Кафари и так слишком часто ссорилась с дочерью… Но себе она не собиралась отказывать в удовольствии побывать в родных местах и повидать старых друзей.
День свадьбы выдался чудесным. Безоблачное небо голубело, как океанские волны. Кафари оставила Елену сидящей за компьютером и строчащей письма сонмищу подруг, которых в этом возрасте интересовали главным образом мальчики и наряды.
Кафари села в аэромобиль и полетела в Симмерийский каньон. Давненько она не видела Айшу Гамаль и ее сына! В последнее время у всех столько дел, что некогда разъезжать по гостям! Кафари не нравилась ее новая мэдисонская квартира, но наставлять дочь на путь истинный было проще всего, живя именно в городе. Убедить Елену переехать в Каламетский каньон было невозможно, да и не нужно…
Приземлившись возле фермы Хэнкоков, Кафари позабыла грустные мысли. Перед домом стояло множество автомобилей и аэромобилей, а все пространство окруженного огородами заднего двора было занято украшенными цветами беседками, ломившимися от угощений столами и танцевальной площадкой. Кафари захватила с собой свадебный подарок и направилась по дорожке, отмеченной гирляндами роз.
Айша Гамаль почти сразу заметила подругу.
— Как я рада тебя видеть! — воскликнула она, заключив Кафари в объятия.
— Да я приехала бы, даже если бы к Джефферсону подлетали яваки!
Одетая в потрясающее шелковое платье с африканским узором, Айша рассмеялась, хотя в ее глазах и притаилась грусть.
— Да и Дэнни не отменил бы свадьбы, даже если бы они уже высадились!
— У него, наверное, замечательная невеста… Айша лишь улыбнулась в ответ и стала знакомить
Кафари с гостями, которых та в основном не знала, хотя все и приветствовали ее, как старую знакомую.
К счастью, никто не стал расспрашивать ее о муже и отсутствующей дочери. Измученная жизнью в большом городе, Кафари почувствовала себя среди этих людей легко и спокойно.
Церемония бракосочетания была скромной, но торжественной. Дэнни вырос и превратился в высокого статного юношу. А сегодня его просто распирало от счастья. Казалось, новехонький кремовый костюм, которым он щеголял, вот-вот лопнет по швам. Светлая ткань подчеркивала благородный оттенок его смуглой кожи, пышущей теплом, как почва, вспаханная перед посевом. Невеста была в белом, но ее сияющее лицо превосходило своей белизной свадебное платье. Взяв жениха за руку, она нежно ему улыбалась. Родители Эмилии стояли рядом с Айшой, мать невесты вытирала глаза. На свадьбу приехал из Каламетского каньона и дедушка невесты Иеремия Бенджамен со своей женой Руфью.
В конце церемонии радостные, как дети, молодожены повернулись к толпе гостей и по традиции перепрыгнули через швабру. Потом начались танцы, и у Кафари не было отбоя от кавалеров. Ей казалось, что она не улыбалась с тех самых пор, когда в последний раз видела Саймона. А когда Кафари пригласил на танец сам Дэнни, она просто расплылась в улыбке:
— С превеликим удовольствием!
— Спасибо вам за то, что приехали, — сказал Дэнни, закружив Кафари в танце. — Мне очень хотелось повидать вас именно сегодня.
— Это тебе спасибо за приглашение, ведь в городе мне так одиноко!
— Не знаю, как вы можете это выдержать, — сказал посерьезневший Дэнни, — если бы нас с Эмилией разлучили так надолго, я просто сошел бы с ума…
Покачав головой, он добавил:
— И откуда только у вас такая сила? Иногда я даже вас побаиваюсь, но пошел бы за вами в огонь и воду. Только прикажите!
Кафари даже растерялась.
— Эмилия хочет с вами познакомиться, — сообщил ей Дэнни, — но очень боится, что не понравится вам.
— С чего бы это?! Ведь хватило же у нее ума выйти за тебя замуж!
— Это точно, — улыбнувшись, заметил Дэнни.
— Вот только я сам очень боялся, что она не согласится, — признался он, слегка нахмурившись. — Видите ли, по сравнению с ее родителями мы просто бедняки. Нам с мамой не досталось кредитов на восстановление фермы, не говоря уже о покупке сельскохозяйственных машин и новом молочном стаде. Мы продали нашу землю, но и этих денег не хватило, чтобы снова разводить скот.
— Но знаменитые асалийские пчелы остались с нами, — усмехнувшись, продолжал он. — С их помощью мы кое-как сводили концы с концами. Мама сдавала на прокат ульи, чтобы пчелы опыляли чужие посадки, и торговала медом, а мне пришлось наняться работником на чужую ферму.
С этими словами Дэнни взглянул на жену, танцевавшую в этот момент с каким-то родственником.
— Вот так и случилось, что с конца войны я работаю в кооперативе Хэнкоков. Они прекрасные люди. За последние несколько лет наш кооператив здорово разросся. Теперь в нем участвуют четырнадцать семейств, которые работают и живут вместе с нами, а еще семь семейств вкладывают в кооператив деньги и дают, нам на прокат свои машины.
— Вот это да! Вас так много! — воскликнула Кафари.
— Немало, — согласился с ней Дэнни. — Вместе с нами живет восемьдесят четыре человека, а еще сорок три приезжают к нам работать. Сначала в кооператив вступали те, кто, как мы с мамой, потеряли все на войне, а у Хэнкоков полно земли…
С этими словами Дэнни кивнул в сторону бескрайних полей, цветущих садов и зеленых лугов, заполнявших собой большую часть Симмерийского каньона.
— К счастью, яваки сюда не добрались. Первые пять семей, вступившие в кооператив, переехали сюда из Каламетского каньона. Это были друзья Хэнкоков и их дальние родственники. Они привезли с собой уцелевшие машины и скот, но самое главное то, что с ними были их золотые руки и светлые головы. Все вместе мы очень неплохо зарабатываем… Особенно по нынешним временам. За последний год мы приняли к себе целых шесть семей. За это время к нам прибились и все те, кто лишь частично работает в кооперативе. Да мы приняли бы и сто семей, будь у нас достаточно земли! Мы могли бы сдавать государству продукты, которые оно от нас требует, и прокормить себя сами. О том, чтобы продавать продукты на рынке, сейчас и речи нет, а джабовцы по-прежнему национализируют земли и возвращают их в «естественное» состояние. А потом они требуют от нас, чтобы мы бесплатно кормили всех горожан, живущих на пособие. Прямо и не знаю, когда все это кончится! — С этими словами Дэнни посмотрел на свою молодую жену в ослепительном свадебном платье.
В этой веселой и красивой девушке сосредоточилось все, что он ждал от жизни: любовь, будущие дети, радость совместной жизни.
Если, конечно, ДЖАБ’а не разобьет вдребезги эти мечты!
Стоило Кафари подумать про ДЖАБ’у, как у нее похолодело внутри.
Музыка замолчала, и Дэнни повел ее туда, где Эмилия весело болтала с друзьями и родственниками.
Девушка подняла глаза, заметила Кафари и, побледнев, вскочила на ноги:
— Госпожа Хрустинова!
— Зови меня просто Кафари. Очень рада с тобой познакомиться, — сердечно протянула ей руку Кафари.
Щеки Эмилии залил очаровательный румянец, и она сжала ладонь новой знакомой обеими руками.
— Спасибо, что приехали к нам! — С этими словами Эмилия поискала глазами Дэнни и залпом выпалила оставшуюся часть коротенькой речи, судя по всему приготовленной заранее: — А еще мне очень хочется поблагодарить вас за то, что вы спасли Дэнни. Если бы не вы, он погиб. Что бы я тогда делала?!.
Кафари усмехнулась и ласково пожала девушке руку.
— А где вы с ним познакомились? — спросила она Эмилию.
— Я училась в Мэдисонском университете. Мне было там очень плохо, пока я не познакомилась с Дэнни. Остальные парни в этом университете какие-то странные… Недоразвитые, что ли! Их интересует только спорт и пиво. Никогда раньше не встречала таких скучных людей. А с Дэнни я познакомилась на собрании. Мы как раз протестовали против планов правительства закрыть сельскохозяйственный факультет… А теперь я такая счастливая! Спасибо вам еще раз за то, что спасли Дэнни и его маму!
— По-моему, все было совсем наоборот. Это Дэнни и Айша спасли меня… А сегодня я рада познакомиться с девушкой, которая осчастливит моего молодого героя.
Эмилия снова покраснела.
— А что вы будете делать с Дэнни после медового месяца?
Девушка заулыбалась, явно польщенная вниманием Кафари, усадила ее рядом с собой и стала оживленно рассказывать о маленьком домике, который они строили для себя на краю родительских угодий.
— Мы все покупаем на деньги, которые сами скопили. Там даже будет специальный флигель для мамы Дэнни. Она по-прежнему сдает на прокат своих пчел для опыления посадок, а ее мед прекрасно продается на Мали. А Дэнни — прирожденный скотовод! Животные его так любят! У нас в два раза выросли надои, а наш сыр отрывают с руками. И не только в каньоне, но и в Мэдисоне и даже на Мали!
— Как я за вас рада! — воскликнула Кафари, поискав глазами Дэнни.
С этими словами она вознесла беззвучную молитву о том, чтобы Дэнни и Эмилия всегда были так же счастливы, как и в первый день их совместной жизни.
II
Я скучаю по Саймону. Я не видел своего лучшего друга уже два года.
Мне даже не поговорить с его женой, потому что Жофр Зелок запретил Кафари Хрустиновой выходить со мною на связь. Дни тянутся в невыразимой тоске. Мне остается только беспомощно следить за постоянно ухудшающейся ситуацией на Джефферсоне.
В настоящее время я наблюдаю за длинной вереницей транспортных средств, тянущихся из Каламетского каньона в Мэдисон. Эти машины — участники марша протеста против новых налогов, которыми производители сельхозпродукции будут облагаться по новому Закону о справедливых налогах. Сегодня депутаты должны голосовать за то, чтобы этот закон приняли. Каламетские фермеры называют его «законом о самоубийственных налогах» и не сомневаются в том, что за ним последуют новые драконовские меры.
Фермеры понимают, что теперь правительству на законных основаниях будет позволено реквизировать сельскохозяйственную продукцию, включая зерно и мясо, а ведь сельские жители могли бы вносить миллионы в государственную казну, если бы не разорялись и не прекращали торговлю из-за грабительских налогов, выросших на сто двадцать пять процентов.
Банкротства среди фермеров влекут за собой перебои в поставке сельхозпродукции, из-за которых закрываются предприятия, занимавшиеся ее упаковкой, переработкой и транспортировкой, а оказавшиеся на улице рабочие пополняют армию безработных. Все больше и больше горожан живет на государственное пособие, и правительству приходится в очередной раз залезать в карман к налогоплательщикам, чтобы на какие-то деньги кормить безработных.
Мне не понять, почему правительство удивлено тем, что его действия вызывают протест у здравомыслящей группы населения Джефферсона. А удивительнее всего то, что оно не только не отказывается от повсеместно признанных неэффективными методов, а наоборот — использует их все шире и шире. Правительство губит сельское хозяйство собственной планеты. Думаю, на Джефферсоне это понимаю не только я. Впрочем, сухопутные линкоры строятся не для того, чтобы обсуждать действия своих создателей, а чтобы выполнять их приказы.
Теперь мне приказано следить за разумными людьми, выражающими вполне обоснованный протест против действий законно избранного правительства и его правоохранительных органов. Я пристально наблюдаю за движением колонны, состоящей из девятисот легковых автомобилей, грузовиков, комбайнов, допотопных тракторов и фургонов для перевозки скота, которые везут из Каламетского каньона в Мэдисон пять тысяч сто семнадцать человек, включая женщин и детей. Кроме того, колонну обгоняют аэромобили, направляющиеся к главному мэдисонскому аэропорту.
В колонну вливаются сотни новых автомобилей, прибывших со стороны ферм, разбросанных по долине реки Адеры. Когда я совершил посадку на Джефферсоне, в этой долине никто не занимался земледелием, но за последние десять лет туда переселилось много фермеров с пострадавших от облучения земель Каламетского каньона. Эта мера потребовалась для того, чтобы унять истерию, вспыхнувшую среди городских жителей, утверждавших, что их кормят радиоактивной пищей.
Несмотря на повсеместную нехватку продуктов питания, защитники окружающей среды начали резко протестовать против появления фермеров в долине Адеры.
Стали раздаваться призывы ликвидировать «промышленные источники загрязнения вод Адеры, разрушающие ее природную экосистему». Ввиду того что в долине этой реки не производится ничего, кроме сельхозпродукции, речь, судя по всему, идет об изгнании фермеров. Мне непонятна эта истерия. Ведь семнадцать маленьких городов, расположенных все в той же долине Адеры, сбрасывают за календарный год в реку в двенадцать раз больше химически загрязненных ливневых вод, отбросов, зараженных кишечной палочкой, чем все фермы в этой долине, вместе взятые.
В ста пятнадцати статьях Закона о справедливых налогах, по которым сегодня будет голосовать парламент, содержатся формулировки, позволяющие ликвидировать эти фермы. Однако в них ничего не говорится о загрязнении окружающей среды в городах. Если этот закон будет принят, закроется шесть тысяч хозяйств, и без работы останутся десять тысяч восемьсот девяносто шесть человек. Фермеры готовы начать все с начала в другом районе планеты, но во время опроса населения Джефферсона, проведенного два года назад, шесть миллионов его жителей высказались за то, чтобы не создавать на планете новых сельскохозяйственных угодий.
Закрытие шести тысяч ферм при запрете на создание новых не решит вопрос нехватки продовольствия, из-за которого в первую очередь и стремятся принять новый закон. Попытки разобраться в запутанном и зачастую нелогичном мыслительном процессе существ, которых я должен слушаться и защищать, могут свести меня с ума. Вот тогда мне действительно будет наплевать на их будущее.
Я с прискорбием отмечаю, что гораздо лучше понимаю каламетских фермеров, за которыми должен следить как за потенциальными подрывными элементами, чем людей, которые мною командуют… Впрочем, политическая активность фермеров за последний год действительно выросла в пять раз. Например, горячий защитник их интересов двадцатитрехлетний фермер смешанного индийско-еврейского происхождения по имени Аниш Балин создал в информационной сети страницу и передачу новостей, которые называются «Призыв к действию».
В своих обращениях к тем, кого Аниш Балин называет «городскими головами», он призывает отменить запрет на создание новых сельскохозяйственных угодий, прекратить бесплатную раздачу продуктов питания в городах, отменить обязательную регистрацию оружия, уничтожить базы данных о его владельцах и разработать программу дальнейшего экономического развития по принципу «кто не работает, тот не ест». Согласно этой программе, безработные, вместо того чтобы получать пособие, должны отправиться на фермы и в скотоводческие хозяйства, чтобы трудиться там за еду и крышу над головой.
В большинстве цивилизованных миров такую экономическую программу назвали бы возрождением рабовладельческого строя и осудили. Непримиримость Балина привела к консолидации городских избирателей, многие из которых равнодушно относились к политике до тех пор, пока его пламенные лозунги не убедили их в том, что каламетские фермеры опасные и психически неуравновешенные люди, стремящиеся погубить цивилизацию на Джефферсоне.
Ближайшее будущее прочит открытое столкновение горожан и фермеров. Мне страшно думать, что тогда произойдет. Горожан достаточно много, чтобы их депутаты обладали большинством в парламенте, но и фермеров немало, и при желании они могут наломать дров. Возьмем, к примеру, их сегодняшний марш протеста против «продразверстки». Фермеры не выходили в таких количествах на манифестации с того дня, когда был принят Закон об обязательной регистрации оружия. Нынешний марш организован группами фермеров-активистов с обоих населенных континентов Джефферсона, которые сразу поняли, какие экономические и юридические последствия для них будет иметь предлагаемое законодательство. На автомобилях фермеров натянуты плакаты: «Продразверстка хуже явакского нашествия!», «Мои продукты — только через мой труп!». Логичнее всего звучит лозунг «Уничтожьте фермы и умрите от голода!»
В лучшем случае эти лозунги свидетельствуют о недовольстве тех, кто их писал. Когда люди теряют средства к существованию, а на горизонте маячит призрак голодной смерти, они прибегают к отчаянным мерам. Поэтому я пристально наблюдаю за колонной автомобилей, движущейся к Мэдисону и с помощью радиолокации и рентгеновских лучей исследую содержимое их автомобилей, проезжающих мимо базы «Ниневия».
Пока я не обнаружил в машинах огнестрельного оружия, хотя многие из них и оснащены подставками для длинных ружей, используемых в полях и лугах для защиты от диких зверей. За последнее десятилетие количество хищников, нападающих на джефферсонские фермы, возросло почти на треть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77