А потом они сказали, что эти стихи… – Бидди запнулась и, не желая говорить «грязные», произнесла: – Не совсем хорошие.
– А что ты сама думаешь о его стихах?
– Я… мне кажется, они очень красивые. Есть стихи, которые я отношу к разным вещам, вот, например, к воде. – Бидди показала рукой на водопад.
– Что это за стихи?
– Это всего несколько строк, сэр.
– Прочитай их.
– И если я это сделаю, они прозвучат глупо. Когда читаешь их вслух, то чувствуешь их по-другому.
– Позволь мне самому судить, читай. Бидди облизнула пересохшие губы и начала:
Моей души ладья зачарованная
Лебедем уснувшим скользит по волн серебру
Пенья твоею чарующего,
А кормчий души моей:
Ангел – душа твоя.
С последним словом она склонила голову. Некоторое время оба молчали.
Ты замечательно их прочитала, – искренне восхитился Лоуренс. – Никогда не бойся читать вслух… Ты что-нибудь знаешь о Шелли?
– Не так уж много, сэр. – Она подняла на него глаза.
– Он умер не так давно: семнадцать лет назад. И было ему всего тридцать.
Хозяин говорил Бидди то же самое, но она сделала вид, что слышит об этом впервые, и с сожалением проговорила:
– Как жаль беднягу.
– Нет, Бидди, он не бедняга, а чистая душа. Ты знаешь, откуда эти строки?
– Да, сэр, но я никак не могу вспомнить это имя.
– Прометей. У меня тоже язык с трудом поворачивается, когда я его произношу.
– Вам нравятся стихи, сэр?
– Некоторые – да.
Они снова помолчали глядя в глаза друг другу, и Лоуренс неожиданно спросил:
– Как ты представляешь свою будущую жизнь, Бидди?
– Не знаю, сэр.
– Тебе хотелось бы замуж, иметь детей?
– Да, сэр, полагаю, что так. – Она опустила глаза. – Но… есть здесь одна трудность… – Она замолчала, подняла голову, посмотрела на солнце и стала медленно подниматься. – Мне надо идти, сэр, иначе я могу опоздать.
– Да, да, понимаю. – Он посмотрел на нее, но остался сидеть. – Я должен извиниться, что нарушил твое уединение.
– О, что вы, сэр. – Бидди смотрела на него без улыбки. – Я никогда не забуду эти минуты.
Он внимательно взглянул на девушку, по-прежнему не торопясь подняться.
– Я тоже, Бидди. Я тоже буду помнить о них.
– До свидания, сэр.
– До свидания, Бидди.
Девушка прошла по траве и вышла на тропу. Лоуренс провожал ее взглядом, и она чувствовала это. И только скрывшись из поля его зрения, смогла перевести дыхание. Бидди закрыла глаза, чувствуя: этот человек – единственный, кто был ей нужен. А это означало, что ее ждет судьба мисс Хобсон, старой девы, и на другое будущее ей надеяться нечего.
Глава 8
В первую неделю декабря, на следующий день после ее дня рождения, Бидди невольно услышала разговор, повлиявший на ее дальнейшую судьбу. Она узнала истинную причину, заставившую мать отказать Толу. И открывшаяся правда породила в ней обиду и возмущение.
Все началось с того, что мадам простудилась. Раньше, когда доктор Притчард время от времени заезжал проведать старую даму, его встречала и провожала мисс Хобсон. Но так уж случилось, что в то утро Джесси Хобсон обсуждала какие-то дела с экономкой, и доктора встречала Бидди. Он сразу же узнал ее.
– А, вот ты теперь где, девочка, – удивился доктор. – Да, доктор, – просто ответила Бидди.
Она проделала все так, как учила ее мисс Хобсон: принесла таз с теплой водой и чистые полотенца, затем вышла в соседнюю комнату, служившую кладовой. И оттуда услышала вот такой разговор:
– Вижу, мадам, у вас на побегушках эта девочка, Милликан, – начал доктор.
Последовавший ответ Дианы Галлмингтон заставил Бидди на мгновение закрыть глаза.
– Какие там «побегушки». Не те сейчас слуги. Вот в мои молодые годы они старались на совесть и бегали, не жалея ног. Но времена меняются. Сейчас они не только боятся переусердствовать, но еще позволяют себе разговаривать, когда их не спрашивают.
– Этого следовало ожидать, если вы нанимаете богатую наследницу. А теперь позвольте мне прослушать вашу грудь.
– Что вы сказали?
– Я сказал: позвольте мне прослушать вашу грудь.
– Нет, не это, а о богатой наследнице. Что вы имели в виду?
– Это преувеличение, но только отчасти. Теперь сделайте глубокий вдох.
– Не буду я ни вдыхать, ни выдыхать. Выкладывайте все, что знаете. Что вы такое говорили о богатой наследнице и преувеличении.
– Ну хорошо, слушайте. Всем известно, что Миллер оставил дом своей экономке, или любовнице, точно не знаю. Но при одном условии: если она снова выйдет замуж, то ей придется уйти из дома, и тогда имение целиком и полностью переходит к этой девочке. В любом случае, и после смерти матери, наследницей становится она, а не ее старший брат.
– Все это правда?
– Еще бы. Я присутствовал при чтении завещания.
При этих словах Бидди прислонилась к полке с бельем и замерла, открыв рот, с круглыми от удивления глазами. Мать никогда ей об этом не говорила, даже словом не обмолвилась. Вот, оказывается, почему она не вышла за Тола: тогда бы дом перешел к ней, Бидди. А она всегда считала, что после смерти матери дом по праву достанется Дэйви. Ведь старший сын в семье всегда получал все. Какой же коварной, да, именно коварной оказалась ее мать. Она предпочла остаться в доме, отказав Толу, только бы дом не отошел Бидди. Но как бы она смогла одна управляться с домом и содержать его? Но не в этом дело. Мать скрыла от нее, что дом так или иначе достанется ей. И конечно, мать не могла предположить, что доктор проболтается.
– Служанка! – услышала Бидди и, вздрогнув от грозного окрика, заторопилась в спальню.
Старая дама пристально на нее посмотрела и распорядилась:
– Проводи доктора.
Бидди и доктор молча дошли до двойных дверей. И когда девушка открыла перед ним тяжелую створку, он даже не поблагодарил ее.
– Эй, служанка! – снова окликнула хозяйка, едва Бидди переступила порог ее спальни.
– Да, мадам. – Она остановилась в ногах кровати.
– Почему ты ничего не сказала мне о том наследстве, что тебе полагается?
«Стоит ли говорить, что я ничего не знала об этом? – подумала Бидди. – Но это представило бы мать в неприглядном свете». И Бидди нашла выход.
– Мне казалось, вас это не заинтересует, мадам. Но в любом случае наследство я получу только через много лет.
– И тем не менее, если твоя мать завтра умрет, все станет твоим, так?
– Да, мадам.
– И ты тогда уйдешь отсюда?
– Это будет зависеть от некоторых причин, мадам.
– От каких же?
– Я… я не совсем уверена… чтобы содержать дом, нужны деньги.
– Да, дом требует денег. Но ты можешь его продать. За него дадут приличную сумму. Я хорошо помню этот дом… Твоя мать была его любовницей?
– Нет, мадам, нет! – возмущенно воскликнула Бидди.
– Осторожнее, не заносись. Не смей говорить со мной в таком тоне.
Бидди чувствовала, как лицо ее вспыхнуло и залилось краской.
– Не показывай здесь свой характер, моя милая, иначе сильно пожалеешь. Где Хобсон?
Девушка собиралась было ответить, что мисс Хобсон с экономкой, но в этот момент дверь отворилась и вошла младшая дочь хозяев.
– О, Люси, дорогая! – совсем другим тоном воскликнула старая дама. – Когда ты приехала?
– Полчаса назад, бабушка. – Люси подошла к постели, наклонилась и поцеловала бабушку. Затем, выпрямившись, посмотрела на Бидди, и той показалось, что она хочет ей улыбнуться.
Бидди смотрела на Люси и не узнавала ее. Всего несколько месяцев, проведенных в пансионе, сильно изменили ее. Люси выросла и стала заметно сдержаннее. Бидди не верилось: неужели перед ней та девочка, которая в то ужасное воскресенье помогала привязывать ее к сушильной раме. В свой первый приезд на праздники она выглядела угрюмо, сейчас выражение ее лица изменилось, манеры стали спокойнее, исчезло прежнее буйство. Чувствовалось, что школа основательно повлияла на нее. И Бидди пришла к выводу: Люси изменилась к лучшему.
– Ну, садись, рассказывай новости. Как дела в школе? Я здесь ничего не знаю, развлечь меня некому. Мей занята флиртом. Стивен в Лондоне, Лоуренс – в Оксфорде, а Пол в Ньюкасле. Между прочим, Лоуренс должен завтра приехать.
– Боюсь, бабушка, он не приедет. Я слышала, что планы его изменились.
– Как? – Голова в парике резво поднялась с подушки. – Как ты сказала? И когда он их успел поменять?
– Мама сегодня утром получила письмо, как я слышала. Он собирается на праздники отправиться во Францию к своему другу и, возможно, там останется до конца каникул.
– Черт возьми, он не может так поступить, слышишь, Люси, не может.
– Бабушка. – Люси взяла морщинистую руку старой дамы и ласково погладила. – К счастью для него, Лоуренс – вольная птица и может делать то, что ему нравится.
– Что это еще за вольная птица, о чем ты говоришь? Может делать, что захочет? Ну, нет. Он должен приехать сюда. Спустись вниз и передай матери, пусть сейчас же напишет Лоуренсу, что я запрещаю ему ехать во Францию.
– Бабушка, он уже уехал туда.
– Боже мой! – голова мадам снова откинулась на подушки. Она посмотрела на внучку и уже другим, более спокойным тоном продолжала: – Он и раньше ездил во Францию, но перед этим всегда заезжал домой.
– Наверное, ему не хочется встречаться с Мей, бабушка.
– Что ты можешь знать о Мей?
– Мы все это знаем, бабушка. Но мне кажется, он напрасно беспокоился. Как я слышала, у нее появился знатный кавалер.
– Чего стоят их титулы, если чаще всего они не имеют денег. А ты, девочка, – старая дама только теперь вспомнила о Бидди. Она перевела дух и продолжала скороговоркой: – Займись делом и забудь о том, что слышала, иначе тебе же хуже будет.
Бидди поспешно скрылась в туалетную комнату и через нее прошла в маленькую, похожую на ящик, комнатушку, служившую ей спальней. Там она села на кровать и задумалась. Новость невероятно огорчила ее. Она теперь не сможет увидеть мистера Лоуренса до самой Пасхи. После той волшебной встречи у водопада девушка несколько раз видела его, но только в доме, и он заговорил с ней всего лишь раз. Это было после того, как мадам сильно накричала на нее в его присутствии. Тогда он остановил ее в коридоре и сказал:
– Не расстраивайся, это для нее развлечение. И мне кажется, что ты ей нравишься. Она кричит и ворчит только на тех, кто ей по душе, а с теми, кто несимпатичен, она разговаривает по-другому: вежливо и холодно. – Лоуренс улыбнулся.
Бидди так ничего и не ответила, только подумала, когда он ушел: «Неужели ты не могла ничего сказать?»
Девушка с нетерпением ждала его приезда на Рождество и очень много читала, иногда засиживаясь с книгой далеко за полночь. На ее счастье, на этом этаже не было недостатка в огарках. Цель у нее оставалась одна: снова удивить Лоуренса своими знаниями. Она снова взялась за повесть Вольтера «Кандид». Ей нравилось читать о молодом, умеющем здраво рассуждать человеке. Бидди с интересом следила за его многочисленными странствиями, за время которых он побывал в армии, пережил кораблекрушение, а стремился он к одному: хотел отыскать новый мир. Конечно, она понимала, что это вымышленная история, и тем не менее там встречались вполне разумные мысли, и ей хотелось поговорить с кем-либо о прочитанном и, как Кандид, поделиться своими мыслями.
Надеялась ли она снова побеседовать с мистером Лоуренсом? Да. Но где? В доме говорить они не могли, а за его пределами их встреча вряд ли бы состоялась. Каждый выходной, даже в непогоду, Бидди приходила к водопаду, но никого там больше не встречала.
Ее размышления прервала влетевшая в комнату мисс Хобсон.
– Ты что это здесь рассиживаешься, а? – набросила она на Бидди.
– Я… мне стало нехорошо, – запинаясь забормотала девушка.
– Сейчас тебе станет еще хуже, – мрачно пообещала камеристка. – Мадам сильно не в духе, просто рвет и мечет. И не думаю, что буря скоро уляжется. Мистер Лоуренс не собирается приезжать на праздники. Это нехорошо с его стороны. Он знает, что она радуется ему больше, чем другим внукам. Но мне кажется, я догадываюсь, в чем причина. Это все из-за мисс Мей. Она ходит за ним по пятам, как преданная собачонка, и бесстыдным образом виснет на его руке. А она для мистера Лоуренса ничего не значит. Я точно знаю, сама слышала, как он говорил это мадам. А вот мадам за это руками и ногами… Послушай, ты не заболела? – Мисс Хобсон наклонилась и пристально посмотрела на Бидди.
– Кто заболел, я? – возразила Бидди уже бодрым тоном. – Конечно же нет. С чего мне вдруг заболеть?
– Но вид у тебя какой-то кислый, кстати, что сказал доктор?
Да, что же сказал доктор? Бидди совсем забыла, о чем он говорил. Но это совсем другое дело. С нее довольно. Она обязательно пойдет к матери и спросит: «Так, значит, если ты выйдешь замуж или умрешь, дом мой. Но почему же ты ничего мне не сказала?» Но нет, она не может этого сделать… она будет молчать и продолжит игру, которую ведет мать, но по другим причинам.
– Не знаю, – ответила она на вопрос мисс Хобсон. – При мне он никогда рта не раскрывает. – Бидди поймала себя на том, что снова использовала простое разговорное выражение, которых в последнее время в ее речи становилось все больше. Ей надо больше следить за собой. Она должна была ответить: «Я не знаю, он мне ничего не сообщил». Но какая разница, к чему все это ученье? Она просто сумасшедшая. Ведь не что иное, как безумство – копить несбыточные мечты…
* * *
Остались позади рождественские праздники, но Бидди об этом ничуть не жалела, потому что, как ей казалось, она была единственной, кому они не принесли радости. На ежегодную вечеринку слуг девушка не ходила. Стоило ей заикнуться об этом мисс Хобсон, как та сразу отговорила ее.
– Тебе не стоит там появляться, Бидди, и меня там не будет. Не мне объяснять, что слуги настроены против тебя. Но это совсем не из-за твоих причуд. На всякого, кто взлетел с самого низа на такую высоту, смотрели бы косо.
– Это не имеет значения, – ответила Бидди, – мне все равно не хотелось туда идти.
Бидди удалось перекинуться несколькими словами с Джин. В прачечной все оставалось по-прежнему, но Джин не унывала, потому что Дэйви не потерял к ней интереса.
Бидди также не стояла в одном ряду со слугами, когда они получали свои подарки. Как объяснила ей Джесси, у нее была своя хозяйка, и подарок она получит от нее.
Мадам в самом деле вручила ей подарок, который настолько удивил и порадовал Бидди, что она не сдержала своего восторга и выразила его вслух. По всей видимости, это доставило удовольствие старой даме, так как она впервые не накричала на Бидди за разговор без разрешения. В подарок она получила небольшого размера шелковый платок с желтым рисунком, отделанный по краю кружевом ручной работы. Конечно, платок был неновым, но разве в этом дело? А еще Бидди получила шесть абсолютно новых батистовых носовых платков.
Когда Бидди перед Рождеством была дома в свой выходной, мать подозрительно спросила:
– Что с тобой? Ты о чем-то все время думаешь. Опять какие-нибудь неприятности?
– Не больше, чем всегда, – ответила она.
– А что такое? – забеспокоилась Рия.
– Ничего особенного, – сказала Бидди. – Но мне всегда везет, вечно попадаю в историю. Сегодня перед уходом я разговаривала во дворе с Дэйви. Как на грех, мимо проходил дворецкий, мистер Фоггетт, он сказал, что расскажет об этом наверху. А когда я ответила, что разговариваю с братом, дворецкий стал меня ругать, что я посмела ему противоречить. Много он о себе понимает!
В действительности встреча с дворецким мало тревожила Бидди: это был не первый случай, когда старшая прислуга старалась задеть ее. Но Бидди решила, что мать устроит такое объяснение, поскольку у нее не получалось притворяться, будто ничего не произошло.
Перед тем как отправиться в обратный путь в «Холмы», Бидди прошлась по комнатам, глядя на все вокруг другими глазами. В гостиной ее взгляд остановился на двух небольших письменных столах из красноватой древесины. Ей вспомнилось, что хозяин называл их bonheur – du – jours – «счастливые дни». Теперь она по-настоящему оценила их красоту. В комнате стояло несколько маленьких столиков и комод, инкрустированные разными породами дерева. «Все это станет моим, если я проживу достаточно долго», – думала Бидди. Она не стала говорить себе: «После смерти матери». Ей не хотелось, чтобы мать умирала и чтобы была несчастлива. А еще Бидди желала, чтобы к ней вернулось прежнее чувство к матери, которое она испытывала до того, как узнала ее тайну.
Но в этот момент Бидди не находила в своем сердце любви. Она размышляла, знал ли Дэйви о том, как обстояли дела. Если нет, значит, считал, что дом со временем станет его. Скорее всего, брат именно так и думал и не случайно стал охотно приходить сюда. И Бидди решила для себя, что это никак не говорило в его пользу. После всего шума, который он поднял, и того, что сделал с хозяином.
Девушка часто раздумывала о происшедшем. Ей никак не удавалось понять, что могло заставить мужчину полюбить существо мужского пола, хотя Дэвид и был красавцем. Все это выглядело очень странно, и даже противоестественно, она не могла этого не признать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– А что ты сама думаешь о его стихах?
– Я… мне кажется, они очень красивые. Есть стихи, которые я отношу к разным вещам, вот, например, к воде. – Бидди показала рукой на водопад.
– Что это за стихи?
– Это всего несколько строк, сэр.
– Прочитай их.
– И если я это сделаю, они прозвучат глупо. Когда читаешь их вслух, то чувствуешь их по-другому.
– Позволь мне самому судить, читай. Бидди облизнула пересохшие губы и начала:
Моей души ладья зачарованная
Лебедем уснувшим скользит по волн серебру
Пенья твоею чарующего,
А кормчий души моей:
Ангел – душа твоя.
С последним словом она склонила голову. Некоторое время оба молчали.
Ты замечательно их прочитала, – искренне восхитился Лоуренс. – Никогда не бойся читать вслух… Ты что-нибудь знаешь о Шелли?
– Не так уж много, сэр. – Она подняла на него глаза.
– Он умер не так давно: семнадцать лет назад. И было ему всего тридцать.
Хозяин говорил Бидди то же самое, но она сделала вид, что слышит об этом впервые, и с сожалением проговорила:
– Как жаль беднягу.
– Нет, Бидди, он не бедняга, а чистая душа. Ты знаешь, откуда эти строки?
– Да, сэр, но я никак не могу вспомнить это имя.
– Прометей. У меня тоже язык с трудом поворачивается, когда я его произношу.
– Вам нравятся стихи, сэр?
– Некоторые – да.
Они снова помолчали глядя в глаза друг другу, и Лоуренс неожиданно спросил:
– Как ты представляешь свою будущую жизнь, Бидди?
– Не знаю, сэр.
– Тебе хотелось бы замуж, иметь детей?
– Да, сэр, полагаю, что так. – Она опустила глаза. – Но… есть здесь одна трудность… – Она замолчала, подняла голову, посмотрела на солнце и стала медленно подниматься. – Мне надо идти, сэр, иначе я могу опоздать.
– Да, да, понимаю. – Он посмотрел на нее, но остался сидеть. – Я должен извиниться, что нарушил твое уединение.
– О, что вы, сэр. – Бидди смотрела на него без улыбки. – Я никогда не забуду эти минуты.
Он внимательно взглянул на девушку, по-прежнему не торопясь подняться.
– Я тоже, Бидди. Я тоже буду помнить о них.
– До свидания, сэр.
– До свидания, Бидди.
Девушка прошла по траве и вышла на тропу. Лоуренс провожал ее взглядом, и она чувствовала это. И только скрывшись из поля его зрения, смогла перевести дыхание. Бидди закрыла глаза, чувствуя: этот человек – единственный, кто был ей нужен. А это означало, что ее ждет судьба мисс Хобсон, старой девы, и на другое будущее ей надеяться нечего.
Глава 8
В первую неделю декабря, на следующий день после ее дня рождения, Бидди невольно услышала разговор, повлиявший на ее дальнейшую судьбу. Она узнала истинную причину, заставившую мать отказать Толу. И открывшаяся правда породила в ней обиду и возмущение.
Все началось с того, что мадам простудилась. Раньше, когда доктор Притчард время от времени заезжал проведать старую даму, его встречала и провожала мисс Хобсон. Но так уж случилось, что в то утро Джесси Хобсон обсуждала какие-то дела с экономкой, и доктора встречала Бидди. Он сразу же узнал ее.
– А, вот ты теперь где, девочка, – удивился доктор. – Да, доктор, – просто ответила Бидди.
Она проделала все так, как учила ее мисс Хобсон: принесла таз с теплой водой и чистые полотенца, затем вышла в соседнюю комнату, служившую кладовой. И оттуда услышала вот такой разговор:
– Вижу, мадам, у вас на побегушках эта девочка, Милликан, – начал доктор.
Последовавший ответ Дианы Галлмингтон заставил Бидди на мгновение закрыть глаза.
– Какие там «побегушки». Не те сейчас слуги. Вот в мои молодые годы они старались на совесть и бегали, не жалея ног. Но времена меняются. Сейчас они не только боятся переусердствовать, но еще позволяют себе разговаривать, когда их не спрашивают.
– Этого следовало ожидать, если вы нанимаете богатую наследницу. А теперь позвольте мне прослушать вашу грудь.
– Что вы сказали?
– Я сказал: позвольте мне прослушать вашу грудь.
– Нет, не это, а о богатой наследнице. Что вы имели в виду?
– Это преувеличение, но только отчасти. Теперь сделайте глубокий вдох.
– Не буду я ни вдыхать, ни выдыхать. Выкладывайте все, что знаете. Что вы такое говорили о богатой наследнице и преувеличении.
– Ну хорошо, слушайте. Всем известно, что Миллер оставил дом своей экономке, или любовнице, точно не знаю. Но при одном условии: если она снова выйдет замуж, то ей придется уйти из дома, и тогда имение целиком и полностью переходит к этой девочке. В любом случае, и после смерти матери, наследницей становится она, а не ее старший брат.
– Все это правда?
– Еще бы. Я присутствовал при чтении завещания.
При этих словах Бидди прислонилась к полке с бельем и замерла, открыв рот, с круглыми от удивления глазами. Мать никогда ей об этом не говорила, даже словом не обмолвилась. Вот, оказывается, почему она не вышла за Тола: тогда бы дом перешел к ней, Бидди. А она всегда считала, что после смерти матери дом по праву достанется Дэйви. Ведь старший сын в семье всегда получал все. Какой же коварной, да, именно коварной оказалась ее мать. Она предпочла остаться в доме, отказав Толу, только бы дом не отошел Бидди. Но как бы она смогла одна управляться с домом и содержать его? Но не в этом дело. Мать скрыла от нее, что дом так или иначе достанется ей. И конечно, мать не могла предположить, что доктор проболтается.
– Служанка! – услышала Бидди и, вздрогнув от грозного окрика, заторопилась в спальню.
Старая дама пристально на нее посмотрела и распорядилась:
– Проводи доктора.
Бидди и доктор молча дошли до двойных дверей. И когда девушка открыла перед ним тяжелую створку, он даже не поблагодарил ее.
– Эй, служанка! – снова окликнула хозяйка, едва Бидди переступила порог ее спальни.
– Да, мадам. – Она остановилась в ногах кровати.
– Почему ты ничего не сказала мне о том наследстве, что тебе полагается?
«Стоит ли говорить, что я ничего не знала об этом? – подумала Бидди. – Но это представило бы мать в неприглядном свете». И Бидди нашла выход.
– Мне казалось, вас это не заинтересует, мадам. Но в любом случае наследство я получу только через много лет.
– И тем не менее, если твоя мать завтра умрет, все станет твоим, так?
– Да, мадам.
– И ты тогда уйдешь отсюда?
– Это будет зависеть от некоторых причин, мадам.
– От каких же?
– Я… я не совсем уверена… чтобы содержать дом, нужны деньги.
– Да, дом требует денег. Но ты можешь его продать. За него дадут приличную сумму. Я хорошо помню этот дом… Твоя мать была его любовницей?
– Нет, мадам, нет! – возмущенно воскликнула Бидди.
– Осторожнее, не заносись. Не смей говорить со мной в таком тоне.
Бидди чувствовала, как лицо ее вспыхнуло и залилось краской.
– Не показывай здесь свой характер, моя милая, иначе сильно пожалеешь. Где Хобсон?
Девушка собиралась было ответить, что мисс Хобсон с экономкой, но в этот момент дверь отворилась и вошла младшая дочь хозяев.
– О, Люси, дорогая! – совсем другим тоном воскликнула старая дама. – Когда ты приехала?
– Полчаса назад, бабушка. – Люси подошла к постели, наклонилась и поцеловала бабушку. Затем, выпрямившись, посмотрела на Бидди, и той показалось, что она хочет ей улыбнуться.
Бидди смотрела на Люси и не узнавала ее. Всего несколько месяцев, проведенных в пансионе, сильно изменили ее. Люси выросла и стала заметно сдержаннее. Бидди не верилось: неужели перед ней та девочка, которая в то ужасное воскресенье помогала привязывать ее к сушильной раме. В свой первый приезд на праздники она выглядела угрюмо, сейчас выражение ее лица изменилось, манеры стали спокойнее, исчезло прежнее буйство. Чувствовалось, что школа основательно повлияла на нее. И Бидди пришла к выводу: Люси изменилась к лучшему.
– Ну, садись, рассказывай новости. Как дела в школе? Я здесь ничего не знаю, развлечь меня некому. Мей занята флиртом. Стивен в Лондоне, Лоуренс – в Оксфорде, а Пол в Ньюкасле. Между прочим, Лоуренс должен завтра приехать.
– Боюсь, бабушка, он не приедет. Я слышала, что планы его изменились.
– Как? – Голова в парике резво поднялась с подушки. – Как ты сказала? И когда он их успел поменять?
– Мама сегодня утром получила письмо, как я слышала. Он собирается на праздники отправиться во Францию к своему другу и, возможно, там останется до конца каникул.
– Черт возьми, он не может так поступить, слышишь, Люси, не может.
– Бабушка. – Люси взяла морщинистую руку старой дамы и ласково погладила. – К счастью для него, Лоуренс – вольная птица и может делать то, что ему нравится.
– Что это еще за вольная птица, о чем ты говоришь? Может делать, что захочет? Ну, нет. Он должен приехать сюда. Спустись вниз и передай матери, пусть сейчас же напишет Лоуренсу, что я запрещаю ему ехать во Францию.
– Бабушка, он уже уехал туда.
– Боже мой! – голова мадам снова откинулась на подушки. Она посмотрела на внучку и уже другим, более спокойным тоном продолжала: – Он и раньше ездил во Францию, но перед этим всегда заезжал домой.
– Наверное, ему не хочется встречаться с Мей, бабушка.
– Что ты можешь знать о Мей?
– Мы все это знаем, бабушка. Но мне кажется, он напрасно беспокоился. Как я слышала, у нее появился знатный кавалер.
– Чего стоят их титулы, если чаще всего они не имеют денег. А ты, девочка, – старая дама только теперь вспомнила о Бидди. Она перевела дух и продолжала скороговоркой: – Займись делом и забудь о том, что слышала, иначе тебе же хуже будет.
Бидди поспешно скрылась в туалетную комнату и через нее прошла в маленькую, похожую на ящик, комнатушку, служившую ей спальней. Там она села на кровать и задумалась. Новость невероятно огорчила ее. Она теперь не сможет увидеть мистера Лоуренса до самой Пасхи. После той волшебной встречи у водопада девушка несколько раз видела его, но только в доме, и он заговорил с ней всего лишь раз. Это было после того, как мадам сильно накричала на нее в его присутствии. Тогда он остановил ее в коридоре и сказал:
– Не расстраивайся, это для нее развлечение. И мне кажется, что ты ей нравишься. Она кричит и ворчит только на тех, кто ей по душе, а с теми, кто несимпатичен, она разговаривает по-другому: вежливо и холодно. – Лоуренс улыбнулся.
Бидди так ничего и не ответила, только подумала, когда он ушел: «Неужели ты не могла ничего сказать?»
Девушка с нетерпением ждала его приезда на Рождество и очень много читала, иногда засиживаясь с книгой далеко за полночь. На ее счастье, на этом этаже не было недостатка в огарках. Цель у нее оставалась одна: снова удивить Лоуренса своими знаниями. Она снова взялась за повесть Вольтера «Кандид». Ей нравилось читать о молодом, умеющем здраво рассуждать человеке. Бидди с интересом следила за его многочисленными странствиями, за время которых он побывал в армии, пережил кораблекрушение, а стремился он к одному: хотел отыскать новый мир. Конечно, она понимала, что это вымышленная история, и тем не менее там встречались вполне разумные мысли, и ей хотелось поговорить с кем-либо о прочитанном и, как Кандид, поделиться своими мыслями.
Надеялась ли она снова побеседовать с мистером Лоуренсом? Да. Но где? В доме говорить они не могли, а за его пределами их встреча вряд ли бы состоялась. Каждый выходной, даже в непогоду, Бидди приходила к водопаду, но никого там больше не встречала.
Ее размышления прервала влетевшая в комнату мисс Хобсон.
– Ты что это здесь рассиживаешься, а? – набросила она на Бидди.
– Я… мне стало нехорошо, – запинаясь забормотала девушка.
– Сейчас тебе станет еще хуже, – мрачно пообещала камеристка. – Мадам сильно не в духе, просто рвет и мечет. И не думаю, что буря скоро уляжется. Мистер Лоуренс не собирается приезжать на праздники. Это нехорошо с его стороны. Он знает, что она радуется ему больше, чем другим внукам. Но мне кажется, я догадываюсь, в чем причина. Это все из-за мисс Мей. Она ходит за ним по пятам, как преданная собачонка, и бесстыдным образом виснет на его руке. А она для мистера Лоуренса ничего не значит. Я точно знаю, сама слышала, как он говорил это мадам. А вот мадам за это руками и ногами… Послушай, ты не заболела? – Мисс Хобсон наклонилась и пристально посмотрела на Бидди.
– Кто заболел, я? – возразила Бидди уже бодрым тоном. – Конечно же нет. С чего мне вдруг заболеть?
– Но вид у тебя какой-то кислый, кстати, что сказал доктор?
Да, что же сказал доктор? Бидди совсем забыла, о чем он говорил. Но это совсем другое дело. С нее довольно. Она обязательно пойдет к матери и спросит: «Так, значит, если ты выйдешь замуж или умрешь, дом мой. Но почему же ты ничего мне не сказала?» Но нет, она не может этого сделать… она будет молчать и продолжит игру, которую ведет мать, но по другим причинам.
– Не знаю, – ответила она на вопрос мисс Хобсон. – При мне он никогда рта не раскрывает. – Бидди поймала себя на том, что снова использовала простое разговорное выражение, которых в последнее время в ее речи становилось все больше. Ей надо больше следить за собой. Она должна была ответить: «Я не знаю, он мне ничего не сообщил». Но какая разница, к чему все это ученье? Она просто сумасшедшая. Ведь не что иное, как безумство – копить несбыточные мечты…
* * *
Остались позади рождественские праздники, но Бидди об этом ничуть не жалела, потому что, как ей казалось, она была единственной, кому они не принесли радости. На ежегодную вечеринку слуг девушка не ходила. Стоило ей заикнуться об этом мисс Хобсон, как та сразу отговорила ее.
– Тебе не стоит там появляться, Бидди, и меня там не будет. Не мне объяснять, что слуги настроены против тебя. Но это совсем не из-за твоих причуд. На всякого, кто взлетел с самого низа на такую высоту, смотрели бы косо.
– Это не имеет значения, – ответила Бидди, – мне все равно не хотелось туда идти.
Бидди удалось перекинуться несколькими словами с Джин. В прачечной все оставалось по-прежнему, но Джин не унывала, потому что Дэйви не потерял к ней интереса.
Бидди также не стояла в одном ряду со слугами, когда они получали свои подарки. Как объяснила ей Джесси, у нее была своя хозяйка, и подарок она получит от нее.
Мадам в самом деле вручила ей подарок, который настолько удивил и порадовал Бидди, что она не сдержала своего восторга и выразила его вслух. По всей видимости, это доставило удовольствие старой даме, так как она впервые не накричала на Бидди за разговор без разрешения. В подарок она получила небольшого размера шелковый платок с желтым рисунком, отделанный по краю кружевом ручной работы. Конечно, платок был неновым, но разве в этом дело? А еще Бидди получила шесть абсолютно новых батистовых носовых платков.
Когда Бидди перед Рождеством была дома в свой выходной, мать подозрительно спросила:
– Что с тобой? Ты о чем-то все время думаешь. Опять какие-нибудь неприятности?
– Не больше, чем всегда, – ответила она.
– А что такое? – забеспокоилась Рия.
– Ничего особенного, – сказала Бидди. – Но мне всегда везет, вечно попадаю в историю. Сегодня перед уходом я разговаривала во дворе с Дэйви. Как на грех, мимо проходил дворецкий, мистер Фоггетт, он сказал, что расскажет об этом наверху. А когда я ответила, что разговариваю с братом, дворецкий стал меня ругать, что я посмела ему противоречить. Много он о себе понимает!
В действительности встреча с дворецким мало тревожила Бидди: это был не первый случай, когда старшая прислуга старалась задеть ее. Но Бидди решила, что мать устроит такое объяснение, поскольку у нее не получалось притворяться, будто ничего не произошло.
Перед тем как отправиться в обратный путь в «Холмы», Бидди прошлась по комнатам, глядя на все вокруг другими глазами. В гостиной ее взгляд остановился на двух небольших письменных столах из красноватой древесины. Ей вспомнилось, что хозяин называл их bonheur – du – jours – «счастливые дни». Теперь она по-настоящему оценила их красоту. В комнате стояло несколько маленьких столиков и комод, инкрустированные разными породами дерева. «Все это станет моим, если я проживу достаточно долго», – думала Бидди. Она не стала говорить себе: «После смерти матери». Ей не хотелось, чтобы мать умирала и чтобы была несчастлива. А еще Бидди желала, чтобы к ней вернулось прежнее чувство к матери, которое она испытывала до того, как узнала ее тайну.
Но в этот момент Бидди не находила в своем сердце любви. Она размышляла, знал ли Дэйви о том, как обстояли дела. Если нет, значит, считал, что дом со временем станет его. Скорее всего, брат именно так и думал и не случайно стал охотно приходить сюда. И Бидди решила для себя, что это никак не говорило в его пользу. После всего шума, который он поднял, и того, что сделал с хозяином.
Девушка часто раздумывала о происшедшем. Ей никак не удавалось понять, что могло заставить мужчину полюбить существо мужского пола, хотя Дэвид и был красавцем. Все это выглядело очень странно, и даже противоестественно, она не могла этого не признать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40