— Спасибо, — произнесла Лиз, пытаясь скрыть свой сарказм. «Помогли бедной родственнице», — пробурчала она мысленно, просто-таки кипя от ярости. Вот ведь всезнайка нашелся. Его правительство явно может позволить себе более качественные вещи, чем ее правительство. Очередной случай бесстыдного выпендрежа. — Это не тот оберег, о котором вы подумали, — сказала она, стыдясь своего неровного кокона с мокрыми кристалликами внутри, очень похожими на соль для ванны.
— Ну, я вообще-то уверен, что угадал, — сказал Бобо, со всеми возможными предосторожностями возвращая ей кокон. — Наша разведка хорошо работает.
— А наша техника не стоит на месте, и вообще… — Лиз прикусила язык. Она чуть не проболталась, что является ведьмой в бог весть каком поколении и умеет делать эффективные обереги, тысяча чертей! Затем, к своему полному отчаянию, Лиз осознала, что Бобо наверняка и это знает. Лиз призвала себя вспомнить о профессионализме. Она на задании. Но потом — потом она выскажет этому наглецу все, что о нем думает. Лиз учтиво взяла у Бобо саше и выслушала инструкции по их применению.
— «Бимити полоп карума»?
— «Каруна», — поправил Бобо. — Через «н».
Лиз кивнула. Смешно: американцы уверяют, что в отличие от англичан не верят в магию, но их соответствующее ведомство создало более успешные контр-заклинания для гипотетического противодействия тому, во что они совершенно не верят.
— Тихо! — завопил режиссер. Лиз испуганно вскинула голову. Неужели их подслушивают? Но, как оказалось, шумели не только Лиз с Бобо. Только сейчас она расслышала последние отголоски скрипа. Огромная коробка наверху слегка качалась. При одном взгляде на «Джамботрон» у Лиз закружилась голова. Ей стало искренне жаль механиков, которые лазают по узким железным галереям на высоте двадцатишестиэтажного дома, чтобы смазывать и чинить эту махину.
На середину сцены вышел Хью Бэнкс в сопровождении завхоза стадиона — грузного мужчины в комбинезоне цвета хаки. Оба уставились наверх. Перегоревший прожектор зиял черной дырой в ряду огней.
— Один из ваших плакатов задел за прожектор, — тоном специалиста заявил завхоз. — Могло и до пожара дойти. Еще повезло, что только один прожектор вырубился.
Режиссер, рассматривая свою замысловатую схему, сообщил:
— Этот прожектор нам очень нужен. Его можно починить?
— Конечно, только лампочку заменим, — сказал завхоз. — Для этого нужно «Джамботрон» поднять. Иначе никак.
— Подождите, пока репетиция не закончится, — вздохнул режиссер. — В пять, хорошо?
— Без проблем.
— По идее, сейчас генеральная репетиция, — возмутился Майкл Скотт. — Это что же, без прожекторов?
Режиссер снова начал бурчать что-то в динамик шлемофона.
— Все нормально, — разнесся по залу голос Кена Льюиса, усиленный колонками. — Я временно выделю Майклу другой прожектор.
— Устраивает? — спросил Бэнкс у гитариста. Тот нехотя кивнул.
Группа вновь начала играть. И вновь прервалась. И вновь. Третий сбой был связан с появлением вспомогательного состава: трио бэк-вокалисток и перкуссиониста Лу Кэри.
— Извините, Бога ради, что мы опоздали, — сказал Кэри, тонкий, как щепка, чернокожий щеголь с тоненькими усиками и костлявым носом. — Время перепутали.
— Ну что с вас взять, занимайте места, — вздохнул режиссер.
— Нам в костюмы переодеться? — спросила одна из певиц — миниатюрная девушка с огромными карими глазами и сочным контральто, которое почти не нуждалось в микрофоне.
— Погодите до перерыва, — распорядился Майкл. — И так в график не укладываемся.
— Все по местам для четвертого номера!
Майкл заиграл тоскливую, полную отчаяния мелодию. Лиз узнала известный плач «Изумруда в огне» по погубленной людьми и их машинами природе. Эта песня брала за живое. Лиз, знающая ее наизусть до последнего аккорда, слегка покачивалась в такт музыке.
Вступили и другие музыканты. Опоздавшие, стараясь загладить проступок, поспешили к своим местам. Эдди Винсент выжал из синтезатора громоподобное крещендо, имитирующее вой штормового ветра. Сейчас голос Фионны увенчает волну белой пеной на гребнях прибоя и хлынет в души слушателей могучим потоком.
И тут прожектора погасли. От резкой смены освещения все присутствующие на миг ослепли. В полумраке послышался грохот: кто-то поскользнулся и шумно плюхнулся, увлекая за собой что-то гремучее. Неистовая музыка перешла в слабый стон — такой звук издают, сдуваясь, волынки. У Лиз защемило в груди — ей было жаль испорченную песню. Эдди Винсент во всеуслышание неодобрительно отозвался о Господе Боге, его матери и апостолах.
В следующую же секунду воскресшие прожектора осветили злосчастного перкуссиониста, который растянулся на полу, стреноженный кабелями. Несколько техников бросились его поднимать.
— Он мне все провода повыдергивал! — вопил Эдди.
— Я не нарочно, друг! — пристыжено опустил голову Кэри. — Як твоим клавишам и близко не подходил! Кто-то меня схватил и потащил… сила какая-то нечистая! Опомнился — лежу носом в пол!
— Вон отсюда, — взревел Эдди. — И быстро! Найджел!
— Эдди, сам подумай, ну зачем ему это делать? Он случайно, — воззвал к разуму Эдди директор, взбегая на сцену. — Мы все свидетели. Он шел совсем в другую сторону. Наверно, просто заблудился в темноте.
— Какая темнота! Полдень! Это хуже, чем в трех соснах заблудиться!
— Я не заблудился, — стоял на своем Кэри. — Меня кто-то схватил за руки и потащил к проводам. Клянусь!
— Ты что, меня за дурака держишь? — оскалился Эдди. — Получше сказку выдумай!
— Я ничего не видел, друг! Прости, пожалуйста!
Вокруг клавиш со зловещим видом сгрудились плечистые монтировщики в майках с обрезанными рукавами. Лиз не могла определить, кого из спорящих они собрались защищать. Атмосфера на стадионе вообще установилась какая-то недобрая — и не только из-за стычки. В этой напряженности было что-то неестественное. У Лиз засосало под ложечкой, но в чем причина, она никак не могла понять.
— Ну, ребята, ребята, — разнял музыкантов Найджел. — Это вы попусту, ей-богу. Надо репетировать, а то вообще перед концертом передохнуть не успеем. Не знаю, как вы, а я, наверно, целый год проспал бы.
— Послушай, — вмешался Хью, — парень извинился. Замнем, а?
Эдди, хмуро глянув на перкуссиониста, нехотя кивнул и даже изобразил на лице улыбку.
— Ну ладно, приятель. Только держись от меня подальше, идет?
— Без проблем, — отвечал Кэри, пятясь с поднятыми вверх руками. Бедняга рад был затеряться среди своих коллег по вспомогательному, нанятому на время тура составу; то были еще двое гитаристов, скрипачка, флейтист, женщина с иллианской волынкой и арфист. Последний — высоченный парень по имени Карл Джонсон — сочувственно глянул на Кэри. Эдди, понурив голову, вернулся за клавиши.
Фионна, отделавшись от Фитца — этого пламенного жреца высокой моды, вышла на сцену в «костюме номер два»: белом платье, которое вообще-то было не платьем, а просто боди телесного цвета, обшитом длиннейшей белой бахромой. Смотрелось оно потрясающе, даже сексуально, но Лиз нашла, что Фионна в нем — вылитая афганская борзая. Всей выучки Лиз не хватило, чтобы сдержать взрыв смеха — который, увы, пришелся на одну из редких пауз. Все ошалело обернулись к Лиз. Та покраснела от стыда.
— Чего смешного? Чего смешного, я спрашиваю, черт подери? — взъярилась Фи.
— Извините, — промямлила Лиз.
— Собирайте свои манатки и чтоб духу вашего!.. — завопила Фионна. — Ну? Вы еще здесь?
Бобо, потянув Лиз прочь от сцены, шепнул ей на ухо:
— Не дразните ее. Что-то здесь неладно.
— Вы тоже чувствуете?
— А то! Словно сидишь на пороховой бочке — а вокруг горящими спичками швыряются. У всех нервы вымотаны, но кто их выматывает, человек или тварь какая потусторонняя, никак не пойму. Будьте начеку. У меня предчувствие: что-нибудь обязательно стрясется. Но что?..
Фионна с жаром запела. Музыканты спохватились лишь на следующей строчке и поспешили приступить к аккомпанементу. То была гневная песня о несправедливости, об убийствах невинных людей. В отличие от народной баллады, которую Фионна пела в «О’Флаэрти», эта песня не бередила старые раны, восстанавливая слушателя против англичан, а брала его за шкирку и заставляла возненавидеть всех, кто использует свою силу во зло. Воздух просто-таки заискрился от ярости. «Магия „Изумруда в огне“ — небезопасная штука», — подумалось Лиз. Фионна носилась по сцене туда-сюда, призывая невидимую аудиторию вместе с ней встать на борьбу с угнетателями. Обнявшись с микрофонной стойкой на «восточном мысу» сцены, она почти прохрипела в него куплет. Бахрома обвилась вокруг стойки — да так и прилипла к ней. Фионна, совершив пируэт, отскочила было от стойки. Но та не желала с ней расставаться. На долю секунды стойка опасно накренилась — и с грохотом рухнула у ног Фионны. Колонки исправно распространили по всему стадиону крепкую ругань певицы. Фионна остановилась, буквально подпрыгивая от ярости. Фитц и техники поспешили к ней на выручку.
— Отпорите эту долбаную бахрому с этого долбаного платья, — раскатился по залу приказ Фионны. Ответа Фитца Лиз, слегка оглохшая от колонок, не услышала, но его умоляющее лицо говорило само за себя. — А мне плевать! Я тебе кто — заклинатель змей, блин? Святой, блин, Патрик, на фиг?
Костюмер так и обмер. Вечный миротворец Найджел Питерс совершил в сторону Фионны бросок через всю сцену.
— Нет уж! — ответила Фионна на неслышные увещевания директора. — Я не потерплю, чтоб надо мной даже мои платья насмехались!
Найджел, задрав голову, чиркнул себя пальцем по шее. В аппаратной этот знак поняли правильно и выключили Фионнин микрофон, чтобы ее воплей не слышала вся улица. Теперь со стороны казалось, будто певица, Найджел и Фитц словно играют в мимическом спектакле, иногда срываясь на невнятные выкрики. Найджел показал на часы. То был неопровержимый довод: капризничать некогда, главное — концерт. Фитцгиббон с мученическим видом достал ножницы и обкорнал бахрому на рукавах до трехдюймовой длины. Подскочил рабочий с метлой. Фитц в полном смятении — совсем как мать, чьего малыша стригут впервые в жизни, — наблюдал, как тот сметает обрезки. Фионна, не оглядываясь, вернулась на противоположную сторону сцены. Музыканты заиграли вступление. Фионна обхватила обеими руками микрофон и раскрыла рот.
Раздался совершенно нечеловеческий вопль. Просто скрежет тормозов, да и только. Все так и подпрыгнули. И тут же из труб в задней части сцены ударили вертикальные струи дыма. На этой зыбкой завесе заплясали фантастические зеленые силуэты — ага, лазерные проекторы заработали. Змеи и птицы мгновенно превращались в завитушки кельтского орнамента. Лиз восхищенно ахнула, но музыканты и техники ошарашено застыли.
— Сохрани меня все святые и помилуй! Это еще что? — выпалила Фионна, опомнившись первой.
— По графику эта штука включается только на шестой песне! — в ужасе возопил режиссер. — Эй, наверху — вы что, совсем?.. — Придерживая у губ микрофон своего «шлемофона», он сердито погрозил небесам свободной рукой.
— Извините, — отозвался из громкоговорителей срывающийся голосок Робби. Дым перестал валить. — У меня рука соскользнула, курсор ниже перескочил. Больше я такого не допущу.
— Во-во, смотри не допускай, — пробурчали все присутствующие чуть ли не в унисон.
Но Робби не сдержала обещания. Мелкие сбои продолжались. Спецэффекты срабатывали то с запозданием, то в самом неподходящем месте сцены. Лиз казалось, будто на ее глазах разрушается прекрасное здание: медленно-медленно, роняя кирпичик за кирпичиком на головы случайных прохожих. Атмосфера чуда, царившая на стадионе в начале репетиции, испарилась без следа, вытесненная чувством полной безнадежности. Свой вклад в это внесла, по всей видимости, и Робби Ундербургер.
— У девчонки просто крыша поехала, — пробурчал Бобо не без сочувствия, наблюдая за Фионной: та металась по сцене, а под ногами у нее то и дело грохали не вовремя крохотные взрывпакеты. Фионна походила на бедолагу ковбоя, которого недруг-стрелок заставил «танцевать». Если бы Робби не извинялась так искренне, можно было бы заподозрить, что она специально издевается над Фионной.
— Как, по-вашему, может быть, она предчувствует надвигающуюся беду? — спросила Лиз. — Потому она и не в себе? — Эта идея весьма увлекла Лиз. — Вдруг Робби ясновидящая? Ее талант мог бы сослужить службу нашему ведомству… или вашему…
Будро изумленно выгнул свои белесые брови.
— Вот уж о чем не думал, о том не думал, мэм. Может быть, вы насчет нее и правы — но вряд ли она согласится. Сознайтесь — наши оклады как-то блекнут по сравнению с ее нынешними заработками.
Лиз кивнула. Если бы не патриотизм, она и сама бы соблазнилась кругленькими суммами, упомянутыми в досье на административный и технический персонал. Зная себя как человека дотошного, Лиз не сомневалась, что справится чуть ли не с любой работой. Впрочем, если все артисты такие чокнутые, как ее бывшая однокурсница… Тогда спасибо, не надо.
Барабанщик задал ритм, и репетиция возобновилась. Пару песен группе удалось откатать без проблем. Люди немного расслабились. Лиз, держа амулеты наготове, сохраняла бдительность — но поймала себя на том, что ей ужасно приятно быть чуть ли не единственной зрительницей рок-концерта. Правда, ей немного не хватало атмосферы вольницы и братства, которую может создать лишь толпа. Пусть в зале толкотня, пусть сцену плохо видно, но между зрителями подобных действ возникает нечто вроде энергетического симбиоза. Начальный импульс исходит от музыкантов — а зал, усилив его в миллион раз, кидает назад группе. Если концерт задался, такой эффект многократного рикошета превращает неплохое выступление в феноменальный успех. Фионна и ее команда явно были способны зажечь поклонников. Они облагораживали, утешали, будоражили — и все это одновременно. Лиз раскачивалась в такт ритму, не спуская глаз с Фи и Майкла: те, пританцовывая, сошлись в центре сцены и, точно два вихря, отпрянули в разные стороны — будто два электрона очень активной молекулы. Майкл, одетый во все черное, гордый и могучий, отступил к северной стороне сцены, глядя на свои пальцы, перебирающие гитарные струны. Фионна, женственная, эмоциональная, непоседливая, выпорхнула на южный край и сделала широкий круг. Летучая бахрома ее платья казалась в лучах прожекторов тучей белых молний. Фионна застыла, точно изваяние — или свеча. С видом жрицы, совершающей древние мистерии, она указала на лежащий у ее ног кристалл размером с тыкву. Замялась. Перестала петь.
— Стоп! — заорала она. — А ну — стоп!
Лиз почувствовала себя ребенком, у которого отняли любимую игрушку. Фионна, ахнув ладонями по своим бедрам, попыталась испепелить взглядом аппаратную.
— Когда я стою вот здесь и пою эту вот строчку, — завопила она, срываясь на пронзительный, убивающий все на своем пути крик ирландской нечисти-«банши», — зеленые лазеры должны скреститься у моих ног и осветить вот этот вот гребаный кристалл. Это не камушек малюсенький. Это вот такущая кристаллическая фигня! Наверное, — разнеслось по всем закоулкам «Супердоума», — наверное, даже вам ее видно! Я что, слишком многого прошу?
Из громкоговорителя донесся примиряющий голос технического директора.
— Фи, голубка, прости нас. Робби немного замешкалась, вот и все. А ты была просто великолепна. Правда, ребята? Еще разок, а? С последнего такта?
Майкл Скотт мрачно занял свое место на северном краю круглой сцены и кивнул другим музыкантам. Во Локни ударил палочкой о палочку у себя над головой. «Раз, два, три… Поехали». Фионна стояла, скрестив на груди руки, — дожидалась. Да и все словно чего-то ждали — какой-то гадости. Лиз напомнила себе, что находится на работе и должна разгадать опаснейшую тайну. Танцующие приблизились друг к другу, соблазнительно извиваясь, встретились, разминулись. Майкл удалился, застыл в позе хмуро-величавого раздумья. Фионна, сделав пируэт, понеслась к кристаллу.
Лазер опередил ее. Изумрудное пламя, вырвавшись из жерл «Джамботрона», рассыпало по всему стадиону радужные отблески. Фионна, опустив руки, так и остолбенела в зеленом луче.
— С меня хватит! — взвыла она. — Или вы добиваетесь, чтобы из-за одной безрукой идиотки весь мой концерт курам на смех пошел? У тебя что, дурында, голова не туда вставлена?
— Фи, ради Бога, успокойся, — поспешил к ней Найджел. Но певица осталась глуха к его мольбам. Прошмыгнув мимо него, она сбежала по ступенькам со сцены и покинула зал. Найджел еле поспевал вслед, скорбно ломая руки, силясь переубедить Фионну. С тем же успехом он мог бы умолять жестокий ураган.
— Я сейчас ей ее дурную голову оторву и дома на камин поставлю для красоты! — буйствовала Фионна, театрально всплескивая руками. — Я ее в пирог запеку и подам на ужин бабулькам из театрального общества!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30