Тяжелые капли дождя обрушились на землю словно пули. На Лейси ничего не было, кроме тоненького шелкового халатика. Несмотря на жар, исходящий от тела Миднайта, Лейси начала дрожать от холода.Раздался заливистый лай Нерона. Миднайт очнулся, стряхнул руки Лейси и загородил ее своим телом от холодного ветра.Лейси прижалась к стене. Лицо ее исказила боль, оно было белым, как полотно.– Джонни, ты еще не выздоровел. Не ходи…– Хватит лжи. Присмотри лучше за нашим сыном. Больше ничего общего у нас не осталось.И Миднайт выскочил в холод и тьму ночи. Но он успел еще услышать ее сдавленный, полный ужаса голос: она звала его.Тусклый манящий огонек такси служил единственным маяком в разверзшихся хлябях.Одинокая фигура в капюшоне и лыжной маске мчалась изо всех сил, но доберман бежал быстрее.Сотня метров.До спасения.Но страшный пес быстро сокращал расстояние: он мчался бешеными скачками, высунув язык, стуча когтями по мокрому асфальту и перескакивая через выбоины.Задыхаясь, фигура в черном рухнула на машину в тот самый момент, когда Джонни Миднайт выскочил на улицу.В панике рука беглеца боролась с ручкой дверцы, затем он рухнул на заднее сиденье, поспешно захлопнув за собой дверцу и нажав на кнопку. Тяжело дыша, с истерической радостью стал вытягивать из промокшего насквозь кармана что-то черное, тяжелое, тускло поблескивавшее.Слишком поздно.Нерон, встав на дыбы, ткнул мокрую морду в окно такси, оглашая окрестность яростным лаем. Вдруг вместо собачьей морды в окне появилось лицо Миднайта, и убийца навел тупорылый ствол 38-го калибра прямо ему между черными дугами бровей.Вечной ночи.Курок поддался – с натугой.Щелкнул – и только.Выстрела не последовало.Ошеломленный водитель повернулся, чтоб взглянуть на происходящее: прямо на него смотрел тупорылый ствол.– Гони, а то подохнешь, – послышался задыхающийся шепот из-под черной лыжной маски.Таксист изо всех сил нажал ногой на акселератор. Машина уже летела, когда он наконец решился спросить:– Куда?– Саусалито. К причалу. Глава двенадцатая Лейси внезапно проснулась, сама не понимая, какие звуки в холодной завывающей тьме ее разбудили, – их было слишком много. Сердце в груди колотилось, готовое выпрыгнуть. Она всегда ненавидела суда с их сыростью и запахом соли и моря, но в эту штормовую ночь, когда они с Джо оказались пленниками Джонни, особенно.Ветер сотрясал кровлю, дождь барабанил по окну. Даже в такой защищенной гавани, как Саусалито, волны били по корпусу плавучего дома Джонни и раскачивали его как люльку, отчего он казался живым существом.Нос и корма беспокойно стонали на натянутых швартовых. Кругом что-то вскрикивало, било, отчего сердце ее каждый раз проваливалось, живот обжигало холодом, а воображение разыгрывалось не на шутку и ей чудились чьи-то крадущиеся шаги по палубе. Лейси прижалась к стеклу, и в это время небо вспыхнуло, на миг осветив фосфоресцирующим светом ее спальню; затем снова все погрузилось во тьму. Послышались раскаты грома.В такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит.Натянув на белую кружевную ночную рубашку шелковый халатик, Лейси уже в третий раз поднялась с постели и отправилась проведать Джо. Дверь в спальню Миднайта была приоткрыта, и она остановилась на пороге.Он затащил ее сюда – против ее воли.Ей до него нет никакого дела. Ее к нему не тянет.Но ее тянуло.Джонни сбросил во сне покрывало, его черная голова скатилась с подушки, он разметался на постели. Башмаки он сбросил, но спал в одежде и не выключив свет. Она вспомнила, какое утомленное у него было лицо, когда они приехали сюда. Однако это не помешало ему тут же сунуться в комод и разыскать свой револьвер и пули, пока она сражалась с Джо, пытаясь уложить его спать.Джо прекрасно понял, что между Джонни и матерью сложные отношения, что они явно на ножах, к тому же необычность ситуации, этот новый дом на воде – все возбуждало мальчика настолько, что загнать его в постель было не так-то просто. В конце концов ей снова пришлось просить помощи у Джонни. Что он и сделал – с ленцой, с ухмылкой явного превосходства и издевательски легко. Джо залез под одеяло, как пай-мальчик закрыл глаза, а Миднайт сидел на кровати и смазывал свой отвратительный револьвер. Джонни всегда легко находил общий язык с детишками; со своим, видно, у него тоже все шло на лад.Ей не хотелось даже думать об этом.Во сне Миднайт выглядел таким утомленным, что ее невольно потянуло к нему. Рубашка на нем была белоснежной и накрахмаленной, она обтягивала его тело, резко контрастируя со смуглой кожей. Он расстегнул верхние пуговицы. В комнате было прохладно; она, во всяком случае, дрожала от холода. За время болезни он сильно исхудал. Прямо кожа да кости. Да и ослабел – хотя признаться в этом ему не позволяла гордость.Лейси заметила красное шерстяное одеяло, лежащее у него в ногах, и вдруг, вопреки всем своим уверениям, что ей до него нет дела, испугалась, как бы он не простудился и, чего доброго, не заболел снова. В конце концов, что тут такого, если она незаметно войдет к нему в комнату и накроет его одеялом?Она крадучись, на цыпочках вошла, подняла одеяло, осторожно переступая через брошенные на полу башмаки, и, склонившись над спящим, аккуратно прикрыла его.Затаив дыхание, она тщательно подоткнула одеяло со всех сторон, но ей не хотелось уходить, хотелось укутать его еще тщательнее, прикоснуться к его загорелой коже, погладить жесткие черные волосы, а то и прилечь рядом – уютно, мирно, несмотря на все, что произошло между ними.Но вместо этого она дернула цепочку лампы, и комната погрузилась в бархатную тьму – только мерцающая влажная ночь за окном да рокот неспокойного моря. Волшебство ночного мира. И его присутствия.Джонни зашевелился. Лейси замерла в серебристом свете луны и наблюдала за искринками дождевых капель, словно бриллиантовая россыпь сбегавших по стеклу. Запах дождя напомнил ей ту нежную ночь, когда она отдала ему свое тело и поклялась любить его вечно.Внезапно ее потянуло к себе это лениво вытянувшееся длинное сильное тело. Все в ней завопило от неизбывной женской тоски. Навалилось одиночество долгих лет.Кругом все сотрясалось от рокочущего грома. У нее перехватило дыхание от резкого порыва ветра. От холода внутри.Надо бежать из этой комнаты.Лейси хотела тихо выскользнуть из комнаты через приоткрытую дверь, но споткнулась о валявшиеся на полу башмаки и невольно вскрикнула.В тот же миг огромная тень закрыла серебристый свет, струящийся из окна. Железная рука обхватила ее сзади, зажав рот, так что незаконченный крик заглох сам собой. Ледяное дуло револьвера уперлось в горло, и те же руки протащили ее, чуть не оторвав от пола, к стене. Кто-то прижал ее к стене, поднял вверх ее руки, расставив их пошире, раздвинул ноги, чуть не расплющив их на холодном дереве стены, и вдавил ее всей тяжестью своего сильного тела так, что у нее затрещали кости.Револьвер еще больнее врезался в шею.Сердце у Лейси заколотилось и готово было вот-вот вырваться из груди.Другое сердце колотилось в такт.– Когда я отпущу, чтоб руки оставались там, где находятся, – раздался ледяной голос, – пока я буду обыскивать.– Джонни…Он от неожиданности отпрянул.– А кто же еще?Лейси резко повернулась, ошеломленная не меньше его, и глаза ее впились в черные глаза Джонни и дуло «Магнума-357», который он неторопливо опустил и положил на столик около кровати.Поискав на ощупь цепочку выключателя, Джонни включил свет. Когда он снова поднял свое точеное лицо, выражение на нем было такое жестокое и злое, что Лейси нахмурилась, отчего его глаза потемнели еще больше.Лейси первая пошла в атаку:– Я же говорила тебе, что ты подстрелишь из этой штуки кого-нибудь не того. – Лейси потерла поцарапанное горло и посмотрела за спину Джонни на лежащий на столике револьвер. – Сначала ты силой заставил меня приехать сюда, теперь ты…На лице Джонни появилось виноватое выражение.– Какого дьявола ты здесь оказалась? – ругнулся он.Красное одеяло лежало на полу. Лейси нагнулась, подняла его, аккуратно сложила. Она и не подумала, как это выглядит со стороны и как превратно можно истолковать ее жест: жест заботливой жены.– Я встала, чтоб проверить, как там Джо.– Но здесь-то ты как оказалась?– Я… я… – С чувством вины она нерешительно положила сложенное одеяло в изножие кровати.– Не ври только.– Ты всегда обо мне думаешь одно плохое.– С чего бы это?Красное одеяло поплыло у нее перед глазами и слилось в неясное пятно при одной мысли, с какой нежностью она только что подтыкала его вокруг него. Ему на это наплевать, а она не будет говорить, что да как. И Лейси отвела от него взгляд, чтоб он ничего не заподозрил.Она выпрямилась и, чувствуя его сверлящий взгляд, повернулась к двери.– Прости, пожалуйста, – произнес он вдруг странным хриплым голосом, полным раскаяния; от неожиданности она растерялась.– Что? – Ее собственный голос звучал натянуто и неестественно.– За то, что испугал, – тихо добавил Джонни. – За револьвер. Он у меня под подушкой лежал.Он нагнулся и взял сложенное одеяло, с недоумением посмотрел на него. Затем так же вопросительно на нее.Лейси отвернулась. И он понял.В золотистом ореоле лампы он был непередаваемо красив. По всему телу Лейси прошла дрожь, голова закружилась.– Я… я… мне что-то послышалось, – слабеющим голосом пробормотала она. – Вот и все. Я решила проведать Джо.– В третий раз? – В голосе его опять зазвучали недоверчивые нотки. – Вот те на, значит, не так уж глубок его сон.Лейси смотрела в сторону.– Вообще было не очень разумно заходить сюда.– Конечно.– Я мог тебя ранить, – мягко добавил Джонни.Но барьеры, разделяющие их, никуда не делись: его глубокое недоверие, злость, ее собственная боль и злость при мысли о том, что он силой заставил их приехать в это опасное место, да сколько еще других режущих по живому воспоминаний накопилось за это время. И все же промелькнувшая в его глазах доброта и беспокойство в голосе вдруг с особой силой напомнили ей обо всем, что они потеряли, наполнив сердце тоской по несбывшемуся, неизведанному, сулившему когда-то в их общих мечтах светлое счастье – увы, оказавшееся недоступным.Джонни сделал шаг в ее сторону. Она отступила, попав в круг золотистого света от лампы: видны стали красные пятна на шее – след револьвера и его грубых пальцев.Джонни перестал дышать. Двумя стремительными шагами он приблизился к Лейси.Она почувствовала его крепкие пальцы на своих руках и пристально посмотрела в его суровые черные глаза. Неосознанно она отшатнулась, когда он протянул руку к ее лицу. Но его пальцы со всей осторожностью прикоснулись к алому пятну на ее шее. Лейси вскрикнула негромко и отскочила, почувствовав себя очень неловко под его внимательным взглядом.– Смотри, я поранил тебя. Завтра будет синяк. Уже сейчас видно. – Джонни смотрел виновато, ему было явно стыдно за свои действия. – Тебя не за что винить. Понятно, что ты боишься меня после того, как я заставил вас приехать сюда, а потом…Она резко покачала головой.– Да нет. – Когда он разговаривал с ней так ласково, ей становилось еще более не по себе, чем от его грубости. – Я не поэтому боюсь тебя.– Но почему же? – настаивал Джонни. Совсем растерявшись, она оторвала взгляд от его лица.Потому что я не могу быть рядом с тобой и не вспоминать, что было между нами, не хотеть тебя, не мечтать о твоем прикосновении, о твоей ласке, твоей любви – обо всем том, что я сама так безнадежно отвергла. Потому что я не могу признаться, что пришла к тебе ночью, так как до сих пор люблю тебя.Она повернулась, собираясь уйти.Он остановил ее в дверях. Лицо его выдавало борьбу чувств.– Лейси…Гордость не позволяла ей заговорить. И ему тоже. Она смотрела на него и видела в его глазах глубочайшую нежность и тоску.Джонни раздвинул полы ее халатика и прижал ее к себе; его дрожащие руки жгли Лейси словно раскаленным железом, они блуждали по ней, оставляя за собой очаги пламени. Из губ ее вырывались глухие звуки, словно у затравленного зверя.Ей самой было невдомек, какой молодой смотрелась она в своей кружевной ночной рубашке – насколько она напоминала ту нежную девочку, которую он когда-то любил всем сердцем. И сколь мало походила на светскую львицу, с презрением, как ему казалось, смотревшую на него.Захваченная золотой волшебной грезой, Лейси закрыла глаза. Джонни обвил руками ее тонкую талию и прижал к себе, крепко держа в своих объятиях и гладя ее блестящие волосы, спину нежными движениями, от которых по всему телу разливался покой. Только в его объятиях испытывала она эту пьянящую теплоту.– Лейси… – начал он низким голосом. Приникнув губами к красному пятну на горле, оставленному дулом револьвера, Джонни поцеловал его, погружаясь в восхитительный запах ее тела. Он покрывал поцелуями ее веки, ресницы, и каждый поцелуй оставлял на ее коже маленький пылающий костер. – Лейси… – Почти благоговейно он притронулся к ее подбородку и внимательно изучал любимые черты, а затем улыбнулся и с виноватым видом произнес: – Мне так много надо сказать.А ей так много надо было объяснить.Однако ей так и не суждено было узнать, что произошло бы дальше, потому что в момент этой мучительной близости ее хрупкое очарование нарушил вдруг пронзительный крик Джо.Руки Джонни напряглись и разжали кольцо. Лицо его приняло прежнее жесткое выражение, и его сердце закрылось словно раковина. Нежный свет потух в глазах Лейси, и она тоже пришла в себя.– Ма-а-ам!Лейси стремительно бросилась к комнате Джо, и Джонни побежал следом за ней.Глаза Джо были широко открыты от ужаса, несмотря на то что радом лежал Нерон.Впервые Джо не сопротивлялся, когда мать заключила его в объятия.– Что случилось, милый?Черная головенка Джо прижалась к покрытой кружевами материнской груди.– Мне что-то послышалось снаружи. А свет не включался! – Джо отчаянно моргал, чтоб не заплакать.Джонни несколько раз дернул за цепочку выключателя.– Что за черт? Могу поклясться, все работало как следует… Лампа перегорела, – одернул он сам себя. – Сейчас поставлю новую.Широко раскрытые глаза Джо уставились на револьвер, болтающийся на поясе Джонни.– Почему у вас на поясе этот «Магнум триста пятьдесят семь»?– А откуда тебе известно, молодой человек, что это за оружие? – нахмурилась Лейси.– У папы был каталог. А потом, Джонни сам сказал мне, когда его чистил.Лейси перевела взгляд на Джонни и заметила, как помрачнел он при упоминании Сэма.– Джонни, я же говорила тебе, что не хочу, чтоб ты пугал мальчика своим револьвером.– В отличие от тебя я считаю, что правду лучше всего знать, – отрывисто отозвался Джонни. – Его оружием не испугаешь, это тебя оно пугает. Ему хочется все о нем знать. Даже если б я ему ничего не говорил, он все равно бы узнал. Мальчишки вечно суют нос куда не следует. От них ничего не спрячешь. Я думаю, Сэм свой каталог держал не на столике для кофе.– Он у него лежал на самой верхотуре, на полке, в ящике, – подтвердил Джо.Миднайт ехидно посмотрел на Лейси.– Я бы предпочла, чтоб ты не таскал его с собой, Джонни.– Не говори ерунды, мам. Не сомневаюсь, что тот тип такую штуку из рук не выпускает.– То-то и оно. Потому нам и не стоило являться сюда.Джонни уставился на нее долгим изучающим взглядом.– Именно поэтому я должен присмотреть за вами, – наконец заключил он.– С вами двумя все равно не сладить, – устало бросила Лейси.Джонни и Джо улыбнулись с видом явного мужского превосходства.– Мам, принеси лампочку!– Они на кухне. В ящике справа от плиты, – с конспиративным видом подсказал Миднайт.Возвращаясь с кухни с новой лампочкой, Лейси из холла услышала тонкий голосок Джо:– Вот у меня был бы такой револьвер, как у тебя! Я бы ничего не боялся.Лейси переступила порог комнаты Джо и снова почувствовала, как ее предали, увидев Джонни, сидевшего на корточках перед Джо и показывающего очарованному мальчику свой револьвер. Джонни даже позволил ему потрогать черную ребристую рукоятку.Лейси раздраженно взглянула на Джонни.– Я же говорила тебе…– Может, я сам как-нибудь разберусь, Лейси?– Ты же знаешь, что я терпеть не могу револьверы, ружья и все такое прочее.– Но если всего этого полно вокруг, невежество хуже знания. Поверь мне, – спокойно возразил ей Миднайт.Мне лучше знать, чему его учить, говорили его глаза.Простейшая просьба. Но Лейси пронзило чувство вины за те девять лет, что он прожил без Джо.Джонни был настоящим отцом – мужчиной. Ему действительно есть чему научить Джо, и в этом ей с ним нечего тягаться.Лейси поднялась и направилась к двери.– Ты считаешь меня трусом, – услышала она голосок Джо – негромкий, доверчивый. Она прислонилась спиной к стене.А с ней Джо почти не разговаривал.– Оттого, что ты боишься? – как бы между прочим спросил Джонни и, видно, покачал головой: – Нет.– Я всегда боялся темноты.– Я тоже, когда был мальчишкой. У меня был старший брат, Натан, – вот тот ничего на свете не боялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18