А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Когда Эрон превысил бюджет, накупив слишком много кружевного постельного белья, Кон любезно предоставил ему кредит.
Большую часть времени, когда он не работал с Коном, Эрон проводил один в своей квартире, погруженный в занятия. За временем следила телесфера, периодически возникая и напоминая о неотложных делах. Бывал он, однако, и в обществе. Иногда они с Магдой выбирались куда-нибудь на экскурсию — она боялась ходить одна. Кон был благодарен ему за это, так как не переставал беспокоиться о благополучии девушки. Сам он бывал так занят, что даже время от времени просил Эрона погулять с собакой, и от этого поручения отказаться было нельзя, невзирая ни на какие дела.
Частный охотничий лабиринт был настоящим заповедником элиты, которая одна лишь могла себе позволить такое развлечение. Там Эрону приходилось общаться с классом людей, которых он никогда раньше не встречал, хотя и вырос среди гандерийской аристократии. Пока Рейвер флиртовал с какой-нибудь мохнатой леди, Эрон сидел на скамейке и беседовал с ее хозяином или хозяйкой. Один раз это был психоисторик, отвечавший за математическую модель для Бюро межпланетных отношений Галактики, в другой раз — жена министра финансов Префектуры Лицея. Все это были эквиваленты лордов и статс-дам старой империи. Рейвер безошибочно определял политиков по запаху. Домой они частенько приносили пару фазанов, и Рейвер втайне от хозяина получал свою долю — Магда знала, как согреть сердце собаки.
— Это секрет! — предупреждал Рейвер.
Эрон улыбнулся. В последнее время он много работал с секретами. Его эксцентрическое увлечение — попытка создать психоисторическую модель восьмисот столетий терранской истории — заставило его изучать тьму различных тайных обществ. Исследование их динамики стало весьма полезным упражнением. Эрон проводил массу времени, отрабатывая многочисленные версии ранней истории Рима, чьи могущественные правители и патрицианская знать подкрепляли свое превосходство над плебеями, храня в тайне технические детали юридических процедур, восходившие еще к родовому праву. Однако только одна из эроновских моделей оказалась достаточно жизнеспособной, чтобы дать результаты, сходные с реальными историческими событиями. Она базировалась на критическом узловом событии, которое произошло через 449 лет после того, как была основана деревня на Тибре, ставшая потом Римом. Некий Гней Флавий изучил таинственные судебные процедуры и словесные формулы, служа секретарем у Аппия Клавдия Кекуса, цензора и позднее консула. Добившись большой популярности в народе, он получил высокую государственную должность, несмотря на протесты патрициев, которые презирали его за низкое происхождение и ненавидели за подрыв своей власти.
Эрону казалось странным, что Братство психоисториков, так упорно цеплявшееся за свои секреты, ни разу не предприняло систематического исследования секретности как таковой, удовлетворяясь повторением теоремы Основателя, давно превратившейся в догму. А ведь этой теме, безусловно, стоило уделить внимание! Он решил, что будет тайно продолжать свои исследования, пока не поймет получше динамику проблемы.
— Да, секрет! — кивнул он псу.
XLV
ПОЛИТИКА
ГОД 14810-й

Изар Имакин: Вы знакомы с нашими попытками нейтрализовать неожиданные возмущения Плана Основателя, связанные с военными авантюрами Клоуна Упрямого?
Смитос: Да, я изучал анализ Беркера и последний доклад Цваса.
Имакин: Тогда вы знаете во всех подробностях, как на Дальнем Мире было случайно раскрыто существование тайного контроля психоисториков над выполнением Плана. Прокомментируйте.
Смитос [в волнении]: Этого не должно было произойти! Мы… [неразборчиво]…
Имакин: Пожалуйста, придерживайтесь фактов.
Смитос [более спокойно]: Ну, что ж, Клоун мертв и мэры Дальнего, получив небольшую подсказку из суфлерской будки, снова вошли в роль. План уже на одну треть выполнен и, похоже, успешно продвигается, несмотря на отдельные сбои. Так что результаты анализа Беркера, в общем, никого не удивляют: последняя встряска лишь усилила суеверное почтение, с которым народ относится к Плану Основателя. А информация о существовании тайного контроля даже не успела широко распространиться и в любом случае лишь усилила веру в неотвратимость Плана. Население будет против любой попытки атаковать психоисториков вне зависимости от того, как они действуют — тайно или открыто. Народ никогда не одобрял тех, кто плюет на богов.
Имакин: А что говорит доклад Цваса?
Смитос: Мне не хотелось верить ни единому слову. Тут что-то не так. Но к математике придраться трудно: он собрал сильную группу, вряд ли они могли оставить какие-то зацепки.
Имакин: Если вы не нашли погрешностей в доказательстве, то сосредоточьтесь, пожалуйста, на выводах Цваса.
Смитос: Да, сэр. Группа Цваса основывалась на анализе меньшинства граждан Дальнего Мира, которые обеспокоены существованием тайного контроля. Они рассматривают нас не как союзников, но как конкурентов, которые заставляют Дальний, так сказать, таскать каштаны из огня, чтобы потом присвоить все результаты. Эта ключевая группа обладает опасной комбинацией существенных характеристик: (1) они представляют старый тип менталитета, характерный для мэров-диктаторов прошлого, считая, что обладают высшим знанием и обязаны действовать в интересах Дальнего, даже если эти действия не одобряются народом; (2) у них есть по крайней мере пять рычагов для воздействия на правительство; (3) в группе достигнута критическая масса координации мнений, позволяющая перейти к действиям; (4) действия принесут этой группе власть и богатство.
Имакин: Что дают математические оценки: каковы вероятные последствия нашего раскрытия, если положение не будет исправлено?
Смитос: Я вынужден согласиться с основным заключением Цваса. Все рассчитанные варианты дают быстрое падение эффективности Плана: или как следствие того, что легальное крыло найдет и уничтожит своих тайных ревизоров-психологов, или в результате открытого конфликта между легальным и теневым крылом, который уничтожит их симбиоз. С вероятностью 95% обе эти основные исторические альтернативы либо приведут к Второй империи, которая повторит цикл Первой, либо к общегалактическому хаосу доимперских времен.
Имакин: Как в таком случае можно восстановить первоначальный замысел?
Смитос: В последнее время мы только и делаем, что обсуждаем это. Но, похоже, из всех вариантов только один дает приемлемые вероятности. Если те, кто недоволен контролем со стороны теневой группы психологов, поверят, что все ученые, способные на это, уничтожены, то положение в Галактике стабилизируется в области параметров первоначального Плана лишь с небольшими отклонениями вероятностных параметров. Разброс вариантов не так уж широк — демонстративное уничтожение психоисториков должно произойти в течение ближайших двадцати пяти лет…
Психоисторик первого ранга
Изар Имакин — студент Тамик Смитос:
стенограмма устного экзамена,
18-я вахта месяца Цветов, 12440 год г.э.
Тех, кто занимается разрешением кризиса, часто тянет пообщаться с удачливыми предшественниками. Обеспокоенный Хаукум Кон внимательно слушал запись бесед легендарного психоисторика первого ранга Имакина, сделанную в период завершения кризиса Великого Возмущения в четвертом столетии эры Основателя. Это были малоизвестные и не очень популярные материалы, но они давали массу материала для размышлений. Запись сопровождалась назойливым шумом: тогда, всего через столетие после Опустошения, Светлый Разум еще пребывал в полуразрушенном состоянии, и хорошего оборудования было не достать. Да и у психоисториков в те ужасные дни вариантов выбора имелось не так уж много.
Сигнал, возвестивший о появлении гостя, прервал меланхолические размышления Кона.
— Нейрт Камбу, по договоренности, — тихо сообщил механический голос.
Кон выключил запись и вышел в коридор.
— Ну что, вытащили мы тебя из постели? Надо же, даже одеться успел!
— Зачем, во имя Космоса, нам нужен треклятый труп? И что имел в виду этот псих Варна, когда сказал, что это безголовое чудо — психоисторик? Он сослался на вас!
Камбу стоял в возмущенной позе, слегка стесняясь своей одежды: в спешке он надел официальный черный сюртук и совершенно не подходящие к нему шаровары с серебряным кантом, а переодеться по пути было просто негде.
Однако адмирал, сам одетый в старомодный комбинезон голубого цвета — того сорта, что можно увидеть на каком-нибудь флотском механике, — едва ли это заметил.
— Ты успел позавтракать?
— Вы что, шутите? Что вообще случилось? Теперь святой Хейнис съест вас с кашей! Он только и ждет такого случая. А когда он вас скинет, настанет и наша очередь!
Кон подтолкнул своего ученика в сторону столовой.
— Пока тебя не было, здесь много чего произошло. Хейнис пытается перехватить инициативу, но я пока все-таки на шаг впереди. Успокойся, он пока ничего не знает о трупе.
— Святой Мессия! — проворчал Нейрт.
Это выражение он подцепил на Терре. Кон толкнул его в кресло и пододвинул поднос с готовым завтраком.
— Тебе уже рассказали про Эрона Оузу?
Нейрт вытаращил глаза.
— Понимаю, почему вы сначала усадили меня в кресло. Похоже, самые худшие новости впереди.
Кон прищурился:
— Так, с чего же мне начать…
— Эрон Оуза? Этот неблагодарный избалованный мальчишка! Он что, пытался натравить на вас ректора?
— Хуже. Он сам нажил себе неприятности с Хейнисом, и теперь тот хочет использовать эту историю против меня, потому что я был спонсором Эрона.
— Смешно! Эрон ушел от вас пять лет назад!
— Большие обвинения бросают длинную тень…
— Что он сделал?
— Опубликовал без разрешения свои математические каракули.
— Подумаешь! Студенческие журналы пишут о чем угодно — вплоть до прыщей на носу Основателя!
— Ты не понимаешь. Он вывесил статью в публичном архиве!
У Нейрта кусок застрял в горле.
— Но это же противозаконно! — с трудом выдавил он.
Кон отрицательно покачал головой:
— Не противозаконно. Скорее немыслимо! Этого просто никто никогда не делал.
— Я никогда не замечал у Эрона склонности к самоубийству. А что за результаты он опубликовал? Они еще висят в сети?
— Хейнис все стер в ту же вахту.
— Дайте мне посмотреть. Интересно, что же это такое!
— Я так и не видел статьи — Хейнис ее уничтожил. Энтропия…
Нейрт отхлебнул из чашки.
— Стало быть, этот придурок в тюрьме. Для меня не будет слишком опасно, если я навещу его? Мы могли бы поговорить по душам — разумеется, с защитой от прослушивания и так далее. Просто хочется понять…
— Эрон ничего тебе не скажет. Он на свободе, но Хейнис заодно уничтожил его пам.
— Погодите!!! Ректор не имеет права этого делать, не посоветовавшись с вами!
— Он со мной советовался — я входил в судейскую коллегию.
— И вы согласились?! — Нейрт был в шоке. — Вы знаете, вы мне больше не нравитесь…
— Боишься за свой пам, да? Я тоже. У моей власти тоже есть пределы. Хейнис все-таки ректор… Не следует путать мораль со стратегией! Иногда, когда отступаешь, неся потери, одновременно получаешь удобный плацдарм для будущего наступления.
— Адмирал банальных истин наносит удар…
— Придержи язык, мальчик! У меня для тебя есть срочная работа, где потребуются дипломатические способности. Пойдем в лабораторию, это еще не все плохие новости, а пока просвети меня насчет астрологии!
Продолжая спорить, они вышли из столовой. Нейрт продолжал жевать с кружкой в руке.
— Что я могу рассказать об астрологии, если вы только что объявили астролога с отрубленной головой психоисториком-предсказателем?
В лаборатории Кон показал своему помощнику записи очень странных сигналов.
— Я смог получить их только после суда — ребята Варны постарались. Образцы получше, чем у Хейниса.
— Это код? Удалось расшифровать?
— Да, но очень экономный. Очень мало информации.
— И последовательность сигналов короткая. Ее почти невозможно заметить на общем фоне — разве что заранее настроиться! Сигнал от Эрона? Похоже, за ним очень тщательно следили! С кем он переговаривался?
— Ты забегаешь вперед. Сразу же после скандала с публикацией полиция Лицея, которая подчиняется непосредственно ректору, допросила Эрона с пристрастием и поместила под домашний арест и наблюдение, пока Хейнис решал, что с ним делать. И тут обнаружился сигнал — он шел из эроновского пама. И, похоже, это далеко не первый.
— Черт!
Нейрт пристально вгляделся в запись сигнала.
— Так сказал Хейнис. Но еще до того, как он сам об этом узнал, кто-то пытался послать Эрону персональную капсулу — очевидно, тот, кому предназначался сигнал. Капсулу перехватили, и Хейнис еще не знает о ней. Послание перехватил я: моя полиция лучше, чем лицейская — недаром я подкармливал Варну последние двадцать лет!
— Вы что, умеете читать чужие капсулы? — с недоверчивым уважением спросил Нейрт.
— Нет. Даже Варна этого не может. Капсула самоуничтожается всегда. Но если знать, как перехватить ее, можно узнать, откуда она пришла.
— От нашего безголового?
— Именно так. Но нам не повезло. Мне во что бы то ни стало надо добыть его машинку! Не может же пам вот так просто взять и исчезнуть!
— Вы собираетесь допрашивать призрака? Все коммуникационные коды остались в мертвой голове. У Варны хорошая аппаратура; но все равно: пароли длиной в терабайт — это безнадежно!
— Мне интересно, как устроен его пам. Прежде всего я хочу сравнить его с эроновским, который и сам по себе очень и очень непрост. — Над столом появилось голографическое изображение прибора и различные его разрезы. — Вот, посмотри на результаты сканирования! Этот пам Эрон носил с трех лет.
Рядом с изображением появились цифры. Нейрт внимательно прочитал их.
— Так. Конструкция с Дальнего, экспериментальный выпуск, производство остановлено из-за дефектов.
— Очень подозрительно. Предприятие, которое их делало, почти сразу закрылось. Я не считаю, что на Дальнем Мире живут одни преступники, но оттуда вышло немало талантливых маньяков, и нельзя забывать, что Дальний когда-то был смертельным врагом Братства психоисториков. А Эрон там учился и один Космос знает, что с ним происходило в студенческие годы! Смотри! — Он показал на едва различимые пятна. — Я сам не спец по памам, но успел поговорить с экспертом. Вот специальные вводы, и их раз в десять больше, чем нужно! Этот пам был специально сконструирован, чтобы его можно было улучшать, но архитектура тут совершенно нестандартная, и ни одна стандартная дополнительная схема к нему не подойдет. Тем не менее он был усовершенствован!
— Это крайне аморально!
— Не будь ханжой, Нейрт! Ты с самого рождения получил новейшую модель пама и не нуждался ни в каких дополнениях. Не всем нашим студентам так везет. Но меня волнуют не столько стандартные подключения, сколько хирургия!
— А что, здесь есть признаки хирургии?
— Только косвенные. Если бы они были явными, Эрон сошел бы с ума, а он был вполне нормален.
— Раз был передатчик, была и хирургия, — проворчал Нейрт.
— Именно так! — Адмирал начал снимать с голографического изображения слой за слоем. — Мы бы ничего не заметили, если бы заранее не знали, что ищем. Вот он! Какой крошечный, а? Нанодизайн… Не очень мощный, только рисует на сетчатке — у него собственный видеопроцессор. — Кон увеличил часть изображения. — Видишь вот это? Сам пам не имеет никакого доступа к передатчику! Эрон даже не мог знать, что он существует! И если бы даже захотел, не смог бы его контролировать. Тот, кто ставил жучка в пам, явно не доверял, ему. И, конечно же, наши тесты на лояльность не смогли ничего обнаружить, раз мальчишка сам ничего не знал!
— Вы думаете, он был лоялен?
— Абсолютно! Ведь когда мы расстались, он пытался предостеречь меня!
— Против чего?
— Не спрашивай, не знаю! При моем объеме работы приходится очень жестко обходиться с лишними файлами. Весь мусор моментально стирается. Я только помню, что он был очень возбужден, просто-таки в маниакальном состоянии. У студентов так бывает, когда они слишком долго варятся в собственном соку и идея становится навязчивой. По его словам, он обнаружил, что мы находимся на самом пике некоего мощного психоисторического кризиса, о котором знают только сам Эрон и его маленький компьютер. Я пытался вразумить его, но… Ему не было дела до того, что весь психоисторический аппарат Галактики ничего не видел. Он видел, и точка!
Кон выключил картинку.
— Ладно, пойдем. У нас еще много дел в эту вахту.
— Эрон был маниакально осторожен, — задумчиво сказал Нейрт.
— Я знаю. Он был себе на уме, но всегда следовал моим советам. У меня, может, лучший нюх во всей Галактике, но чем я, по существу, занимаюсь? Мы живем в мирные времена. Я тревожусь о кротовых кучах, которые могут — лишь только могут!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77