. “Адаптивные изменения”, которые доходили до крайностей, несомненно, были мутациями, вызванными латентными токсинами, присутствующими в этом мире и ранее не обнаруженными. Разумеется, их потребуется уничтожить или же надо будет переселить обитателей этого мира, что вполне согласуется с интересами Интергала.
Однако комиссия совета директоров не сделает этого, полагаясь только на его мнение, – разумеется, если его никто не поддержит. Самым мудрым в этом случае будет найти лидера, который не разделяет веры обитателей Килкула, чтобы продемонстрировать комиссии, что местное суеверие одной группы не должно приниматься за всепланетное мнение.
Чтобы осуществить задуманное, Мэттью затребовал в свое личное пользование вертолет, покуда Мармион не было на базе – она в это время очаровывала местных жителей. Мэттью сообщили, что в его распоряжение может быть предоставлен пилот Грин.
– Пункт назначения, сэр?
– Я хочу отправиться в поселения южного полушария, – сказал Мэттью. – Мне будет нужен транспорт и все необходимое для меня и трех моих ассистентов.
– Я весьма сожалею, сэр, – ответила диспетчер извиняющимся тоном, – но единственное транспортное средство, доступное в настоящее время, может принять на борт только пилота и двух пассажиров. Это все.
– Тогда достаньте другое транспортное средство. Вы полагаете, моя работа настолько незначительна, что я могу обойтись без вспомогательных средств?
– Вы так сказали, сэр. Я этого не говорила, сэр.
– Ваше имя? – прошипел Мэттью.
– Райс-Холл, сэр. Капитан Нева М. Райс-Холл, офицер связи. Я не хотела оскорбить вас, сэр. Если вы хотели узнать имя пилота, сэр, то это Джон Грин. Он должен лететь во Фьорд Гаррисона в ближайшие два часа, может заправиться там и доставить вас на юг. Если к этому времени вы будете готовы, то сэкономите время и сможете добраться туда до наступления темноты.
– А условия проживания?
– Вы там будете сами по себе, сэр. До недавнего времени Компания не считала, что эта планета стоит того, чтобы строить на ней два командных центра и две базы. На вашем месте я взяла бы с собой спальник и палатку, сэр.
– Благодарю вас за совет, капитан. Я его не забуду, – “как и тебя, заносчивая сучка”, закончил про себя Мэттью.
Один ассистент? Ему было нетрудно принять решение. Брэддок Макем, человек, думающий почти так же, как и сам Мэттью, был самым надежным и инициативным из его ассистентов. Мэттью нашел Брэддока в его спартанской комнате изучающим различные отчеты и изложил молодому человеку, что от него требуется. Он был совершенно уверен, что все оборудование и сам Брэддок в придачу будут готовы к назначенному сроку.
Глава 9
Когда Мармион добралась до того здания (выкрашенного в действительно ужасающий тусклый темно-зеленый цвет), которое Мэттью Лузон сделал своей штаб-квартирой, она обнаружила там только пятерых его сотрудников. Все пятеро были погружены в работу, набирая на клавиатуре команды, в то время как на экранах высвечивались кривые, графики и колонки цифр. Мармион не любила статистику как класс: статистика доказывала только то, что хотел от нее человек. Отчеты о проделанной работе и перспективы развития, разумеется, относились к совершенно другой категории.
Им хватило хороших манер на то, чтобы подняться, когда она вошла в комнату; картинно оглядывая комнату, Мармион улыбнулась им.
– Я не вижу доктора Лузона, а я так хотела перекинуться с ним парой слов, – сказала она, одаривая ближайшего к ней молодого человека сияющей улыбкой. – Вы...
Она на секунду задумалась, припоминая, как Салли учила ее различать их по мелким деталям внешности.
– Иван, верно?
– Да, мэм.
– А где же доктор Лузон? – Мармион заметила отсутствие Брэддока Макема и начала осознавать, что недооценила фанатичность Мэттью. Как скверно.
– Или он отправился на просторы в поисках приключений, оставив вас здесь корпеть над скучными подробностями?
Один за другим крепкие молодые люди откашливались, прочищая горло.
– О! Вижу, именно так он и сделал – и это очень скверно с его стороны, потому что я уговорила капитана О'Ши отвезти всех нас в эту таинственную пещеру, чтобы мы могли исследовать ее на месте. Мэттью так любит исследования на месте, – изобразив на лице гримаску разочарования, проговорила она, – а это одно из самых важных, как уверял меня Виттэйкер Фиске...
Она умолкла, внутренне переживая свое разочарование, потом, просияв, с улыбкой оглядела молодых людей:
– Но это вовсе не значит, что вы не можете поехать со мной – ведь достать достаточно большой вертолет, чтобы отвезти туда нас всех, так тяжело! Мы и без того займем все свободное место... Ну, идемте. Сохраните все эти важные программы, ребята, берите свои куртки и едем...
Когда еще один молодой человек – да, припомнила она, самого светловолосого зовут Гансом, – открыл рот, чтобы возразить ей, Мармион немедленно остановила его:
– Нет-нет, Ганс, никаких отговорок! Это так же важно, как все ваши цифры: вы получите не объективную, а субъективную информацию, и комиссия убедится в том, как прилежно вы вели исследования, рассматривая все грани ситуации.
Салли и Миллард тихо проскользнули в помещение и теперь протягивали молодым людям верхнюю одежду, которую те приняли автоматически – в силу привычки подчиняться приказам начальства. Когда ассистенты Лузона сообразили наконец, что происходит, они уже покинули здание, сели в машину для персонала и проехали больше половины пути к тому месту, где стоял большой вертолет.
Рик О'Ши быстро впустил их на борт и рассадил так, чтобы сохранить равновесие.
– Здорово, ребята! Я рад, что вы нашли время для этой прогулки, потому как из “шаттла” не слишком-то многое увидишь. Только глазом моргнешь – а все интересное уже позади. Мисс Алджемен, садитесь на переднее сиденье... Эй, а где же доктор Лузон? – Рик огляделся; на его лице читалось удивление и разочарование. – Я-то думал, что именно он так хотел туда слетать...
Мармион была готова расцеловать молодого человека (который к тому же был весьма привлекателен), поскольку в этот момент Иван и Ганс как раз раздумывали, верно ли они поступают.
– Вот же черт! – Рик покачал головой, его лицо помрачнело, но потом внезапно прояснилось; он глубоко вздохнул. – Ну, по крайней мере, вы, ребята, можете дать ему полный отчет о том, что он пропустил. Так вот. А теперь – пристегнитесь.
Большой вертолет поднялся в воздух и плавно направился на север.
Салли втиснулась между Гансом и Марселем, Миллард устроился у окна напротив Ивана, Джорджа, Джека и Шимуса Рурка, которого Мармион представила как проводника экспедиции. Шимус участвовал в этом по предложению Клодах. “Во всем, что вам может потребоваться, он не хуже меня или Шона”, – уверяла Клодах.
– Вы часто бывали в этой пещере, мистер Рурк? – начала разговор Салли, едва заметив на загорелом лице Джека выражение сомнения – что-то вроде: “А правильно ли мы делаем?..” Мармион сидела впереди, и Салли чувствовала, что ее обязанность – сделать так, чтобы здесь, сзади, все было в порядке.
– Не в этой, мисс Салли, – охотно отозвался Шимус: ему было непривычно вот так сидеть, ничего не делая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Диего уже шагал вперед.
– Я разберусь, что делать, – ответил он, направляясь вверх по тропе к дому Сатока.
Отсюда дом уже был виден – каменное здание с освещенными окнами. Собачий вой, похожий на завывания баньши, приветствовал приближающегося Диего.
***
Саток прижал Банни к матрасу и схватился за ремень ее брюк. Она пыталась отбиваться ногами, но он прижал одно ее колено своим; правой рукой девушка все еще пыталась нашарить за спиной свое оружие, сейчас немилосердно впивавшееся ей в ягодицу.
Внезапно за дверью завыли собаки. Саток выругался и поднялся, прихватив по дороге к дверям какое-то оружие, потом, вспомнив что-то, повернулся к Банни и ударил ее рукой по лицу, так что она прикусила щеку и едва не закричала от боли.
– Не двигайся, – с издевательской игривостью погрозив девушке пальцем, предупредил он.
Разумеется, как только он распахнул дверь, Банни начала действовать. Она бы не успела проскочить наружу мимо него, а люк был слишком далеко, однако девушка сумела наконец вытащить свое оружие...
– Заткнитесь, вы, свора ленивых бездельников, иначе еще на неделю останетесь без жратвы! – прорычал в ночь Саток. Лай затих, сменившись поскуливанием. Оглядевшись, Саток снова повернулся к Банни.
Не сумев придумать ничего лучшего, девушка вскочила и бросилась к люку; однако у нее хватило здравого смысла на то, чтобы не показать самозванцу-шаначи свое оружие.
– Не прикасайтесь ко мне, мистер. – Она слегка пришепетывала из-за прокушенной губы.
Собаки завыли снова, но на этот раз Саток не позволил себя отвлечь. Ровно за две секунды он добрался до Банни, а девушка, отступив, с ужасом обнаружила, что оказалась в самом прямом смысле слова припертой к стене. Бежать было некуда. Хуже того, Саток стоял теперь на люке и уже протянул руки, чтобы схватить девушку за горло.
Но тут дверь снова распахнулась, и в комнату ворвался ледяной ветер.
Банни ударила своим оружием снизу вверх, ощутив, как острый конец его вошел в плоть. Хватка Сатока ослабла, но он успел двинуться к двери, так что удар Банни не стал для него смертельным. Она пыталась разжать его пальцы на своей шее и одновременно выдернуть свое оружие, когда кто-то третий буквально врезался в них. Пальцы Сатока рефлекторно сомкнулись, и Банни едва не задохнулась, но тут Саток отвернулся от нее, и ей удалось вырваться. Девушка немедленно метнулась в сторону в поисках нового оружия.
Диего повис на спине Сатока, нанося удары своим ножом; однако Саток вырвал нож из рук юноши так же легко, как отобрал бы игрушку у младенца. Банни застонала. Диего прекрасно управлялся с компьютерами и книгами, но бойцом он не был.
Она подхватила гаечный ключ и заплясала вокруг дерущихся, но ударить боялась, чтобы не попасть по Диего.
Саток выглядел раздосадованным, но не обеспокоенным. Все еще не сходя с люка, он протянул руки назад, схватил Диего за голову и принялся тянуть на себя, намереваясь перебросить юношу через плечо. Банни упала на колени, метнулась вперед и ударила Сатока сперва под колени, потом по щиколоткам. Тот рухнул на пол; Диего тоже не устоял, ударился ногами о компьютерный стол, обрушив на себя дорогую машину.
Но в падении дерущиеся освободили люк, теперь удары снизу были слышны отчетливо. Банни поползла к люку и изо всех сил потянула за кольцо. В открывшейся щели показались сначала руки, потом голова Крисака. Юноша сильно толкнул крышку, обрушив ее на ноги Сатока.
Саток методично бил Диего головой об пол.
Увидев Крисака, выбиравшегося из люка, за которым следовал его отец, Банни обрела уверенность; она подобралась к Сатоку и обрушила на его голову гаечный ключ. Но в этот момент Саток дернулся, и удар только рассек ему ухо.
Из люка выбрался третий человек.
Саток схватился за ухо, вскочил на ноги и ринулся прочь, преследуемый Крисаком и теми, кто пришел с ним.
Банни опустилась на колени рядом с Диего.
– С тобой все в порядке? – спросила она. Он моргнул пару раз, потер шею и уныло проговорил:
– Я пришел тебе на помощь. Она расцеловала его, не обращая внимания на текущую из его носа кровь.
– Это верно. Ты сильно ранен?
Диего взглянул на свою окровавленную ладонь.
– Думаю, нет. Мой отец всегда говорил, что самое крепкое во мне – голова.
Рядом с ними опустилась на колени Ива.
– Пойдем, я тебя перевяжу. Мы видели, что Саток сделал с планетой. Подумать только, что он нам говорил!.. Ничего, его поймают, и больше он никому не будет лгать.
– Не будет, – согласился Диего. – Нам нужно добраться до Шона и Яны и рассказать им о том, что сделал Саток.
– Откуда же ты узнал, что он пират? – спросила Банни.
– Если мы пойдем назад через пещеру, ты... – Диего внезапно умолк и посмотрел на нее. – Что ты имеешь в виду? Пират? Настоящий пират?
– Он из команды Ониди Лучард, – сказала ему Банни. – Думаю, он по-прежнему работает с ними и грабит Сурс.
– Проклятье! Нужно предупредить остальных!
– Тш-ш-ш, – предостерегающе проговорила Ива Коннелли. – Вы никуда не пойдете, пока я не перевяжу твои раны. Вас это тоже касается, юная леди.
Диего и Банни настояли на том, чтобы отвести своих лошадок в деревню. Тут появились Крисак и те, кто ушел с ним. Они вернулись с пустыми руками.
– Саток сбежал. Кев Ньюкчак с сыновьями пытается выследить его – разыскивают в темноте следы и пятна крови, – сообщил Крисак.
– А где твой отец? – спросила Ива.
– Он остался покормить собак. Помнишь, Саток забрал щенят Тарки?
– Да...
– Они сейчас тощие и полумертвые от голода, но па узнал их; он хочет попытаться снова их приручить. Лошади тоже были в скверном состоянии, и мы нашли много кошачьих черепов...
На следующее утро с восходом солнца Банни и Диего снова выехали на дорогу и направились прочь от реки. Ветер Сурса подталкивал их в спину, словно бы направляя в сторону Фьорда. С собой они везли умело перебинтованную и тепло укутанную Дину.
***
Мэттью Лузона забавляло то, что Мармион Алджемен полагала, будто держит его под контролем, противореча его теориям, привечая врагов Компании и пытаясь переманить его сотрудников. Разумеется, она была не способна понять такого человека, как он. Она оставалась всего-навсего вечной дебютанткой, которая получила в наследство жадность, и потому хорошо умела преумножать свое состояние. Она не могла даже приблизиться к пониманию таких людей, как Мэттью Лузон, – тех, кем руководили не деньги, не желание возвыситься, а чистая, абсолютно альтруистическая преданность истине и науке.
Над ним смеялись, когда он называл себя ученым, однако Мэттью был предан науке так, как немногие. Образованный человек, он тем не менее восхищался той ложью, которую сочиняли люди о вселенной, бывшей их домом, несмотря на тот факт, что обычный человек управляется электрохимическими импульсами так же, как компьютеры – электрическими, а сама вселенная была одной огромной, великолепной катастрофой.
Большинство ученых и научных групп в Компании думали так же, как Мэттью, но мало у кого хватало убежденности, или фанатизма, чтобы не только верить в истину, но и раскрывать ту ложь и самообман, которые вредили ясности разума, всей обитаемой вселенной и к тому же Компании.
Людей, удалявшихся от цивилизации, поражала своего рода лихорадка мозга. Мэттью имел много случаев убедиться в этом; и зараженные попадались ему не только среди обитателей миров-колоний, подобных этому, но и на космических станциях и на кораблях, которые слишком давно были в полете. Люди встречались с тайнами, которые еще не были должным образом изучены, и внезапно решали, что даже те факты, которые были им известны, имеют под собой какую-то странную подоплеку. Они начинали верить в мифы, очеловечивали механизмы и неразумные формы жизни, говорили с животными и растениями... Нелепо, конечно. Сам Мэттью считал себя чем-то вроде реформатора или компьютерщика, исправляющего подпорченную программу.
Как он обнаружил, обычно у таких людей был лидер, точнее, человек, формировавший мнение, – как правило, тот, кто страдал “пограничной шизофренией”, которая выдавалась за “творческие способности”. Эти люди нуждались в стабилизации и коррекции, в противном случае их нужно было уничтожать. Уничтожение не было предпочтительным, просто потому, что на место такого лидера неизбежно становился другой. Если же человек использовал ту власть и влияние, которые уже приобрел среди своих товарищей, в иных целях, результатов долго ждать не приходилось.
В качестве антрополога Мэттью провел тщательное исследование верований, которые придумывали себе люди. Судя по всему, что он слышал о Сурсе, массовая иллюзия, во власти которой находились жители этой планеты, не была чем-то необычайным.
Они полагали, что их планета разумна. Весьма вероятно, что все эти якобы значимые инциденты, метеорологические казусы и геологические подвижки были простым совпадением, возможно, замедленной реакцией на процесс терраформирования планеты по методу доктора Фиске. Мэттью винил Виттэйкера Фиске в том, что тот не рассматривал подобной возможности. Разумеется, все эти естественные явления нельзя приписывать деятельности каких-либо сверхъестественных сил или огромной чужеродной жизненной формы, которая вызывала так называемые “адаптивные изменения”.
Он не был дураком. Он изучал результаты аутопсии и все прочие “свидетельства” жителей Килкула. Он склонялся к мысли, что подобные заявления были скорее продуктом местных верований, не затрагивавших всей планеты. “Адаптивные изменения”, которые доходили до крайностей, несомненно, были мутациями, вызванными латентными токсинами, присутствующими в этом мире и ранее не обнаруженными. Разумеется, их потребуется уничтожить или же надо будет переселить обитателей этого мира, что вполне согласуется с интересами Интергала.
Однако комиссия совета директоров не сделает этого, полагаясь только на его мнение, – разумеется, если его никто не поддержит. Самым мудрым в этом случае будет найти лидера, который не разделяет веры обитателей Килкула, чтобы продемонстрировать комиссии, что местное суеверие одной группы не должно приниматься за всепланетное мнение.
Чтобы осуществить задуманное, Мэттью затребовал в свое личное пользование вертолет, покуда Мармион не было на базе – она в это время очаровывала местных жителей. Мэттью сообщили, что в его распоряжение может быть предоставлен пилот Грин.
– Пункт назначения, сэр?
– Я хочу отправиться в поселения южного полушария, – сказал Мэттью. – Мне будет нужен транспорт и все необходимое для меня и трех моих ассистентов.
– Я весьма сожалею, сэр, – ответила диспетчер извиняющимся тоном, – но единственное транспортное средство, доступное в настоящее время, может принять на борт только пилота и двух пассажиров. Это все.
– Тогда достаньте другое транспортное средство. Вы полагаете, моя работа настолько незначительна, что я могу обойтись без вспомогательных средств?
– Вы так сказали, сэр. Я этого не говорила, сэр.
– Ваше имя? – прошипел Мэттью.
– Райс-Холл, сэр. Капитан Нева М. Райс-Холл, офицер связи. Я не хотела оскорбить вас, сэр. Если вы хотели узнать имя пилота, сэр, то это Джон Грин. Он должен лететь во Фьорд Гаррисона в ближайшие два часа, может заправиться там и доставить вас на юг. Если к этому времени вы будете готовы, то сэкономите время и сможете добраться туда до наступления темноты.
– А условия проживания?
– Вы там будете сами по себе, сэр. До недавнего времени Компания не считала, что эта планета стоит того, чтобы строить на ней два командных центра и две базы. На вашем месте я взяла бы с собой спальник и палатку, сэр.
– Благодарю вас за совет, капитан. Я его не забуду, – “как и тебя, заносчивая сучка”, закончил про себя Мэттью.
Один ассистент? Ему было нетрудно принять решение. Брэддок Макем, человек, думающий почти так же, как и сам Мэттью, был самым надежным и инициативным из его ассистентов. Мэттью нашел Брэддока в его спартанской комнате изучающим различные отчеты и изложил молодому человеку, что от него требуется. Он был совершенно уверен, что все оборудование и сам Брэддок в придачу будут готовы к назначенному сроку.
Глава 9
Когда Мармион добралась до того здания (выкрашенного в действительно ужасающий тусклый темно-зеленый цвет), которое Мэттью Лузон сделал своей штаб-квартирой, она обнаружила там только пятерых его сотрудников. Все пятеро были погружены в работу, набирая на клавиатуре команды, в то время как на экранах высвечивались кривые, графики и колонки цифр. Мармион не любила статистику как класс: статистика доказывала только то, что хотел от нее человек. Отчеты о проделанной работе и перспективы развития, разумеется, относились к совершенно другой категории.
Им хватило хороших манер на то, чтобы подняться, когда она вошла в комнату; картинно оглядывая комнату, Мармион улыбнулась им.
– Я не вижу доктора Лузона, а я так хотела перекинуться с ним парой слов, – сказала она, одаривая ближайшего к ней молодого человека сияющей улыбкой. – Вы...
Она на секунду задумалась, припоминая, как Салли учила ее различать их по мелким деталям внешности.
– Иван, верно?
– Да, мэм.
– А где же доктор Лузон? – Мармион заметила отсутствие Брэддока Макема и начала осознавать, что недооценила фанатичность Мэттью. Как скверно.
– Или он отправился на просторы в поисках приключений, оставив вас здесь корпеть над скучными подробностями?
Один за другим крепкие молодые люди откашливались, прочищая горло.
– О! Вижу, именно так он и сделал – и это очень скверно с его стороны, потому что я уговорила капитана О'Ши отвезти всех нас в эту таинственную пещеру, чтобы мы могли исследовать ее на месте. Мэттью так любит исследования на месте, – изобразив на лице гримаску разочарования, проговорила она, – а это одно из самых важных, как уверял меня Виттэйкер Фиске...
Она умолкла, внутренне переживая свое разочарование, потом, просияв, с улыбкой оглядела молодых людей:
– Но это вовсе не значит, что вы не можете поехать со мной – ведь достать достаточно большой вертолет, чтобы отвезти туда нас всех, так тяжело! Мы и без того займем все свободное место... Ну, идемте. Сохраните все эти важные программы, ребята, берите свои куртки и едем...
Когда еще один молодой человек – да, припомнила она, самого светловолосого зовут Гансом, – открыл рот, чтобы возразить ей, Мармион немедленно остановила его:
– Нет-нет, Ганс, никаких отговорок! Это так же важно, как все ваши цифры: вы получите не объективную, а субъективную информацию, и комиссия убедится в том, как прилежно вы вели исследования, рассматривая все грани ситуации.
Салли и Миллард тихо проскользнули в помещение и теперь протягивали молодым людям верхнюю одежду, которую те приняли автоматически – в силу привычки подчиняться приказам начальства. Когда ассистенты Лузона сообразили наконец, что происходит, они уже покинули здание, сели в машину для персонала и проехали больше половины пути к тому месту, где стоял большой вертолет.
Рик О'Ши быстро впустил их на борт и рассадил так, чтобы сохранить равновесие.
– Здорово, ребята! Я рад, что вы нашли время для этой прогулки, потому как из “шаттла” не слишком-то многое увидишь. Только глазом моргнешь – а все интересное уже позади. Мисс Алджемен, садитесь на переднее сиденье... Эй, а где же доктор Лузон? – Рик огляделся; на его лице читалось удивление и разочарование. – Я-то думал, что именно он так хотел туда слетать...
Мармион была готова расцеловать молодого человека (который к тому же был весьма привлекателен), поскольку в этот момент Иван и Ганс как раз раздумывали, верно ли они поступают.
– Вот же черт! – Рик покачал головой, его лицо помрачнело, но потом внезапно прояснилось; он глубоко вздохнул. – Ну, по крайней мере, вы, ребята, можете дать ему полный отчет о том, что он пропустил. Так вот. А теперь – пристегнитесь.
Большой вертолет поднялся в воздух и плавно направился на север.
Салли втиснулась между Гансом и Марселем, Миллард устроился у окна напротив Ивана, Джорджа, Джека и Шимуса Рурка, которого Мармион представила как проводника экспедиции. Шимус участвовал в этом по предложению Клодах. “Во всем, что вам может потребоваться, он не хуже меня или Шона”, – уверяла Клодах.
– Вы часто бывали в этой пещере, мистер Рурк? – начала разговор Салли, едва заметив на загорелом лице Джека выражение сомнения – что-то вроде: “А правильно ли мы делаем?..” Мармион сидела впереди, и Салли чувствовала, что ее обязанность – сделать так, чтобы здесь, сзади, все было в порядке.
– Не в этой, мисс Салли, – охотно отозвался Шимус: ему было непривычно вот так сидеть, ничего не делая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35