– спросила ее практичная Одра Грин. – Можно попытаться, попробовать. Не получится, расстанетесь. Зато будете знать наверняка, что все возможное предпринято. По-моему, лучше так, чем до конца жизни сожалеть об упущенном.
– Как мне показалось, сейчас он реалист в гораздо большей степени, чем я, – с грустью заметила Кэлли, которая уже всесторонне проанализировала свою давешнюю встречу с Джаредом Таунсендом.
– Да что с тобой такое, Кэлли?! Встряхнись. Если он тебе не пара, забудь про него, выкинь из головы. Первый брак не удался, ну и пусть. Стоит тебе лишь захотеть, за тебя драться будут, – возмущенно зачастила Сирена. – Мы можем роптать и потешаться сколько угодно. Но у меня классный парень, у Джулии есть Мэтт, у Регины отличный муж, Одра помолвлена, вот-вот женой станет, Белль, не ровен час, опять себе кого-нибудь отыщет. И только ты во вселенской скорби. Сколько можно, подруга! Заканчивай ты с этим.
– Не надо так, Сирена, – остановила ее Одра. – У людей разный темперамент. Каждый по-своему переживает случившееся, по-своему ищет выход.
– Я полностью согласна с Сиреной, – сухо проговорила Кэлли. – Я ничего не предпринимаю, поэтому не имею права пенять на судьбу. Но это мой личный выбор. Одиночество меня вполне устраивает, – резюмировала она.
Кэлли знала личную историю каждой из своих коллег. Она уважала и ценила их за ум, профессионализм и человеческое отношение. Однако не считала ни одну из них бесспорным авторитетом в деле построения личного счастья. Женщины не утаивали друг от друга, на какие компромиссы им приходится идти, чтобы это счастье уберечь от потрясений. Кэлли не примеряла на себя этот путь.
И дело было не в гордости и максимализме, просто она знала, что это не принесет ей удовлетворения.
– Я слышала, мама Джулии снова в больнице? И страховку на дом после наводнения до сих пор не выплатили? – спросила она у подруг.
– Да, счета из больницы сыплются астрономические, – подтвердила бухгалтер Одра Грин.
– Джулия и Мэтт такие оптимисты, я восхищаюсь ими, – призналась цветочница.
– Вот попомните мое слово, они встанут на ноги и тотчас начнут детишек рожать, – напророчила Сирена. – Мне кажется, Джулия будет образцовой наседкой.
– Определенно, – подтвердила Регина. Кэлли Филлипс мысленно благодарила Бога в период расставания с Тони за то, что у них не было детей. А мать ее так прямо и высказала эту мысль, когда судья дал добро на расторжение брака. Самое странное, что, когда от многолетнего супружества у Кэлли осталось лишь свидетельство о разводе, она втайне пожалела об этом. Словно бы и не было семьи, совместной жизни под одной крышей. И для чего же тогда все это затевалось? – не уставала задавать себе вопрос Кэлли.
– Мой манифест таков, – торжественно начала Сирена. – Каждая женщина заслуживает королевской свадьбы, и даже не одной. – Сказав это, она обвела взглядом своих коллег, чтобы оценить степень солидарности, после чего объявила: – В связи с этим предлагаю принять финансовое участие в организации свадьбы Джулии.
– Достойная мысль, – поддержала ее Одра. – Уверена, Белль Маккензи поддержит эту идею. Натали и так нас беспрерывно закармливает своими фантастическими тортами, так что наверняка с радостью обеспечит свадьбу подруги всевозможными лакомствами.
– Отличная идея, – согласилась Кэлли. – Если каждая бесплатно выполнит свою часть работы – это уже отличное подспорье и экономия бюджета молодой семьи… Точно знаю, что Джулия обожает гардении, – мечтательно добавила она.
– Верно! – воскликнула Сирена, отложив карты. – Гардении – это так на нее похоже. Я уже представляю, какое платье ей сошью. Она будет самым стильным и роскошным ангелом.
– Постойте. Немного ретро не помешает. Я сделаю черно-белые фотографии с легкой очаровательной дымкой, – сообщила Регина О'Райан.
– Черно-белые? – с сомнением спросила Одра.
– Вот именно. Джулия как-то разглядывала мое портфолио и высказалась, что черно-белые и сепии кажутся ей наиболее художественными.
– В таком эстетическом ключе мы сможем добиться экономичного минимализма и при этом не потерять в эффектности, – деловито высказалась Сирена.
– Одни гардении с их божественным ароматом заполонят собой все, – подтвердила Кэлли.
– А что нужно для королевской свадьбы? – задала вопрос Сирена и тут же ответила: – Великолепная невеста, море цветов и изысканные угощения.
– Жених бы еще не помешал, – добавила Одра, но Сирена лишь жеманно отмахнулась от нее:
– Не проблема.
– И Джулия захомутает последнего достойного холостяка на третьей планете от Солнца, – подытожила Регина.
– По домам пора, – поторопила подруг Сирена, посмотрев на кухонные часы, и отбросила карты. – Не мой сегодня день, я выхожу из игры.
– Кэлли, что у тебя? – спросила Регина, ставя двадцать центов.
– Ммм… повышаю на четверть, – отозвалась девушка.
– Богатейка, – прокомментировала Регина. – У меня пара двоек.
– Помолчи, куда торопишься, – осадила ее Одра.
– Так ты открываешься? – спросила Регину Кэлли.
– Ты что, не знаешь, как она блефует? – бросила Одра.
– Да Кэлли и сама мастак по части блефа, – объявила Регина. – Чего стоят все ее скептические заверения. Вон как ухватилась за идею организации свадьбы нашей Джулии. Придерживайся она иного мнения, работала бы сейчас в похоронном бюро. Там тоже цветочки в спросе. Это она специально скептиком прикидывается, боится удачу спугнуть. Смотри, как насторожилась. Я подозреваю, у нее сейчас неплохая комбинация карт, каре или фулл-хауз, чувствует, что может выиграть, вот и форсирует, не в силах скрыть свое нетерпение.
– Как было бы замечательно, окажись твои слова правдой! – воскликнула Кэлли, сумев справиться со смущением. – А что до похоронного бюро – это недурная идея.
– Давайте доигрывать, – поторопила их Одра.
– Девочки, это игра на полпенни. Стоит ли так усердствовать? – присоединилась к ней Сирена.
– Они пошли на принцип, – предположила бухгалтер. – Кэлли, Регина хочет сказать тебе, что ты должна попробовать с этим Джаредом, – прямо подытожила Одра.
– О, так вы и имя его знаете?! Проныры… Попробовать?! Можно подумать, от моего желания много зависит, – воинственно проговорила Кэлли.
– Играем на свидание, – объявила Регина и отодвинула монетки в сторону. – Проиграешь, не отвертишься.
Кэлли выложила перед собой на столе карточный веер: два валета, две красные дамы и черный туз.
Соперница сделала то же самое: красные шестерка, семерка, восьмерка, девятка, десятка. Победный стрит-флэш – наилучший пятикарточный покерный расклад в игре!
– Твоя участь предрешена, Кэлли! – зловеще объявила победительница.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Прищурившись, Белль Маккензи вперила в Кэлли изучающий взгляд и по завершении инспекции обратилась к своей подчиненной:
– Говорят, ты встречаешься с мужчиной? Вопрос был задан в самом начале рабочего дня.
Кэлли совершенно не была готова к таким диалогам.
– Как быстро разносится дезинформация! Это мой старинный друг, не более того, – ответила она.
– Угу, – кивнула, Белль Маккензи и, подумав мгновение, добавила: – Так-так, если этот мужчина, с которым ты якобы не встречаешься, позвонит еще раз, что я должна сказать ему?
– Как, он сюда звонил? – непритворно удивилась цветочница.
Белль ожидала подобного эффекта, оттого залилась смехом, наполнив им не только флористическую студию Кэлли, но и пространство приемной, граничащей с ней.
– Мы еще не открылись, а он позвонил дважды. В первый раз спросил, во сколько ты приходишь на работу, во второй раз решил выяснить, когда у тебя обеденный перерыв… И мне понравился его голос и обходительные манеры, дорогая. Хоть я и не преминула сказать, что я владелица фирмы и твой руководитель, а не персональный секретарь. И велела ему перезвонить после десяти… Пусть еще поохотится. Не нужно, чтобы у мужчин складывалась иллюзия, будто все должно даваться легко. Ты согласна со мной? – Кэлли медленно опустилась в кресло.
– После десяти? Но почему так поздно? – спросила она, посмотрев на часы.
– Милая моя, неужели ты забыла, что Марша Шумахер придет сегодня после девяти, чтобы обсудить цветочные композиции на свою свадьбу? Остынь и отложи лирику до окончания рабочего дня, голубушка, – высокомерно распорядилась хозяйка салона.
– О, Марша Шумахер! – схватилась за голову Кэлли. – Ну, если она опять притащит с собой свою мамашу… – страдальчески пробормотала она.
– Притащит, как всегда, можешь не сомневаться, – заверила ее начальница.
– Это выше моих сил, Белль, – страдальческим тоном призналась Кэлли.
– Ладно, пока ты будешь обсуждать флористику с Маршей, я займу чем-нибудь ее мамашу. Уж я-то с ней управлюсь, об этом можешь не беспокоиться. У меня огромный опыт управляться с такими деспотичными кумушками.
– Спасибо вам огромное, Белль, – признательно проговорила Кэлли. – Но и я должна учиться этому.
– Таков наш бизнес, дорогая. Приходится думать о том, чтобы все были довольны… Ну что ты такая грустная, Кэлли? Дай-ка я тебя обниму, – проговорила Белль, раскрыв ей навстречу свои объятья.
Кэлли покорно вошла в этот радушный круг и положила голову на плечо женщины. Белль нежно погладила ее по спине.
– Ты единственный мой близкий человек после смерти мужа, – стоически воздерживаясь от слез, проговорила красивая и энергичная дама. – Я горжусь тобой, дорогая. Ты запала мне в душу с того самого момента, как я тебя встретила.
– Вы сочувствуете мне, Белль? – обезоруживающе прямо спросила Кэлли. – Я знаю, что сильно отличаюсь от множества современных женщин. Плыву по течению, не предпринимаю ничего для того, чтобы устроить свою жизнь. Просто не могу заставить себя делать то, что не вызывает во мне отклика. Хотела бы я быть свободной, решительной и целеустремленной одновременно. Но тогда бы это был уже совсем другой человек. И возился бы этот человек не с цветами…
– Все так, милая, – согласилась Белль, тяжело вздохнув. Затем опустила руки и отошла на шаг. Ободряюще улыбнулась Кэлли. – Ты мне напоминаешь кошку, которой, чтобы не заскучать, нужен только кончик собственного хвостика. Да… – покачала она головой.
– А вы мне всегда казались ребенком, который, чтобы с ним не стряслось вчера, сегодня вновь смотрит на жизнь бездонным незамутненным взглядом.
– И точно таких я всегда выбирала себе мужей. Мне было безразлично, какие у них странности и привычки. Меня волновала их открытость, неравнодушие к жизни и людям, пытливость… Что это? – Белль Маккензи прислушалась к голосам в приемной.
– Вы думаете… – спросила Кэлли.
– Именно. Клиенты тут как тут.
Вошли Марша и Барбара Шумахер с померанским шпицем на руках. Явились они значительно раньше, чем им было назначено. Марша, как всегда, в розовом – по всему видно, этот цвет она считала для себя выигрышным, хотя у наблюдателей вполне могло сложиться иное мнение. Розовый свитерок, розовая юбчонка, розовое же с искусственной меховой розовой оторочкой легкое пальто… И неужели?! Ну конечно, розовые лаковые ботильоны на ножках. Статная Барбара по весомости и статусу предпочитала искусственному меху натуральный, выбрав норку густо-коричневого цвета. На ее фоне Марша смотрелась как клочок розово окрашенной сахарной ваты на фоне гигантского брикета эскимо. Сладчайшая семейка, жаль, что только на вид, в общении же – напротив, подумала Кэлли, набираясь терпения.
Этот салон Шумахерам порекомендовала мать Кэлли Филлипс.
Мать Кэлли, Ванесса… Она обожала свадьбы как таковые и выходила замуж множество раз только из любви к искусству брачного устроительства. В этом деле Ванесса мнила себя не только энтузиастом, но и экспертом, хотя ее эстетические представления оставляли желать лучшего. И для того, чтобы не сбиваться с ритма и всегда быть в курсе новых брачных веяний, разводиться тоже приходилось часто и поспешно. Она особо не раздумывала ни над тем, ни над другим, поскольку всегда можно было пережениться. Собственно, за этим занятием Ванесса и коротала жизнь после того, как их оставил отец Кэлли.
Девушка никогда не понимала, чем живет Ванесса. Слышала вполуха о ее встречах с подругами, игре в гольф с пожилыми холостяками, о новых ее увлечениях. На жаргоне матери активное времяпрепровождение звалось «сезоном охоты». Рассказывая о своей жизни, Ванесса обычно громко хохотала, не заботясь о том, долетает ли до дочери ключевая мысль сказанного или нет. Кэлли в свою очередь считала неуместным уточнять что-либо или переспрашивать, поскольку реалии жизни ее мамочки менялись вместе с погодой…
Барбара Шумахер подплыла к цветам со спящим шпицем на руках. Сердце у Кэлли заколотилось от волнения. Она поспешила перегородить доступ к своим безответным подопечным.
Но Барбара уже успела ухватить веточку декоративной зелени.
– О, Кэлли, мне не терпится увидеть мои цветы! – театрально воскликнула Марша Шумахер.
– Конечно, пройдемте… – Кэлли пригласила их в смежное к студии помещение.
– Не понимаю, милочка, что за ремесленничество. В создании цветочных композиций вы обязаны ориентироваться на модель платья и текстильное оформление праздничного интерьера…
– Мы именно так и делаем, миссис Шумахер. В моем распоряжении имеются все необходимые эскизы, – корректно отозвалась Кэлли.
– От эскиза до воплощения долгий путь. Результат не всегда бывает тот, который задумывался изначально, – тоном авторитетного возражения объявила дама в мехах.
– В теории, мадам. Поверьте, только в теории. В нашей практике подобных внештатных ситуаций еще не было, – сдерживая раздражение, заверила ее Кэлли.
– Не велика, видать, ваша практика, – буркнула строгая матрона.
– Уж, какая есть, – сухо отпарировала Кэлли Филлипс и поспешила перевести разговор в конструктивное русло, напомнив визитершам: – На прошлой неделе мы с вами обсудили несколько концепций. Поскольку ваша свадьба весенняя, мы условились сделать на этом акцент. Откровенно выскажите свое мнение, – попросила она и распахнула камеру со специальным режимом температуры и влажности, где хранились образцы готовых цветочных композиций.
– О, какая красота! – воскликнула невеста и картинно всплеснула руками.
Кэлли ненавидела себя за то, что была вынуждена делать букет для этой напыщенной дурехи. Ей даже было безразлично мнение обеих заказчиц… Но розовые герберы, розовые лилии и все прочие розовые-прерозовые цветы были неповинны в том, что теперь они составляли розовый конгломерат, разбавленный лишь зеленью стеблей и листьев, смягчавших безалаберность одноцветности.
– Очень, очень… – не находила слов Марша.
– Очень розово, – помогла ей с эпитетом Кэлли.
– Да, верно. Чудесно! Правда, мама?! – с надеждой в глазах обратилась она к застывшей подобно статуе Барбаре Шумахер, но та хладнокровно воздерживалась от каких-либо похвал. – А вы не могли бы еще посыпать все это великолепие розово-золотенькими блестками? – вновь повернулась Марша к Кэлли.
– Это еще зачем? – невольно поморщилась девушка.
– Чтобы сияло! – воскликнула Марша, трепетно возложив руки на грудь. – Сияло так, словно их поцеловали розовые ангелы! Это было бы восхитительно.
– Лапочка моя, если ты этого хочешь, так и будет, – посулила ей мамаша. – Сделайте, как она хочет! – резко повелела она Кэлли.
– Я не думаю, что в данном случае блестками можно привнести изящество в эти композиции, – попыталась защитить свои цветы от такого кощунства Кэлли. – Видите ли, есть та грань, за которую преступать не стоит. Цветы сами по себе прекрасны. Они живые, они благоухают…
– Вы слышали, что я сказала? – возвысила свой голос норковая мадам.
– Если мы посыплем эти цветы всяческими конфетти, это будет смешно. Вы ведь не стремитесь к тому, чтобы ваша свадьба превратилась в цирковое представление! – непримиримо провозгласила Кэлли.
– Мамочка, Кэлли права, – опасаясь ядерного взрыва, поспешно сжала руку мамаши младшая Шумахер. – А мы можем расставить все это в розовые вазочки и горшочки? – робко спросила она Кэлли.
– Марша, девочка ты моя сладенькая! Ты просто фонтанируешь творческими идеями! – воскликнула Барбара, потрепав дочь за розовую щечку. – Лучше бы мы организовывали эту свадьбу собственными силами.
Но девушке в розовом было мало щедрой материнской оценки, она приступила к Кэлли все с тем же вопросом:
– А вы что скажете?
Кэлли добралась до кресла, опустилась на него, положила обе руки на подлокотники, перемогла приступ истерики и глубокомысленно проговорила:
– Дайте подумать… У вас розовое платье, розовая фата, розовые туфли, розовые скатерти и розовые салфетки на столах, розовый торт, розовые подружки невесты, розовые приглашения в розовых конвертах, розовые портьеры, розовые шарики, розовые детишки, розовые… Ну, в общем, все розовое. И вы грезите, чтобы и розовые цветы стояли в розовых вазах… – Кэлли перевела дыхание, сбившееся после длительных перечислений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
– Как мне показалось, сейчас он реалист в гораздо большей степени, чем я, – с грустью заметила Кэлли, которая уже всесторонне проанализировала свою давешнюю встречу с Джаредом Таунсендом.
– Да что с тобой такое, Кэлли?! Встряхнись. Если он тебе не пара, забудь про него, выкинь из головы. Первый брак не удался, ну и пусть. Стоит тебе лишь захотеть, за тебя драться будут, – возмущенно зачастила Сирена. – Мы можем роптать и потешаться сколько угодно. Но у меня классный парень, у Джулии есть Мэтт, у Регины отличный муж, Одра помолвлена, вот-вот женой станет, Белль, не ровен час, опять себе кого-нибудь отыщет. И только ты во вселенской скорби. Сколько можно, подруга! Заканчивай ты с этим.
– Не надо так, Сирена, – остановила ее Одра. – У людей разный темперамент. Каждый по-своему переживает случившееся, по-своему ищет выход.
– Я полностью согласна с Сиреной, – сухо проговорила Кэлли. – Я ничего не предпринимаю, поэтому не имею права пенять на судьбу. Но это мой личный выбор. Одиночество меня вполне устраивает, – резюмировала она.
Кэлли знала личную историю каждой из своих коллег. Она уважала и ценила их за ум, профессионализм и человеческое отношение. Однако не считала ни одну из них бесспорным авторитетом в деле построения личного счастья. Женщины не утаивали друг от друга, на какие компромиссы им приходится идти, чтобы это счастье уберечь от потрясений. Кэлли не примеряла на себя этот путь.
И дело было не в гордости и максимализме, просто она знала, что это не принесет ей удовлетворения.
– Я слышала, мама Джулии снова в больнице? И страховку на дом после наводнения до сих пор не выплатили? – спросила она у подруг.
– Да, счета из больницы сыплются астрономические, – подтвердила бухгалтер Одра Грин.
– Джулия и Мэтт такие оптимисты, я восхищаюсь ими, – призналась цветочница.
– Вот попомните мое слово, они встанут на ноги и тотчас начнут детишек рожать, – напророчила Сирена. – Мне кажется, Джулия будет образцовой наседкой.
– Определенно, – подтвердила Регина. Кэлли Филлипс мысленно благодарила Бога в период расставания с Тони за то, что у них не было детей. А мать ее так прямо и высказала эту мысль, когда судья дал добро на расторжение брака. Самое странное, что, когда от многолетнего супружества у Кэлли осталось лишь свидетельство о разводе, она втайне пожалела об этом. Словно бы и не было семьи, совместной жизни под одной крышей. И для чего же тогда все это затевалось? – не уставала задавать себе вопрос Кэлли.
– Мой манифест таков, – торжественно начала Сирена. – Каждая женщина заслуживает королевской свадьбы, и даже не одной. – Сказав это, она обвела взглядом своих коллег, чтобы оценить степень солидарности, после чего объявила: – В связи с этим предлагаю принять финансовое участие в организации свадьбы Джулии.
– Достойная мысль, – поддержала ее Одра. – Уверена, Белль Маккензи поддержит эту идею. Натали и так нас беспрерывно закармливает своими фантастическими тортами, так что наверняка с радостью обеспечит свадьбу подруги всевозможными лакомствами.
– Отличная идея, – согласилась Кэлли. – Если каждая бесплатно выполнит свою часть работы – это уже отличное подспорье и экономия бюджета молодой семьи… Точно знаю, что Джулия обожает гардении, – мечтательно добавила она.
– Верно! – воскликнула Сирена, отложив карты. – Гардении – это так на нее похоже. Я уже представляю, какое платье ей сошью. Она будет самым стильным и роскошным ангелом.
– Постойте. Немного ретро не помешает. Я сделаю черно-белые фотографии с легкой очаровательной дымкой, – сообщила Регина О'Райан.
– Черно-белые? – с сомнением спросила Одра.
– Вот именно. Джулия как-то разглядывала мое портфолио и высказалась, что черно-белые и сепии кажутся ей наиболее художественными.
– В таком эстетическом ключе мы сможем добиться экономичного минимализма и при этом не потерять в эффектности, – деловито высказалась Сирена.
– Одни гардении с их божественным ароматом заполонят собой все, – подтвердила Кэлли.
– А что нужно для королевской свадьбы? – задала вопрос Сирена и тут же ответила: – Великолепная невеста, море цветов и изысканные угощения.
– Жених бы еще не помешал, – добавила Одра, но Сирена лишь жеманно отмахнулась от нее:
– Не проблема.
– И Джулия захомутает последнего достойного холостяка на третьей планете от Солнца, – подытожила Регина.
– По домам пора, – поторопила подруг Сирена, посмотрев на кухонные часы, и отбросила карты. – Не мой сегодня день, я выхожу из игры.
– Кэлли, что у тебя? – спросила Регина, ставя двадцать центов.
– Ммм… повышаю на четверть, – отозвалась девушка.
– Богатейка, – прокомментировала Регина. – У меня пара двоек.
– Помолчи, куда торопишься, – осадила ее Одра.
– Так ты открываешься? – спросила Регину Кэлли.
– Ты что, не знаешь, как она блефует? – бросила Одра.
– Да Кэлли и сама мастак по части блефа, – объявила Регина. – Чего стоят все ее скептические заверения. Вон как ухватилась за идею организации свадьбы нашей Джулии. Придерживайся она иного мнения, работала бы сейчас в похоронном бюро. Там тоже цветочки в спросе. Это она специально скептиком прикидывается, боится удачу спугнуть. Смотри, как насторожилась. Я подозреваю, у нее сейчас неплохая комбинация карт, каре или фулл-хауз, чувствует, что может выиграть, вот и форсирует, не в силах скрыть свое нетерпение.
– Как было бы замечательно, окажись твои слова правдой! – воскликнула Кэлли, сумев справиться со смущением. – А что до похоронного бюро – это недурная идея.
– Давайте доигрывать, – поторопила их Одра.
– Девочки, это игра на полпенни. Стоит ли так усердствовать? – присоединилась к ней Сирена.
– Они пошли на принцип, – предположила бухгалтер. – Кэлли, Регина хочет сказать тебе, что ты должна попробовать с этим Джаредом, – прямо подытожила Одра.
– О, так вы и имя его знаете?! Проныры… Попробовать?! Можно подумать, от моего желания много зависит, – воинственно проговорила Кэлли.
– Играем на свидание, – объявила Регина и отодвинула монетки в сторону. – Проиграешь, не отвертишься.
Кэлли выложила перед собой на столе карточный веер: два валета, две красные дамы и черный туз.
Соперница сделала то же самое: красные шестерка, семерка, восьмерка, девятка, десятка. Победный стрит-флэш – наилучший пятикарточный покерный расклад в игре!
– Твоя участь предрешена, Кэлли! – зловеще объявила победительница.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Прищурившись, Белль Маккензи вперила в Кэлли изучающий взгляд и по завершении инспекции обратилась к своей подчиненной:
– Говорят, ты встречаешься с мужчиной? Вопрос был задан в самом начале рабочего дня.
Кэлли совершенно не была готова к таким диалогам.
– Как быстро разносится дезинформация! Это мой старинный друг, не более того, – ответила она.
– Угу, – кивнула, Белль Маккензи и, подумав мгновение, добавила: – Так-так, если этот мужчина, с которым ты якобы не встречаешься, позвонит еще раз, что я должна сказать ему?
– Как, он сюда звонил? – непритворно удивилась цветочница.
Белль ожидала подобного эффекта, оттого залилась смехом, наполнив им не только флористическую студию Кэлли, но и пространство приемной, граничащей с ней.
– Мы еще не открылись, а он позвонил дважды. В первый раз спросил, во сколько ты приходишь на работу, во второй раз решил выяснить, когда у тебя обеденный перерыв… И мне понравился его голос и обходительные манеры, дорогая. Хоть я и не преминула сказать, что я владелица фирмы и твой руководитель, а не персональный секретарь. И велела ему перезвонить после десяти… Пусть еще поохотится. Не нужно, чтобы у мужчин складывалась иллюзия, будто все должно даваться легко. Ты согласна со мной? – Кэлли медленно опустилась в кресло.
– После десяти? Но почему так поздно? – спросила она, посмотрев на часы.
– Милая моя, неужели ты забыла, что Марша Шумахер придет сегодня после девяти, чтобы обсудить цветочные композиции на свою свадьбу? Остынь и отложи лирику до окончания рабочего дня, голубушка, – высокомерно распорядилась хозяйка салона.
– О, Марша Шумахер! – схватилась за голову Кэлли. – Ну, если она опять притащит с собой свою мамашу… – страдальчески пробормотала она.
– Притащит, как всегда, можешь не сомневаться, – заверила ее начальница.
– Это выше моих сил, Белль, – страдальческим тоном призналась Кэлли.
– Ладно, пока ты будешь обсуждать флористику с Маршей, я займу чем-нибудь ее мамашу. Уж я-то с ней управлюсь, об этом можешь не беспокоиться. У меня огромный опыт управляться с такими деспотичными кумушками.
– Спасибо вам огромное, Белль, – признательно проговорила Кэлли. – Но и я должна учиться этому.
– Таков наш бизнес, дорогая. Приходится думать о том, чтобы все были довольны… Ну что ты такая грустная, Кэлли? Дай-ка я тебя обниму, – проговорила Белль, раскрыв ей навстречу свои объятья.
Кэлли покорно вошла в этот радушный круг и положила голову на плечо женщины. Белль нежно погладила ее по спине.
– Ты единственный мой близкий человек после смерти мужа, – стоически воздерживаясь от слез, проговорила красивая и энергичная дама. – Я горжусь тобой, дорогая. Ты запала мне в душу с того самого момента, как я тебя встретила.
– Вы сочувствуете мне, Белль? – обезоруживающе прямо спросила Кэлли. – Я знаю, что сильно отличаюсь от множества современных женщин. Плыву по течению, не предпринимаю ничего для того, чтобы устроить свою жизнь. Просто не могу заставить себя делать то, что не вызывает во мне отклика. Хотела бы я быть свободной, решительной и целеустремленной одновременно. Но тогда бы это был уже совсем другой человек. И возился бы этот человек не с цветами…
– Все так, милая, – согласилась Белль, тяжело вздохнув. Затем опустила руки и отошла на шаг. Ободряюще улыбнулась Кэлли. – Ты мне напоминаешь кошку, которой, чтобы не заскучать, нужен только кончик собственного хвостика. Да… – покачала она головой.
– А вы мне всегда казались ребенком, который, чтобы с ним не стряслось вчера, сегодня вновь смотрит на жизнь бездонным незамутненным взглядом.
– И точно таких я всегда выбирала себе мужей. Мне было безразлично, какие у них странности и привычки. Меня волновала их открытость, неравнодушие к жизни и людям, пытливость… Что это? – Белль Маккензи прислушалась к голосам в приемной.
– Вы думаете… – спросила Кэлли.
– Именно. Клиенты тут как тут.
Вошли Марша и Барбара Шумахер с померанским шпицем на руках. Явились они значительно раньше, чем им было назначено. Марша, как всегда, в розовом – по всему видно, этот цвет она считала для себя выигрышным, хотя у наблюдателей вполне могло сложиться иное мнение. Розовый свитерок, розовая юбчонка, розовое же с искусственной меховой розовой оторочкой легкое пальто… И неужели?! Ну конечно, розовые лаковые ботильоны на ножках. Статная Барбара по весомости и статусу предпочитала искусственному меху натуральный, выбрав норку густо-коричневого цвета. На ее фоне Марша смотрелась как клочок розово окрашенной сахарной ваты на фоне гигантского брикета эскимо. Сладчайшая семейка, жаль, что только на вид, в общении же – напротив, подумала Кэлли, набираясь терпения.
Этот салон Шумахерам порекомендовала мать Кэлли Филлипс.
Мать Кэлли, Ванесса… Она обожала свадьбы как таковые и выходила замуж множество раз только из любви к искусству брачного устроительства. В этом деле Ванесса мнила себя не только энтузиастом, но и экспертом, хотя ее эстетические представления оставляли желать лучшего. И для того, чтобы не сбиваться с ритма и всегда быть в курсе новых брачных веяний, разводиться тоже приходилось часто и поспешно. Она особо не раздумывала ни над тем, ни над другим, поскольку всегда можно было пережениться. Собственно, за этим занятием Ванесса и коротала жизнь после того, как их оставил отец Кэлли.
Девушка никогда не понимала, чем живет Ванесса. Слышала вполуха о ее встречах с подругами, игре в гольф с пожилыми холостяками, о новых ее увлечениях. На жаргоне матери активное времяпрепровождение звалось «сезоном охоты». Рассказывая о своей жизни, Ванесса обычно громко хохотала, не заботясь о том, долетает ли до дочери ключевая мысль сказанного или нет. Кэлли в свою очередь считала неуместным уточнять что-либо или переспрашивать, поскольку реалии жизни ее мамочки менялись вместе с погодой…
Барбара Шумахер подплыла к цветам со спящим шпицем на руках. Сердце у Кэлли заколотилось от волнения. Она поспешила перегородить доступ к своим безответным подопечным.
Но Барбара уже успела ухватить веточку декоративной зелени.
– О, Кэлли, мне не терпится увидеть мои цветы! – театрально воскликнула Марша Шумахер.
– Конечно, пройдемте… – Кэлли пригласила их в смежное к студии помещение.
– Не понимаю, милочка, что за ремесленничество. В создании цветочных композиций вы обязаны ориентироваться на модель платья и текстильное оформление праздничного интерьера…
– Мы именно так и делаем, миссис Шумахер. В моем распоряжении имеются все необходимые эскизы, – корректно отозвалась Кэлли.
– От эскиза до воплощения долгий путь. Результат не всегда бывает тот, который задумывался изначально, – тоном авторитетного возражения объявила дама в мехах.
– В теории, мадам. Поверьте, только в теории. В нашей практике подобных внештатных ситуаций еще не было, – сдерживая раздражение, заверила ее Кэлли.
– Не велика, видать, ваша практика, – буркнула строгая матрона.
– Уж, какая есть, – сухо отпарировала Кэлли Филлипс и поспешила перевести разговор в конструктивное русло, напомнив визитершам: – На прошлой неделе мы с вами обсудили несколько концепций. Поскольку ваша свадьба весенняя, мы условились сделать на этом акцент. Откровенно выскажите свое мнение, – попросила она и распахнула камеру со специальным режимом температуры и влажности, где хранились образцы готовых цветочных композиций.
– О, какая красота! – воскликнула невеста и картинно всплеснула руками.
Кэлли ненавидела себя за то, что была вынуждена делать букет для этой напыщенной дурехи. Ей даже было безразлично мнение обеих заказчиц… Но розовые герберы, розовые лилии и все прочие розовые-прерозовые цветы были неповинны в том, что теперь они составляли розовый конгломерат, разбавленный лишь зеленью стеблей и листьев, смягчавших безалаберность одноцветности.
– Очень, очень… – не находила слов Марша.
– Очень розово, – помогла ей с эпитетом Кэлли.
– Да, верно. Чудесно! Правда, мама?! – с надеждой в глазах обратилась она к застывшей подобно статуе Барбаре Шумахер, но та хладнокровно воздерживалась от каких-либо похвал. – А вы не могли бы еще посыпать все это великолепие розово-золотенькими блестками? – вновь повернулась Марша к Кэлли.
– Это еще зачем? – невольно поморщилась девушка.
– Чтобы сияло! – воскликнула Марша, трепетно возложив руки на грудь. – Сияло так, словно их поцеловали розовые ангелы! Это было бы восхитительно.
– Лапочка моя, если ты этого хочешь, так и будет, – посулила ей мамаша. – Сделайте, как она хочет! – резко повелела она Кэлли.
– Я не думаю, что в данном случае блестками можно привнести изящество в эти композиции, – попыталась защитить свои цветы от такого кощунства Кэлли. – Видите ли, есть та грань, за которую преступать не стоит. Цветы сами по себе прекрасны. Они живые, они благоухают…
– Вы слышали, что я сказала? – возвысила свой голос норковая мадам.
– Если мы посыплем эти цветы всяческими конфетти, это будет смешно. Вы ведь не стремитесь к тому, чтобы ваша свадьба превратилась в цирковое представление! – непримиримо провозгласила Кэлли.
– Мамочка, Кэлли права, – опасаясь ядерного взрыва, поспешно сжала руку мамаши младшая Шумахер. – А мы можем расставить все это в розовые вазочки и горшочки? – робко спросила она Кэлли.
– Марша, девочка ты моя сладенькая! Ты просто фонтанируешь творческими идеями! – воскликнула Барбара, потрепав дочь за розовую щечку. – Лучше бы мы организовывали эту свадьбу собственными силами.
Но девушке в розовом было мало щедрой материнской оценки, она приступила к Кэлли все с тем же вопросом:
– А вы что скажете?
Кэлли добралась до кресла, опустилась на него, положила обе руки на подлокотники, перемогла приступ истерики и глубокомысленно проговорила:
– Дайте подумать… У вас розовое платье, розовая фата, розовые туфли, розовые скатерти и розовые салфетки на столах, розовый торт, розовые подружки невесты, розовые приглашения в розовых конвертах, розовые портьеры, розовые шарики, розовые детишки, розовые… Ну, в общем, все розовое. И вы грезите, чтобы и розовые цветы стояли в розовых вазах… – Кэлли перевела дыхание, сбившееся после длительных перечислений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11