! Нет, я этого не знала.
Кэти медленно покачала головой. Итак, Бернард Розье умер, но его правнук, молодой Розье, вступил во владения их родовым поместьем… История возвращается на круги своя.
– Вы купили Гринволл-Мэнор, Дэниел? – переспросила Кэтрин.
– Да, хоть я и сам не знаю зачем. Поэтому лучше не спрашивайте меня об этом. – Дэниел весело смеялся. – Но я рад, что Гринволл-Мэнор принадлежит теперь мне. И отец одобрил мое решение: ему приятно, что его сын стал хозяином настоящего английского замка… Уж не говоря о маме! Моя мама обожает старину и помешана на всем том, что имеет отношение к аристократии. Она ужасный сноб, должен вам сказать. – Он повернулся к Кэти, которая смотрела на него неподвижным, словно остекленевшим взглядом. – Да, да, моя дорогая прабабушка, моя мать – ужасный сноб, – повторил он. – Но, даже если б я послал ей фамильные драгоценности королевской семьи, она бы не обрадовалась им так, как обрадовалась этой старой мебели!
– Вы отправили мебель из Гринволл-Мэнора в Америку? – в голосе Кэтрин слышалось самое неподдельное удивление.
– Не всю. Только самые интересные экземпляры, – невозмутимо отозвался Дэниел.
Кэти воздержалась от комментариев на этот счет. Она могла себе представить, что именно подразумевает Дэниел под «интересными экземплярами», и упоминание о мебели снова вернуло ее в прошлое. Она знала каждую деталь обстановки Гринволл-Мэнора, по крайней мере той обстановки, которая была там в те времена, когда она служила у Розье. Что-то ей удалось увидеть самой, подглядывая через зеленую дверь галереи и через дверь, ведущую с лестничной площадки в зал. А то, чего она не видела, она представляла себе по словам другой прислуги – например, по рассказам Фанни Крафт и Дэйзи Стадд она узнала, какая мебель стоит в столовой, в гостиной и во всех остальных комнатах нижнего этажа, а от Флорри Грин и Мэри Анн Хопкинс слышала подробные описания обстановки хозяйских спален… В одной из этих спален ей довелось однажды побывать самой, только тогда она ничего не увидела. А теперь эту мебель отправили в Америку. Теперь мебель Розье перекочевала в дом ее внука, сына ее дочери. Значит, мебель из сказочного замка ее детства принадлежит теперь ее прямым потомкам? Значит, теперь богатства из господского дома являются собственностью отпрысков Кэти Малхолланд – той самой Кэти Малхолланд, которая работала судомойкой на кухне в Гринволл-Мэноре? Эта девочка, Кэти Малхолланд, была так же известна, как миссис Бантинг, а позднее – как миссис Фрэнкель. Но эти имена не изменили сути Кэти Малхолланд, маленькой судомойки из Гринволл-Мэнора. Так же, как не затронуло ее сути ни насилие Бернарда Розье, ни побои Бантинга, ни даже любовь и доброта Эндри – пройдя через все это, она так и осталась в душе маленькой девочкой, дочерью бедняка шахтера.
Имя Кэти Малхолланд было хорошо известно в этих краях. С незапамятных времен оно было окружено сплетнями и клеветой, в чем была немалая заслуга человека, которого не стало четыре дня назад. К сожалению, он умер слишком поздно, чтобы она могла ликовать по поводу его смерти, ведь он уже давно не причинял ей зла. Сейчас ей казалось удивительным, что этот молодой человек, его – и ее – правнук, который приехал на похороны, весело болтает и смеется, вместо того чтобы скорбеть.
– Тебе не жаль, что он скончался? – неожиданно для себя самой спросила она и тут же удивилась, что задала этот вопрос.
– Жаль? – Дэниел был удивлен не меньше нее. – Вы хотите сказать, я должен сожалеть, что мой прадед, старик Розье, умер? Нет, нет, я вовсе не сожалею об этом. И вовсе не собираюсь разыгрывать скорбь. А вообще, дорогая прабабушка, не считаете ли вы, что большинство людей, которые его знали, почувствовали бы себя счастливее, если бы он умер еще много лет назад?
– Да, да, ты прав, – Кэти быстро закивала.
– Мое присутствие на похоронах – чистая формальность, – продолжал Дэниел. – Кроме меня, там будут только Мэгги и Вилли – это люди, которые уже много лет присматривали за усадьбой и ухаживали за ним. Да, еще будет поверенный, но он приезжает только потому, что после похорон должен заняться кое-какими юридическими формальностями.
Кэти откинулась на спинку кресла. Всего четыре человека будут присутствовать на его похоронах, да и те лишь потому, что их вынуждают на это обстоятельства! Она-то думала, что похороны этого человека, который причинил ей столько страданий, будут чем-то вроде исторического события – такого, например, как окончание войны. Она представляла, что в честь его смерти будут устроены торжества, что будет праздничный фейерверк и народные гулянья – так, чтобы вся страна знала, что великий злодей Бернард Розье наконец ушел. А оказывается, он будет предан земле незаметно, и лишь четверо людей будут стоять возле его могилы.
Она как раз задавалась вопросом, в какой части ада будет выделено место Бернарду Розье, когда вдруг дверь отворилась и на пороге появилась Бриджит. Дэниел тут же встал и пошел ей навстречу, протягивая к ней руки. От Кэти не ускользнула неожиданная радость, возникшая на лице девушки при виде гостя, так же, как не ускользнул от нее свет, внезапно вспыхнувший в глазах Бриджит, и счастливая улыбка, заигравшая на ее губах. Сердце Кэти учащенно забилось, но усилием воли она взяла себя в руки. Нет, нет, не надо больше обмороков. Она должна сохранять спокойствие, ни в коем случае не должна терять способности мыслить ясно, ведь сейчас многое зависит от нее, от ее действий. И она будет действовать, она любыми путями настоит на своем, даже если для этого ей придется недвусмысленно дать понять Питеру, что у него из-под носа уводят невесту. Питер – человек простосердечный и наивный, такие мужчины, как он, нуждаются в подсказках, в помощи…
А вот ее правнук не нуждался ни в чьей помощи. Он вовсе не был простодушен или наивен, а, напротив, сообразителен и предприимчив. Он умел на ходу оценить ситуацию и воспользоваться ею. Дэниел Розье, так же, как и его прадед, принадлежал к той категории мужчин, которые всегда добиваются того, чего хотят.
Глава 6
Во время рождественских каникул Дэниел имел возможность на личном опыте убедиться в том, каким ужасным занудой был Питер. Да, он был хорошим человеком, он был просто замечательным парнем, но ему не хватало той самой живости, которой в избытке была наделена Бриджит. Сидя в гостиной и рассеянно слушая болтовню Питера, Дэниел уже в который раз задавался вопросом, как этой бедной девушке удается выносить занудные речи своего жениха.
Когда зазвонил телефон в зале, Кэтрин встала с кушетки, где она сидела, терпеливо кивая без умолку говорящему Питеру, и пошла отвечать. Дэниелу показалось, что она испытывает облегчение оттого, что ей хоть на время удалось избежать необходимости выслушивать разговоры Питера.
– Это тебя, Питер, – сказала Кэтрин, возвращаясь через пару минут в гостиную.
– Меня?
– Это миссис Клэй.
– О Господи! – Питер скорчил гримасу и опрометью бросился к телефону в зале.
– Миссис Клэй – это женщина, которая ухаживает за его матерью, – пояснила Кэтрин Дэниелу. – Насколько я поняла, у его матери опять приступ.
– Неужели опять? – подал голос Том, полвечера молчаливо просидевший в углу. Когда разговаривал Питер, у других не было возможности вставить ни слова.
– Мне кажется, она устраивает свои припадки нарочно, – сказала Кэтрин, останавливаясь возле камина.
– Я в этом уверен, – подтвердил Том. – Я бы поставил десять против одного, что это все театр. – Он повернулся к Дэниелу. – У Питера очень ревнивая мать. Если бы она могла, она бы вообще не выпускала его из дому. А если бедный парень собирается идти на вечеринку к друзьям, с ней непременно случается сердечный приступ или истерический припадок.
В эту минуту в комнату вошла Бриджит.
– Что-нибудь случилось? – осведомилась она, поглядывая через плечо на Питера, разговаривающего по телефону в зале.
– Его матери стало плохо, дорогая.
– О Боже!
Бриджит поднесла руку к губам и, покусывая костяшки пальцев, посмотрела на Кэтрин, потом на Тома и, наконец, ее взгляд остановился на Дэниеле.
Дэниел уже давно смотрел на нее. Он еще никогда не видел Бриджит в вечернем платье. Платье было из голубого шифона, с пышной воздушной юбкой длиной до половины икры. Сейчас юбка слегка колыхалась вокруг ее стройных ног в легком сквозняке, дующем из открытой двери в зал. Кожа ее обнаженных рук и плеч была такою же сливочно-белой, как и кожа ее лица; казалось, Бриджит высечена из единого куска безукоризненно чистого мрамора. Ее светлые, отливающие серебром волосы, в отличие от обыкновения, не были заплетены в косы и стянуты строгим узлом на затылке, а забраны наверх и уложены в пышную прическу, напоминающую своей формой корону. Голубое платье делало ее глаза еще более синими, только теперь они больше не смеялись, их взгляд был грустным и озабоченным.
Когда Питер вернулся в комнату, все обернулись к нему. В течение последнего часа Питер разговаривал буквально не закрывая рта, а сейчас впервые за весь вечер с трудом подыскивал слова. Он шагнул вперед, не сводя глаз с Бриджит, и, когда заговорил, казалось, что он обращается только к ней.
– Мне… мне придется поехать домой, – с запинкой выговорил он. – Мать хочет видеть меня. Миссис Клэй послала за доктором, поэтому… поэтому, я думаю, она очень плоха.
Никто из присутствующих не сказал ни слова. Питер, опустив голову, вышел из гостиной, пересек зал и снял свое пальто с вешалки в прихожей.
– Я довезу тебя до дома, – сказала Бриджит, последовавшая за ним.
– Нет, нет, ни в коем случае, – он энергично замотал головой. – Я не хочу портить тебе вечер. Ты поедешь к Иви с Дэниелом, а я, может, еще присоединюсь к вам попозже. Я не думаю, что с матерью что-то серьезное. – У него так дрожали руки, что ему никак не удавалось застегнуть пуговицы пальто. – Если все будет в порядке, я оставлю ее с миссис Клэй и приеду к Иви, – заключил он.
– Но я все равно могу подбросить тебя домой.
– Не надо, Бриджит, это вам совсем не по пути. До Иви совсем близко, а если вы будете подвозить меня, вам придется делать крюк.
– Тогда машину возьмешь ты, а мы пойдем к Иви пешком, – решила Бриджит. – Тут от силы пятнадцать минут ходьбы. А если у тебя будет машина, ты сможешь побыстрее приехать к нам, когда освободишься.
Питер собрался было возразить, но тут в разговор вмешался Том.
– Она права, Питер, – спокойно сказал он. – Бери машину и поезжай, а они прекрасно могут добраться до Иви пешком. Тем более что сегодня замечательная погода для прогулки.
– Мне очень жаль, что так получилось, – Питер опять обращался исключительно к Бриджит, виновато глядя на девушку.
– Не волнуйся, Питер, все в порядке, – ответила она с ободряющей улыбкой.
Проводив Питера до порога, Бриджит вернулась в гостиную. Кэтрин, которая разжигала огонь в камине, сказала, оборачиваясь к ней:
– Я думаю, вам с Дэниелом стоит немного подождать. Побудьте пока здесь – может, Питер еще позвонит или подъедет сюда.
– Ты сама прекрасно знаешь, мама, что он уже не появится сегодня, – сухо ответила Бриджит. – У миссис Конвэй хороший опыт по части припадков. Она не оправится до конца вечера.
– Она права, Кэтрин, – поддержал дочь Том. – Может, я не должен говорить такие вещи, но я от всей души надеюсь, что на этот раз это у нее всерьез и она наконец отбросит копыта и перестанет мучить Питера и всех нас.
– О, Том! Поосторожней со словами, – одернула его Кэтрин.
– Я не шучу, Кэтрин. Мне бы в самом деле очень хотелось, чтобы старуха поскорее отправилась в мир иной, – ответил ей Том. – Знаете, Дэниел, – он кивнул в сторону гостя, – некоторым женщинам нельзя иметь сыновей. Такая мать, как миссис Конвэй, способна превратить жизнь своего сына в настоящий ад. Может, если бы у нее была дочь, дочери бы тоже пришлось несладко. Но сына она ревнует ко всем и каждому, словно он ей не сын, а муж или что-то в этом роде. Я всегда сочувствовал бедняге Питеру.
– Ладно, мы лучше пойдем, – сказала Бриджит.
– Да, да, идите, – отозвался Том. – Покажешь Дэниелу, какие вечеринки устраивают у нас на Севере. Жаль, Дэниел, что вас не будет здесь на Новый год. У нас здесь очень весело в это время – не так ли, Бриджит? – Он улыбнулся дочери. – Ну, а теперь идите и повеселитесь от души. А если вернетесь пьяными, – он шутливо погрозил пальцем обоим, – смотрите не шумите. Оставляйте башмаки за порогом и разговаривайте шепотом.
– Я это обязательно запомню, – рассмеялся Дэниел. Встав, он последовал за Бриджит в прихожую, где помог ей надеть пальто и быстро подхватил с вешалки свои пальто и шляпу. – До свидания, Кэтрин, – сказал он Кэтрин, стоящей в дверях гостиной. – Надеюсь, мы еще увидимся.
– До свидания, Дэниел.
Бриджит не стала прощаться с матерью, и Кэтрин тоже не сказала ей ни слова, тем самым выказывая свое недовольство по поводу того, что дочь не осталась ждать Питера дома.
Впрочем, эту несколько неловкую ситуацию исправил Том, который проводил молодых людей до порога, продолжая сыпать шутками и остротами.
По мнению Дэниела, вечеринку у Иви можно было назвать детским праздником, и если бы его пригласили на такую вечеринку, когда он был шестнадцатилетним подростком, он был бы от нее в восторге. Но сейчас, когда ему через несколько дней должно было исполниться двадцать пять, он смотрел на наивные развлечения местной молодежи немного свысока. Разумеется, он старался не показывать этого и делал вид, что веселится не меньше других гостей.
От него не ускользнуло, что он пользуется успехом у женской части приглашенных. Может, девушки интересовались им просто потому, что он американец? Одна из них сказала, пытаясь подражать его акценту, что ей безумно нравится слушать, как он говорит.
На вечеринку собралось около двадцати гостей, но в доме стоял такой шум, словно их была сотня. И, судя по количеству приготовленной еды, хозяйка рассчитывала человек на сто.
Дом был трехэтажным, с лабиринтом коридоров, в которых было нетрудно запутаться, и с просторной мансардой. Он был обставлен богато, но несколько безвкусно – так, по крайней мере, показалось Дэниелу. Он побывал во всех комнатах во время игр, в которых ему пришлось участвовать. Сначала он делал это неохотно, даже испытывая легкую неловкость, – по его мнению, подобные развлечения были недостойны взрослого человека. Но потом, видя, как не только молодежь, но и родители хозяйки бегают вверх и вниз по лестнице, разыгрывая из себя искателей сокровищ или убийц, он заразился всеобщим безумием и сам начал принимать активное участие в этих шумных сумасшедших играх.
Теперь они собирались играть в прятки. Возник вопрос, кто будет первым прячущимся, и эта сомнительная привилегия выпала в конце концов на долю Бриджит. Игра началась со смеха и с криков:
– Потушите везде свет!
– Вы должны дать мне две минуты на то, чтобы спрятаться, – крикнула Бриджит, подняв руку и показывая им два пальца. – Ровно две минуты и ни секундой меньше.
– Хорошо, госпожа учительница, – прокричали ей в ответ. – Ровно две минуты… начиная с этой секунды!
– Туши на ходу свет во всех комнатах, – крикнули ей вслед, когда Бриджит сорвалась с места и выбежала в коридор.
Кто-то из гостей начал вслух отсчитывать секунды… сто шестнадцать, сто семнадцать, сто восемнадцать, сто девятнадцать, сто двадцать! На сто двадцать первой секунде молодежь с диким воплем бросилась вон из комнаты.
Как стая борзых в погоне за лисицей, все двадцать приглашенных пронеслись через темный коридор и выбежали в зал, не переставая кричать и улюлюкать. Вдруг чей-то голос перекрыл все остальные.
– Когда доберешься до места, сиди тихо и не шевелись, – прокричал голос. – И ни в коем случае не разговаривай.
Все бежали по направлению к лестнице, насколько это можно было понять в темноте. Дэниел решил последовать за остальными, когда вдруг чья-то рука сжала его пальцы. Он понял, кому принадлежит рука, нащупав кольцо с огромным камнем, до этого поразившим его своими размерами. Рука и кольцо принадлежали маленькой разговорчивой мисс, которая преследовала его в течение всего вечера. Он осторожно разжал пальцы девушки и поспешил к подножию лестницы. Он знал, что слева находится гардероб, где мужская половина гостей оставила свои пальто, а напротив, под самой лестницей, есть еще одна дверь, ведущая в какую-то маленькую комнатку. Он помнил об этой двери, потому что, когда он вошел в дом, дверь была приоткрыта и в комнатке горел свет. Он также помнил, что хозяин сразу же потушил свет и закрыл дверь, которая была почти незаметна в обшивке стены, и вряд ли кто-то из гостей мог обратить на нее внимание. Это было очень хорошим потайным местом, – вполне возможно, что Бриджит спряталась там.
Бесшумно ступая по мягкому ковру, он направился в ту сторону, пока его вытянутые вперед руки не коснулись стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41