Он был укротителем — под этим прозвищем он и был им известен. Сами торговцы живым товаром не содержали борделей; они снабжали девушками окрестные публичные дома. Китаец обычно покупал «товар» у себя на родине, Алонсо специализировался на мулатках и индианках из Мексики, Джорджо завлекал обещаниями сладкой жизни деревенских девушек из Иллинойса, Висконсина и Индианы или продавщиц из Чикаго, которым надоело обслуживать капризных покупателей.
Зная о проблемах с «укрощением» девушек, которые плачут и молятся, Поль думал, что Алонсо как раз и следовало бы заняться поставками из Зернового Пояса, но, по-видимому, за совращение соплеменниц совесть его не мучила.
Девушки-китаянки считали, что их везут в Америку, чтобы выдать там замуж; мексиканкам говорили, будто они будут работать служанками в богатых семьях; девушкам же с ферм Индианы и из лавок Чикаго Джорджо представлялся бизнесменом, собирающимся открыть сеть ресторанов на Западном побережье, — они ожидали легкой работы и щедрых чаевых от золотоискателей, которые месяцами не видят женщин.
Вместо всего этого они получали дозу морфия. Очнувшись, девушки обнаруживали, что лишились девственности: за обладание даже полубесчувственной девственницей мужчины были готовы платить большие деньги. То, что следовало потом, зависело от девушки. Китаец редко нуждался в услугах «укротителя»: большинство китаянок быстро смирялись со своим положением наложниц. Джорджо предпочитал приобщать к профессии своих жертв сам, однако у него на руках часто оказывались сразу несколько непокорных, и приходилось прибегать к услугам Поля — не разрываться же на части… Мексиканки, на взгляд «укротителя», делились на три категории: тех, кто сразу сдавался, тех, кто сопротивлялся, и тех, кто молился.
Кончалось же для всех все равно одинаково. Поль никогда не мог понять, почему они просто сразу не примиряются со случившимся и не стараются извлечь для себя максимальную выгоду. Если девушка ловко разыгрывала свои карты, она могла в конце концов стать хозяйкой собственного заведения или даже выйти замуж за клиента. Однако для этого нужно было проявить сообразительность и быстро усвоить правила игры — пока еще не исчезла свежесть молодости; нужно было не соблазняться наркотиками и спиртным, от которых так страдает внешность.
— Так, значит, она плакса? Что ж, может быть, она окажется еще и твердым орешком. — Поль предпочитал, чтобы его жертвы оказывали сопротивление. Они часто считали, что, раз Поль не выглядит силачом, он не сможет взять их силой, и доказательство обратного доставляло ему особое наслаждение.
Его работа заключалась в том, чтобы укрощать девушек, как необъезженных лошадей, — не только доказывать им, что никакого выбора, кроме как примириться с новой профессией, у них нет, но и давать понять, что он более жесток, чем любой клиент, которого им случится обслуживать. Невысказанная угроза заключалась в том, что, окажись они упрямыми, им придется иметь дело только с ним.
Дюмон пользовался популярностью как укротитель, поскольку ему не было нужды бить девушек, что грозило отразиться на их внешности. Он знал множество способов причинить боль, не оставляя следов. Иногда для этого хватало всего лишь слов; с китаянками такое не удавалось, но испанским Поль владел не хуже самого Алонсо. Мексиканки легко поддавались убеждению: к тому времени, когда Поль кончал осыпать их ядовитыми словами, они не сомневались, что сами виноваты в своем падении, что их греховность заставила Бога отвернуться от них.
За привилегию приходилось, конечно, платить: возможность подобным образом воспользоваться девушкой на Пасифик-стрит представлялась не так уж часто, — однако цена не шла ни в какое сравнение с тем, во что обошлась бы такая услуга в любом из публичных домов. Поль был всего лишь вторым мужчиной, обладавшим девушкой, а это существенно уменьшало риск подцепить болезнь.
Когда Поль открыл дверь, не имевшую изнутри ни засова, ни ручки, девушка быстро подняла на него глаза. Она стояла на коленях — наверное, молилась, — в дальнем от постели углу. В скудном свете из грязного забранного решеткой окна было видно, какое у нее заплаканное лицо. Девушка попыталась руками прикрыть наготу. В крошечной каморке с голыми стенами и дощатым полом не было ничего, кроме привинченной к полу железной кровати; единственный газовый рожок находился высоко, чтобы девушка не могла до него дотянуться.
Поль улыбнулся. Сначала он, конечно, прибегнет к словам.
— Привет, маленькая шлюха, — начал он на чистом испанском. Его голос звенел как сталь и был таким же холодным и режущим. — Я теперь твой хозяин.
Первый тур прошел успешно; Поль получил все удовольствие, на которое рассчитывал. Наконец условным стуком в дверь он дал знать Диего, что хочет выйти.
— Ну и как? — поинтересовался мексиканец, снова запирая в комнате полубесчувственную девушку.
— Еще пять-шесть дней, — честно сказал Поль. — Больше не потребуется. Сегодня она плакала, завтра может взбунтоваться или еще поплакать, послезавтра тоже. Потом она начнет уставать и вспомнит, насколько греховна, вспомнит, что ей нет места нигде, кроме борделя. Думаю, попав в публичный дом, она пристрастится к наркотикам — религиозные девицы этим обычно и кончают.
Диего пожал плечами:
— Это уже не наша забота. Кто за нее заплатит, тот пусть и беспокоится. Значит, вы будете приходить сюда еще неделю? — Привратник протянул руку за деньгами.
— Пожалуй. — Поль отсчитал недельную плату, потом добавил еще несколько монет. — Мне потребуется все, что обычно.
«Все, что обычно» означало, что Диего должен раздобыть поношенную одежду размера Поля, отправить ее в китайскую прачечную, а затем держать в готовности. Даже если Камерон следит за ним, брезгливость никогда не позволит ему наблюдать за действиями подмастерья в этом притоне. А значит, если Поль отправится заниматься собственными де лами, переодетый в поношенный костюм, который никогда не подвергался воздействию Камерона, у Повелителя Огня не будет возможности следить за ним.
Более того, пока собственная одежда Дюмона находится здесь, Камерон скорее всего решит, что здесь же, хоть и отдельно от одежды, пребывает и ее владелец.
— Все готово, — безразлично ответил Диего. Ни он сам, ни его хозяин не интересовались тем, почему Поль использует их заведение как пересадочную станцию. Такое отсутствие любопытства с их стороны очень устраивало Поля, тем более что от притона до Ноб-хилла можно дойти пешком.
Впрочем, сейчас, удовлетворив все желания, он должен был вернуться в свою золоченую клетку. Поль попрощался с мексиканцем, поднял воротник, поскольку ночной воздух сделался сырым и холодным, и глубоко засунул руки в карманы, чтобы защититься от воришек. Хотя время уже близилось к полуночи, все заведения на Пасифик-стрит — от самой жалкой таверны до ипподрома — еще только заполнялись посетителями. В некоторых из них даже зажигались электрические, а не газовые светильники. Поль попытался представить себе, как будет выглядеть побережье, когда электрическое освещение станет достаточно дешевым, и только покачал головой.
Идти было неблизко, но прогулка пришлась весьма кстати человеку в таком физическом состоянии, как Дюмон. Он шел на восток, присматриваясь к мелькающим мимо лицам и гадая, какие тайны скрываются за ними.
В один прекрасный день — уже совсем скоро — в его власти будет узнать это. Тогда Сан-Франциско, самая главная шлюха, узнает, что у нее появился новый хозяин.
В те дни, когда ему нужно было выполнить несколько поручений, Дюмон разрешал проблему, наняв кеб на целый день. Раз он выполняет поручения Камерона, можно расплачиваться хозяйскими деньгами, не жалея их. Сначала он занялся делами, не связанными с магией; для их выполнения пришлось поездить по всему городу. Среди таких дел были покупки по списку девицы Хокинс, и Поль почувствовал извращенное удовольствие от мысли, как бы она повела себя, если бы узнала, что заказанное ею покупает именно он.
Должно быть, от смущения упала бы в обморок. Поль очень хотел бы увидеть ее смущенной, а еще лучше — униженной. Накануне вечером он представлял себе ее чопорное личико вместо залитого слезами лица Лупы. Как бы он хотел заняться укрощением девицы Хокинс! Проклятые бабы, претендующие на карьеру, перехватывающие заработки у мужчин, болтающие о равенстве…
Что ж, может быть, если все пойдет как надо, у него и появится такая возможность. Она ведь сирота; никто ее не хватится и не начнет выяснять, что с ней случилось, если девица исчезнет.
Выполняя поручения Камерона, Поль сумел, покупая кубинские сигары, оставить в определенной табачной лавочке записку. Что ж, вечером, после посещения Лупы, он узнает, нет ли на нее ответа…
День тянулся, поднимаясь, как усталая лошадь, в гору времени к полудню, а затем чуть не кувырком спускаясь вниз, к вечеру. И кто только вздумал построить город в этой путанице холмов и долин? У жителей так болели ноги и спины, что торговля всевозможными знахарскими снадобьями, будто бы облегчающими страдания, процветала. Нигде не находилось места, где можно было бы оставить кеб, а если даже и находилось, возница ни за что не желал останавливать там лошадь. Канатные дороги вдоль Маркет-стрит потому и были придуманы, что перевозящие грузы лошади в Сан-Франциско не выдерживали и валились мертвыми.
Полю, конечно, не было нужды ходить пешком, кроме как по собственному желанию; не приходилось ему и страдать от давки в набитых немытыми человеческими телами вагончиках фуникулера. Он всегда нанимал кеб, который везла сильная лошадь, еще не лишившаяся сил на улицах Сан-Франциско и способная целый день преодолевать бесконечные подъемы и спуски.
В табачной лавочке он побывал в начале дня; теперь, возвращаясь после выполнения последнего поручения Камерона, он импульсивно велел вознице заехать туда снова.
К удовольствию Поля, его уже ожидал ответ — всего четыре слова, которые ничего не выдали бы, даже попади послание в руки Камерона. «В двенадцать, где всегда». Это мог быть чей-то заказ на ящик сигар или любой другой товар из лавки, переданный Полю по ошибке.
Ни один из пакетов, которые в этот день получил Поль, не требовал особого обращения в соответствии с инструкциями Камерона, так что он просто оставил их дома, распорядившись, чтобы слуги погрузили их затем в ожидающий поезд. Повар приготовил великолепный ужин, и Дюмон в полной мере насладился им — с делами было покончено, а впереди его ожидали вечерние развлечения.
Он велел вознице отвезти себя к началу Пасифик-стрит. В этом не было особенного риска: в конце концов, почему бы ему не побывать в кабаре? Дюмон даже вошел в здание, но, как только кеб отъехал, снова вышел из него. Идти до заведения Мексиканца было недалеко; события там развивались именно так, как он и предсказывал.
К одиннадцати очередной сеанс «укрощения» закончился, и человек, который вышел из неприметной двери, ничем не напоминал того, кто в нее вошел. Потрепанная шляпа низко надвинута на лоб, руки засунуты в карманы дешевых брюк, фланелевая рубашка, еле защищавшая от холода, от долгой носки стала бесформенной и мешковатой. Никто не узнал бы в оборванце секретаря Камерона, в этом Поль был уверен. Вся его одежда была старой, поношенной, покрытой заплатами. Он постарался изменить осанку и даже походку. Дюмон не стал нанимать кеб — у такого бродяги, каким он выглядел теперь, не нашлось бы на это денег; передвигаться иначе, чем на своих двоих, значило бы показать, что он не тот, за кого себя выдает.
Идти до доков в конце Пасифик-стрит было далеко, но именно там находилось «где всегда». Никто не предположил бы, что Повелитель Огня окажется так близко к воде.
Именно поэтому Саймон Белтайр и выбрал это место для встречи.
Даже если могучая магия Ясона Камерона позволяла ему следить за Полем благодаря горящим по всему городу газовым фонарям, в доках ему это не удалось бы. Ни одна саламандра сюда не проникнет — во владения своих злейших врагов, ундин. Люди, конечно, могли ходить куда им вздумается, независимо от их магической природы, и если ундины и возмущались вторжением Повелителя Огня, им хватало осмотрительности помалкивать.
В этот час в доках царила тишина. Может быть, когда-нибудь работа в них и будет кипеть круглые сутки — но для этого или науке предстоит изобрести более яркое газовое освещение, или электричество должно стать дешевле. Теперь же доки были самым подходящим местом, если вы хотели повстречаться с кем-то незаметно; впрочем, при этом следует соблюдать осторожность, поскольку некоторые уличные проститутки приводят сюда клиентов ради уединения в темноте на кипах мешков.
Поль поднялся на пять ступенек и прислушался, прежде чем подняться еще на пять. Так он двигался и дальше и наконец оказался в глубине одного из доков, не помешав ничьим развлечениям. Он мог войти в любой из доков: Белтайр с легкостью нашел бы его где угодно. Дюмон выбрал тот док, к причалу которого не было привязано ни одной лодки.
Он прислонился к перилам, сложив руки на груди, и стал ждать. Вода плескалась о деревянные опоры, ветер доносил запахи рыбы и водорослей. Поверхность воды была скрыта туманом, но над его пеленой сияли звезды. До Поля долетали смягченные расстоянием звуки ночного веселья с Пасифик-стрит. Аккорды дребезжащего пианино, пьяный смех, женский визг, иногда звон разбитого стекла — все это, казалось, было порождением другого мира, слишком далекого, чтобы можно было преодолеть расстояние до него.
Поль пожалел, что не раздобыл у Дяего старого пальто или куртки: у воды было холодно.
— Надеюсь, вы не слишком долго ждали, Поль.
Дюмон не вздрогнул, поскольку ожидал появления Белтайра, хотя тому и удалось, как всегда, подойти совершенно неслышно.
— Я пришел недавно. — Поль обернулся; огонек осветил элегантные черты Саймона Белтайра: тот зажег сигару. Пользоваться для этого спичкой ему, конечно, не пришлось.
Неяркий огонек сигары позволял лишь смутно видеть силуэт Белтайра, но Полю и не нужно было его рассматривать: они были хорошо знакомы. Белтайр, хоть и не принадлежал к высшему обществу, как Камерон, в своем кругу пользовался достаточной известностью. Будучи, возможно, столь же богатым, он не выставлял свое богатство напоказ. Его вполне можно было принять за студента колледжа — добродушного любителя футбола, темноволосого и темноглазого. Правильные черты и подбородок с ямочкой заставляли биться сильнее сердца и наивных продавщиц, и прожженных профессионалок.
— Так чем же занимался мой уважаемый коллега-волк со времени нашей последней встречи? — Тлеющий кончик сигары не давал возможности видеть улыбку Белтайра, но насмешка прозвучала в его голосе.
Поль кратко изложил события; Белтайр слушал, никак не комментируя, тем более что ничего особо нового со времени их последней встречи не произошло.
Потом Поль небрежно упомянул о настоящей новости, и внимание Белтайра тут же сосредоточилось на ней.
— Камерон нанял молодую женщину, чтобы она читала ему его книги.
Безразличный тон Белтайра не мог скрыть острого интереса.
— Как я понимаю, речь идет не о сказках.
— Сам он работает над важными томами, но ей велел начать с основ высшей магии, — согласился Дюмон. — Ему удалось найти способ преодолеть многие препятствия. Девица владеет несколькими языками, включая древние, и даже, кажется, знакома с иероглифами.
— Придется действовать; я рассчитывал, что у меня еще есть в запасе время, — тихо сказал Белтайр. Поль улыбнулся: он надеялся услышать именно это. — Расскажите мне все, что вам о ней известно.
Поль кивнул.
— Я не слишком много знаю, — предупредил он. — Камерон нашел ее сам, сам нанял и организовал ее приезд сюда. Ее зовут Розалинда Хокинс, она из Чикаго, родственников ее нет в живых. Насколько можно судить по ее достижениям, она занималась исследованиями в университете. Возможно, ее обстоятельства изменились, в результате чего она оказалась на мели и согласилась принять предложение Камерона…
— Это не важно: все детали я могу выяснить и сам, раз известно, откуда она. — Белтайр небрежно взмахнул рукой, держащей сигару. — Как только я все узнаю о ее жизни, я решу, что с ней делать.
— Я мог бы избавиться от нее, если хотите, — предложил Дюмон в надежде, что Белтайр согласится. Девушка уже раз совершила долгую прогулку; кто может гарантировать, что с ней, если у нее появится такая привычка, ничего не случится?
— Нет… нет. Сначала я должен выяснить, что она собой представляет. Девушка может оказаться полезным орудием, особенно после того как поймет, что именно Камерон заставляет ее читать. — Белтайр задумчиво покачал головой. — Если он вызовет у нее отвращение, если испугает ее… Женская слабость может быть обращена нам на пользу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Зная о проблемах с «укрощением» девушек, которые плачут и молятся, Поль думал, что Алонсо как раз и следовало бы заняться поставками из Зернового Пояса, но, по-видимому, за совращение соплеменниц совесть его не мучила.
Девушки-китаянки считали, что их везут в Америку, чтобы выдать там замуж; мексиканкам говорили, будто они будут работать служанками в богатых семьях; девушкам же с ферм Индианы и из лавок Чикаго Джорджо представлялся бизнесменом, собирающимся открыть сеть ресторанов на Западном побережье, — они ожидали легкой работы и щедрых чаевых от золотоискателей, которые месяцами не видят женщин.
Вместо всего этого они получали дозу морфия. Очнувшись, девушки обнаруживали, что лишились девственности: за обладание даже полубесчувственной девственницей мужчины были готовы платить большие деньги. То, что следовало потом, зависело от девушки. Китаец редко нуждался в услугах «укротителя»: большинство китаянок быстро смирялись со своим положением наложниц. Джорджо предпочитал приобщать к профессии своих жертв сам, однако у него на руках часто оказывались сразу несколько непокорных, и приходилось прибегать к услугам Поля — не разрываться же на части… Мексиканки, на взгляд «укротителя», делились на три категории: тех, кто сразу сдавался, тех, кто сопротивлялся, и тех, кто молился.
Кончалось же для всех все равно одинаково. Поль никогда не мог понять, почему они просто сразу не примиряются со случившимся и не стараются извлечь для себя максимальную выгоду. Если девушка ловко разыгрывала свои карты, она могла в конце концов стать хозяйкой собственного заведения или даже выйти замуж за клиента. Однако для этого нужно было проявить сообразительность и быстро усвоить правила игры — пока еще не исчезла свежесть молодости; нужно было не соблазняться наркотиками и спиртным, от которых так страдает внешность.
— Так, значит, она плакса? Что ж, может быть, она окажется еще и твердым орешком. — Поль предпочитал, чтобы его жертвы оказывали сопротивление. Они часто считали, что, раз Поль не выглядит силачом, он не сможет взять их силой, и доказательство обратного доставляло ему особое наслаждение.
Его работа заключалась в том, чтобы укрощать девушек, как необъезженных лошадей, — не только доказывать им, что никакого выбора, кроме как примириться с новой профессией, у них нет, но и давать понять, что он более жесток, чем любой клиент, которого им случится обслуживать. Невысказанная угроза заключалась в том, что, окажись они упрямыми, им придется иметь дело только с ним.
Дюмон пользовался популярностью как укротитель, поскольку ему не было нужды бить девушек, что грозило отразиться на их внешности. Он знал множество способов причинить боль, не оставляя следов. Иногда для этого хватало всего лишь слов; с китаянками такое не удавалось, но испанским Поль владел не хуже самого Алонсо. Мексиканки легко поддавались убеждению: к тому времени, когда Поль кончал осыпать их ядовитыми словами, они не сомневались, что сами виноваты в своем падении, что их греховность заставила Бога отвернуться от них.
За привилегию приходилось, конечно, платить: возможность подобным образом воспользоваться девушкой на Пасифик-стрит представлялась не так уж часто, — однако цена не шла ни в какое сравнение с тем, во что обошлась бы такая услуга в любом из публичных домов. Поль был всего лишь вторым мужчиной, обладавшим девушкой, а это существенно уменьшало риск подцепить болезнь.
Когда Поль открыл дверь, не имевшую изнутри ни засова, ни ручки, девушка быстро подняла на него глаза. Она стояла на коленях — наверное, молилась, — в дальнем от постели углу. В скудном свете из грязного забранного решеткой окна было видно, какое у нее заплаканное лицо. Девушка попыталась руками прикрыть наготу. В крошечной каморке с голыми стенами и дощатым полом не было ничего, кроме привинченной к полу железной кровати; единственный газовый рожок находился высоко, чтобы девушка не могла до него дотянуться.
Поль улыбнулся. Сначала он, конечно, прибегнет к словам.
— Привет, маленькая шлюха, — начал он на чистом испанском. Его голос звенел как сталь и был таким же холодным и режущим. — Я теперь твой хозяин.
Первый тур прошел успешно; Поль получил все удовольствие, на которое рассчитывал. Наконец условным стуком в дверь он дал знать Диего, что хочет выйти.
— Ну и как? — поинтересовался мексиканец, снова запирая в комнате полубесчувственную девушку.
— Еще пять-шесть дней, — честно сказал Поль. — Больше не потребуется. Сегодня она плакала, завтра может взбунтоваться или еще поплакать, послезавтра тоже. Потом она начнет уставать и вспомнит, насколько греховна, вспомнит, что ей нет места нигде, кроме борделя. Думаю, попав в публичный дом, она пристрастится к наркотикам — религиозные девицы этим обычно и кончают.
Диего пожал плечами:
— Это уже не наша забота. Кто за нее заплатит, тот пусть и беспокоится. Значит, вы будете приходить сюда еще неделю? — Привратник протянул руку за деньгами.
— Пожалуй. — Поль отсчитал недельную плату, потом добавил еще несколько монет. — Мне потребуется все, что обычно.
«Все, что обычно» означало, что Диего должен раздобыть поношенную одежду размера Поля, отправить ее в китайскую прачечную, а затем держать в готовности. Даже если Камерон следит за ним, брезгливость никогда не позволит ему наблюдать за действиями подмастерья в этом притоне. А значит, если Поль отправится заниматься собственными де лами, переодетый в поношенный костюм, который никогда не подвергался воздействию Камерона, у Повелителя Огня не будет возможности следить за ним.
Более того, пока собственная одежда Дюмона находится здесь, Камерон скорее всего решит, что здесь же, хоть и отдельно от одежды, пребывает и ее владелец.
— Все готово, — безразлично ответил Диего. Ни он сам, ни его хозяин не интересовались тем, почему Поль использует их заведение как пересадочную станцию. Такое отсутствие любопытства с их стороны очень устраивало Поля, тем более что от притона до Ноб-хилла можно дойти пешком.
Впрочем, сейчас, удовлетворив все желания, он должен был вернуться в свою золоченую клетку. Поль попрощался с мексиканцем, поднял воротник, поскольку ночной воздух сделался сырым и холодным, и глубоко засунул руки в карманы, чтобы защититься от воришек. Хотя время уже близилось к полуночи, все заведения на Пасифик-стрит — от самой жалкой таверны до ипподрома — еще только заполнялись посетителями. В некоторых из них даже зажигались электрические, а не газовые светильники. Поль попытался представить себе, как будет выглядеть побережье, когда электрическое освещение станет достаточно дешевым, и только покачал головой.
Идти было неблизко, но прогулка пришлась весьма кстати человеку в таком физическом состоянии, как Дюмон. Он шел на восток, присматриваясь к мелькающим мимо лицам и гадая, какие тайны скрываются за ними.
В один прекрасный день — уже совсем скоро — в его власти будет узнать это. Тогда Сан-Франциско, самая главная шлюха, узнает, что у нее появился новый хозяин.
В те дни, когда ему нужно было выполнить несколько поручений, Дюмон разрешал проблему, наняв кеб на целый день. Раз он выполняет поручения Камерона, можно расплачиваться хозяйскими деньгами, не жалея их. Сначала он занялся делами, не связанными с магией; для их выполнения пришлось поездить по всему городу. Среди таких дел были покупки по списку девицы Хокинс, и Поль почувствовал извращенное удовольствие от мысли, как бы она повела себя, если бы узнала, что заказанное ею покупает именно он.
Должно быть, от смущения упала бы в обморок. Поль очень хотел бы увидеть ее смущенной, а еще лучше — униженной. Накануне вечером он представлял себе ее чопорное личико вместо залитого слезами лица Лупы. Как бы он хотел заняться укрощением девицы Хокинс! Проклятые бабы, претендующие на карьеру, перехватывающие заработки у мужчин, болтающие о равенстве…
Что ж, может быть, если все пойдет как надо, у него и появится такая возможность. Она ведь сирота; никто ее не хватится и не начнет выяснять, что с ней случилось, если девица исчезнет.
Выполняя поручения Камерона, Поль сумел, покупая кубинские сигары, оставить в определенной табачной лавочке записку. Что ж, вечером, после посещения Лупы, он узнает, нет ли на нее ответа…
День тянулся, поднимаясь, как усталая лошадь, в гору времени к полудню, а затем чуть не кувырком спускаясь вниз, к вечеру. И кто только вздумал построить город в этой путанице холмов и долин? У жителей так болели ноги и спины, что торговля всевозможными знахарскими снадобьями, будто бы облегчающими страдания, процветала. Нигде не находилось места, где можно было бы оставить кеб, а если даже и находилось, возница ни за что не желал останавливать там лошадь. Канатные дороги вдоль Маркет-стрит потому и были придуманы, что перевозящие грузы лошади в Сан-Франциско не выдерживали и валились мертвыми.
Полю, конечно, не было нужды ходить пешком, кроме как по собственному желанию; не приходилось ему и страдать от давки в набитых немытыми человеческими телами вагончиках фуникулера. Он всегда нанимал кеб, который везла сильная лошадь, еще не лишившаяся сил на улицах Сан-Франциско и способная целый день преодолевать бесконечные подъемы и спуски.
В табачной лавочке он побывал в начале дня; теперь, возвращаясь после выполнения последнего поручения Камерона, он импульсивно велел вознице заехать туда снова.
К удовольствию Поля, его уже ожидал ответ — всего четыре слова, которые ничего не выдали бы, даже попади послание в руки Камерона. «В двенадцать, где всегда». Это мог быть чей-то заказ на ящик сигар или любой другой товар из лавки, переданный Полю по ошибке.
Ни один из пакетов, которые в этот день получил Поль, не требовал особого обращения в соответствии с инструкциями Камерона, так что он просто оставил их дома, распорядившись, чтобы слуги погрузили их затем в ожидающий поезд. Повар приготовил великолепный ужин, и Дюмон в полной мере насладился им — с делами было покончено, а впереди его ожидали вечерние развлечения.
Он велел вознице отвезти себя к началу Пасифик-стрит. В этом не было особенного риска: в конце концов, почему бы ему не побывать в кабаре? Дюмон даже вошел в здание, но, как только кеб отъехал, снова вышел из него. Идти до заведения Мексиканца было недалеко; события там развивались именно так, как он и предсказывал.
К одиннадцати очередной сеанс «укрощения» закончился, и человек, который вышел из неприметной двери, ничем не напоминал того, кто в нее вошел. Потрепанная шляпа низко надвинута на лоб, руки засунуты в карманы дешевых брюк, фланелевая рубашка, еле защищавшая от холода, от долгой носки стала бесформенной и мешковатой. Никто не узнал бы в оборванце секретаря Камерона, в этом Поль был уверен. Вся его одежда была старой, поношенной, покрытой заплатами. Он постарался изменить осанку и даже походку. Дюмон не стал нанимать кеб — у такого бродяги, каким он выглядел теперь, не нашлось бы на это денег; передвигаться иначе, чем на своих двоих, значило бы показать, что он не тот, за кого себя выдает.
Идти до доков в конце Пасифик-стрит было далеко, но именно там находилось «где всегда». Никто не предположил бы, что Повелитель Огня окажется так близко к воде.
Именно поэтому Саймон Белтайр и выбрал это место для встречи.
Даже если могучая магия Ясона Камерона позволяла ему следить за Полем благодаря горящим по всему городу газовым фонарям, в доках ему это не удалось бы. Ни одна саламандра сюда не проникнет — во владения своих злейших врагов, ундин. Люди, конечно, могли ходить куда им вздумается, независимо от их магической природы, и если ундины и возмущались вторжением Повелителя Огня, им хватало осмотрительности помалкивать.
В этот час в доках царила тишина. Может быть, когда-нибудь работа в них и будет кипеть круглые сутки — но для этого или науке предстоит изобрести более яркое газовое освещение, или электричество должно стать дешевле. Теперь же доки были самым подходящим местом, если вы хотели повстречаться с кем-то незаметно; впрочем, при этом следует соблюдать осторожность, поскольку некоторые уличные проститутки приводят сюда клиентов ради уединения в темноте на кипах мешков.
Поль поднялся на пять ступенек и прислушался, прежде чем подняться еще на пять. Так он двигался и дальше и наконец оказался в глубине одного из доков, не помешав ничьим развлечениям. Он мог войти в любой из доков: Белтайр с легкостью нашел бы его где угодно. Дюмон выбрал тот док, к причалу которого не было привязано ни одной лодки.
Он прислонился к перилам, сложив руки на груди, и стал ждать. Вода плескалась о деревянные опоры, ветер доносил запахи рыбы и водорослей. Поверхность воды была скрыта туманом, но над его пеленой сияли звезды. До Поля долетали смягченные расстоянием звуки ночного веселья с Пасифик-стрит. Аккорды дребезжащего пианино, пьяный смех, женский визг, иногда звон разбитого стекла — все это, казалось, было порождением другого мира, слишком далекого, чтобы можно было преодолеть расстояние до него.
Поль пожалел, что не раздобыл у Дяего старого пальто или куртки: у воды было холодно.
— Надеюсь, вы не слишком долго ждали, Поль.
Дюмон не вздрогнул, поскольку ожидал появления Белтайра, хотя тому и удалось, как всегда, подойти совершенно неслышно.
— Я пришел недавно. — Поль обернулся; огонек осветил элегантные черты Саймона Белтайра: тот зажег сигару. Пользоваться для этого спичкой ему, конечно, не пришлось.
Неяркий огонек сигары позволял лишь смутно видеть силуэт Белтайра, но Полю и не нужно было его рассматривать: они были хорошо знакомы. Белтайр, хоть и не принадлежал к высшему обществу, как Камерон, в своем кругу пользовался достаточной известностью. Будучи, возможно, столь же богатым, он не выставлял свое богатство напоказ. Его вполне можно было принять за студента колледжа — добродушного любителя футбола, темноволосого и темноглазого. Правильные черты и подбородок с ямочкой заставляли биться сильнее сердца и наивных продавщиц, и прожженных профессионалок.
— Так чем же занимался мой уважаемый коллега-волк со времени нашей последней встречи? — Тлеющий кончик сигары не давал возможности видеть улыбку Белтайра, но насмешка прозвучала в его голосе.
Поль кратко изложил события; Белтайр слушал, никак не комментируя, тем более что ничего особо нового со времени их последней встречи не произошло.
Потом Поль небрежно упомянул о настоящей новости, и внимание Белтайра тут же сосредоточилось на ней.
— Камерон нанял молодую женщину, чтобы она читала ему его книги.
Безразличный тон Белтайра не мог скрыть острого интереса.
— Как я понимаю, речь идет не о сказках.
— Сам он работает над важными томами, но ей велел начать с основ высшей магии, — согласился Дюмон. — Ему удалось найти способ преодолеть многие препятствия. Девица владеет несколькими языками, включая древние, и даже, кажется, знакома с иероглифами.
— Придется действовать; я рассчитывал, что у меня еще есть в запасе время, — тихо сказал Белтайр. Поль улыбнулся: он надеялся услышать именно это. — Расскажите мне все, что вам о ней известно.
Поль кивнул.
— Я не слишком много знаю, — предупредил он. — Камерон нашел ее сам, сам нанял и организовал ее приезд сюда. Ее зовут Розалинда Хокинс, она из Чикаго, родственников ее нет в живых. Насколько можно судить по ее достижениям, она занималась исследованиями в университете. Возможно, ее обстоятельства изменились, в результате чего она оказалась на мели и согласилась принять предложение Камерона…
— Это не важно: все детали я могу выяснить и сам, раз известно, откуда она. — Белтайр небрежно взмахнул рукой, держащей сигару. — Как только я все узнаю о ее жизни, я решу, что с ней делать.
— Я мог бы избавиться от нее, если хотите, — предложил Дюмон в надежде, что Белтайр согласится. Девушка уже раз совершила долгую прогулку; кто может гарантировать, что с ней, если у нее появится такая привычка, ничего не случится?
— Нет… нет. Сначала я должен выяснить, что она собой представляет. Девушка может оказаться полезным орудием, особенно после того как поймет, что именно Камерон заставляет ее читать. — Белтайр задумчиво покачал головой. — Если он вызовет у нее отвращение, если испугает ее… Женская слабость может быть обращена нам на пользу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43